Как я работала присяжным в американском суде. День первый.
Не так давно мне пришлось исполнить свой гражданский долг - послужить в суде присяжных американской системы правосудия. Расскажу подробно о своих впечатлениях. Фотографии делать, разумеется, было запрещено, вот только одна: Marion County Courthouse - здание окружного суда города Сэйлем, штат Орегон.
День первый.
Начну с того, что послужить присяжным может не каждый проживающий в Америке. Во-первых, надо быть гражданином США, постоянным резидентом округа и возрастом 18 лет и старше от роду. А дальше идут отговорки, по которым вас освободят от этой почётной обязанности: если вы уже побыли присяжным менее чем 2 года назад, если вы принесете письмо от доктора, что по состоянию здоровья вы не можете выполнять обязанность, если вы старше 70 лет, если указанный день суда вас не устраивает. В любом случае вы обязаны ответить - отправить приложенную карточку вызова. Игнорирование вашей обязанности служить присяжным в нашем штате может привести к аресту (в других штатах штраф до $2000).
Вызовы на заседания суда приходили ко мне со дня получения гражданства раза четыре. Пару раз я просила перенести дату по причине моих путешествий в указанное время. Один раз меня поставили в список присяжных под номером 146. В таком случае после пяти часов вечера в день накануне заседания звонишь по указанному телефону, и автоматизированная служба отвечает, до какого номера «призванные» должны явиться на заседание. Обычно это примерно первые 100 человек, и я не попала в заветное число. Эту же информацию можно получить online на официальном сайте суда.
А в этот раз шансы выросли - мой номер 74. Звоню, получаю подтверждение, что явиться нужно (заседание не отложено). В повестку вложен также Bus Pass - проездной туда-обратно на день суда - и разрешение на бесплатное место в здании парковки около суда (выделили место где-то на крыше).
В храм Фемиды пробираюсь тайными тропами - через заднее крыльцо по указанному адресу к 8 часам утра. Муж подбросил на машине - так удобнее, чтобы не морочиться с парковкой. Это служебный вход, не для обычных посетителей, очевидно, чтобы отсеять посторонних. Иду через полуподвальное помещение до рамки металлоискателя. Приветливая женщина-офицер службы охраны лепит мне на лацкан жакета стикер Juror и с разрешения тщательно обыскивает сумочку. Конфискованная крохотная пилочка для ногтей получает бирку с моим именем и исчезает с виду. Проверка строже, чем при посадке в самолет! Телефон взять можно, но просят выключить.
По стрелкам прохожу в зал общего сбора, где уже собрались человек 80-90. Здесь просят заполнить анкету: ФИО, год рождения, адрес, образование, семейное положение, наличие детей, место работы за последние годы. С этой анкетой и ID, которым у нас служит водительское удостоверение, подходу к регистрационной стойке. Дополнительно спрашивают расстояние от моего дома до здания суда и обратно - заплатят по 30 центов за милю транспортные расходы и 20 долларов за службу присяжным. Пока обрабатывают информацию всей толпы, можно угоститься кофе, чаем, горячим какао и печеньками. Расслабляюсь в кресле с книжкой и ароматным чаем - в лотерею мне обычно не везет, шансы на избрание минимальные. Сейчас выкликнут отобранных, и я покину здание.
Перед чтением списка нас просвещают коротким документальным фильмом о полной процедуре заседания суда присяжных, напоминают о правах и обязанностях. Весьма полезно, думаю я: если не сейчас, то в будущем служить всё равно придется. Хотя многие американцы, кому я рассказывала о своем опыте, признавались, что за всю свою жизнь они так и не побывали в этой роли.
И вот офицер в форме с иголочки начинает читать список избранных. Под номером пятым он называет моё имя, споткнувшись на сложносочиненной фамилии, но я подбадривающе улыбаюсь и выхожу к ряду других кандидатов. Еще никто за много лет моей жизни в Америке так и не произнес правильно моё полное имя, состоящее из 40 букв без пробелов. Да-а, «не миновала меня чаша сия» - придется служить новому отечеству. Но шансы на отсеивание были еще очень велики. Нам предстояла долгая процедура общения с судьей, адвокатом и прокурором.
