Пост сквозь годы. Парламент с врожденным пороком. Первая часть
Предыдущий пост сквозь годы
Это классическая штудия. Там всё сказано. Мне тут нечего добавить и разъяснять.
Итак
Последний совет или Парламентаризм с тяжелыми последствиями
2 февраля 2013 года
Эту статью я написал в сентябре 1993 года, сразу после указа №1400, но аккурат накануне известных трагических событий. Называлась она "Последний совет или Парламентаризм с тяжелыми последствиями".
С самого начала она носила сугубо теоретический характер. После 4 октября 93 года она уже представляла лишь исторический интерес. Нечто типа монографии об истории парламентаризма в постсоветской России.
Не буду кокетничать и утверждать, что это никому не интересно. Знаю, что мало кому. Однако выложу, правда, не всю сразу, по частям.
Всё это касается недавней, но очень далекой от нынешних хомячков истории, которую нынче никто не помнит и не знает. Так пусть узнают хоть что-нибудь.
Между прочим, при нынешнем окончательном и бесповоротном вырождении нашего квазипарламента - Госдуры - та статья может оказаться снова актуальной.
"Отечественный парламент появился на свет с врожденным пороком. Умирал он долгой, позорной и мучительной смертью, утащив за собой в могилу сотни человеческих жертв.
Иначе и быть не могло. Верховный Совет России, как и его старший союзный собрат - недоношенное дитя перестройки, зачатое без любви после скрещивания кабинета и площади. Не Старой площади, в кабинетах которой сконструировали немыслимый ранее в истории парламентаризма двухступенчатый "эмбрион", а тех безымянных площадей, откуда в российскую политику ворвалось подавляющее большинство депутатов.
При демократии положено иметь парламент, и кремлевские реформаторы первого призыва, рисуя планы переобустройства страны, не могли не предусмотреть сей обязательный элемент цивилизованной государственной системы. Но при исполнении социального заказа они пошли, как это водится на Руси, непроторенными путями: придумали чудовищную структуру съезда народных депутатов, порождающего из своего чрева двухпалатный Верховный Совет. Въедливые политологи часто терялись, какую часть этой махины именовать собственно "парламентом"?
Классический парламент, выстраданный многовековой европейской политической традицией, - это законодательный орган, депутаты которого избираются с помощью прямого, тайного и равного голосования.
А что было у нас? Тот орган, который можно считать всенародно избранным, к законодательству не был приспособлен; тот же, который занимался практическим законодательством, не избирался всенародно.
Некоторые теоретики возводили эту диковинную модель к седой российской древности - Земским соборам - и рассуждали о "соборности". Но Земские соборы никогда не мыслились как законодательная власть. А больше всего "соборности" было в советских квазипарламентах, придуманных большевиками. Там, как известно, ничего не решалось, но все решения были единогласными.
Если наша парламентская структура и напоминала о демократии, то разве что о демократии Древнего Рима эпохи республики. Там тоже действовала двухступенчатая модель законодательной власти: снизу Народное собрание (все совершеннолетние граждане Рима...), сверху подотчетный Народному собранию Сенат, принимавший законы. Правда, в те давние века не подозревали о разделении властей и сия громоздкая структура осуществляла одновременно исполнительную и судебную власть.
Как известно, судьба древнеримской демократии печальна: республика сменилась единоличным правлением цезарей. Они начали строить параллельную императорскую исполнительную вертикаль, а Народное собрание и Сенат превратились в декоративные образования.
Подобная судьба, похоже ожидает и нашу недоделанную демократию. И дело отнюдь не только в злой воле новых отечественных цезарианцев, хотя некоторые из них (например, Геннадий Бурбулис) как будто целенаправленно возродили в 1992-93 годах двухтысячелетней давности план первых римских императоров.
К перерождению и вырождению нашего депутатского собрания привели не одни лишь амбиции и козни опытных стратегов. Порок был заложен в самой первоначальной конструкции законодательной власти, и она оказалась генетически склонна к вырождению.
