ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ, 24 ДЕКАБРЯ: nica

nica_vero

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ, 24 ДЕКАБРЯ

Apr 01, 2017 22:21

Ранее:
День 1-ый и день 2-ой
День 3-ий

Катманду - Лукла - Пхакдинг

За завтраком добродушный немолодой японец радовался, едва не пустившись в пляс, узнав, что я русская. «Русси́я, Русси́я!» - повторял он и широко улыбался. Иногда вот встретишь человека - кажется, персонажа совсем второстепенного участия в той или этой истории, а чувствуешь, как через него стенографирует мироздание, донося лишь одному тебе понятные в тот момент сигналы. Вряд ли я смогла бы кому-нибудь объяснить, как работает этот тонкий механизм, но за покрытым клеёнкой столом трапезной "Мэдхубана" меня оставила всякая мысль о том, что сегодня могу опять не улететь.
      Аэропорт, куда я прибыла часам к восьми, встречал плакатом "Flights delayed due to Lukla weather". Только теперь он не просто висел над стойкой регистрации рейсов, а выглядел намертво приклеенным к ней скотчем - будто предостерегал желающих улететь в Луклу от случайных оптимистических надежд.
       Полезла в интернет проверять погоду - действие бессмысленное, в общем-то, потому что глобальные предсказания для Луклы не распространяются на сумасбродные маневры отдельных групп облаков. Метеорологические сайты единодушно сообщали о ясном небе и солнце над Луклой - впрочем, как и вчера; а вот на следующие дни прогноз уверенно сулил не только облачность, но и сильные снегопады.
       Я сидела и медитировала на табличку с информацией о задержке рейсов, успокаивая сознание и мысленно перекраивая свой маршрут в применении к тому или иному развитию погодной ситуации. Тем временем жизнь в аэропорту кипела: треккеры рейс за рейсом улетали к Аннапурне в Покхару, непальцы - в Кханиданду и Биратнагар, и только воздушное окно в Сагарматху оставалось закрытым.
      Существует наземная альтернатива сорокаминутному полёту в Луклу - именно так начинали свой долгий путь к Эвересту со стороны Непала альпинистские экспедиции до середины шестидесятых годов прошлого века, пока не был построен высокогорный аэропорт. Нужно часов десять ехать на автобусе или джипе из Катманду на восток - пока есть дорога, а потом ещё дней шесть идти пешком, шагая вверх и вниз по двух-трёхкилометровым холмам, любуясь пасторальной красотой окружающих пейзажей, наблюдая самобытные картины жизни нетуристических деревень и дополнительно прокачивая своё физическое тело перед предстоящими нагрузками на бо́льших высотах. Такое начало было бы идеальным, будь у меня возможность удлинить свою поездку ещё на неделю.
       Разговорилась с одним из непальских гидов. Он сказал, что сопровождает группу американцев и они, совсем не имея резерва времени на ожидание, приняли решение лететь в Луклу вертолётом, и что я могу присоединиться к ним - на борту осталось два места. Учитывая, что цена короткого коммерческого полёта вертолётом почти соизмерима с той, которая была заплачена за билеты из Киева до Катманду и обратно, меня этот вариант не привлекал. На всякий случай взяв у непальца контакты хеликоптерного сервиса, я решила ещё какое-то время подождать.

         Хотя ничего не говорило о том, что сценарий сегодняшнего дня не станет копией вчерашнего, я была совершенно спокойна: читала, наблюдала за своеобразием порядков местного аэропорта, прислушивалась к обрывкам разговоров на разных языках, рассматривала одетых в длинные тёмно-бордовые одеяния монахинь с обритыми головами и смуглыми скуластыми тибетскими лицами.
            Неожиданно ко мне подошёл служащий «Тары» - тот, которому я больше всего надоедала вопросами второй день подряд:
- Вам же в Луклу, да?
- Да. - Было непонятно, какие вести он принёс.
- С кем летите?
- Одна.
- Это ваш багаж? Берите его и пойдёмте со мной. Скорее! - сказал он и почти побежал к месту сдачи багажа.
    Свой рюкзак я заранее не стала засовывать в транспортировочный мешок, посчитав это плохой приметой, - вчера он напрасно простоял упакованным в ожидании полёта, - и натягивала чехол на ходу, едва поспевая за указывающим мне путь человеком.
      Груз мой, несмотря на строгие ограничения, никто взвешивать не стал - только прицепили к нему бирку, де́ла до ручной клади тоже никому не было. Плакат с сообщением о нелётной погоде в Лукле тем временем оставался висеть на прежнем месте.
    Через минуту спринтерского бега по зоне ожидания мы оказались на аэродроме, и мой проводник показал автобус, в который мне следовало сесть. Там уже находилось группа голландцев со своими портерами (потом встречала их на тропе); в способе проникновения этих людей на аэродром наверняка крылась какая-то закулисная тайна - в здании аэропорта я их не видела, да и багаж на рейс до Луклы до меня тоже точно никто не сдавал. Как бы там ни было - очевидно, что мне очень повезло.
            Ещё через минуту мы подъехали к маленькому старому двухмоторному “Dornier 228”, очень быстро сели в самолёт, и пилоты тут же запустили двигатели. Часы показывали одиннадцать. Если бы я вчера послушалась сотрудников «Тары», то в это время меня бы не было не то что в самолёте, а даже в аэропорту. Сосчитала пассажиров - тринадцать, вместе со мной и портерами голландской группы.
      Кабина пилотов ничем от салона не отгорожена, и за действиями лётчиков можно наблюдать. Стюардесса, миниатюрная, под стать самолёту (да-да, в крошечном самолётике есть стюардесса), раздаёт всем сосательные конфеты с логотипом "Yeti airlines" и кусочки ваты, которые нужно засовывать в уши для красоты (другого толку от них нет); короткий разгон - взлёт - и под нами стремительно уменьшаются коробочки домов суетливого, пыльного и разноцветного города.