Нас приглашают в зал заседаний. Проходим гуськом. Перед барьером, отделяющем «заседательную» часть зала и места для публики, секретарь еще раз уточняет списки. Усаживаюсь в первый ряд согласно пятому номеру (места присяжных в специальном загончике в два ряда 6+6). Кресла для публики занимают еще примерно 30 кандидатов в присяжные на случай, если кто-то из избранных не будет утвержден. Никаких полицейских или охраны в помещении нет.
Беседу начинает судья - видавший жизнь джентльмен в черной мантии. Тщательно вглядывается в наши лица, затем в бумаги, задает процедурные вопросы. Например: «Есть ли у кого-то проблемы со здоровьем, чтобы просидеть все заседания?» Кто-то жалобно простонал, а у него ответ готов - мы дадим перерывы, покормим, если надо будет. Не отвертелись. Уточнил место жительства пары кандидатов - оказалось, что не вполне соответствуют - удалились сразу. Являются ли кандидаты родственниками обвиняемого или истца, прокурора или адвоката или знакомыми в той степени, что это может повлиять на принятие решения? Таких не нашлось, хотя можно было сказать, что такую неприязнь к прокурору испытываю, что кюшать нэ могу - вас бы удалили. Затем судья приоткрыл завесу и сообщил, что суть обвинения - сексуальное домогательство. Тут я немного упала духом. Подобные показания любой из сторон являются чрезвычайно трудно доказуемыми, расплывчатыми, в значительной степени базирующимися на эмоциях, которые, как известно, к делу не пришьешь.
Потом прокурор (дама лет 40) и адвокат (мужчина лет 42) поочередно задавали вопросы потенциальным присяжным и запасным игрокам. Случалось ли вам или членам вашей семьи подвергаться сексуальному насилию? Всегда ли вы доверяете заявлениям, сделанным в порыве эмоционального стресса? Приходилось ли вам скрывать правду из-за стыда перед близкими людьми? В любой из этих моментов нежелающие участвовать в заседании могли высказать опасение, что ваш личный опыт или эмоции не позволят вам судить честно и непредвзято. Для присяжных процедура вынесения решения должна быть only the matter of law and not the matter of their personal morals and values. В таком случае вас немедленно освободят от данного конкретного дела. Я сижу и помалкиваю, ко мне вопросов не возникает, и у меня возражений особых нет. По привычке прошлой работы на людях стараюсь произвести впечатление непринужденности, хотя и немного волнуюсь (улыбайтесь, вас снимают на камеру видеонаблюдения!). Присматриваюсь к кандидатам и вижу полный срез общества: примерно поровну мужчин - женщин, молодых - средних лет - пожилых, наверное, и по образованию, семейному положению то же самое. И еще, кроме объективных препятствий участия в заседании, прокурор и адвокат имеют право заменить по два кандидата в присяжные без объяснения причин.
Наконец замены кандидатов произведены, состав присяжных утвержден, остальные покидают зал. Секретарь суда (пристав) приводит нас к присяге. Судья зачитывает официальное обращение к присяжным, поясняющее принципы их работы. Самое главное правило, которого мы должны придерживаться: evidence that is beyond reasonable doubt - доказательства должны находиться за пределами разумного сомнения, это является стандартом доказательств, необходимых для подтверждения уголовного преступления. Мы как присяжные были проинструктированы применять приемлемый уровень сомнения при определении виновности или невиновности подсудимого. Такое положение защищает обвиняемого от осуждения за исключением случаев доказательства вне всяких разумных сомнений каждого факта, необходимого для подтверждения преступления, в котором он обвиняется. Это правило крепко засело у меня в голове - обвиняемому грозило тюремное заключение: за Sexual abuse in the first degree дается до 15 лет лишения свободы, ошибка в судействе была бы слишком дорога. Для вынесения обвинительного приговора требовалось не менее 10 голосов.