Прежде всего, у нормального парламента не может быть никакого руководителя, лидера или предводителя. Спикер - это всего лишь один из депутатов, которому доверено вести заседание.
Но при наличии гигантского неуправляемого съезда объективно возникает необходимость в сильной руке, умеющей справляться с многоголовым "законодателем". Так выросла на отечественной почве уникальная в мировой практике фигура председателя Верховного Совета, человека, который, кроме всего прочего, собственной персоной хоть как-то соединяет две неравные законодательные половинки.
Мы говорим "председатель ВС" и сразу вспоминаем Руслана Хасбулатова. Но разве он был первым? При СССР в этой роли подвизались Михаил Горбачев и Анатолий Лукьянов. В РСФСР на эту должность сначала избрали Бориса Ельцина. А Хасбулатов выступил продолжателем их общего дела.
И Ельцин, в бытность свою спикером (его, кстати, так никто не называл), выходил за рамки дозволенного парламентаризма.
Разгон съезда и Верховного Совета любят оправдывать их тягой к "всевластию" и знаменитой 104-й статьей Конституции (съезд - высший орган власти, правомочный решить любой вопрос и т.д.). Но эта статья была введена в Основной закон по инициативе Ельцина. В ту пору, когда Борис Николаевич еще заседал в Белом доме, и съезд, и Верховный Совет, и их "всевластие" приветствовались демократами. Еще бы! Это была основная российская политическая сила, боровшаяся с КПСС, СССР и Горбачевым.
Мало того, Ельцин сумел использовать неуклюжую законодательную махину, придуманную его противниками из ЦК, как отличный таран против союзных властных структур и как эффективный рычаг собственного восхождения к вершинам власти.
Ну а после возникновения президентства, и особенно после исчезновения КПСС, СССР и Горбачева оставшаяся нетронутой законодательная конструкция стала помехой. И мало-помалу превратилась из союзника во врага президента и его команды.
Продолжение следует
Это классическая штудия. Там всё сказано. Мне тут нечего добавить и разъяснять.
Итак
Последний совет или Парламентаризм с тяжелыми последствиями
2 февраля 2013 года
Эту статью я написал в сентябре 1993 года, сразу после указа №1400, но аккурат накануне известных трагических событий. Называлась она "Последний совет или Парламентаризм с тяжелыми последствиями".
С самого начала она носила сугубо теоретический характер. После 4 октября 93 года она уже представляла лишь исторический интерес. Нечто типа монографии об истории парламентаризма в постсоветской России.
Не буду кокетничать и утверждать, что это никому не интересно. Знаю, что мало кому. Однако выложу, правда, не всю сразу, по частям.
Всё это касается недавней, но очень далекой от нынешних хомячков истории, которую нынче никто не помнит и не знает. Так пусть узнают хоть что-нибудь.
Между прочим, при нынешнем окончательном и бесповоротном вырождении нашего квазипарламента - Госдуры - та статья может оказаться снова актуальной.
"Отечественный парламент появился на свет с врожденным пороком. Умирал он долгой, позорной и мучительной смертью, утащив за собой в могилу сотни человеческих жертв.
Иначе и быть не могло. Верховный Совет России, как и его старший союзный собрат - недоношенное дитя перестройки, зачатое без любви после скрещивания кабинета и площади. Не Старой площади, в кабинетах которой сконструировали немыслимый ранее в истории парламентаризма двухступенчатый "эмбрион", а тех безымянных площадей, откуда в российскую политику ворвалось подавляющее большинство депутатов.
При демократии положено иметь парламент, и кремлевские реформаторы первого призыва, рисуя планы переобустройства страны, не могли не предусмотреть сей обязательный элемент цивилизованной государственной системы. Но при исполнении социального заказа они пошли, как это водится на Руси, непроторенными путями: придумали чудовищную структуру съезда народных депутатов, порождающего из своего чрева двухпалатный Верховный Совет. Въедливые политологи часто терялись, какую часть этой махины именовать собственно "парламентом"?
