О русском театре 1979-1981. Глава 6. Высоцкий в Вишневом саду
Пятая глава
Еще один спектакль с участием Владимира Семеновича посчастливилось мне посмотреть. Тоже в театре на Таганке, но для постановки был приглашен Анатолий Эфрос. При Любимове - в первый и последний раз.
К спектаклю я отнесся сурово, оценивал его по высшему, так называемому "гамбургскому" счету. Был привередлив и не совсем справедлив.
Да чего трепаться попусту, читайте.
Краткие пояснения даю курсивом. И для удобства решил снабдить свои старые записи заголовками и подзаголовками.
Где ты, мудрость доброты?
Чехов. Вишневый сад
Режиссер - А. Эфрос. Художник - В. Левенталь
Злой спектакль. Чехов как предлог, ушли поэзия, мудрость доброты, тонкость, порой психология. Герои стали упрощенными, неприятными, злыми куколками. Симеонов-Пищик, Гаев напоминают раз заведенных марионеток (вместе произносят речь перед шкафом).
Петя Трофимов - В. Золотухин - жалкий опошлившийся крикун, смешной и неумный. Его отношения с Аней никак не решены, образ Ани пуст режиссерски, Н. Чуб играет нечто, но ей нечего играть.
Речи о саде и вся сцена с Аней - под пошлую песню Яши "Люби, не забывай". Яша - самый хам из тех, что я видел, очень ярок (В. Шуляковский).
Раневская вульгарна, пошла и мелка. А. Демидова фальшиво кричит, мечется (Простите, Алла Сергеевна, таковы были мои впечатления, видимо, не ваш день был, не на самый удачный спектакль я попал)
Варя обыкновенна.
Эфрос никому из них не предлагает тонких психологических связей, реакций, внутренне осмысленных находок. А только внешние, грубые, в стиле Любимова находки - бутылка, например.
Все ничтожны, начинается и кончается спектакль песней "Что мне до шумного света".
Декорация: посреди садик с могилами, кругом него дом, а далее, с нескольких сторон, белые вишневые цветы - как ушедший чеховский лиризм. Левенталь наряжает сцену и всех героев в белое - на фоне белизны виднее их фальшь и пошлость.
Мечущийся Фирс под стук топора - сильно, но не подготовлено.
Торопливый, шумный, базарный финальный уход, как еще ряд сцен, не выдержан актерами. Но хорошо: они все лихорадочно выходят, а Лопахин их пересчитывает.
Мало искренних чеховских нот. Гаев смешон, и только. Раневская порочна. Некоторые сцены: Варя и Аня, ожидание конца торгов - по сути, не решены или решены слабо.
Тоска по лучшей жизни
Единственный умный, серьезный человек - Лопахин, его тема - тоска по лучшей жизни. Ненавидит своё существование, во многом функции образа Трофимова.
Высоцкий - своеобразный камертон Чехова. Чехов им ожесточен, но не лишен сложности и внимания к человеческой личности.
Его сцена после торгов: пьяный, усталый, он прыгает, кричит, надрывается, чтобы только забыться, это трагедия, крик души. Лопахин не в силах выдержать сложности жизни, вишневый сад ему не нужен, покупка - инерция бессмысленного жизненного механизма оторгашивания, обесцвечивания жизни. Лопахин не хочет ему поддаться, и бьется, как ребенок, и побежден, жалок, смешон, на руках у Пищика.
Высоцкий с первого взгляда устанавливает тревожное состояние, что всё идет не так, как он хочет. Речь о дачах - безнадежным тоном.
А 4 акт - настроение тяжкого похмелья, возврат к привычному, постоянному труду. Жизнь торжествует. Яша, пошлая песня - заполонили нашу жизнь.
Вишневые сады наших душ растоптаны и заплеваны. Горечь должна присутствовать, но она или ушла или не вышла в полную силу.
Чехов писал более обобщенно, разносторонне и тоньше. Нельзя его привязывать к пятачку времени и издеваться над его непростыми героями. Высмеять всегда проще.
