о себя-ненависти (полевой материал, ч. 7)
УРА, МЫ ЛОМИМ, ГНУТСЯ МОНГОЛОТАТАРЫ...
Зачем нам нужны военно-патриотические праздники
Алексей Малашенко
НГ, 19.6.2001
выражено удивление очередному празднованию годовщины Куликовской битвы
Возможно, кто-то и улыбнется
Однако улыбка все-таки получается кривой.
Особенно если посмотреть на это и аналогичные ему торжества несколько под другим углом зрения. Обожаем мы превращать военные победы в национальные праздники.
постоянный затянувшийся триумф по случаю Дня Победы в конце концов ни к чему хорошему не приведет. Да, победили нацистов, спасли от фашистской чумы. Но ведь это еще и победа над немцами, которые потом покаялись
К тому же зачем лукавить: разве СССР не приложил руку к тому, чтобы Вторая мировая состоялась?
Сегодня 9 мая - национальный праздник. Но навсегда ли он таким останется? Так ли трогательно и непосредственно будут относиться к нему следующие поколения? Сегодняшние школьники уже не могут без запинки назвать даты Великой Отечественной.
можно ли требовать от тех, кто родился 30 лет спустя после Парада Победы, утвердившегося в старших поколениях пронзительного отношения к войне. Для нынешних молодых Великая Отечественная - одна из войн, которых они не застали.
святость победителей, участников войн стала официальной, порой раздражающей идеологемой.
Что ж, если, не приведи господь, разразится война, то все живущие сегодня тотчас обретут ореол святости?
Девятое мая обернулось национальным праздником именно в силу своей исторической близости к нам. Но ведь не меньшую роль для спасения отечества сыграли и изгнание из Москвы поляков, Полтавская битва, да и не только они. А кто теперь, кроме абитуриентов, без запинки скажет, в каком году это было.
двигать в новую Европу с ежегодным военным парадом по случаю взятия одной из ее столиц не совсем уместно.
Пока к нам относятся с пониманием, учитывают особенности родного менталитета. Хотя и недоумевают.
сакрализация победы есть сакрализация войны, причем войны как таковой, а это опасно для любого общественного сознания, особенно для русского.
торжества по случаю Куликовской битвы не очень-то вписываются в картину современной России.
Легко представить атрибутику торжества - колокольный звон, участие духовных лиц, патриотические речи. Возможно, в другой сытой, бесконфликтной, сугубо мононациональной стране такое зрелище выглядело бы вполне безобидно. Но только не у нас.
Можно сделать иначе.
Воспользоваться, например, опытом тех, кто в русских и французских мундирах отмечает День Бородина. На этом карнавале победа делится поровну, ценятся мужество и красота солдата, человека. Его участники и зрители ощущают уважение к истории и к самим себе.
* * *
«Если в Америке национальный флаг украшает и школьные классы, и одежду, то у нас куртку скорее с их флагом наденут, чем с нашим. Кажется, мы собственной страны стыдимся» // Галина Кушнарева, “Владивосток”, 11.1.97
* * *
«традиция, которая сейчас планомерно разрушается. Без мата уже не выходит почти ни одна газета. Происходит растление нации, а потом мы будем говорить о разрушении нравственности...» // Борис Грушин, со-основатель ВЦИОМ и основатель Vox Populi, главный научный сотрудник Института философии РАН, НГ Фигуры и лица N 03 (66) 08.02.2001
* * *
В последние годы под знаменами объявленной “демократизации”, строительства “правового государства”, под лозунгами борьбы с “фашизмом и расизмом” в нашей стране разнуздались силы общественной дестабилизации, на передний край идеологической перестройки выдвинулись преемники откровенного расизма. Их прибежище - многомиллионные по тиражам центральные периодические издания, теле- и радиоканалы, вещающие на всю страну. Происходит беспримерная во всей истории человечества массированная травля, шельмование и преследование представителей коренного населения страны, по существу, объявляемого “вне закона”...
Тенденциозные, полные национальной нетерпимости, высокомерия и ненависти публикации “Огонька”, “Советской культуры”, “Комсомольской правды”, “Книжного обозрения”, “Московских новостей”, “Известий”, журналов “Октябрь”, “Юность”, “Знамя” и др. вынуждают заключить, что пасынком нынешней “революционной перестройки” является в первую очередь русский народ. Представители трех его ныне живущих поколений, начиная от ветеранов Великой Отечественной войны, спасших мир от гитлеризма, представители разных социальных слоев и профессий - люди русского происхождения - ежедневно, без каких-либо объективных оснований именуются в прессе ”фашистами” и “расистами” или же - с сугубо биологическим презрением - “детьми Шарикова”, то есть происходящими от псов. Это приводит на память гитлеровскую пропагандистскую терминалогию относительно русских, “низшей” славянской расы.
