Подрыв политической власти и способы ее удержания
(Роман Р. Уоррена «Вся королевская рать» как хрестоматия политической войны)
Роман Роберта П. Уоррена « Вся королевская рать» - это высокохудожественное произведение, посвященное непростым, трагическим судьбам людей, вовлеченных в борьбу за власть. Характерно, что в все описанные в романе эпизоды этой борьбы есть акты именно политической войны, в ходе которой стороны исповедуют принцип - «цель оправдывает средства». Уоррен не показывает ни одного эпизода, где политическая борьба проявляется в виде честного соревнования проектов и идей борющихся за власть личностей и элитных групп. Это именно политическая война, и ведется она в условиях так называемой американской демократии, преподносимой всему миру как эталон, как образец, как пример того, как следует жить. Само по себе это, конечно же, важно, однако, нас интересует, в первую очередь то, как эти методы соотносятся с фундаментальным понятием Власти, с теми ее типами, о которых говорит Александр Кожев.
Согласно Кожеву, существуют всего четыре не сводимых друг к другу типа Власти - Власть Отца («причина выше следствия»), Власть Господина над Рабом («риск»), Власть Судьи («справедливость»), Власть Вождя («проект - предвидение»). Источником власти является, не ее носитель («повелитель», «властитель»), а те люди, которые ему осознанно подчиняются, признавая за ним право Власти над собой. Таким образом любая Власть (как таковая) основывается на авторитете ее носителя, соответственно, авторитете Отца, Судьи, Вождя или Господина, то есть по определению является авторитарной.
Из этого утверждения, кстати, следует тот факт, что любое обвинение реальной политической власти в авторитаризме есть акт политической войны, направленный на подрыв этой реальной власти.
Далее, если следовать Кожеву, Власть как таковая не возникает в результате выборов. Напротив, результаты Выборов являются прямым следствием наличия Власти кандидата над избирателями. Выборы, таким образом, лишь юридически оформляют эту реально существующую власть. В результате выборов бывший кандидат наделяется определенными действующим законодательством полномочиями и другими атрибутами власти, он получает доступ к ресурсам - финансовым, силовым и т.п. Он, наконец, может формировать свою администрацию - ту самую «королевскую рать».
В центре романа Уоррена - проблемы реализации и удержания власти губернатора одного из южных штатов Америки. Проблематика «захвата» власти - все эти особенности проведения выборов, характер предвыборной борьбы, конкуренция предвыборных программ - в романе, по большому счету, не отражены. (Если, конечно, не считать эпизод с первым выдвижением начинающего политика Вилли Старка на пост губернатора штата.)
Поэтому-то Власть, источником которой являются жители штата (избиратели), оказывается вне поля зрения Уоррена. В центре его романа - ближайшее окружение губернатора, его «королевская рать», и, соответственно, Власть над людьми именно из этого круга.
После выборов избиратели по существу лишены возможности влиять на то, как именно избранная ими «политическая власть» осуществляет свои властные полномочия. В этот период они сами по себе для нужд политической войны бесполезны. На них можно (и нужно!) воздействовать средствами информационно-психологической войны - зачастую, с весьма примитивной целью: создания массовки для оказания психологического давления на политического противника. Но этим-то роль рядовых граждан - в период между выборами - фактически и ограничивается.
Другое дело - члены команды губернатора, его «королевская рать». Каждый из них - потенциальный объект воздействия со стороны противника. Именно по отношению к «членам команды» используется весь доступный арсенал приемов политической войны - дискредитация «соратников», шантаж, подкуп, запугивание и т.п. Именно эти воздействия находят свое отражение в наиболее ярких эпизодах романа. Целью этих «воздействий» является разрушение целостности, связности «королевской рати». Отрываете ли вы от нее ключевую фигуру, переманив ее в свой лагерь, дискредитируете ли вы ее, выдвинув ложные или реальные обвинения, вы, тем самым, подрываете способность политической власти реализовывать свои полномочия, вы ограничиваете ее доступ к ресурсам, необходимым для осуществления ее проектов. В конечном счете, вы парализуете волю этой политической власти, вы эту власть дискредитируете в глазах ее электората, вы ее, тем самым, уничтожаете.
Подобные «воздействия» - обычная, заурядная практика. Их практиковали в эпоху, описываемую в романе, применяют и в наши дни - хоть в США, хоть в России. Чтобы ими пользоваться или, наоборот, им противостоять, надо, по крайней мере, иметь представление и о приемах политической войны, и о том, что лежит в основе их использования.
Согласно Кожеву, наиболее устойчивой Властью является Власть абсолютная - когда она признана и как Власть Отца, и как Власть Судьи, и как Власть Господина, и как Власть Вождя. В реальности такое сочетание встречается крайне редко.
В наше время наиболее распространены комбинации, среди которых преобладает тип Власти Вождя. Лежащий в ее основе Проект как правило не так часто подвергается критике. Во всяком случае, в романе Уоррена примеров проблематизации Проекта, адресованного непосредственно гражданам штата, нет. Выражением такого Проекта, призванного привлечь на свою сторону рядового избирателя, обычно является предвыборная программа кандидата в губернаторы. Однако, мы практически не встречаем состязания проектов - того, что по идее (как нам всю перестройку талдычили поборники либеральной демократии) должно было бы лежать в основе честной конкурентной политической борьбы. Более того, первый опыт Вилли Старка в борьбе за пост губернатора свидетельствует о том, что подобная практика не приводит ни к чему, кроме поражения. В конечном счете, он и сам осознает, что вместо того, чтобы аргументированно доказывать преимущества своего Проекта, лучше было бы просто, хотя бы и демагогически, пообещать «прижать толстых».
Для членов команды губернатора проектом является нечто совсем другое, а именно - завоевание власти в целом, удовлетворение претензий и амбиций членов «королевской рати» в том, что касается обретения ими вожделенных для них позиций в политике, бизнесе, элите. И, конечно же, удержание всего этого, «нажитого непосильным трудом». Эти претензии и амбиции могут носить самый различный характер - от предельно шкурного, связанного с возможностью хапнуть, не брезгуя ничем, побольше денег, до предельно альтруистического - реализовать собственную мечту, например, сокровенное представление о том, как именно должна быть организована система здравоохранения в штате.
Противник, изучающий политический «театр военных действий» стремится получить адекватное представление о том, что собой представляет «королевская рать», есть ли в ее составе «соратники», обладающие собственными властными амбициями. Многое в этом анализе позволяет прояснить то, какими именно типами Власти (Отца, Судьи, Господина) определяются отношения между конкретным представителем «рати» и ее «королем». Можно с уверенностью утверждать, что для любого члена «королевской команды» «король» является Вождем. Противнику важно знать, каким именно видится этим «соратникам» проект осуществления Власти. Подрыв Власти Вождя для этой категории участников политической войны строится на том, чтобы заронить сомнения в способности Вождя удовлетворить их личные амбиции и претензии, а также в способности удержать политическую власть.
Вместе с тем, практика ведения политических войн показывает, что наиболее простым и эффективным приемом является подрыв той компоненты власти, которую Кожев называет Властью Судьи. С этой целью используются любые способы дискредитации носителя Власти. Общественности предъявляются красноречивые свидетельства либо его личной нечестности, неискренности и нечистоплотности, либо факты того, как он покрывает бесчестных и нечистоплотных людей. Тем самым проблематизируется способность Власти реализовать принцип справедливости, лежащий в основе именно Власти Судьи. Под давлением «общественного мнения» некоторые члены «королевской рати» оказываются перед нелегким выбором: либо сохранить верность Вождю и его команде, либо покинуть ее ряды и даже перейти в стан противника.