Итак, окружной прокурор зачитывает суть дела (замечу, что разрешение на публичное раскрытие деталей получено от судьи сразу же после завершения процесса). Обвинительница (назовем ее Лусия Лопес) решила довести до суда дело восьмилетней давности, по ее словам происшедшее с ее дочерью Алисией пяти лет (сейчас девочке 13). В доме, где она жила с бойфрендом, все укладывались спать. Бойфренд пошел в комнату к падчерице пожелать спокойной ночи и задержался «подозрительно долго» (по одним показаниям пять, по другим десять минут). Лусия последовала за ним и увидела его руку под одеялом дочери. Она заподозрила его в сексуальном интересе к девочке, и осталась на ночь в ее комнате. Утром ушла на работу, вечером забрала девочку, переехала в приют для временного проживания социальной службы, а через десять дней вызвалась рассказать о происшедшем полицейскому детективу. Было открыто дело, назначено слушание, но Лусия уехала в другой штат к сестре. Стала жить с другим бойфредом, родилась вторая дочь. Прокурор отметила, что в рамках сотрудничества с правосудием Лусию убедили довести дело до конца, чем и вызвано это заседание. Затем адвокат подзащитного выступает со своей версией происшедшего.
Ответчик - седовласый мужчина лет 60 с каким-то трудным мексиканским именем, которое я не запомнила, - сидел, склонив голову, за отдельным столом со своим адвокатом и за все два дня заседаний не произнес ни слова. В зале также находились два переводчика с испанского: один рядом с ответчиком, другой работал с вызванными на дачу показаний у «трибуны». Мы только слушали и делали записи в выданные блокноты.
Все уже изрядно устали от бесконечных процедурных чтений, и нам объявили перерыв на ланч. Мы вышли из здания суда и разбрелись по близлежащим ресторанчикам. Я выбрала японский. Пока поглощала суши, ловила взгляды посетителей, осторожно косящихся на мой стикер.
Возвращаемся в зал заседаний. Первой вызывается истица Лусия Лопес. Она рассказывает, что отправлялась на работу в 5 утра, дочь была самостоятельной - вставала сама и уходила в садик напротив дома. После обеда няня забирала ее из садика и приводила домой. Мать подозревала, что сексуальное домогательство могло иметь место и ранее. Буквально через минуту она демонстративно развернулась спиной к присяжным, начала рыдать на половине фраз, проклиная «развратника», нанесшего непоправимый вред ее дочери. Со слов окружного прокурора выходило, что Лусия пошла на сотрудничество с государством, которому нужно было закрыть криминальное дело. Из перекрестного допроса адвоката ответчика вдруг начал вырисовываться нелегальный статус Лусии в США. Судья немедленно прерывает заседание и просит суд присяжных удалиться в совещательную комнату. Пока мы отсутствовали минут 10-15, судья, прокурор и адвокат обсудили квалификацию содеянного и решили, что нелегальное положение истицы не должно приниматься во внимание, чтобы это обстоятельство не повлияло на ход расследования. Адвокат задает вопрос, не встречалась ли Лусия с другим мужчиной незадолго до разрыва с бойфрендом. Истица резко вспыхивает, и вопрос отклонен судьей.
Показания ее дочери Алисии были также обильно политы слезами. Говорит, что в садик ее подвозил отчим 5-10 минут на машине. На вопрос адвоката, помнит ли какие-либо домогательства со стороны отчима, сказала, что ее не трогали, но доверяет своей матери. «My mother told me how many times it happened.» («Мама сказала мне, сколько раз это случалось.»)
Вызывается свидетельница - детектив-полицейский Кауч (detective in sex abuse), которая и составляла протокол случившегося восемь лет назад. В тех расспросах пятилетняя девочка подтвердила, что ее никто не трогал (есть в протоколе детектива). Но со слов матери, обвиняющей бойфренда в домогательствах к дочери, полицейский составила рапорт с квалификацией дела Alleged abuse - предполагаемое жестокое обращение.
Судья решает закрыть первый день заседания. Мы выходим в комнату для совещаний, где получаем строжайшее указание на запрет обсуждения хода дела с кем бы то ни было, включая даже выход в интернет с целью поиска сходных дел. Наши блокноты должны остаться здесь. Я прячу свои записи за цветочным горшком.
