Он умер, но мелодия осталась
Сегодня Борису Рыжему исполнилось бы 37 лет.
Он покончил с собой в двадцать шесть на рассвете 7 мая 2001 года. Настоящая жизнь поэта начинается после его смерти. Стихи Бориса Рыжего начинают жить самостоятельно и мощно, как бы говоря своему создателю его же строчкой: «Спи, ни о чём не беспокойся, есть только музыка одна». Спи, теперь мы будем жить вместо тебя.
* * *
Мальчишкой в серой кепочке остаться,
самим собой, короче говоря.
Меж правдою и вымыслом слоняться
по облетевшим листьям сентября.
_
Скамейку выбирая, по аллеям
шататься, ту, которой навсегда
мы прошлое и будущее склеим.
Уйдем - вернемся именно сюда.
_
Как я любил унылые картины,
посмертные осенние штрихи,
где в синих лужах ягоды рябины,
и с середины пишутся стихи.
_
Поскольку их начало отзвучало,
на память не оставив ничего.
как дождик по карнизу отстучало,
а может, просто не было его.
_
Но мальчик был, хотя бы для порядку,
что проводил ладонью по лицу,
молчал, стихи записывал в тетрадку,
в которых строчки двигались к концу.
* * *
Мир не меняется - о тень! - тут все как было:
дома хрущевские, большие тополя,
пушинки кружатся - коль вам уже хватило,
пусть будет пухом вам огромная земля.
_
Под этим тополем я целовал ладони,
да, не красавице, но из последних сил,
летело белое на темно-синем фоне
по небу облако, а я ее любил.
_
Мир не меняется, а нам какое дело,
что не меняется, что жив еще сосед,
ведь я любил ее, а облако летело,
но нету облака - и мне спасенья нет.
_
Почти все его стихи, адресованные жене и сыну - это прощание. Завещание, напутствие - как им жить после него. Их трудно читать - ком в горле.
* * *
Пойду, чтобы в лицо летели листья, -
я так давно
с предсмертною разлукою сроднился,
что все равно.
_
Что даже лучше выгляжу на фоне
предзимних дней.
Но с каждой осенью твои ладони
мне все нужней.
_
Так появись, возьми меня за плечи,
былой любви
во имя, как пойду листве навстречу,
останови.
_
…Гляди-ка, сопляки на спортплощадке
гоняют мяч.
Шарф размотай, потом сними перчатки,
смотри не плачь.
_
Казалось бы, чего человеку не хватало? Таким даром от Бога наделён. Стихи его читали, знали, любили. Обласкан судьбой и критиками, любимец друзей и женщин. Любимая жена, обожаемый сын. Всё так. И в то же время он ощущал себя очень одиноким. Это трудно понять непоэту.
* * *
Черный ангел на белом снегу -
мрачным магом уменьшенный в сто.
Смерть - печальна, а жить - не могу.
В бледном парке не ходит никто.
_
В бледном парке всегда тишина,
да сосна - как чужая - стоит.
Прислонись к ней, отведай вина,
что в кармане - у сердца - лежит.
_
Я припомнил бы - было бы что,
то - унизит, а это - убьет.
Слишком холодно в легком пальто.
Ангел черными крыльями бьет.
_
Полети ж в свое небо, родной,
и поведай, коль жив еще бог -
как всегда, мол, зима и покой,
лишь какой-то дурак одинок.
Что бы там ни было, кто бы ни окружал тебя, ты всё равно тотально одинок в этой жизни. «Каждый умирает в одиночку». Рыжий интуитивно понял это давно, ещё в детстве.
***
Маленький, сонный, по черному льду
в школу - вот-вот упаду - но иду.
Мрачно идет вдоль квартала народ.
Мрачно гудит за кварталом завод.
“...Личико, личико, личико, ли…
будет, мой ангел, чернее земли.
Рученьки, рученьки, рученьки, ру...
будут дрожать на холодном ветру.
Маленький, маленький. маленький. ма...
в ватный рукав выдыхает зима:
- Аленький галстук на тоненькой ше...
греет ли, мальчик, тепло ли душе?..
...Всё. что я понял, я понял тогда:
нет никого, ничего, никогда.
Где бы я ни был - на чёрном ветру
в чёрном снегу упаду и умру.
Будет завод надо мною гудеть.
Будет звезда надо мною гореть.
Ржавая, в странных прожилках, звезда,
и - никого, ничего, никогда.
_
Все его стихи - это какой-то непрерывный роман со смертью.
***
Умереть от простуды
у дружка на шершавых руках,
Только б ангелы всюду…
Живность вся, что живет в облаках,
била крыльями часто
и слеталась к затихшей груди.
Было б с кем попрощаться
да откуда уйти.
...
***
Погадай мне, цыганка, на медный грош,
растолкуй, отчего умру.
Отвечает цыганка, мол, ты умрёшь,
не живут такие в миру.
_
Интонация смерти есть в стихах любого крупного поэта. Но страшно, когда она овладевает им целиком. Смертяшкина не любит, когда с ней заигрывают. Рыжий дразнил страшных гусей. Поэзия оказалась более опасным делом, чем с бокс с его постоянными травмами и перебитым носом или драки с уличной шпаной. Как это ни парадоксально - поэт и поэзия пожирают друг друга, поэт губит себя для поэзии. Борис Рыжий был и жил целиком в поэзии. А это смертельно.
Как-то на школьной практике Борис запальчиво сказал в пространство: «Вот вы сейчас смеётесь, а потом мои стихи впишут в хрестоматии, и ваши дети будут их учить в школе». Это не бахвальство. Он знал себе цену. «Мы все лежим на площади Свердловска, где памятник поставят только мне». «Сквер будет назван именем моим». А вот я уверена, что это так и будет. Когда-нибудь обязательно будет. Это редкий, штучный поэт. Он, как никто, выразил своё время. И не только его сленг, чернушность, но и его музыку, свет. Он создал свой мир в поэзии, мир челябинских заводских окраин, свердловских подворотен и скверов, жесткий мир уродливых перестроечных времен. И над всем этим - чистая мелодия тоски, вечной разлуки, душевной боли, в которой - ни звука фальши.
Рыжий - это явление типично-уникальное для России. Это поэт народный во всех смыслах. Он вошёл в русскую поэзию чисто по-русски: самосжиганием дотла.
***
Над домами, домами, домами
голубые висят облака.
вот они и останутся с нами
на века, на века, на века.
Только пар, только белое в синем
над громадами каменных плит…
никогда никуда мы не сгинем,
Мы прочней и нежней, чем гранит.
Пусть разрушатся наши скорлупы,
геометрия жизни земной -
оглянись, поцелуй меня в губы,
дай мне руку, останься со мной.
А когда мы друг друга покинем,
ты на крыльях своих унеси
только пар, только белое в синем,
голубое и белое в си…
_
Подробнее о Борисе Рыжем - здесь: http://nmkravchenko.livejournal.com/1787.html