«Высшим пилотажем» в подобных войнах является физическое устранение ключевого игрока властной структуры. Особую ценность представляет убийство, мотивы которого, на первый взгляд, весьма далеки от политики. Тем более, если совершено оно человеком, которого нельзя заподозрить в связях с тем, кто это убийство спланировал и инициировал.
Роман Роберта П. Уоррена «Вся королевская Рать» является одним из наиболее ярких собраний подобных примеров ведения политической войны. Все эти примеры достойны подробного рассмотрения. Мы же, дабы не лишать читателя книги «удовольствия» от самостоятельного анализа, остановимся лишь на некоторых из них.
Но прежде всего обратим внимание на то, что практически на всем протяжении романа сам Вилли Старк не является объектом дискредитации. Даже попытка отдать его под суд не продиктована стремлением его противников продемонстрировать его слабость и несостоятельность как политика вообще и как действующего губернатора в частности. Для сравнение вспомним характеристику, данную А.С. Пушкиным Александру I:
Властитель слабый и лукавый,
Плешивый щеголь, враг труда,
Нечаянно пригретый славой,
Над нами царствовал тогда.
Ничего подобного по отношению к Старку мы не видим. Конечно, этот факт можно списать на нескрываемую симпатию автора романа и к своему герою, и к его прототипу - Хьюи Лонгу. Но нельзя не отметить и того, что Старк пришел в политику «на своих условиях». И дело не в том, что он выходец из низов, что он в отличие от многих других героев романа не принадлежит к аристократии штата. Дело скорее в том, и Уоррен это не единожды подчеркивает, что Старк получил блестящее образование не в престижных университетах, а самостоятельно, просиживая ночи напролет над учебниками по юриспруденции. Ему знаком не только «интеллектуальный» труд, но и труд обычного рабочего, крестьянина. О нуждах своих избирателей он знает не по наслышке, он длительное время пребывал«в их шкуре». И, что самое главное, он сумел подняться, он сумел стать тем, кем стал - именно «на своих условиях». Он приобрел бесценный опыт такого становления, он «нарастил мышцы», необходимые для того, чтобы стать не только губернатором штата, но и президентом США.
«Конечно, баллотироваться в губернаторы не бог весть какое достижение. Каждый, кто мог наскрести несколько долларов на квалификационный взнос, имел право выставить свою кандидатуру и полюбоваться на свою фамилию в избирательном бюллетене. Но с Вилли дело обстояло несколько иначе»
Старк безумно жаждет власти. На первых порах, он наивно полагает, что может добиться искомого результата, честно играя по установленным до него правилам, действуя исключительно законными методами и не прибегая к инструментарию политической войны. В основе этой его убежденности - сознание собственной силы, уверенности в том, что он свое возьмет, причем именно «на своих условиях», а не в результате сделок с политическими «партнерами». Именно это побуждает его в своей первой битве за пост губернатора обращаться к избирателю с программой, где изложено существо идей его Проекта по превращению штата из захолустно-провинциального в один из самых передовых и удобных для жизни большинства его населения. Он ни секунды не сомневается в своей способности справиться с этой амбициозной задачей. Но именно эта непоколебимая уверенность делает Старка уязвимым для одного из самых примитивных приемов политической войны.
До последнего момента он не хочет замечать, что предложившие ему свою поддержку «златоусты» (между прочим, из предвыборного штаба Гаррисона, одного из основных кандидатов в губернаторы штата) обвели его вокруг пальца:
«Кого-то из команды Гарисона осенила мысль - видит бог, не очень свежая, - выдвинуть еще одного кандидата, пешку, которая отобрала бы у Макмерфи часть голосов. Для этого требовался человек, популярный в провинции. Таким был Вилли, за которым многие шли на севере штата. Выяснилось, что ему даже не предлагали никакой сделки. В Мейзон-Сити к нему приехали на прекрасной машине несколько столичных джентльменов в полосатых брюках. Один из них был м-р Дафи, Крошка Дафи, успевший сильно прибавить в весе со времени их знакомства в пивной у Слейда. Столичные джентльмены убедили Вилли, что он спаситель штата. Надо полагать, что, как всякий нормальный человек, Вилли был не лишен здоровой подозрительности и осторожности, но эти свойства склонны улетучиваться, когда вам говорят то, что вы хотите услышать. К тому же здесь был затронут божественный вопрос. Люди поговаривали, что в истории со школой видна рука божья. Что бог, дескать, заступился за Вилли. Бог его поддержал. По обычным понятиям Вилли не был религиозен, но история со школой, возможно, поселила в нем мысль, которую разделяли многие из его сограждан, что он находится в особых отношениях с Богом, Судьбой или просто Удачей. Неважно, каким словом вы это называете и ходите ли вы в церковь. А поскольку пути господни неисповедимы, Вилли, должно быть, не очень удивился тому, что Он избрал своим орудием толстых людей в полосатых брюках и в большом лимузине. Бог взывал к Вилли, а Крошка Дафи был богато одетым рассыльным на «кадиллаке» вместо велосипеда - не более. И Вилли расписался на повестке»
Финал этой истории оказался печальным для Гарисона. Прознав о том, что люди Гарисона его использовали, Вилли Старк приложил максимум усилий для того, чтобы Гарисон проиграл. Он колесил по штату, «заездив до полусмерти свой приличный подержанный автомобиль», и объяснял избирателям-вахлакам, что его, Старка, такого же как они вахлака попытались использовать. Он агитировал против Гарисона - за Макмерфи. Агитировал, дабы ни у кого впредь не возникло желание его, Старка, использовать в своих грязных целях:
«Друзья, мякинные головы, голодранцы и братья вахлаки», - начинал он, наклонившись вперед, всматриваясь в их лица. И замолкал, выжидая, пока до них дойдет. В тишине толпа начинала шевелиться и негодовать - они знали, что так их обзывают за глаза, но никто еще не осмеливался встать и сказать им это в лицо. «Да, - говорил он, кривя рот, - да, больше вы никто, и нечего злиться, если я говорю правду. А хотите злиться - злитесь, но я все равно скажу. Больше вы никто. И я - тоже. Я тоже голодранец, потому что всю жизнь копался в земле. Я - мякинная башка, потому что меня охмуряли златоусты в дорогих автомобилях. На тебе соску, и не ори! Я - вахлак, и они хотели, чтобы я заставил вахлаков голосовать по-ихнему. Но я встал с четверенек, потому что даже собака может этому научиться - дай только срок. Я научился. Не сразу, но научился - и теперь стою на своих ногах. А вы, вы стоите? Хоть этому вы научились? Сможете вы этому научиться?»
