И снова дневник. 1983 год. Глава 6. Декабристы и кинематографисты
Пятая глава
Натан Эйдельман
"Читаю Карамзина, "Письма русского путешественника", ушел в XVIII век. Этому виноват Эйдельман" - последняя фраза прошлой записи. Вот и продолжу.
На сей раз речь идет не только о литературе, театре и кино, но и - немного - о советской реальности в историческом преломлении.
Про фильм "Полеты во сне и наяву" я написал полную хрень, даже неловко это читать, честно говоря. Был молод и глуп.
Краткие пояснения даю курсивом. И для удобства решил снабдить свои старые записи заголовками и подзаголовками.
19 марта 1983
Про самовластие народа
В "Новом мире" его (Эйдельмана) новая работа о Карамзине меня сразу дико заинтересовала, и вот я взялся за письма ("Письма русского путешественника"), и в восторге прочел я их, неоднократно умиляясь и смахивая сладкие слезы на пергамент. Даже "подсюсюкнул" карамзинским стилем. Очень любопытная книга в нескольких отношениях: как описание жизни в Европе того времени - исторически; как "зеркало" очень незаурядного интеллекта автора - психологически; как одна первых книг на нормальном, ясном русском языке - литературно.
Взгляды Карамзина на Французскую революцию мне весьма близки, родственны пушкинским взглядам на "самовластие народа", ну и царей тоже, но это у нас в советской печати всячески отмечают, а о взглядах (Пушкина) на народ предпочитают не говорить.
Лишь Эйдельман в работе о Карамзине со всей ясностью поставил проблему и подчеркнул, что Карамзин был умнее и глубже декабристов, он понимал, что народ заслуживает своего правительства, а наивные декабристы не понимали, хотели поменять всё, а до сих пор наше самодержавие никто не сверг.
И еще есть умнейшие места (у Карамзина) о Петре I, о Шекспире, о русской истории. "Письма", по-моему, совсем живой документ прошлого, не устарели.
Сладенькая тривиальная пьеска
"Пять романсов в старом доме" Вл. Арро (модный репертуарный советский драматург той поры) - сладенькая пиеска, похожая на много других, с каким-то дико умозрительным конфликтом. Бронников, не от мира сего, духовный наследник русской культуры, одним словом, "антилигент". Касьянов пьет, весь в житейских заботах, простой, антипоэтичный.
Дешевый и слишком тривиально подчеркнутый конфликт. В конце концов, Бронников растрагивает Касьянова своими бреднями о вымышленном поэте (в пьесе, автором, вымышленном), и Касьянов поет песню на его стихи.
Там же действует жена Касьянова, чисто арровская, причисляющая себя к интеллигенции, но далекая от нее (как две капли воды похожа на Табунову из "Смотрите кто пришел"), дочь - дебелая старая дева и ее жених, алкаш, но рабочий человек с золотыми руками - архиультрабанальнейшая фигура, просто обрыдлая.
Потуги на жестокий романс
И всё это перемежается стишатами, современными потугами на жестокий романс, содранными с 10 поэтов прошлого, минимум. Буря в стакане воды, утешительно милый финал, да и весь сыр-бор какой-то щадяще утешающий. Неужели это написал Арро, жесткий, трезвый, социально беспощадный в другой, лучшей пьесе - "Смотрите кто пришел"? Нет, это бледная тень его.
Сцена из спектакля "Пять романсов в старом доме" в каком-то питерском театре
И эту безобидно никчемную пиеску зачем-то поставил Дунаев (главный режиссер театра на Малой Бронной в то время), и получился такой же блеклый, жалкий спектакль, сыгранный на столь низком уровне, что мало-мальски крепкий, стандартный актер В. Платов смотрится прославленным премьером. Он даже глубже, чем у автора, жесткий, агрессивный, имеющий право попирать всякие духовные вопросы, не задевающие его интересов. Хозяин жизни под маской усталого человека. Но с умилительным финалом ничего поделать не смог и вопреки всякой логике запел. Остальные настолько неразличимы, что можно сказать, что их нет. Особенно Сайфуллин, это уже отрицательная величина, ниже нуля.
Вообще у интересных новых драматургов режиссеры как специально выбирают самые слабые пьесы. Волчек взяла "Команду" Злотникова, явно неудачный опус, лишенный элементарного смысла и превращенный театром в развлекательно-бездумную, коммерческую постановку. Стыд и срам!