Регулярному расистскому поношению подвергается все историческое прошлое России - дореволюционное и послереволюционное. Россия - “тысячелетняя раба”, “немая реторта рабства”, “крепостная душа русской души”, “что может дать миру тысячелетняя раба?” - эти клеветнические клише относительно России и русского народа, в которых отрицается не только факт, но сама возможность позитивного вклада России в мировую историю и культуру <...> определяют собою отношение центральной периодической печати и ЦТ к великому героическому народу-труженику, взвалившему когда-то на свои плечи беспримерную тяжесть созидания многонационального государства.
<...> попытка возвести всякую мысль о возрождении России, о ее политическом и экономическом равноправии, о самобытности ее исторического пути, неповторимости ее как национальной культуры к плакатам ославленных, хоть по сути - безвестных или самозванных лиц из “Памяти”, несомненно, служит сегодня прикрытию истинного расизма и неофашизма <...>
“прогрессивная” пресса, в том числе печатные партийные органы, насаждают кощунственные понятия “русского фашизма”, “российского нацизма”, “российского неонацизма” - явлений, которых у нас никогда не было и нет.
Выступая на февральском Пленуме ЦК КПСС, академик С.С. Шаталин разглагольствовал о том, что “великорусские шовинисты”, к его, академика, “стыду”, “решили возродить на нашей российской почве национал-социализм, что... эквивалентно национал-шовинизму” (“Правда”, 8 февраля с. г.). Характерно, что “стыдливому” академику с его безответственным, бездоказательным обвинением никто на Пленуме не возразил. Хотя “возрождение на нашей почве национал-социализма” означает, что последний уже бытовал на ней в прошлом и, похоже, что академик как минимум перепутал народы, страны и почвы <...>
Именно официальные средства массовой информации, сфабриковав подложное понятие “русского фашизма”, несут моральную ответственность за распространение в Москве и других городах листовок-карикатур с изображением Гитлера в русской косоворотке и смазанных сапогах. И что-то вовсе не слышно, чтобы авторов, издателей, распространителей этой пропагандистской “изопродукции” привлекали к уголовной ответственности за клевету на русскую нацию, за кощунство над десятками миллионов русских, павших на фронтах Великой Отечественной - “народной, священной” - войны! <...>
Притворный ужас перед “русским фашизмом” доходит до абсурда, до самых дешевых провокаций, какими не брезгует <...> даже верховно-парламентская пресса. Ее “берет оторопь”, например (“Надо бить в набат, в колокол - кто во что может...”, как пишут “Известия”), от “фашистского” желания русских помочь друг другу в общенародной беде. “Как же случилось, - ужасаются в “рупоре” Советов народных депутатов СССР, - что молодежная газета помещает объявление: “Готов приютить семью русского военнослужащего”? С адресом. Значит, если по этому адресу обратится оставшаяся без крова “смуглая” женщина - ей дверь не отворят?”
Таков, при всем его очевидном безумии, терроризирующий русского человека, науськивающий на него вывод всесоюзного печатного органа! “Вот где корень озверения”, - прямо указуют “Известия” на русское племя.
Письмо 74-х, 2 марта 1990
* * *
Из рецензии Виктора Боченкова на трехтомник Анатолия Приставкина “Долина смертной тени”
(Учительская газета, Москва, 12.12.2000).
«Мы начинали свое безнадежное дело в стране, где не было... морали, которая несла бы зачатки добра и милосердия...».
«Это книга не только о заключенных. О тех, кто сидит в камерах смертников. Она обо всех нас, о каждом, кто причастен к этой криминальной зоне, которая зовется Россия». В последней строке задан тот камертон, по которому автор будет "настраивать" собственное отношение к стране, к ее народу - до самых последних страниц третьего тома. Ничего близкого к лермонтовскому "Люблю отчизну я..." в "Долине..." вы не встретите. Да и откуда любовь, если автор только "причастен" к этой отчизне, без которой не мыслил себя наш классик. Она для него - зона, а зону положено ненавидеть...
Когда я читал Приставкина, не выходили из головы слова одного из героев Достоевского. В черновиках к роману "Бесы" он рассуждает о вольнодумце Чацком: «Он приходит в такое отчаяние от московской жизни высшего круга, точно, кроме этой жизни, в России и нет ничего. Народ русский он проглядел, и тем более проглядел, чем более он передовой. Чем больше барин и передовой - тем больше ненависти - не к порядкам русским, а к народу русскому. О народе русском, об его вере, истории, значении и громадном его количестве он думал как об оброчной статье... Если он вольнодумец, то ненавистью Белинского и tutti quanti (всем подобным. - В.Б.) к России...» Главное действующее лицо у Приставкина не отдельные преступники, а именно весь российский народ. Писатель сам это подчеркивает. Немалую часть книги занимают документы, взятые из уголовных дел, поступивших на рассмотрение Комиссии по вопросам помилования, а поэтому - «могу утверждать, хоть прозвучит едва ль не старомодно, что эту книгу создал народ... тот самый великий русский народ, который велик в том, что весь изоврался, изворовался, спился, наплевав на весь мир, а прежде всего на самого себя». Нелицеприятные эпитеты, как видим, относятся именно к народу, и именно к русскому, а не к российским порядкам. Этот народ изучал Приставкин исключительно по документам уголовных дел. С самими преступниками общался очень мало (судя по книге), на Сахалин в телеге не ездил. Он считает, что уголовных дел ему достаточно, чтобы сказать о народе истину в последней инстанции. И вышло, что "народ русский он проглядел" при всей скрупулезности изучения бумаг. Ибо этих бумаг мало. И вышло так, что все сказанное в черновиках к "Бесам" о Чацком отнести можно и к Приставкину.