Он говорил им неприятные вещи. Он называл их неприятными именами, но каждый раз, почти каждый, беспокойство и негодование утихали, и он наклонялся к ним, выпучив глаза, и лицо его лоснилось под горячим солнцем или в красных отблесках факелов. Они слушали, а он приказывал им подняться с четверенек. «Идите голосовать, - говорил он. - Сегодня голосуйте за Макмерфи, - говорил он, - потому что у вас нет другого кандидата. Голосуйте все, как один, - покажите им, на что вы способны. Выбирайте его, и если он обманет - пригвоздите к позорному столбу. Да, - говорил он наклоняясь, - пригвоздите его, если он обманет. Дайте мне молоток, и я это сделаю своими руками. Голосуйте, - говорил он. - Выбирайте Макмерфи», - говорил он.
Он наклонялся к ним и внушал: «Слушайте меня, голодранцы. Слушайте меня и взгляните в лицо святой, не засиженной мухами правде. Если у вас осталась хоть капля разума, вы увидите и поймете ее. Вот она, эта правда: вы - вахлаки, и никто никогда не помогал вахлакам, кроме них самих. Эти, из города, они не помогут вам. Все в ваших руках и в божьих. Но бог-то бог, да и сам не будь плох».
В итоге Макмерфи одержал внушительную победу, а Гарисон ушел в политическое небытие.
Что же касается Старка, то этот первый «забег» в губернаторской гонке стал для него бесценным уроком. Еще одним фактором наращивания политических мускулов. Пережив унижение от того, что его обвели вокруг пальца, что его использовали, Вилли Старк не сломался, как того ожидали многие. Более того, обеспечив Макмерфи победу на выборах, Старк поставил эту его победу под сомнение. Он по факту проблематизировал ее уже тем, что она не была результатом усилий ни Макмерфи, ни его администрации или избирательного штаба, а состоялась почти исключительно благодаря голосам, поданным в его пользу, что принес невесть откуда взявшийся Вилли Старк, ничем не обязанный ни самому Макмерфи, ни кому бы то ни было из его команды.
Старк явил «граду и миру» свою истинную сущность, продемонстрировал свое нутро, свои способности незаурядного политического бойца. И те, кто изначально считал его «дядей Вилли из деревни», вахлаком, которого можно использовать и при этом ни цента ему не платить, внезапно обнаружили, что перед ними сильный и свирепый политический хищник, способный идти к намеченной цели, сметая стоящие на его пути преграды. Такое способно вызвать восхищение, в том числе - в стане противника. Такое притягивает. Немудрено, что значительная часть избирательной команды Гарисона возжелала встать под знамена Старка, признав в нем вожака, Хозяина. И Хозяин этим ресурсом умело распорядился.
Сэди Берк из команды Гарисона, считающую себя весьма искушенной в политических делах, он сделал своей секретаршей и, заодно, любовницей, включив в число своих наиболее доверенных лиц. С добродушной иронией он отнесся к тому, что, по ее мнению, именно она фактически сотворила Старка, сделала его в конечном счете губернатором (открыв Старку глаза на то, что люди Гарисона его используют). Эти ее претензии на Власть Отца (по Кожеву - одна из наиболее ярких ее разновидностей: власть Творца над собственным Творением), ни в малейшей мере не обоснованные, стали, в конечном счете, причиной гибели самого Старка и ее, Сэди, личной трагедии. Здесь, возможно, Старка подвела уверенность в себе (граничащая с самоуверенностью): он недооценил в этой «деловой даме» Женщину - натуру страстную и ревнивую. Но до того, как случилось эта трагедия, Сэди Берк была важным, в каком-то смысле, незаменимым звеном в администрации губернатора Вилли Старка.
Старк сумел «рекрутировать» в свою команду Джека Бердена, репортера из «Кроникл» - представителя элиты штата. Он просто предложив ему интересную работу, сделав его своим ближайшим помощником, доверенным лицом, единственным человеком, с которым он мог быть откровенен. Связь между Старком и Берденом оказалась настолько сильна, что даже в минуты отчаяния, когда, казалось, что разрыв неизбежен, Берден разорвать отношения не в состоянии:
«Я мог бы встать и уйти и оставить их вдвоем в этой провонявшей сыром комнате - плюнуть на них и уйти куда глаза глядят. Но я не ушел - и, должно быть, правильно сделал, потому что вы никогда не можете уйти от того, от чего вам хотелось бы уйти больше всего на свете»
Совершенно экзотическим выглядит решение Старка сделать Крошку Дафи не кем-нибудь, а вице-губернатором. Того самого Крошку, который, полагая самого себя ВИП-персоной, а Старка - «дядей Вилли из деревни», откровенно издевался над ним, а затем руководил «операцией» по использованию Старка против Макмерфи. И дело даже не в том, что мера эта вынужденная:
«Приходится работать с такими, как Байрам, Крошка Дафи и эта мразь из законодательного собрания. Ты не слепишь кирпичей без соломы, а солома твоя - по большей части прелая солома, из коровьей подстилки».
Старк считает необходиым держать Дафи как можно ближе к себе, чтобы никогда не забывать о том, как через него, Старка, «хотели переступить, как через лужу». Он ломает Дафи, подчиняет его себе. И это подчинение - едва ли не единственный из всех, что приводит Уоррен в своей книге, пример Власти Господина над Рабом.
В романе неоднократно подчеркивается, что Старк умеет ценить в людях не только и не столько преданность ему лично, но, в первую очередь, преданность Делу. Он готов пренебречь тем, что человек, который нужен ему для Дела, не испытывает по отношению к нему особых симпатий, более того, находится в оппозиции по отношению к политике, проводимой Старком. Но вот этому человеку предлагается Дело, в котором могут реализоваться самые смелые его идеи и проекты. Этот человек знает, что способен с этим Делом справиться. И он принимает предложение Старка - как едва ли не единственную возможность эти идеи и проекты осуществить. В этом Деле человек сам обретает, таким образом, Власть Вождя и ему ничего другого не остается, как признать Власть своего нанимателя - то ли как Власть Судьи, поступающего справедливо по отношению к Делу, то ли как Власть Вождя, коль скоро Дело явным образом становится неотъемлемой частью общего Проекта, осуществляемого нанимателем.
Так в «королевской рати» Вилли Старка оказывается Хью Милер, «юридический факультет Гарварда, эскадрилья Лафайета, Groix de guerre, чистые руки, честное сердце», ставший при Старке генеральным прокурором штата. О том, как он попал в команду Старка, каковы отношения между ними, мы узнаем в тот момент, когда Милер сообщает своему боссу о том, что принял решение подать в отставку:
- Я ухожу в отставку с поста генерального прокурора, - сказал он. - Вы получите мое заявление утром с посыльным.
- Вы долго собирались это сделать, - мягко сказал Хозяин. - Долго, Хью. Почему вы так долго собирались?
Хью Милер не ответил, но и не перевел взгляда со стены на лицо Хозяина.
- Я вам сам скажу, Хью, - продолжал Хозяин. - Вы пятнадцать лет сидели в своей адвокатской конторе и смотрели, как сукины дети протирают здесь штаны и ничего не делают, а богатые богатеют и бедные беднеют. Потом пришел я, сунул вам в руку дубинку и шепнул на ушко: «Хотите их раздраконить?» И вы их раздраконили. Вы отвели душу. От них только пух летел. Вы посадили девять хапуг - из тех, кто играет по маленькой. Но тех, кто стоял за ними, вы не тронули. Закон для этого не приспособлен. Все, что вы можете, - это отнять у них правительство и не подпускать их к нему. Любым способом. И в душе вы это знаете. Вы хотите сохранить свои гарвардские руки в чистоте, но в душе вы знаете, что я говорю правду, вам надо просто, чтобы марался кто-то другой. Вы знаете, что дезертируете, подавая в отставку. Вот почему, - сказал он еще мягче прежнего и наклонился вперед, заглядывая в глаза Хью Милеру, - вы так долго собирались это сделать. Выйти из игры.