20 марта
Разошелся-разгулялся кинематограф
Советский кинематограф - занятная штука. В последнее время он расцвел, появились талантливые режиссеры (те, что были раньше, меня раздражают, ни один старый фильм толком не тронул, хоть самого Эйзенштейна или "Чапаев", все это убого по смыслу, советское до одурения, а оттого противно) (какую же бредовую хрень я написал!).
Никита Михалков, Данелия, разошелся-разгулялся Рязанов, Тарковский рядом - и особняком.
И появилось много копий, подражаний, стилизаторских подделок. Одна из них "Полеты во сне и наяву", вторична кинематографически, под Михалкова, не добавляя ничего существенного, нового к его манере. Да и драматургически, сценарно Мережко вторичен по отношению к "Утиной охоте", только социальная тема приглушена и порой даже до неслышимости.
В трех бабах заблудился
Проблемы мужика, замучившегося с тремя бабами - это меньше, чем вампиловская боль за пустую жизнь. Хотя в "Полетах" подспудно чувствуется эта тема, но слишком много полунамеков, недоговоренностей, а характер главного героя не выдерживает серьезной социально-психологической нагрузки, несмотря на изощренное мастерство О. Янковского. Его взаимоотношения с дамами остаются главенствующими на экране.
В фильме и Олег Меньшиков снимался
Критики условий, порождающих подобных лишних людей, нет, она подменена рассказом об этом типе, не без симпатии, основанной ни на чем. Пускай в рецензиях мелют воду в ступе и ищут глубину там, где ее нет.
Но хорошего в фильме - только некоторые тонкие кадры, да и те напоминают Н. Михалкова.
21 марта
Unhappy Birthday, как всегда
Двадцать три бездарных года
Двадцать три бездарных дня
Без надежды, без исхода
Без желаний, без огня
Нет, желаний было много
Много глупости, нытья
И без разума, без Бога
Бесполезного житья
И все так же глупо ною
Двадцать третий год подряд
Ядовитою слюною
Отравляю этот ад
"И пел увядший жизни цвет" в 23 года, что есть бред
Мои дневники
И снова дневник. 1983 год
Натан Эйдельман
"Читаю Карамзина, "Письма русского путешественника", ушел в XVIII век. Этому виноват Эйдельман" - последняя фраза прошлой записи. Вот и продолжу.
На сей раз речь идет не только о литературе, театре и кино, но и - немного - о советской реальности в историческом преломлении.
Про фильм "Полеты во сне и наяву" я написал полную хрень, даже неловко это читать, честно говоря. Был молод и глуп.
Краткие пояснения даю курсивом. И для удобства решил снабдить свои старые записи заголовками и подзаголовками.
19 марта 1983
Про самовластие народа
В "Новом мире" его (Эйдельмана) новая работа о Карамзине меня сразу дико заинтересовала, и вот я взялся за письма ("Письма русского путешественника"), и в восторге прочел я их, неоднократно умиляясь и смахивая сладкие слезы на пергамент. Даже "подсюсюкнул" карамзинским стилем. Очень любопытная книга в нескольких отношениях: как описание жизни в Европе того времени - исторически; как "зеркало" очень незаурядного интеллекта автора - психологически; как одна первых книг на нормальном, ясном русском языке - литературно.
Взгляды Карамзина на Французскую революцию мне весьма близки, родственны пушкинским взглядам на "самовластие народа", ну и царей тоже, но это у нас в советской печати всячески отмечают, а о взглядах (Пушкина) на народ предпочитают не говорить.
Лишь Эйдельман в работе о Карамзине со всей ясностью поставил проблему и подчеркнул, что Карамзин был умнее и глубже декабристов, он понимал, что народ заслуживает своего правительства, а наивные декабристы не понимали, хотели поменять всё, а до сих пор наше самодержавие никто не сверг.
И еще есть умнейшие места (у Карамзина) о Петре I, о Шекспире, о русской истории. "Письма", по-моему, совсем живой документ прошлого, не устарели.
Сладенькая тривиальная пьеска
"Пять романсов в старом доме" Вл. Арро (модный репертуарный советский драматург той поры) - сладенькая пиеска, похожая на много других, с каким-то дико умозрительным конфликтом. Бронников, не от мира сего, духовный наследник русской культуры, одним словом, "антилигент". Касьянов пьет, весь в житейских заботах, простой, антипоэтичный.