Каков же он, главный герой "Долины смертной тени"? Судите сами. Здесь вряд ли требуются комментарии.
«Что же могло остаться от этого народа через 75 лет, кроме все тех же обретенных свойств: ненависти, нетерпимости к ближнему и враждебного отношения друг к другу, которые превратились в национальный менталитет и стали превалировать над другими качествами.»
«А если умом Россию не понять, то тем более нужны запоры, замки и ограждения, чтобы уберечься от такой непонятной нации... Которой и верить тоже нельзя.»
«Мы даже исторически, традиционно неблагодарный народ. Мы никогда не испытывали возвышенных чувств ни к своим царям, ни к освободителям, ни к спасителям - особенно при их жизни. Разве что, прикончив кого, ставили на их крови памятники или храмы...»
«Мы - нация, которая уважает убийства.»
«...быть президентом у такого народа и не запить может и впрямь только Ельцин.»
Странное дело - есть в книге и гнев, есть боль за происходящее - а любви-то нет. Сколько бы человек ни выстрадал, чего бы ни насмотрелся, он может верить в свою страну и любить ее. Как приговоренный к расстрелу Достоевский, повидавший в жизни не менее, чем автор "Долины..."
Односторонность - главный недостаток книги. И особенно это ощущается, когда заходит речь о Чечне. Рассуждениям о войне посвящена глава "Армия" во втором томе ("Страсти по Ваньке Каину"). И здесь больше эмоций, чем взвешенного осмысления. И здесь - ни слова о взрывах в Пятигорске, Буйнакске, Москве. Повествуя о расстрелах безоружных людей (что осуждалось всегда и в любой стране), автор, претендующий на "правдивость книги", ни слова не говорит о расправах с пленными российскими солдатами, с мирными русскими жителями. "Яко же и не бысть". Да и зачем ему это, когда «великолепный генерал, сын своего народа Джохар Дудаев, в условиях нынешней войны с российской до зубов вооруженной армией (? - В.Б.) практически разгромил "северного колосса", повторив в новых и, полагаю, более сложных условиях подвиг Шамиля». А на предыдущей странице - плач о солдатских матерях...
Прочитав в аннотации, что книга "правдивая", вдруг чувствуешь себя обманутым. Вместо беспристрастного анализа, вместо писательских раздумий, откровений, вместо столкновения нескольких "правд" - брань и дешевая публицистика, рассчитанная на скандал.
Можно соглашаться с правдой, которая оказалась на стороне недруга. Но нельзя соглашаться с унижением народа - русского, чеченского, любого другого. Можно критиковать и бичевать законы, порядки, нравы, но не оскорблять страну, где ты живешь. «Есть критика ироническая, злобная, несправедливая, нигилистическая и разрушительная; так критикуют враги. Но есть критика любовная, озабоченная, воспитывающая, творческая даже и тогда, когда - гневная; это критика созидательная; так критикуют верные друзья; такая критика ничего "сорвать" не может, и то, что она "внушает", есть мужество и воля к преодолению своих слабостей», - заметил Иван Ильин. «Так критикуют свое, любимое, - не отрываясь от него, но пребывая в нем; пребывая в слиянии и отождествлении с ним; говоря о "нас", для "нас", из крепкого и единого национального "мы"». Какой критики у Приставкина больше, пусть решит читатель.
У Ильина есть еще одно интересное замечание, которое напрямую относится к теме нашего разговора. «Отчаяние в судьбах своего народа свидетельствует о начавшемся отрыве от него, об угасании духовной любви к нему. Но верить в родину может лишь тот, кто живет ею, вместе с нею и ради нее, кто соединил с нею истоки своей творческой воли и своего духовного самочувствия.»
* * *
И вот что странно: права человека, как известно, универсальны, их защита не зависит ни от территории, ни от пятого пункта - но эту демократическую банальность, записанную, между прочим, в основополагающих европейских документах, наши правозащитники давно переиначили по-своему, действуя только в строго отведенной им "зоне ответственности" и включив права человека в геополитическую игру других стран против России. Примеров тут сколько угодно, самый недавний - агрессия чеченских боевиков против дагестанцев: казалось бы, факты очевидны - почему бы не заступиться за права дагестанцев? В Дагестан едет известный правозащитник Сергей Ковалев и делает, прямо скажем, нестандартные выводы о том, что основные нарушения прав человека в этом регионе связаны... с притеснением чеченцев-аккинцев со стороны ополченцев и местной милиции.