Классический парламент, выстраданный многовековой европейской политической традицией, - это законодательный орган, депутаты которого избираются с помощью прямого, тайного и равного голосования.
А что было у нас? Тот орган, который можно считать всенародно избранным, к законодательству не был приспособлен; тот же, который занимался практическим законодательством, не избирался всенародно.
Некоторые теоретики возводили эту диковинную модель к седой российской древности - Земским соборам - и рассуждали о "соборности". Но Земские соборы никогда не мыслились как законодательная власть. А больше всего "соборности" было в советских квазипарламентах, придуманных большевиками. Там, как известно, ничего не решалось, но все решения были единогласными.
Если наша парламентская структура и напоминала о демократии, то разве что о демократии Древнего Рима эпохи республики. Там тоже действовала двухступенчатая модель законодательной власти: снизу Народное собрание (все совершеннолетние граждане Рима...), сверху подотчетный Народному собранию Сенат, принимавший законы. Правда, в те давние века не подозревали о разделении властей и сия громоздкая структура осуществляла одновременно исполнительную и судебную власть.
Как известно, судьба древнеримской демократии печальна: республика сменилась единоличным правлением цезарей. Они начали строить параллельную императорскую исполнительную вертикаль, а Народное собрание и Сенат превратились в декоративные образования.
Подобная судьба, похоже ожидает и нашу недоделанную демократию. И дело отнюдь не только в злой воле новых отечественных цезарианцев, хотя некоторые из них (например, Геннадий Бурбулис) как будто целенаправленно возродили в 1992-93 годах двухтысячелетней давности план первых римских императоров.
К перерождению и вырождению нашего депутатского собрания привели не одни лишь амбиции и козни опытных стратегов. Порок был заложен в самой первоначальной конструкции законодательной власти, и она оказалась генетически склонна к вырождению.
Прежде всего, у нормального парламента не может быть никакого руководителя, лидера или предводителя. Спикер - это всего лишь один из депутатов, которому доверено вести заседание.
Но при наличии гигантского неуправляемого съезда объективно возникает необходимость в сильной руке, умеющей справляться с многоголовым "законодателем". Так выросла на отечественной почве уникальная в мировой практике фигура председателя Верховного Совета, человека, который, кроме всего прочего, собственной персоной хоть как-то соединяет две неравные законодательные половинки.
Мы говорим "председатель ВС" и сразу вспоминаем Руслана Хасбулатова. Но разве он был первым? При СССР в этой роли подвизались Михаил Горбачев и Анатолий Лукьянов. В РСФСР на эту должность сначала избрали Бориса Ельцина. А Хасбулатов выступил продолжателем их общего дела.
И Ельцин, в бытность свою спикером (его, кстати, так никто не называл), выходил за рамки дозволенного парламентаризма.
Разгон съезда и Верховного Совета любят оправдывать их тягой к "всевластию" и знаменитой 104-й статьей Конституции (съезд - высший орган власти, правомочный решить любой вопрос и т.д.). Но эта статья была введена в Основной закон по инициативе Ельцина. В ту пору, когда Борис Николаевич еще заседал в Белом доме, и съезд, и Верховный Совет, и их "всевластие" приветствовались демократами. Еще бы! Это была основная российская политическая сила, боровшаяся с КПСС, СССР и Горбачевым.
Мало того, Ельцин сумел использовать неуклюжую законодательную махину, придуманную его противниками из ЦК, как отличный таран против союзных властных структур и как эффективный рычаг собственного восхождения к вершинам власти.
Ну а после возникновения президентства, и особенно после исчезновения КПСС, СССР и Горбачева оставшаяся нетронутой законодательная конструкция стала помехой. И мало-помалу превратилась из союзника во врага президента и его команды.
Продолжение следует