Дешевый и слишком тривиально подчеркнутый конфликт. В конце концов, Бронников растрагивает Касьянова своими бреднями о вымышленном поэте (в пьесе, автором, вымышленном), и Касьянов поет песню на его стихи.
Там же действует жена Касьянова, чисто арровская, причисляющая себя к интеллигенции, но далекая от нее (как две капли воды похожа на Табунову из "Смотрите кто пришел"), дочь - дебелая старая дева и ее жених, алкаш, но рабочий человек с золотыми руками - архиультрабанальнейшая фигура, просто обрыдлая.
Потуги на жестокий романс
И всё это перемежается стишатами, современными потугами на жестокий романс, содранными с 10 поэтов прошлого, минимум. Буря в стакане воды, утешительно милый финал, да и весь сыр-бор какой-то щадяще утешающий. Неужели это написал Арро, жесткий, трезвый, социально беспощадный в другой, лучшей пьесе - "Смотрите кто пришел"? Нет, это бледная тень его.
Сцена из спектакля "Пять романсов в старом доме" в каком-то питерском театре
И эту безобидно никчемную пиеску зачем-то поставил Дунаев (главный режиссер театра на Малой Бронной в то время), и получился такой же блеклый, жалкий спектакль, сыгранный на столь низком уровне, что мало-мальски крепкий, стандартный актер В. Платов смотрится прославленным премьером. Он даже глубже, чем у автора, жесткий, агрессивный, имеющий право попирать всякие духовные вопросы, не задевающие его интересов. Хозяин жизни под маской усталого человека. Но с умилительным финалом ничего поделать не смог и вопреки всякой логике запел. Остальные настолько неразличимы, что можно сказать, что их нет. Особенно Сайфуллин, это уже отрицательная величина, ниже нуля.
Вообще у интересных новых драматургов режиссеры как специально выбирают самые слабые пьесы. Волчек взяла "Команду" Злотникова, явно неудачный опус, лишенный элементарного смысла и превращенный театром в развлекательно-бездумную, коммерческую постановку. Стыд и срам!
20 марта
Разошелся-разгулялся кинематограф
Советский кинематограф - занятная штука. В последнее время он расцвел, появились талантливые режиссеры (те, что были раньше, меня раздражают, ни один старый фильм толком не тронул, хоть самого Эйзенштейна или "Чапаев", все это убого по смыслу, советское до одурения, а оттого противно) (какую же бредовую хрень я написал!).
Никита Михалков, Данелия, разошелся-разгулялся Рязанов, Тарковский рядом - и особняком.
И появилось много копий, подражаний, стилизаторских подделок. Одна из них "Полеты во сне и наяву", вторична кинематографически, под Михалкова, не добавляя ничего существенного, нового к его манере. Да и драматургически, сценарно Мережко вторичен по отношению к "Утиной охоте", только социальная тема приглушена и порой даже до неслышимости.
В трех бабах заблудился
Проблемы мужика, замучившегося с тремя бабами - это меньше, чем вампиловская боль за пустую жизнь. Хотя в "Полетах" подспудно чувствуется эта тема, но слишком много полунамеков, недоговоренностей, а характер главного героя не выдерживает серьезной социально-психологической нагрузки, несмотря на изощренное мастерство О. Янковского. Его взаимоотношения с дамами остаются главенствующими на экране.
В фильме и Олег Меньшиков снимался
Критики условий, порождающих подобных лишних людей, нет, она подменена рассказом об этом типе, не без симпатии, основанной ни на чем. Пускай в рецензиях мелют воду в ступе и ищут глубину там, где ее нет.
Но хорошего в фильме - только некоторые тонкие кадры, да и те напоминают Н. Михалкова.
21 марта
Unhappy Birthday, как всегда
Двадцать три бездарных года
Двадцать три бездарных дня
Без надежды, без исхода
Без желаний, без огня
Нет, желаний было много
Много глупости, нытья
И без разума, без Бога
Бесполезного житья
И все так же глупо ною
Двадцать третий год подряд
Ядовитою слюною
Отравляю этот ад
"И пел увядший жизни цвет" в 23 года, что есть бред
Мои дневники
И снова дневник. 1983 год