Именно чеченцы-аккинцы, как известно, предали волгоградских омоновцев и местных жителей из села Тухчар Новолакского района боевикам: когда после неравного боя дагестанцы спрятали волгоградцев в своих домах и подвалах, местные чеченцы-аккинцы сообщили боевикам, кто из тухчарцев прячет военных. И волгоградские омоновцы (кроме немногих, которым удалось вырваться и уйти из окружения) были расстреляны на глазах местных жителей. Дома "пособников федералов" боевики разрушили выстрелами из гранатометов.
Однако председатель "Мемориала" Сергей Ковалев и его группа отметили другое: "случаи мародерства среди солдат специальных отрядов МВД РФ". Такие случаи могли быть, но все же не они, надо думать, были основными при анализе нарушений прав гражданского населения. Впрочем, надо сказать, что ситуация в Дагестане и в сопредельных странах СНГ постоянно находилась в зоне информационного внимания правозащитников, о чем некоторые из них постоянно информировали западных партнеров, причем на самом высоком уровне, поскольку среди "партнеров" оказывались и члены правительств зарубежных стран...
Поразительно, но до сих пор не было ни одного заявления правозащитников и правозащитных организаций после терактов в Москве, Волгодонске и Буйнакске. Недавно в одном из чеченских сел были расстреляны русские жители - 41 человек погибли в один день, за несколько минут, и хоть бы что: ноль эмоций.
Впрочем, о русских в России и за ее пределами на правозащитных тусовках говорить просто неприлично - реакция будет всегда одна и та же. "НГ" на протяжении последних лет не раз писала о том, что испытывают на себе русские жители свободолюбивой Ичкерии, особенно в Наурском и Шелковском районах - пытки, похищения, насилия, захват домов... Писали мы и о том, как доходит до русских (а точнее, вообще не доходит) гуманитарная помощь, пенсия и прочие мифические явления. Мы писали вообще о нарушениях прав человека в Чечне - о шариатских судах и запрете исповедовать любую религию, кроме ислама (излишне говорить, что это противоречит Конституции России и международным нормам), о публичных казнях и расстрелах обычных чеченцев, но никакой реакции правозащитников это тоже не вызвало.
Сейчас вслед за президентом Ингушетии Русланом Аушевым все кричат о "гуманитарной катастрофе" (умалчивая при том, что правительство уже выделило Ингушетии почти 500 млн. руб., не считая гуманитарной помощи международных организаций), но когда более 400 тыс. человек покинули Чечню в течение 1994-1996 гг., никто не говорил о "гуманитарной катастрофе". Зато сегодня говорят о сотнях и тысячах жертв среди мирного населения (не приводя, как всегда, никаких фактов), о бомбежках школ, которые давно не работают, поскольку Аслан Масхадов "отменил" бесплатное образование за ненадобностью: мелочь, конечно, после шариатских судов и публичных казней, но тоже нарушение основополагающих прав человека на бесплатное образование. Недавно выяснилось, что в Наурском и Шелковском районах, по информации правительственного источника, из 13 школ кое-как работали всего две - следовательно, в Чечне на протяжении пяти лет независимости существовали только "школы" для боевиков, для подготовки терактов и диверсий.
Все это было хорошо известно либерал-демократам и правозащитникам, отчего же сегодня такой шум? А потому, что велено вернуть Россию в стойло
Телефаксы редакции ежедневно разогреваются от разнообразных посланий правозащитников: мы требуем прекратить! Мы требуем возобновить! Мы обращаемся к вам, господин президент... Горы бумаг. Сотни грозных слов и восклицательных знаков. Люди все те же: Сергей Ковалев, Лариса Богораз, Валерий Борщев, Марина Салье, Глеб Якунин...
Заметьте, ни о ком больше наши либералы не смеют говорить в подобном тоне, хотя существуют, например, Казахстан, состоящий с нами в одной "четверке", - там тоже есть проблемы с правами человека, так почему бы не поручить Ельцину "разобраться" с Назарбаевым? Зачем далеко ходить - вот на Украине, даже по западным оценкам, не слишком хорошо дело обстоит со свободой слова, а уж о предвыборных терактах и говорить нечего - однако к Леониду Кучме у наших правозащитников нет и не может быть никаких претензий:
"Эту страну", в которой наши правозащитники и либералы не живут, а "работают", они постоянно награждают титулами вроде "фашизм", "нацизм", "расизм", "фашистское государство". Так и хочется сказать: господа, нельзя жить в стране, которую столь страстно ненавидишь, - это вредно для здоровья!