Окончание рассказа здесь.
День первый.
Начну с того, что послужить присяжным может не каждый проживающий в Америке. Во-первых, надо быть гражданином США, постоянным резидентом округа и возрастом 18 лет и старше от роду. А дальше идут отговорки, по которым вас освободят от этой почётной обязанности: если вы уже побыли присяжным менее чем 2 года назад, если вы принесете письмо от доктора, что по состоянию здоровья вы не можете выполнять обязанность, если вы старше 70 лет, если указанный день суда вас не устраивает. В любом случае вы обязаны ответить - отправить приложенную карточку вызова. Игнорирование вашей обязанности служить присяжным в нашем штате может привести к аресту (в других штатах штраф до $2000).
Вызовы на заседания суда приходили ко мне со дня получения гражданства раза четыре. Пару раз я просила перенести дату по причине моих путешествий в указанное время. Один раз меня поставили в список присяжных под номером 146. В таком случае после пяти часов вечера в день накануне заседания звонишь по указанному телефону, и автоматизированная служба отвечает, до какого номера «призванные» должны явиться на заседание. Обычно это примерно первые 100 человек, и я не попала в заветное число. Эту же информацию можно получить online на официальном сайте суда.
А в этот раз шансы выросли - мой номер 74. Звоню, получаю подтверждение, что явиться нужно (заседание не отложено). В повестку вложен также Bus Pass - проездной туда-обратно на день суда - и разрешение на бесплатное место в здании парковки около суда (выделили место где-то на крыше).
В храм Фемиды пробираюсь тайными тропами - через заднее крыльцо по указанному адресу к 8 часам утра. Муж подбросил на машине - так удобнее, чтобы не морочиться с парковкой. Это служебный вход, не для обычных посетителей, очевидно, чтобы отсеять посторонних. Иду через полуподвальное помещение до рамки металлоискателя. Приветливая женщина-офицер службы охраны лепит мне на лацкан жакета стикер Juror и с разрешения тщательно обыскивает сумочку. Конфискованная крохотная пилочка для ногтей получает бирку с моим именем и исчезает с виду. Проверка строже, чем при посадке в самолет! Телефон взять можно, но просят выключить.
По стрелкам прохожу в зал общего сбора, где уже собрались человек 80-90. Здесь просят заполнить анкету: ФИО, год рождения, адрес, образование, семейное положение, наличие детей, место работы за последние годы. С этой анкетой и ID, которым у нас служит водительское удостоверение, подходу к регистрационной стойке. Дополнительно спрашивают расстояние от моего дома до здания суда и обратно - заплатят по 30 центов за милю транспортные расходы и 20 долларов за службу присяжным. Пока обрабатывают информацию всей толпы, можно угоститься кофе, чаем, горячим какао и печеньками. Расслабляюсь в кресле с книжкой и ароматным чаем - в лотерею мне обычно не везет, шансы на избрание минимальные. Сейчас выкликнут отобранных, и я покину здание.
Перед чтением списка нас просвещают коротким документальным фильмом о полной процедуре заседания суда присяжных, напоминают о правах и обязанностях. Весьма полезно, думаю я: если не сейчас, то в будущем служить всё равно придется. Хотя многие американцы, кому я рассказывала о своем опыте, признавались, что за всю свою жизнь они так и не побывали в этой роли.
И вот офицер в форме с иголочки начинает читать список избранных. Под номером пятым он называет моё имя, споткнувшись на сложносочиненной фамилии, но я подбадривающе улыбаюсь и выхожу к ряду других кандидатов. Еще никто за много лет моей жизни в Америке так и не произнес правильно моё полное имя, состоящее из 40 букв без пробелов. Да-а, «не миновала меня чаша сия» - придется служить новому отечеству. Но шансы на отсеивание были еще очень велики. Нам предстояла долгая процедура общения с судьей, адвокатом и прокурором.