С полминуты Хью Милер смотрел сверху на поднятое мясистое лицо с выпуклыми немигающими глазами. Собственное его лицо омрачилось, стало озадаченным, словно он пытался что-то прочесть, и не то свет был тусклым, не то написано было на языке, который он плохо знал. Потом он сказал: «Мое решение - окончательное».
- Я знаю, что окончательное, - сказал Хозяин. - Я знаю, что не смогу вас переубедить, Хью. - Он встал с кресла, поддернул брюки привычным движением человека, полнеющего в талии, и зашлепал в носках к Хью Милеру. - Очень жалко, - сказал он. - Мы с вами - хорошая пара. Ваши мозги и мой напор.
На лице Хью Милера появилось слабое подобие улыбки.
- Расстаемся приятелями? - сказал Хозяин и протянул руку.
Хью Милер пожал ее.
- Если вы не бросили пить, может, зайдете как-нибудь, выпьем? - сказал Хозяин. - Я не буду говорить о политике.
- Хорошо, - сказал Хью Милер и повернулся к двери.
Он почти подошел к ней, когда Хозяин его окликнул. Хью Милер обернулся.
- Хью, вы бросаете меня одного, - сказал Хозяин с полушутливой скорбью, - с сукиными детьми. Моими и чужими.
Хью Милер улыбнулся натянуто и смущенно, покачал головой, сказал: «Черт… Вилли…» - умолк, так и не досказав того, что начал, - и юридического факультета Гарварда, эскадрильи Лафайета, Groix de guerre, чистых рук, честного сердца больше не было с нами.
Важной частью Проекта Вилли Старка является больница. Уоррен подчеркивает, что эта больница не является коммерческим начинанием, призванным принести Хозяину прибыль или, на худой конец, голоса избирателей. Автор романа убеждает нас, что она для Старка самоценна. Во всяком случае, трудно как-то иначе объяснить такое:
«А Хозяин грезил больницей и во сне и наяву. Он ездил на север и осматривал самые лучшие и большие больницы: Центральную массачусетскую, Пресвитерианскую в Нью-Йорке, Центральную филадельфийскую и многие другие: «Ну и что ж, что они хорошие, - говорил он, - клянусь чем хочешь, моя будет лучше, ну и что, что они большие - моя будет больше, и последний бедняк в штате сможет прийти туда и получить любое лечение задаром».
В этих поездках он проводил все время с врачами, архитекторами и директорами больниц, а не с букмекерами или эстрадными певицами. Когда он возвращался, его кабинет бывал завален синьками, блокнотами с его каракулями, справочниками по архитектуре, отоплению, диететике и организации больниц. Вы входили к нему, он поднимал глаза и начинал с места в карьер, как будто вы давно уже были тут: «Значит, в Центральной массачусетской устроены...»
Да, больница была его любимым детищем»
Старк тщательно оберегает этот проект от любых нечистоплотных махинаций, именно и в первую очередь потому, что строительство больницы, вокруг которого вертятся крупные деньги, не может не быть уязвим именно с этой стороны. Он хочет добиться того, чтобы во главе этого - его, Старка, начинания оказался лучший в штате специалист - Адам Стентон. Если Хью Милер (с самого начала совместной работы со Старком до момента их расставания) испытывает к нему симпатию, то Адам изначально относится к нему крайне негативно, а в конце романа стреляет в Старка, убивает его. Тем не менее, именно Адама Старк видит на посту руководителя больницы.
- Вот что. Я не отрицаю - должно быть понятие о справедливости для того, чтобы заняться делом; но, ей-богу, всякое такое понятие рано или поздно становится вроде затычки в бутылке с водой, которую бросили в горячую печь, как мы ребятами делали в школе. И дело человеческое, которое надо сделать, - как пар; он разорвет бутылку, он доведет учительницу до родимчика, он разорвет все, во что бы ты его ни закупорил. Но ты найди ему подходящее место, дай ему удобный выход, и он потянет товарный поезд.
«Найти пару подходящее место» - вот принцип, которым руководствуется Старк, подбирая нужных для Дела людей. Но ему мало формального согласия человека, вовлекаемого в Дело. Ему нужно, чтобы этот человек был в курсе его, Старка, замыслов. На реплику Адама о том, что он, Адам готов руководить больницей, и что его, Адама, мотивы Старка не касаются, всесильный губернатор отвечает с явными нотками отчаяния. Возникает непростой диалог, свидетельствующий о том, как непросто Старку в ситуации, когда на его предложение «совместной работы» реагирует человек, способный лишь терпеть своего будущего босса. И как, тем не менее, он, всесильный губернатор, смиряется с этой ситуацией, потому что архиважное для него Дело он не может и не желает поручать никому, кроме того, кого он, Старк, считает единственно достойным этого Дела:
- Да, твои мотивы меня не касаются, док. Но я подумал, что, может, тебе захочется узнать кое-что о моих. Как-никак мы будем работать вместе.
- Я буду руководить больницей, - ответил Адам и добавил, кривя губы: - Это у вас называется работать вместе?
Хозяин громко рассмеялся. Потом встал с кресла.
- Док, - сказал он, - главное, не беспокойся. Я позабочусь, чтобы ты не испачкал лапок. Я позабочусь, чтобы ты был чистый как стеклышко. Я посажу тебя в эту красивую, антисептическую, стерильную, шестимиллионную больницу и заверну в целлофан, чтобы ни одна рука тебя не коснулась. - Он шагнул к Адаму и хлопнул его по плечу. - Главное, не беспокойся, док.
- Я сам о себе позабочусь, - пообещал Адам и покосился на руку, лежавшую на его плече.
- Конечно, ты сам, док, - сказал Хозяин. И убрал руку с его плеча. Затем, неожиданно переменив тон, заговорил деловито и спокойно: - Ты, конечно, захочешь ознакомиться со всеми проектами. Они поступят к тебе на утверждение, как только ты проконсультируешься с архитекторами. По этому вопросу с тобой свяжется мистер Тод из компании «Тод и Уотерс». И можешь набирать себе штат. Теперь это твое хозяйство.
Он отвернулся, взял свою шляпу с крышки рояля. Потом повернулся к Адаму и, как бы подводя итог, в последний раз окинул его взглядом.
- Ты большой человек, док, - сказал он, - и не верь, если тебя станут в этом разубеждать.
Затем он круто повернулся к двери и вышел, не дав Адаму ответить. Если тут было что отвечать.
Таков, по большому счету, расклад в ближайшем окружении Вилли Старка, губернатора щтата, где он доминирует почти тотально. У Макмерфи, его политического противника, совсем немного рычагов воздействия на правительство штата - один округ, где его сторонники имеют большинство голосов, да влиятельная группа в законодательном собрании. Тем не менее, противники Старка не оставляют надежды на то, что им удастся свалить всесильного губернатора. При малейшей возможности они атакуют, не особо церемонясь в выборе средств. А Старк отвечает им - по возможности, адекватно.