Наталья Айрапетова, НГ, 10.11.99
Зачем нам нужны военно-патриотические праздники
Алексей Малашенко
НГ, 19.6.2001
выражено удивление очередному празднованию годовщины Куликовской битвы
Возможно, кто-то и улыбнется
Однако улыбка все-таки получается кривой.
Особенно если посмотреть на это и аналогичные ему торжества несколько под другим углом зрения. Обожаем мы превращать военные победы в национальные праздники.
постоянный затянувшийся триумф по случаю Дня Победы в конце концов ни к чему хорошему не приведет. Да, победили нацистов, спасли от фашистской чумы. Но ведь это еще и победа над немцами, которые потом покаялись
К тому же зачем лукавить: разве СССР не приложил руку к тому, чтобы Вторая мировая состоялась?
Сегодня 9 мая - национальный праздник. Но навсегда ли он таким останется? Так ли трогательно и непосредственно будут относиться к нему следующие поколения? Сегодняшние школьники уже не могут без запинки назвать даты Великой Отечественной.
можно ли требовать от тех, кто родился 30 лет спустя после Парада Победы, утвердившегося в старших поколениях пронзительного отношения к войне. Для нынешних молодых Великая Отечественная - одна из войн, которых они не застали.
святость победителей, участников войн стала официальной, порой раздражающей идеологемой.
Что ж, если, не приведи господь, разразится война, то все живущие сегодня тотчас обретут ореол святости?
Девятое мая обернулось национальным праздником именно в силу своей исторической близости к нам. Но ведь не меньшую роль для спасения отечества сыграли и изгнание из Москвы поляков, Полтавская битва, да и не только они. А кто теперь, кроме абитуриентов, без запинки скажет, в каком году это было.
двигать в новую Европу с ежегодным военным парадом по случаю взятия одной из ее столиц не совсем уместно.
Пока к нам относятся с пониманием, учитывают особенности родного менталитета. Хотя и недоумевают.
сакрализация победы есть сакрализация войны, причем войны как таковой, а это опасно для любого общественного сознания, особенно для русского.
торжества по случаю Куликовской битвы не очень-то вписываются в картину современной России.
Легко представить атрибутику торжества - колокольный звон, участие духовных лиц, патриотические речи. Возможно, в другой сытой, бесконфликтной, сугубо мононациональной стране такое зрелище выглядело бы вполне безобидно. Но только не у нас.
Можно сделать иначе.
Воспользоваться, например, опытом тех, кто в русских и французских мундирах отмечает День Бородина. На этом карнавале победа делится поровну, ценятся мужество и красота солдата, человека. Его участники и зрители ощущают уважение к истории и к самим себе.
* * *
«Если в Америке национальный флаг украшает и школьные классы, и одежду, то у нас куртку скорее с их флагом наденут, чем с нашим. Кажется, мы собственной страны стыдимся» // Галина Кушнарева, “Владивосток”, 11.1.97
* * *
«традиция, которая сейчас планомерно разрушается. Без мата уже не выходит почти ни одна газета. Происходит растление нации, а потом мы будем говорить о разрушении нравственности...» // Борис Грушин, со-основатель ВЦИОМ и основатель Vox Populi, главный научный сотрудник Института философии РАН, НГ Фигуры и лица N 03 (66) 08.02.2001
* * *
В последние годы под знаменами объявленной “демократизации”, строительства “правового государства”, под лозунгами борьбы с “фашизмом и расизмом” в нашей стране разнуздались силы общественной дестабилизации, на передний край идеологической перестройки выдвинулись преемники откровенного расизма. Их прибежище - многомиллионные по тиражам центральные периодические издания, теле- и радиоканалы, вещающие на всю страну. Происходит беспримерная во всей истории человечества массированная травля, шельмование и преследование представителей коренного населения страны, по существу, объявляемого “вне закона”...
Тенденциозные, полные национальной нетерпимости, высокомерия и ненависти публикации “Огонька”, “Советской культуры”, “Комсомольской правды”, “Книжного обозрения”, “Московских новостей”, “Известий”, журналов “Октябрь”, “Юность”, “Знамя” и др. вынуждают заключить, что пасынком нынешней “революционной перестройки” является в первую очередь русский народ. Представители трех его ныне живущих поколений, начиная от ветеранов Великой Отечественной войны, спасших мир от гитлеризма, представители разных социальных слоев и профессий - люди русского происхождения - ежедневно, без каких-либо объективных оснований именуются в прессе ”фашистами” и “расистами” или же - с сугубо биологическим презрением - “детьми Шарикова”, то есть происходящими от псов. Это приводит на память гитлеровскую пропагандистскую терминалогию относительно русских, “низшей” славянской расы.