Нас приглашают в зал заседаний. Проходим гуськом. Перед барьером, отделяющем «заседательную» часть зала и места для публики, секретарь еще раз уточняет списки. Усаживаюсь в первый ряд согласно пятому номеру (места присяжных в специальном загончике в два ряда 6+6). Кресла для публики занимают еще примерно 30 кандидатов в присяжные на случай, если кто-то из избранных не будет утвержден. Никаких полицейских или охраны в помещении нет.
Беседу начинает судья - видавший жизнь джентльмен в черной мантии. Тщательно вглядывается в наши лица, затем в бумаги, задает процедурные вопросы. Например: «Есть ли у кого-то проблемы со здоровьем, чтобы просидеть все заседания?» Кто-то жалобно простонал, а у него ответ готов - мы дадим перерывы, покормим, если надо будет. Не отвертелись. Уточнил место жительства пары кандидатов - оказалось, что не вполне соответствуют - удалились сразу. Являются ли кандидаты родственниками обвиняемого или истца, прокурора или адвоката или знакомыми в той степени, что это может повлиять на принятие решения? Таких не нашлось, хотя можно было сказать, что такую неприязнь к прокурору испытываю, что кюшать нэ могу - вас бы удалили. Затем судья приоткрыл завесу и сообщил, что суть обвинения - сексуальное домогательство. Тут я немного упала духом. Подобные показания любой из сторон являются чрезвычайно трудно доказуемыми, расплывчатыми, в значительной степени базирующимися на эмоциях, которые, как известно, к делу не пришьешь.
Потом прокурор (дама лет 40) и адвокат (мужчина лет 42) поочередно задавали вопросы потенциальным присяжным и запасным игрокам. Случалось ли вам или членам вашей семьи подвергаться сексуальному насилию? Всегда ли вы доверяете заявлениям, сделанным в порыве эмоционального стресса? Приходилось ли вам скрывать правду из-за стыда перед близкими людьми? В любой из этих моментов нежелающие участвовать в заседании могли высказать опасение, что ваш личный опыт или эмоции не позволят вам судить честно и непредвзято. Для присяжных процедура вынесения решения должна быть only the matter of law and not the matter of their personal morals and values. В таком случае вас немедленно освободят от данного конкретного дела. Я сижу и помалкиваю, ко мне вопросов не возникает, и у меня возражений особых нет. По привычке прошлой работы на людях стараюсь произвести впечатление непринужденности, хотя и немного волнуюсь (улыбайтесь, вас снимают на камеру видеонаблюдения!). Присматриваюсь к кандидатам и вижу полный срез общества: примерно поровну мужчин - женщин, молодых - средних лет - пожилых, наверное, и по образованию, семейному положению то же самое. И еще, кроме объективных препятствий участия в заседании, прокурор и адвокат имеют право заменить по два кандидата в присяжные без объяснения причин.
Наконец замены кандидатов произведены, состав присяжных утвержден, остальные покидают зал. Секретарь суда (пристав) приводит нас к присяге. Судья зачитывает официальное обращение к присяжным, поясняющее принципы их работы. Самое главное правило, которого мы должны придерживаться: evidence that is beyond reasonable doubt - доказательства должны находиться за пределами разумного сомнения, это является стандартом доказательств, необходимых для подтверждения уголовного преступления. Мы как присяжные были проинструктированы применять приемлемый уровень сомнения при определении виновности или невиновности подсудимого. Такое положение защищает обвиняемого от осуждения за исключением случаев доказательства вне всяких разумных сомнений каждого факта, необходимого для подтверждения преступления, в котором он обвиняется. Это правило крепко засело у меня в голове - обвиняемому грозило тюремное заключение: за Sexual abuse in the first degree дается до 15 лет лишения свободы, ошибка в судействе была бы слишком дорога. Для вынесения обвинительного приговора требовалось не менее 10 голосов.