Добавить в друзья: | ЖЖ | твиттер | фейсбук | ВК | одноклассники | E-mail для связи: gnktnt@gmail.com
Роман Роберта П. Уоррена « Вся королевская рать» - это высокохудожественное произведение, посвященное непростым, трагическим судьбам людей, вовлеченных в борьбу за власть. Характерно, что в все описанные в романе эпизоды этой борьбы есть акты именно политической войны, в ходе которой стороны исповедуют принцип - «цель оправдывает средства». Уоррен не показывает ни одного эпизода, где политическая борьба проявляется в виде честного соревнования проектов и идей борющихся за власть личностей и элитных групп. Это именно политическая война, и ведется она в условиях так называемой американской демократии, преподносимой всему миру как эталон, как образец, как пример того, как следует жить. Само по себе это, конечно же, важно, однако, нас интересует, в первую очередь то, как эти методы соотносятся с фундаментальным понятием Власти, с теми ее типами, о которых говорит Александр Кожев.
Согласно Кожеву, существуют всего четыре не сводимых друг к другу типа Власти - Власть Отца («причина выше следствия»), Власть Господина над Рабом («риск»), Власть Судьи («справедливость»), Власть Вождя («проект - предвидение»). Источником власти является, не ее носитель («повелитель», «властитель»), а те люди, которые ему осознанно подчиняются, признавая за ним право Власти над собой. Таким образом любая Власть (как таковая) основывается на авторитете ее носителя, соответственно, авторитете Отца, Судьи, Вождя или Господина, то есть по определению является авторитарной.
Из этого утверждения, кстати, следует тот факт, что любое обвинение реальной политической власти в авторитаризме есть акт политической войны, направленный на подрыв этой реальной власти.
Далее, если следовать Кожеву, Власть как таковая не возникает в результате выборов. Напротив, результаты Выборов являются прямым следствием наличия Власти кандидата над избирателями. Выборы, таким образом, лишь юридически оформляют эту реально существующую власть. В результате выборов бывший кандидат наделяется определенными действующим законодательством полномочиями и другими атрибутами власти, он получает доступ к ресурсам - финансовым, силовым и т.п. Он, наконец, может формировать свою администрацию - ту самую «королевскую рать».
В центре романа Уоррена - проблемы реализации и удержания власти губернатора одного из южных штатов Америки. Проблематика «захвата» власти - все эти особенности проведения выборов, характер предвыборной борьбы, конкуренция предвыборных программ - в романе, по большому счету, не отражены. (Если, конечно, не считать эпизод с первым выдвижением начинающего политика Вилли Старка на пост губернатора штата.)
Поэтому-то Власть, источником которой являются жители штата (избиратели), оказывается вне поля зрения Уоррена. В центре его романа - ближайшее окружение губернатора, его «королевская рать», и, соответственно, Власть над людьми именно из этого круга.
После выборов избиратели по существу лишены возможности влиять на то, как именно избранная ими «политическая власть» осуществляет свои властные полномочия. В этот период они сами по себе для нужд политической войны бесполезны. На них можно (и нужно!) воздействовать средствами информационно-психологической войны - зачастую, с весьма примитивной целью: создания массовки для оказания психологического давления на политического противника. Но этим-то роль рядовых граждан - в период между выборами - фактически и ограничивается.
Другое дело - члены команды губернатора, его «королевская рать». Каждый из них - потенциальный объект воздействия со стороны противника. Именно по отношению к «членам команды» используется весь доступный арсенал приемов политической войны - дискредитация «соратников», шантаж, подкуп, запугивание и т.п. Именно эти воздействия находят свое отражение в наиболее ярких эпизодах романа. Целью этих «воздействий» является разрушение целостности, связности «королевской рати». Отрываете ли вы от нее ключевую фигуру, переманив ее в свой лагерь, дискредитируете ли вы ее, выдвинув ложные или реальные обвинения, вы, тем самым, подрываете способность политической власти реализовывать свои полномочия, вы ограничиваете ее доступ к ресурсам, необходимым для осуществления ее проектов. В конечном счете, вы парализуете волю этой политической власти, вы эту власть дискредитируете в глазах ее электората, вы ее, тем самым, уничтожаете.
Подобные «воздействия» - обычная, заурядная практика. Их практиковали в эпоху, описываемую в романе, применяют и в наши дни - хоть в США, хоть в России. Чтобы ими пользоваться или, наоборот, им противостоять, надо, по крайней мере, иметь представление и о приемах политической войны, и о том, что лежит в основе их использования.
Согласно Кожеву, наиболее устойчивой Властью является Власть абсолютная - когда она признана и как Власть Отца, и как Власть Судьи, и как Власть Господина, и как Власть Вождя. В реальности такое сочетание встречается крайне редко.
В наше время наиболее распространены комбинации, среди которых преобладает тип Власти Вождя. Лежащий в ее основе Проект как правило не так часто подвергается критике. Во всяком случае, в романе Уоррена примеров проблематизации Проекта, адресованного непосредственно гражданам штата, нет. Выражением такого Проекта, призванного привлечь на свою сторону рядового избирателя, обычно является предвыборная программа кандидата в губернаторы. Однако, мы практически не встречаем состязания проектов - того, что по идее (как нам всю перестройку талдычили поборники либеральной демократии) должно было бы лежать в основе честной конкурентной политической борьбы. Более того, первый опыт Вилли Старка в борьбе за пост губернатора свидетельствует о том, что подобная практика не приводит ни к чему, кроме поражения. В конечном счете, он и сам осознает, что вместо того, чтобы аргументированно доказывать преимущества своего Проекта, лучше было бы просто, хотя бы и демагогически, пообещать «прижать толстых».
Для членов команды губернатора проектом является нечто совсем другое, а именно - завоевание власти в целом, удовлетворение претензий и амбиций членов «королевской рати» в том, что касается обретения ими вожделенных для них позиций в политике, бизнесе, элите. И, конечно же, удержание всего этого, «нажитого непосильным трудом». Эти претензии и амбиции могут носить самый различный характер - от предельно шкурного, связанного с возможностью хапнуть, не брезгуя ничем, побольше денег, до предельно альтруистического - реализовать собственную мечту, например, сокровенное представление о том, как именно должна быть организована система здравоохранения в штате.
Противник, изучающий политический «театр военных действий» стремится получить адекватное представление о том, что собой представляет «королевская рать», есть ли в ее составе «соратники», обладающие собственными властными амбициями. Многое в этом анализе позволяет прояснить то, какими именно типами Власти (Отца, Судьи, Господина) определяются отношения между конкретным представителем «рати» и ее «королем». Можно с уверенностью утверждать, что для любого члена «королевской команды» «король» является Вождем. Противнику важно знать, каким именно видится этим «соратникам» проект осуществления Власти. Подрыв Власти Вождя для этой категории участников политической войны строится на том, чтобы заронить сомнения в способности Вождя удовлетворить их личные амбиции и претензии, а также в способности удержать политическую власть.
Вместе с тем, практика ведения политических войн показывает, что наиболее простым и эффективным приемом является подрыв той компоненты власти, которую Кожев называет Властью Судьи. С этой целью используются любые способы дискредитации носителя Власти. Общественности предъявляются красноречивые свидетельства либо его личной нечестности, неискренности и нечистоплотности, либо факты того, как он покрывает бесчестных и нечистоплотных людей. Тем самым проблематизируется способность Власти реализовать принцип справедливости, лежащий в основе именно Власти Судьи. Под давлением «общественного мнения» некоторые члены «королевской рати» оказываются перед нелегким выбором: либо сохранить верность Вождю и его команде, либо покинуть ее ряды и даже перейти в стан противника.