Регулярному расистскому поношению подвергается все историческое прошлое России - дореволюционное и послереволюционное. Россия - “тысячелетняя раба”, “немая реторта рабства”, “крепостная душа русской души”, “что может дать миру тысячелетняя раба?” - эти клеветнические клише относительно России и русского народа, в которых отрицается не только факт, но сама возможность позитивного вклада России в мировую историю и культуру <...> определяют собою отношение центральной периодической печати и ЦТ к великому героическому народу-труженику, взвалившему когда-то на свои плечи беспримерную тяжесть созидания многонационального государства.
<...> попытка возвести всякую мысль о возрождении России, о ее политическом и экономическом равноправии, о самобытности ее исторического пути, неповторимости ее как национальной культуры к плакатам ославленных, хоть по сути - безвестных или самозванных лиц из “Памяти”, несомненно, служит сегодня прикрытию истинного расизма и неофашизма <...>
“прогрессивная” пресса, в том числе печатные партийные органы, насаждают кощунственные понятия “русского фашизма”, “российского нацизма”, “российского неонацизма” - явлений, которых у нас никогда не было и нет.
Выступая на февральском Пленуме ЦК КПСС, академик С.С. Шаталин разглагольствовал о том, что “великорусские шовинисты”, к его, академика, “стыду”, “решили возродить на нашей российской почве национал-социализм, что... эквивалентно национал-шовинизму” (“Правда”, 8 февраля с. г.). Характерно, что “стыдливому” академику с его безответственным, бездоказательным обвинением никто на Пленуме не возразил. Хотя “возрождение на нашей почве национал-социализма” означает, что последний уже бытовал на ней в прошлом и, похоже, что академик как минимум перепутал народы, страны и почвы <...>
Именно официальные средства массовой информации, сфабриковав подложное понятие “русского фашизма”, несут моральную ответственность за распространение в Москве и других городах листовок-карикатур с изображением Гитлера в русской косоворотке и смазанных сапогах. И что-то вовсе не слышно, чтобы авторов, издателей, распространителей этой пропагандистской “изопродукции” привлекали к уголовной ответственности за клевету на русскую нацию, за кощунство над десятками миллионов русских, павших на фронтах Великой Отечественной - “народной, священной” - войны! <...>
Притворный ужас перед “русским фашизмом” доходит до абсурда, до самых дешевых провокаций, какими не брезгует <...> даже верховно-парламентская пресса. Ее “берет оторопь”, например (“Надо бить в набат, в колокол - кто во что может...”, как пишут “Известия”), от “фашистского” желания русских помочь друг другу в общенародной беде. “Как же случилось, - ужасаются в “рупоре” Советов народных депутатов СССР, - что молодежная газета помещает объявление: “Готов приютить семью русского военнослужащего”? С адресом. Значит, если по этому адресу обратится оставшаяся без крова “смуглая” женщина - ей дверь не отворят?”
Таков, при всем его очевидном безумии, терроризирующий русского человека, науськивающий на него вывод всесоюзного печатного органа! “Вот где корень озверения”, - прямо указуют “Известия” на русское племя.
Письмо 74-х, 2 марта 1990
* * *
Из рецензии Виктора Боченкова на трехтомник Анатолия Приставкина “Долина смертной тени”
(Учительская газета, Москва, 12.12.2000).
«Мы начинали свое безнадежное дело в стране, где не было... морали, которая несла бы зачатки добра и милосердия...».
«Это книга не только о заключенных. О тех, кто сидит в камерах смертников. Она обо всех нас, о каждом, кто причастен к этой криминальной зоне, которая зовется Россия». В последней строке задан тот камертон, по которому автор будет "настраивать" собственное отношение к стране, к ее народу - до самых последних страниц третьего тома. Ничего близкого к лермонтовскому "Люблю отчизну я..." в "Долине..." вы не встретите. Да и откуда любовь, если автор только "причастен" к этой отчизне, без которой не мыслил себя наш классик. Она для него - зона, а зону положено ненавидеть...
Когда я читал Приставкина, не выходили из головы слова одного из героев Достоевского. В черновиках к роману "Бесы" он рассуждает о вольнодумце Чацком: «Он приходит в такое отчаяние от московской жизни высшего круга, точно, кроме этой жизни, в России и нет ничего. Народ русский он проглядел, и тем более проглядел, чем более он передовой. Чем больше барин и передовой - тем больше ненависти - не к порядкам русским, а к народу русскому. О народе русском, об его вере, истории, значении и громадном его количестве он думал как об оброчной статье... Если он вольнодумец, то ненавистью Белинского и tutti quanti (всем подобным. - В.Б.) к России...» Главное действующее лицо у Приставкина не отдельные преступники, а именно весь российский народ. Писатель сам это подчеркивает. Немалую часть книги занимают документы, взятые из уголовных дел, поступивших на рассмотрение Комиссии по вопросам помилования, а поэтому - «могу утверждать, хоть прозвучит едва ль не старомодно, что эту книгу создал народ... тот самый великий русский народ, который велик в том, что весь изоврался, изворовался, спился, наплевав на весь мир, а прежде всего на самого себя». Нелицеприятные эпитеты, как видим, относятся именно к народу, и именно к русскому, а не к российским порядкам. Этот народ изучал Приставкин исключительно по документам уголовных дел. С самими преступниками общался очень мало (судя по книге), на Сахалин в телеге не ездил. Он считает, что уголовных дел ему достаточно, чтобы сказать о народе истину в последней инстанции. И вышло, что "народ русский он проглядел" при всей скрупулезности изучения бумаг. Ибо этих бумаг мало. И вышло так, что все сказанное в черновиках к "Бесам" о Чацком отнести можно и к Приставкину.