Сцена из спектакля
Мои дневники
Мои замечания о русском театре. 1979 - 1981
Еще один спектакль с участием Владимира Семеновича посчастливилось мне посмотреть. Тоже в театре на Таганке, но для постановки был приглашен Анатолий Эфрос. При Любимове - в первый и последний раз.
К спектаклю я отнесся сурово, оценивал его по высшему, так называемому "гамбургскому" счету. Был привередлив и не совсем справедлив.
Да чего трепаться попусту, читайте.
Краткие пояснения даю курсивом. И для удобства решил снабдить свои старые записи заголовками и подзаголовками.
Где ты, мудрость доброты?
Чехов. Вишневый сад
Режиссер - А. Эфрос. Художник - В. Левенталь
Злой спектакль. Чехов как предлог, ушли поэзия, мудрость доброты, тонкость, порой психология. Герои стали упрощенными, неприятными, злыми куколками. Симеонов-Пищик, Гаев напоминают раз заведенных марионеток (вместе произносят речь перед шкафом).
Петя Трофимов - В. Золотухин - жалкий опошлившийся крикун, смешной и неумный. Его отношения с Аней никак не решены, образ Ани пуст режиссерски, Н. Чуб играет нечто, но ей нечего играть.
Речи о саде и вся сцена с Аней - под пошлую песню Яши "Люби, не забывай". Яша - самый хам из тех, что я видел, очень ярок (В. Шуляковский).
Раневская вульгарна, пошла и мелка. А. Демидова фальшиво кричит, мечется (Простите, Алла Сергеевна, таковы были мои впечатления, видимо, не ваш день был, не на самый удачный спектакль я попал)
Варя обыкновенна.
Эфрос никому из них не предлагает тонких психологических связей, реакций, внутренне осмысленных находок. А только внешние, грубые, в стиле Любимова находки - бутылка, например.
Все ничтожны, начинается и кончается спектакль песней "Что мне до шумного света".
Декорация: посреди садик с могилами, кругом него дом, а далее, с нескольких сторон, белые вишневые цветы - как ушедший чеховский лиризм. Левенталь наряжает сцену и всех героев в белое - на фоне белизны виднее их фальшь и пошлость.
Мечущийся Фирс под стук топора - сильно, но не подготовлено.
Торопливый, шумный, базарный финальный уход, как еще ряд сцен, не выдержан актерами. Но хорошо: они все лихорадочно выходят, а Лопахин их пересчитывает.
Мало искренних чеховских нот. Гаев смешон, и только. Раневская порочна. Некоторые сцены: Варя и Аня, ожидание конца торгов - по сути, не решены или решены слабо.
Тоска по лучшей жизни
Единственный умный, серьезный человек - Лопахин, его тема - тоска по лучшей жизни. Ненавидит своё существование, во многом функции образа Трофимова.
Высоцкий - своеобразный камертон Чехова. Чехов им ожесточен, но не лишен сложности и внимания к человеческой личности.
Его сцена после торгов: пьяный, усталый, он прыгает, кричит, надрывается, чтобы только забыться, это трагедия, крик души. Лопахин не в силах выдержать сложности жизни, вишневый сад ему не нужен, покупка - инерция бессмысленного жизненного механизма оторгашивания, обесцвечивания жизни. Лопахин не хочет ему поддаться, и бьется, как ребенок, и побежден, жалок, смешон, на руках у Пищика.
Высоцкий с первого взгляда устанавливает тревожное состояние, что всё идет не так, как он хочет. Речь о дачах - безнадежным тоном.
А 4 акт - настроение тяжкого похмелья, возврат к привычному, постоянному труду. Жизнь торжествует. Яша, пошлая песня - заполонили нашу жизнь.
Вишневые сады наших душ растоптаны и заплеваны. Горечь должна присутствовать, но она или ушла или не вышла в полную силу.
Чехов писал более обобщенно, разносторонне и тоньше. Нельзя его привязывать к пятачку времени и издеваться над его непростыми героями. Высмеять всегда проще.
Сцена из спектакля
Мои дневники
Мои замечания о русском театре. 1979 - 1981