«Высшим пилотажем» в подобных войнах является физическое устранение ключевого игрока властной структуры. Особую ценность представляет убийство, мотивы которого, на первый взгляд, весьма далеки от политики. Тем более, если совершено оно человеком, которого нельзя заподозрить в связях с тем, кто это убийство спланировал и инициировал.
Роман Роберта П. Уоррена «Вся королевская Рать» является одним из наиболее ярких собраний подобных примеров ведения политической войны. Все эти примеры достойны подробного рассмотрения. Мы же, дабы не лишать читателя книги «удовольствия» от самостоятельного анализа, остановимся лишь на некоторых из них.
Но прежде всего обратим внимание на то, что практически на всем протяжении романа сам Вилли Старк не является объектом дискредитации. Даже попытка отдать его под суд не продиктована стремлением его противников продемонстрировать его слабость и несостоятельность как политика вообще и как действующего губернатора в частности. Для сравнение вспомним характеристику, данную А.С. Пушкиным Александру I:
Властитель слабый и лукавый,
Плешивый щеголь, враг труда,
Нечаянно пригретый славой,
Над нами царствовал тогда.
Ничего подобного по отношению к Старку мы не видим. Конечно, этот факт можно списать на нескрываемую симпатию автора романа и к своему герою, и к его прототипу - Хьюи Лонгу. Но нельзя не отметить и того, что Старк пришел в политику «на своих условиях». И дело не в том, что он выходец из низов, что он в отличие от многих других героев романа не принадлежит к аристократии штата. Дело скорее в том, и Уоррен это не единожды подчеркивает, что Старк получил блестящее образование не в престижных университетах, а самостоятельно, просиживая ночи напролет над учебниками по юриспруденции. Ему знаком не только «интеллектуальный» труд, но и труд обычного рабочего, крестьянина. О нуждах своих избирателей он знает не по наслышке, он длительное время пребывал«в их шкуре». И, что самое главное, он сумел подняться, он сумел стать тем, кем стал - именно «на своих условиях». Он приобрел бесценный опыт такого становления, он «нарастил мышцы», необходимые для того, чтобы стать не только губернатором штата, но и президентом США.
«Конечно, баллотироваться в губернаторы не бог весть какое достижение. Каждый, кто мог наскрести несколько долларов на квалификационный взнос, имел право выставить свою кандидатуру и полюбоваться на свою фамилию в избирательном бюллетене. Но с Вилли дело обстояло несколько иначе»
Старк безумно жаждет власти. На первых порах, он наивно полагает, что может добиться искомого результата, честно играя по установленным до него правилам, действуя исключительно законными методами и не прибегая к инструментарию политической войны. В основе этой его убежденности - сознание собственной силы, уверенности в том, что он свое возьмет, причем именно «на своих условиях», а не в результате сделок с политическими «партнерами». Именно это побуждает его в своей первой битве за пост губернатора обращаться к избирателю с программой, где изложено существо идей его Проекта по превращению штата из захолустно-провинциального в один из самых передовых и удобных для жизни большинства его населения. Он ни секунды не сомневается в своей способности справиться с этой амбициозной задачей. Но именно эта непоколебимая уверенность делает Старка уязвимым для одного из самых примитивных приемов политической войны.
До последнего момента он не хочет замечать, что предложившие ему свою поддержку «златоусты» (между прочим, из предвыборного штаба Гаррисона, одного из основных кандидатов в губернаторы штата) обвели его вокруг пальца:
«Кого-то из команды Гарисона осенила мысль - видит бог, не очень свежая, - выдвинуть еще одного кандидата, пешку, которая отобрала бы у Макмерфи часть голосов. Для этого требовался человек, популярный в провинции. Таким был Вилли, за которым многие шли на севере штата. Выяснилось, что ему даже не предлагали никакой сделки. В Мейзон-Сити к нему приехали на прекрасной машине несколько столичных джентльменов в полосатых брюках. Один из них был м-р Дафи, Крошка Дафи, успевший сильно прибавить в весе со времени их знакомства в пивной у Слейда. Столичные джентльмены убедили Вилли, что он спаситель штата. Надо полагать, что, как всякий нормальный человек, Вилли был не лишен здоровой подозрительности и осторожности, но эти свойства склонны улетучиваться, когда вам говорят то, что вы хотите услышать. К тому же здесь был затронут божественный вопрос. Люди поговаривали, что в истории со школой видна рука божья. Что бог, дескать, заступился за Вилли. Бог его поддержал. По обычным понятиям Вилли не был религиозен, но история со школой, возможно, поселила в нем мысль, которую разделяли многие из его сограждан, что он находится в особых отношениях с Богом, Судьбой или просто Удачей. Неважно, каким словом вы это называете и ходите ли вы в церковь. А поскольку пути господни неисповедимы, Вилли, должно быть, не очень удивился тому, что Он избрал своим орудием толстых людей в полосатых брюках и в большом лимузине. Бог взывал к Вилли, а Крошка Дафи был богато одетым рассыльным на «кадиллаке» вместо велосипеда - не более. И Вилли расписался на повестке»
Финал этой истории оказался печальным для Гарисона. Прознав о том, что люди Гарисона его использовали, Вилли Старк приложил максимум усилий для того, чтобы Гарисон проиграл. Он колесил по штату, «заездив до полусмерти свой приличный подержанный автомобиль», и объяснял избирателям-вахлакам, что его, Старка, такого же как они вахлака попытались использовать. Он агитировал против Гарисона - за Макмерфи. Агитировал, дабы ни у кого впредь не возникло желание его, Старка, использовать в своих грязных целях:
«Друзья, мякинные головы, голодранцы и братья вахлаки», - начинал он, наклонившись вперед, всматриваясь в их лица. И замолкал, выжидая, пока до них дойдет. В тишине толпа начинала шевелиться и негодовать - они знали, что так их обзывают за глаза, но никто еще не осмеливался встать и сказать им это в лицо. «Да, - говорил он, кривя рот, - да, больше вы никто, и нечего злиться, если я говорю правду. А хотите злиться - злитесь, но я все равно скажу. Больше вы никто. И я - тоже. Я тоже голодранец, потому что всю жизнь копался в земле. Я - мякинная башка, потому что меня охмуряли златоусты в дорогих автомобилях. На тебе соску, и не ори! Я - вахлак, и они хотели, чтобы я заставил вахлаков голосовать по-ихнему. Но я встал с четверенек, потому что даже собака может этому научиться - дай только срок. Я научился. Не сразу, но научился - и теперь стою на своих ногах. А вы, вы стоите? Хоть этому вы научились? Сможете вы этому научиться?»
Он говорил им неприятные вещи. Он называл их неприятными именами, но каждый раз, почти каждый, беспокойство и негодование утихали, и он наклонялся к ним, выпучив глаза, и лицо его лоснилось под горячим солнцем или в красных отблесках факелов. Они слушали, а он приказывал им подняться с четверенек. «Идите голосовать, - говорил он. - Сегодня голосуйте за Макмерфи, - говорил он, - потому что у вас нет другого кандидата. Голосуйте все, как один, - покажите им, на что вы способны. Выбирайте его, и если он обманет - пригвоздите к позорному столбу. Да, - говорил он наклоняясь, - пригвоздите его, если он обманет. Дайте мне молоток, и я это сделаю своими руками. Голосуйте, - говорил он. - Выбирайте Макмерфи», - говорил он.