Каков же он, главный герой "Долины смертной тени"? Судите сами. Здесь вряд ли требуются комментарии.
«Что же могло остаться от этого народа через 75 лет, кроме все тех же обретенных свойств: ненависти, нетерпимости к ближнему и враждебного отношения друг к другу, которые превратились в национальный менталитет и стали превалировать над другими качествами.»
«А если умом Россию не понять, то тем более нужны запоры, замки и ограждения, чтобы уберечься от такой непонятной нации... Которой и верить тоже нельзя.»
«Мы даже исторически, традиционно неблагодарный народ. Мы никогда не испытывали возвышенных чувств ни к своим царям, ни к освободителям, ни к спасителям - особенно при их жизни. Разве что, прикончив кого, ставили на их крови памятники или храмы...»
«Мы - нация, которая уважает убийства.»
«...быть президентом у такого народа и не запить может и впрямь только Ельцин.»
Странное дело - есть в книге и гнев, есть боль за происходящее - а любви-то нет. Сколько бы человек ни выстрадал, чего бы ни насмотрелся, он может верить в свою страну и любить ее. Как приговоренный к расстрелу Достоевский, повидавший в жизни не менее, чем автор "Долины..."
Односторонность - главный недостаток книги. И особенно это ощущается, когда заходит речь о Чечне. Рассуждениям о войне посвящена глава "Армия" во втором томе ("Страсти по Ваньке Каину"). И здесь больше эмоций, чем взвешенного осмысления. И здесь - ни слова о взрывах в Пятигорске, Буйнакске, Москве. Повествуя о расстрелах безоружных людей (что осуждалось всегда и в любой стране), автор, претендующий на "правдивость книги", ни слова не говорит о расправах с пленными российскими солдатами, с мирными русскими жителями. "Яко же и не бысть". Да и зачем ему это, когда «великолепный генерал, сын своего народа Джохар Дудаев, в условиях нынешней войны с российской до зубов вооруженной армией (? - В.Б.) практически разгромил "северного колосса", повторив в новых и, полагаю, более сложных условиях подвиг Шамиля». А на предыдущей странице - плач о солдатских матерях...
Прочитав в аннотации, что книга "правдивая", вдруг чувствуешь себя обманутым. Вместо беспристрастного анализа, вместо писательских раздумий, откровений, вместо столкновения нескольких "правд" - брань и дешевая публицистика, рассчитанная на скандал.
Можно соглашаться с правдой, которая оказалась на стороне недруга. Но нельзя соглашаться с унижением народа - русского, чеченского, любого другого. Можно критиковать и бичевать законы, порядки, нравы, но не оскорблять страну, где ты живешь. «Есть критика ироническая, злобная, несправедливая, нигилистическая и разрушительная; так критикуют враги. Но есть критика любовная, озабоченная, воспитывающая, творческая даже и тогда, когда - гневная; это критика созидательная; так критикуют верные друзья; такая критика ничего "сорвать" не может, и то, что она "внушает", есть мужество и воля к преодолению своих слабостей», - заметил Иван Ильин. «Так критикуют свое, любимое, - не отрываясь от него, но пребывая в нем; пребывая в слиянии и отождествлении с ним; говоря о "нас", для "нас", из крепкого и единого национального "мы"». Какой критики у Приставкина больше, пусть решит читатель.
У Ильина есть еще одно интересное замечание, которое напрямую относится к теме нашего разговора. «Отчаяние в судьбах своего народа свидетельствует о начавшемся отрыве от него, об угасании духовной любви к нему. Но верить в родину может лишь тот, кто живет ею, вместе с нею и ради нее, кто соединил с нею истоки своей творческой воли и своего духовного самочувствия.»
* * *
И вот что странно: права человека, как известно, универсальны, их защита не зависит ни от территории, ни от пятого пункта - но эту демократическую банальность, записанную, между прочим, в основополагающих европейских документах, наши правозащитники давно переиначили по-своему, действуя только в строго отведенной им "зоне ответственности" и включив права человека в геополитическую игру других стран против России. Примеров тут сколько угодно, самый недавний - агрессия чеченских боевиков против дагестанцев: казалось бы, факты очевидны - почему бы не заступиться за права дагестанцев? В Дагестан едет известный правозащитник Сергей Ковалев и делает, прямо скажем, нестандартные выводы о том, что основные нарушения прав человека в этом регионе связаны... с притеснением чеченцев-аккинцев со стороны ополченцев и местной милиции.
