сериальное
Еще два отсмотра за месяц. Глядишь, такими темпами в папке "сериалы" на КП наметится какое-то движение (сейчас там 128 позиций, запланированных как для души, так и для самообразования).
Good Omens.
Я ждала этот проект, потому что было интересно, как сценаристы будут выкручиваться с переработкой такого цветастого текста, что вышел у Геймана-Пратчетта, где сама соль - в многочисленных ироничных авторских комментариях (и в дьявольском Бентли, квинофицирующем всю попадающую в него музыку)). Критики текста отмечали, что иногда комментариев даже чересчур много. И что же делают сценаристы? Выстреливают себе в ногу! В смысле, оставляют лавину текста, маскируя свой способ сохранения авторского стиля заменой т.н. "божественной точки зрения" (когда авторы знают сюжет лучше самих персонажей и успевают быть в десяти местах одновременно и заодно в параллельной вселенной) на буквально Божественную тз. Когда Боженька комментировала превращение адского пса в Собаку, озвучивая то, что зритель и так прекрасно видит, хотелось сказать: "Френсис МакДорманд, миленькая, помолчи!"
Т.к. сюжет был знаком, оставалось только удивляться актерским попаданиям или не попаданиям. Бак-Адам? Ну, нет. Хэмм-архангел Гавриил? О, да!
Полсерии, посвященной непростым отношениям ангела и демона, - это было то, что надо! Столько времени без вступительных титров отпущено на импровизацию "броманс на грани пейринга" - хорошо же! Эта линия и спасла вторую половину сериала, а вовсе не смехотворное ожидание апокалипсиса.
Чернобыль
Начало пробирать со второй серии, когда привыкла к редкому типу диалогов, характерных скорее для авторского кино: лаконичных, информативных. "Белый шум" (лирические отступления, риторические вопросы) появился только в четвертой серии.
Плотность диалогов непривычно редкая, и благодаря этому можно вставлять столько художественности, сколько заблагорассудится. И такой, которой от формата мини-сериала вообще-то не особо ждешь. Вот эта художественность и тащит на себе весь фильм. Потому что с историей всё понятно: реальность с ее необратимостью и героизмом сама преподнесла готовые конфликты, которым невозможно не сопереживать. Но эмоциональность выкручивается еще больше, когда появляются бездиалоговые кадры: ужасающе красивое стояние на мосту, падающая мертвая птица, смятый ветром транспарант. И в добавок весь этот сверхдетализированный советский быт, который пусть для нас является реальным прошлым, но, чем больше времени проходит, тем больше становится тоже художественностью. Работа с деталями, ничего не значащими для сюжета, но воссоздающими особенный мир, - самое потрясающее в этом сериале. От синих пластиковых папок для бумаг до мельком показанного мопеда, "афганки" и "дипломаты" - абсолютно фантастический подход с делу.
Эта квазиреальность компенсирует многие шероховатости сценария: странные обороты ("при всё моем уважении"), странные решения, вроде голых шахтеров. Но единственное, что, на мой взгляд, из подобной реальности выбивается, а в последней серии доходит вообще до абсурда, так это призывы к героизму. И дело даже не в том, что как будто бы без них невозможно совершить то, что сделали пожарные, шахтеры или другие ликвидаторы. А в том, что к героизму призывают всё время те, кто, зная о цене, не готов ее заплатить. И когда подобные речи заводит вымышленная Хомюк, становится совсем неловко от искусственности ситуации. Как будто совесть и ответственность невозможно пробудить иначе.
Во всех остальных отношениях это просто отличный сериал. С понятной хронологией событий, с доступным объяснением своей версии катастрофы, с драматичными и неоднозначными столкновениями персонажей (вовремя досмотрела сериал и теперь могу оценить Золотой Глобус, отошедший Скарсгарду). Теперь есть стимул, чтобы посмотреть "Колокол Чернобыля" или "В субботу", а возможно, и поговорить с очевидцами
Good Omens.
Я ждала этот проект, потому что было интересно, как сценаристы будут выкручиваться с переработкой такого цветастого текста, что вышел у Геймана-Пратчетта, где сама соль - в многочисленных ироничных авторских комментариях (и в дьявольском Бентли, квинофицирующем всю попадающую в него музыку)). Критики текста отмечали, что иногда комментариев даже чересчур много. И что же делают сценаристы? Выстреливают себе в ногу! В смысле, оставляют лавину текста, маскируя свой способ сохранения авторского стиля заменой т.н. "божественной точки зрения" (когда авторы знают сюжет лучше самих персонажей и успевают быть в десяти местах одновременно и заодно в параллельной вселенной) на буквально Божественную тз. Когда Боженька комментировала превращение адского пса в Собаку, озвучивая то, что зритель и так прекрасно видит, хотелось сказать: "Френсис МакДорманд, миленькая, помолчи!"
Т.к. сюжет был знаком, оставалось только удивляться актерским попаданиям или не попаданиям. Бак-Адам? Ну, нет. Хэмм-архангел Гавриил? О, да!
Полсерии, посвященной непростым отношениям ангела и демона, - это было то, что надо! Столько времени без вступительных титров отпущено на импровизацию "броманс на грани пейринга" - хорошо же! Эта линия и спасла вторую половину сериала, а вовсе не смехотворное ожидание апокалипсиса.
Чернобыль
Начало пробирать со второй серии, когда привыкла к редкому типу диалогов, характерных скорее для авторского кино: лаконичных, информативных. "Белый шум" (лирические отступления, риторические вопросы) появился только в четвертой серии.
Плотность диалогов непривычно редкая, и благодаря этому можно вставлять столько художественности, сколько заблагорассудится. И такой, которой от формата мини-сериала вообще-то не особо ждешь. Вот эта художественность и тащит на себе весь фильм. Потому что с историей всё понятно: реальность с ее необратимостью и героизмом сама преподнесла готовые конфликты, которым невозможно не сопереживать. Но эмоциональность выкручивается еще больше, когда появляются бездиалоговые кадры: ужасающе красивое стояние на мосту, падающая мертвая птица, смятый ветром транспарант. И в добавок весь этот сверхдетализированный советский быт, который пусть для нас является реальным прошлым, но, чем больше времени проходит, тем больше становится тоже художественностью. Работа с деталями, ничего не значащими для сюжета, но воссоздающими особенный мир, - самое потрясающее в этом сериале. От синих пластиковых папок для бумаг до мельком показанного мопеда, "афганки" и "дипломаты" - абсолютно фантастический подход с делу.
Эта квазиреальность компенсирует многие шероховатости сценария: странные обороты ("при всё моем уважении"), странные решения, вроде голых шахтеров. Но единственное, что, на мой взгляд, из подобной реальности выбивается, а в последней серии доходит вообще до абсурда, так это призывы к героизму. И дело даже не в том, что как будто бы без них невозможно совершить то, что сделали пожарные, шахтеры или другие ликвидаторы. А в том, что к героизму призывают всё время те, кто, зная о цене, не готов ее заплатить. И когда подобные речи заводит вымышленная Хомюк, становится совсем неловко от искусственности ситуации. Как будто совесть и ответственность невозможно пробудить иначе.
Во всех остальных отношениях это просто отличный сериал. С понятной хронологией событий, с доступным объяснением своей версии катастрофы, с драматичными и неоднозначными столкновениями персонажей (вовремя досмотрела сериал и теперь могу оценить Золотой Глобус, отошедший Скарсгарду). Теперь есть стимул, чтобы посмотреть "Колокол Чернобыля" или "В субботу", а возможно, и поговорить с очевидцами