Он наклонялся к ним и внушал: «Слушайте меня, голодранцы. Слушайте меня и взгляните в лицо святой, не засиженной мухами правде. Если у вас осталась хоть капля разума, вы увидите и поймете ее. Вот она, эта правда: вы - вахлаки, и никто никогда не помогал вахлакам, кроме них самих. Эти, из города, они не помогут вам. Все в ваших руках и в божьих. Но бог-то бог, да и сам не будь плох».
В итоге Макмерфи одержал внушительную победу, а Гарисон ушел в политическое небытие.
Что же касается Старка, то этот первый «забег» в губернаторской гонке стал для него бесценным уроком. Еще одним фактором наращивания политических мускулов. Пережив унижение от того, что его обвели вокруг пальца, что его использовали, Вилли Старк не сломался, как того ожидали многие. Более того, обеспечив Макмерфи победу на выборах, Старк поставил эту его победу под сомнение. Он по факту проблематизировал ее уже тем, что она не была результатом усилий ни Макмерфи, ни его администрации или избирательного штаба, а состоялась почти исключительно благодаря голосам, поданным в его пользу, что принес невесть откуда взявшийся Вилли Старк, ничем не обязанный ни самому Макмерфи, ни кому бы то ни было из его команды.
Старк явил «граду и миру» свою истинную сущность, продемонстрировал свое нутро, свои способности незаурядного политического бойца. И те, кто изначально считал его «дядей Вилли из деревни», вахлаком, которого можно использовать и при этом ни цента ему не платить, внезапно обнаружили, что перед ними сильный и свирепый политический хищник, способный идти к намеченной цели, сметая стоящие на его пути преграды. Такое способно вызвать восхищение, в том числе - в стане противника. Такое притягивает. Немудрено, что значительная часть избирательной команды Гарисона возжелала встать под знамена Старка, признав в нем вожака, Хозяина. И Хозяин этим ресурсом умело распорядился.
Сэди Берк из команды Гарисона, считающую себя весьма искушенной в политических делах, он сделал своей секретаршей и, заодно, любовницей, включив в число своих наиболее доверенных лиц. С добродушной иронией он отнесся к тому, что, по ее мнению, именно она фактически сотворила Старка, сделала его в конечном счете губернатором (открыв Старку глаза на то, что люди Гарисона его используют). Эти ее претензии на Власть Отца (по Кожеву - одна из наиболее ярких ее разновидностей: власть Творца над собственным Творением), ни в малейшей мере не обоснованные, стали, в конечном счете, причиной гибели самого Старка и ее, Сэди, личной трагедии. Здесь, возможно, Старка подвела уверенность в себе (граничащая с самоуверенностью): он недооценил в этой «деловой даме» Женщину - натуру страстную и ревнивую. Но до того, как случилось эта трагедия, Сэди Берк была важным, в каком-то смысле, незаменимым звеном в администрации губернатора Вилли Старка.
Старк сумел «рекрутировать» в свою команду Джека Бердена, репортера из «Кроникл» - представителя элиты штата. Он просто предложив ему интересную работу, сделав его своим ближайшим помощником, доверенным лицом, единственным человеком, с которым он мог быть откровенен. Связь между Старком и Берденом оказалась настолько сильна, что даже в минуты отчаяния, когда, казалось, что разрыв неизбежен, Берден разорвать отношения не в состоянии:
«Я мог бы встать и уйти и оставить их вдвоем в этой провонявшей сыром комнате - плюнуть на них и уйти куда глаза глядят. Но я не ушел - и, должно быть, правильно сделал, потому что вы никогда не можете уйти от того, от чего вам хотелось бы уйти больше всего на свете»
Совершенно экзотическим выглядит решение Старка сделать Крошку Дафи не кем-нибудь, а вице-губернатором. Того самого Крошку, который, полагая самого себя ВИП-персоной, а Старка - «дядей Вилли из деревни», откровенно издевался над ним, а затем руководил «операцией» по использованию Старка против Макмерфи. И дело даже не в том, что мера эта вынужденная:
«Приходится работать с такими, как Байрам, Крошка Дафи и эта мразь из законодательного собрания. Ты не слепишь кирпичей без соломы, а солома твоя - по большей части прелая солома, из коровьей подстилки».
Старк считает необходиым держать Дафи как можно ближе к себе, чтобы никогда не забывать о том, как через него, Старка, «хотели переступить, как через лужу». Он ломает Дафи, подчиняет его себе. И это подчинение - едва ли не единственный из всех, что приводит Уоррен в своей книге, пример Власти Господина над Рабом.
В романе неоднократно подчеркивается, что Старк умеет ценить в людях не только и не столько преданность ему лично, но, в первую очередь, преданность Делу. Он готов пренебречь тем, что человек, который нужен ему для Дела, не испытывает по отношению к нему особых симпатий, более того, находится в оппозиции по отношению к политике, проводимой Старком. Но вот этому человеку предлагается Дело, в котором могут реализоваться самые смелые его идеи и проекты. Этот человек знает, что способен с этим Делом справиться. И он принимает предложение Старка - как едва ли не единственную возможность эти идеи и проекты осуществить. В этом Деле человек сам обретает, таким образом, Власть Вождя и ему ничего другого не остается, как признать Власть своего нанимателя - то ли как Власть Судьи, поступающего справедливо по отношению к Делу, то ли как Власть Вождя, коль скоро Дело явным образом становится неотъемлемой частью общего Проекта, осуществляемого нанимателем.
Так в «королевской рати» Вилли Старка оказывается Хью Милер, «юридический факультет Гарварда, эскадрилья Лафайета, Groix de guerre, чистые руки, честное сердце», ставший при Старке генеральным прокурором штата. О том, как он попал в команду Старка, каковы отношения между ними, мы узнаем в тот момент, когда Милер сообщает своему боссу о том, что принял решение подать в отставку:
- Я ухожу в отставку с поста генерального прокурора, - сказал он. - Вы получите мое заявление утром с посыльным.
- Вы долго собирались это сделать, - мягко сказал Хозяин. - Долго, Хью. Почему вы так долго собирались?
Хью Милер не ответил, но и не перевел взгляда со стены на лицо Хозяина.
- Я вам сам скажу, Хью, - продолжал Хозяин. - Вы пятнадцать лет сидели в своей адвокатской конторе и смотрели, как сукины дети протирают здесь штаны и ничего не делают, а богатые богатеют и бедные беднеют. Потом пришел я, сунул вам в руку дубинку и шепнул на ушко: «Хотите их раздраконить?» И вы их раздраконили. Вы отвели душу. От них только пух летел. Вы посадили девять хапуг - из тех, кто играет по маленькой. Но тех, кто стоял за ними, вы не тронули. Закон для этого не приспособлен. Все, что вы можете, - это отнять у них правительство и не подпускать их к нему. Любым способом. И в душе вы это знаете. Вы хотите сохранить свои гарвардские руки в чистоте, но в душе вы знаете, что я говорю правду, вам надо просто, чтобы марался кто-то другой. Вы знаете, что дезертируете, подавая в отставку. Вот почему, - сказал он еще мягче прежнего и наклонился вперед, заглядывая в глаза Хью Милеру, - вы так долго собирались это сделать. Выйти из игры.