Именно чеченцы-аккинцы, как известно, предали волгоградских омоновцев и местных жителей из села Тухчар Новолакского района боевикам: когда после неравного боя дагестанцы спрятали волгоградцев в своих домах и подвалах, местные чеченцы-аккинцы сообщили боевикам, кто из тухчарцев прячет военных. И волгоградские омоновцы (кроме немногих, которым удалось вырваться и уйти из окружения) были расстреляны на глазах местных жителей. Дома "пособников федералов" боевики разрушили выстрелами из гранатометов.
Однако председатель "Мемориала" Сергей Ковалев и его группа отметили другое: "случаи мародерства среди солдат специальных отрядов МВД РФ". Такие случаи могли быть, но все же не они, надо думать, были основными при анализе нарушений прав гражданского населения. Впрочем, надо сказать, что ситуация в Дагестане и в сопредельных странах СНГ постоянно находилась в зоне информационного внимания правозащитников, о чем некоторые из них постоянно информировали западных партнеров, причем на самом высоком уровне, поскольку среди "партнеров" оказывались и члены правительств зарубежных стран...
Поразительно, но до сих пор не было ни одного заявления правозащитников и правозащитных организаций после терактов в Москве, Волгодонске и Буйнакске. Недавно в одном из чеченских сел были расстреляны русские жители - 41 человек погибли в один день, за несколько минут, и хоть бы что: ноль эмоций.
Впрочем, о русских в России и за ее пределами на правозащитных тусовках говорить просто неприлично - реакция будет всегда одна и та же. "НГ" на протяжении последних лет не раз писала о том, что испытывают на себе русские жители свободолюбивой Ичкерии, особенно в Наурском и Шелковском районах - пытки, похищения, насилия, захват домов... Писали мы и о том, как доходит до русских (а точнее, вообще не доходит) гуманитарная помощь, пенсия и прочие мифические явления. Мы писали вообще о нарушениях прав человека в Чечне - о шариатских судах и запрете исповедовать любую религию, кроме ислама (излишне говорить, что это противоречит Конституции России и международным нормам), о публичных казнях и расстрелах обычных чеченцев, но никакой реакции правозащитников это тоже не вызвало.
Сейчас вслед за президентом Ингушетии Русланом Аушевым все кричат о "гуманитарной катастрофе" (умалчивая при том, что правительство уже выделило Ингушетии почти 500 млн. руб., не считая гуманитарной помощи международных организаций), но когда более 400 тыс. человек покинули Чечню в течение 1994-1996 гг., никто не говорил о "гуманитарной катастрофе". Зато сегодня говорят о сотнях и тысячах жертв среди мирного населения (не приводя, как всегда, никаких фактов), о бомбежках школ, которые давно не работают, поскольку Аслан Масхадов "отменил" бесплатное образование за ненадобностью: мелочь, конечно, после шариатских судов и публичных казней, но тоже нарушение основополагающих прав человека на бесплатное образование. Недавно выяснилось, что в Наурском и Шелковском районах, по информации правительственного источника, из 13 школ кое-как работали всего две - следовательно, в Чечне на протяжении пяти лет независимости существовали только "школы" для боевиков, для подготовки терактов и диверсий.
Все это было хорошо известно либерал-демократам и правозащитникам, отчего же сегодня такой шум? А потому, что велено вернуть Россию в стойло
Телефаксы редакции ежедневно разогреваются от разнообразных посланий правозащитников: мы требуем прекратить! Мы требуем возобновить! Мы обращаемся к вам, господин президент... Горы бумаг. Сотни грозных слов и восклицательных знаков. Люди все те же: Сергей Ковалев, Лариса Богораз, Валерий Борщев, Марина Салье, Глеб Якунин...
Заметьте, ни о ком больше наши либералы не смеют говорить в подобном тоне, хотя существуют, например, Казахстан, состоящий с нами в одной "четверке", - там тоже есть проблемы с правами человека, так почему бы не поручить Ельцину "разобраться" с Назарбаевым? Зачем далеко ходить - вот на Украине, даже по западным оценкам, не слишком хорошо дело обстоит со свободой слова, а уж о предвыборных терактах и говорить нечего - однако к Леониду Кучме у наших правозащитников нет и не может быть никаких претензий:
"Эту страну", в которой наши правозащитники и либералы не живут, а "работают", они постоянно награждают титулами вроде "фашизм", "нацизм", "расизм", "фашистское государство". Так и хочется сказать: господа, нельзя жить в стране, которую столь страстно ненавидишь, - это вредно для здоровья!
Наталья Айрапетова, НГ, 10.11.99