Итак, окружной прокурор зачитывает суть дела (замечу, что разрешение на публичное раскрытие деталей получено от судьи сразу же после завершения процесса). Обвинительница (назовем ее Лусия Лопес) решила довести до суда дело восьмилетней давности, по ее словам происшедшее с ее дочерью Алисией пяти лет (сейчас девочке 13). В доме, где она жила с бойфрендом, все укладывались спать. Бойфренд пошел в комнату к падчерице пожелать спокойной ночи и задержался «подозрительно долго» (по одним показаниям пять, по другим десять минут). Лусия последовала за ним и увидела его руку под одеялом дочери. Она заподозрила его в сексуальном интересе к девочке, и осталась на ночь в ее комнате. Утром ушла на работу, вечером забрала девочку, переехала в приют для временного проживания социальной службы, а через десять дней вызвалась рассказать о происшедшем полицейскому детективу. Было открыто дело, назначено слушание, но Лусия уехала в другой штат к сестре. Стала жить с другим бойфредом, родилась вторая дочь. Прокурор отметила, что в рамках сотрудничества с правосудием Лусию убедили довести дело до конца, чем и вызвано это заседание. Затем адвокат подзащитного выступает со своей версией происшедшего.
Ответчик - седовласый мужчина лет 60 с каким-то трудным мексиканским именем, которое я не запомнила, - сидел, склонив голову, за отдельным столом со своим адвокатом и за все два дня заседаний не произнес ни слова. В зале также находились два переводчика с испанского: один рядом с ответчиком, другой работал с вызванными на дачу показаний у «трибуны». Мы только слушали и делали записи в выданные блокноты.
Все уже изрядно устали от бесконечных процедурных чтений, и нам объявили перерыв на ланч. Мы вышли из здания суда и разбрелись по близлежащим ресторанчикам. Я выбрала японский. Пока поглощала суши, ловила взгляды посетителей, осторожно косящихся на мой стикер.
Возвращаемся в зал заседаний. Первой вызывается истица Лусия Лопес. Она рассказывает, что отправлялась на работу в 5 утра, дочь была самостоятельной - вставала сама и уходила в садик напротив дома. После обеда няня забирала ее из садика и приводила домой. Мать подозревала, что сексуальное домогательство могло иметь место и ранее. Буквально через минуту она демонстративно развернулась спиной к присяжным, начала рыдать на половине фраз, проклиная «развратника», нанесшего непоправимый вред ее дочери. Со слов окружного прокурора выходило, что Лусия пошла на сотрудничество с государством, которому нужно было закрыть криминальное дело. Из перекрестного допроса адвоката ответчика вдруг начал вырисовываться нелегальный статус Лусии в США. Судья немедленно прерывает заседание и просит суд присяжных удалиться в совещательную комнату. Пока мы отсутствовали минут 10-15, судья, прокурор и адвокат обсудили квалификацию содеянного и решили, что нелегальное положение истицы не должно приниматься во внимание, чтобы это обстоятельство не повлияло на ход расследования. Адвокат задает вопрос, не встречалась ли Лусия с другим мужчиной незадолго до разрыва с бойфрендом. Истица резко вспыхивает, и вопрос отклонен судьей.
Показания ее дочери Алисии были также обильно политы слезами. Говорит, что в садик ее подвозил отчим 5-10 минут на машине. На вопрос адвоката, помнит ли какие-либо домогательства со стороны отчима, сказала, что ее не трогали, но доверяет своей матери. «My mother told me how many times it happened.» («Мама сказала мне, сколько раз это случалось.»)
Вызывается свидетельница - детектив-полицейский Кауч (detective in sex abuse), которая и составляла протокол случившегося восемь лет назад. В тех расспросах пятилетняя девочка подтвердила, что ее никто не трогал (есть в протоколе детектива). Но со слов матери, обвиняющей бойфренда в домогательствах к дочери, полицейский составила рапорт с квалификацией дела Alleged abuse - предполагаемое жестокое обращение.
Судья решает закрыть первый день заседания. Мы выходим в комнату для совещаний, где получаем строжайшее указание на запрет обсуждения хода дела с кем бы то ни было, включая даже выход в интернет с целью поиска сходных дел. Наши блокноты должны остаться здесь. Я прячу свои записи за цветочным горшком.
Окончание рассказа здесь.