С полминуты Хью Милер смотрел сверху на поднятое мясистое лицо с выпуклыми немигающими глазами. Собственное его лицо омрачилось, стало озадаченным, словно он пытался что-то прочесть, и не то свет был тусклым, не то написано было на языке, который он плохо знал. Потом он сказал: «Мое решение - окончательное».
- Я знаю, что окончательное, - сказал Хозяин. - Я знаю, что не смогу вас переубедить, Хью. - Он встал с кресла, поддернул брюки привычным движением человека, полнеющего в талии, и зашлепал в носках к Хью Милеру. - Очень жалко, - сказал он. - Мы с вами - хорошая пара. Ваши мозги и мой напор.
На лице Хью Милера появилось слабое подобие улыбки.
- Расстаемся приятелями? - сказал Хозяин и протянул руку.
Хью Милер пожал ее.
- Если вы не бросили пить, может, зайдете как-нибудь, выпьем? - сказал Хозяин. - Я не буду говорить о политике.
- Хорошо, - сказал Хью Милер и повернулся к двери.
Он почти подошел к ней, когда Хозяин его окликнул. Хью Милер обернулся.
- Хью, вы бросаете меня одного, - сказал Хозяин с полушутливой скорбью, - с сукиными детьми. Моими и чужими.
Хью Милер улыбнулся натянуто и смущенно, покачал головой, сказал: «Черт… Вилли…» - умолк, так и не досказав того, что начал, - и юридического факультета Гарварда, эскадрильи Лафайета, Groix de guerre, чистых рук, честного сердца больше не было с нами.
Важной частью Проекта Вилли Старка является больница. Уоррен подчеркивает, что эта больница не является коммерческим начинанием, призванным принести Хозяину прибыль или, на худой конец, голоса избирателей. Автор романа убеждает нас, что она для Старка самоценна. Во всяком случае, трудно как-то иначе объяснить такое:
«А Хозяин грезил больницей и во сне и наяву. Он ездил на север и осматривал самые лучшие и большие больницы: Центральную массачусетскую, Пресвитерианскую в Нью-Йорке, Центральную филадельфийскую и многие другие: «Ну и что ж, что они хорошие, - говорил он, - клянусь чем хочешь, моя будет лучше, ну и что, что они большие - моя будет больше, и последний бедняк в штате сможет прийти туда и получить любое лечение задаром».
В этих поездках он проводил все время с врачами, архитекторами и директорами больниц, а не с букмекерами или эстрадными певицами. Когда он возвращался, его кабинет бывал завален синьками, блокнотами с его каракулями, справочниками по архитектуре, отоплению, диететике и организации больниц. Вы входили к нему, он поднимал глаза и начинал с места в карьер, как будто вы давно уже были тут: «Значит, в Центральной массачусетской устроены...»
Да, больница была его любимым детищем»
Старк тщательно оберегает этот проект от любых нечистоплотных махинаций, именно и в первую очередь потому, что строительство больницы, вокруг которого вертятся крупные деньги, не может не быть уязвим именно с этой стороны. Он хочет добиться того, чтобы во главе этого - его, Старка, начинания оказался лучший в штате специалист - Адам Стентон. Если Хью Милер (с самого начала совместной работы со Старком до момента их расставания) испытывает к нему симпатию, то Адам изначально относится к нему крайне негативно, а в конце романа стреляет в Старка, убивает его. Тем не менее, именно Адама Старк видит на посту руководителя больницы.
- Вот что. Я не отрицаю - должно быть понятие о справедливости для того, чтобы заняться делом; но, ей-богу, всякое такое понятие рано или поздно становится вроде затычки в бутылке с водой, которую бросили в горячую печь, как мы ребятами делали в школе. И дело человеческое, которое надо сделать, - как пар; он разорвет бутылку, он доведет учительницу до родимчика, он разорвет все, во что бы ты его ни закупорил. Но ты найди ему подходящее место, дай ему удобный выход, и он потянет товарный поезд.
«Найти пару подходящее место» - вот принцип, которым руководствуется Старк, подбирая нужных для Дела людей. Но ему мало формального согласия человека, вовлекаемого в Дело. Ему нужно, чтобы этот человек был в курсе его, Старка, замыслов. На реплику Адама о том, что он, Адам готов руководить больницей, и что его, Адама, мотивы Старка не касаются, всесильный губернатор отвечает с явными нотками отчаяния. Возникает непростой диалог, свидетельствующий о том, как непросто Старку в ситуации, когда на его предложение «совместной работы» реагирует человек, способный лишь терпеть своего будущего босса. И как, тем не менее, он, всесильный губернатор, смиряется с этой ситуацией, потому что архиважное для него Дело он не может и не желает поручать никому, кроме того, кого он, Старк, считает единственно достойным этого Дела:
- Да, твои мотивы меня не касаются, док. Но я подумал, что, может, тебе захочется узнать кое-что о моих. Как-никак мы будем работать вместе.
- Я буду руководить больницей, - ответил Адам и добавил, кривя губы: - Это у вас называется работать вместе?
Хозяин громко рассмеялся. Потом встал с кресла.
- Док, - сказал он, - главное, не беспокойся. Я позабочусь, чтобы ты не испачкал лапок. Я позабочусь, чтобы ты был чистый как стеклышко. Я посажу тебя в эту красивую, антисептическую, стерильную, шестимиллионную больницу и заверну в целлофан, чтобы ни одна рука тебя не коснулась. - Он шагнул к Адаму и хлопнул его по плечу. - Главное, не беспокойся, док.
- Я сам о себе позабочусь, - пообещал Адам и покосился на руку, лежавшую на его плече.
- Конечно, ты сам, док, - сказал Хозяин. И убрал руку с его плеча. Затем, неожиданно переменив тон, заговорил деловито и спокойно: - Ты, конечно, захочешь ознакомиться со всеми проектами. Они поступят к тебе на утверждение, как только ты проконсультируешься с архитекторами. По этому вопросу с тобой свяжется мистер Тод из компании «Тод и Уотерс». И можешь набирать себе штат. Теперь это твое хозяйство.
Он отвернулся, взял свою шляпу с крышки рояля. Потом повернулся к Адаму и, как бы подводя итог, в последний раз окинул его взглядом.
- Ты большой человек, док, - сказал он, - и не верь, если тебя станут в этом разубеждать.
Затем он круто повернулся к двери и вышел, не дав Адаму ответить. Если тут было что отвечать.
Таков, по большому счету, расклад в ближайшем окружении Вилли Старка, губернатора щтата, где он доминирует почти тотально. У Макмерфи, его политического противника, совсем немного рычагов воздействия на правительство штата - один округ, где его сторонники имеют большинство голосов, да влиятельная группа в законодательном собрании. Тем не менее, противники Старка не оставляют надежды на то, что им удастся свалить всесильного губернатора. При малейшей возможности они атакуют, не особо церемонясь в выборе средств. А Старк отвечает им - по возможности, адекватно.
Добавить в друзья: | ЖЖ | твиттер | фейсбук | ВК | одноклассники | E-mail для связи: gnktnt@gmail.com