            Лететь интересно: внизу - зелёные холмы, которые время от времени оказываются в опасной близости; холмы они по гималайским меркам, конечно, а так - самые что ни на есть горы, каждая из которых будет повыше, к примеру, Говерлы. Слева на горизонте - ослепительно снежная гряда неприступных вершин, царство вечной тишины и таинственная обитель богов. «Слева по борту - рай, справа по борту - рааай, пряяямо по хоооду - рай...» - пела я, кажется, вслух и была абсолютно счастлива.
      Чем дальше позади оставалась долина Катманду - тем гуще становились облака, и уже к середине пути мы летели в плотной облачности: не было видно ни неба, ни земли, а самолёт прилично трясло. Так как пилотирование в Луклу осуществляется согласно правилам визуальных полётов, вряд ли ситуацию можно было назвать штатной.
        Пассажиры затихли и тревожно переглядывались. Я старалась отключить воображение - казалось, что вот-вот какая-нибудь гора чёрным айсбергом вынырнет из пенных волн белого океана прямо перед носом воздушного корабля. Но происходящее вызывало скорее любопытство, чем страх. Всё-таки я очень люблю летать.
        Лётчики подняли самолёт выше облаков, и когда опять стали видны прорезавшие непрозрачную вату зубцы семи-восьмитысячников, раздался довольно громкий звук удара по фюзеляжу (кто-то даже вскрикнул) - так оригинально привлекал внимание своих клиентов сопровождавший голландцев гид. «Лук! Эверест!» - объявил он. Кроме Эвереста были хорошо различимы знакомые по фотографиям очертания Лхоцзе и Макалу.
            На гида никто особого внимания не обратил - похоже, всех сейчас волновали не далёкие вершины в иллюминаторе, а вопрос, как мы будем садиться при нулевой видимости, - да ещё в аэропорту, где, кроме рации, нет никакого навигационного оборудования.
Зайти на посадку тут возможно только один раз - для ухода на второй круг просто нет места: перед Луклой лежит узкое ущелье. Сама же взлётно-посадочная полоса, длиною немногим более пятисот метров, берёт начало у обрыва в глубокую пропасть и упирается в скальный отвес. Полоса имеет двенадцатиградусный уклон, что, с одной стороны, способствует торможению при приземлении с нижнего торца (иначе бы не хватило тормозного пути) и быстрому разгону при взлёте с верхнего, а с другой - усложняет и без того экстремальную посадку. Оставалось надеяться на отработанную в этих сложнейших ландшафтах до автоматизма глиссаду и на то, что работают в таких условиях только пилоты экстракласса, воздушные асы высшей касты небожителей.
       Разумеется, что перед тем, как начать летать в Луклу, пилот должен пройти обучение у более опытных лётчиков, которые передадут тонкости своего мастерства. Но кто-то ведь был первым! Тот, кто посадил тут самолёт больше пятидесяти лет назад, тогда ещё на грунтовку. Какая она, история этого безвестного героя?
        Самолёт вынырнул из пелены облаков почти над самой землёй, и шасси тут же коснулось взлётной полосы - было даже непонятно, когда мы успели снизиться.
        Едва вышли из самолёта, как в него уже садились новые пассажиры, а их багаж забрасывался в грузовой отсек. Невероятно, но пилоты собирались выполнить ещё один рейс, назад в Катманду.
Перекинулась парой слов с одним человеком - «третий день ждём - нет погоды - в Лукле делать нечего - это первый приземлившийся борт - надеемся, что наконец улетим».
Прямо с тележки забрала свой багаж, оглянулась вокруг - аэропорт кажется ещё более миниатюрным, чем я его представляла. На выходе со взлётного поля портеры и гиды предлагают свои услуги, но мне они не нужны, выступление соло - это моя философия и моё удовольствие.
Тридцать пять минут полёта разделяют разные вселенные. Первое, на что обращаешь внимание, - воздух. Нет, речь не о том, что его температура - плюс два - на двадцать градусов ниже, чем в Катманду, и не о том, что в кровь попадает меньше кислорода, - 2840 м над уровнем моря пока никак не чувствуются - времени прошло недостаточно, да и высота не так велика. Воздух «на ощупь» другой: свежий, звонкий, прозрачный, насыщенный запахом сосен, горных рек и тумана, духом приключений и свободы. Он наркотически будоражит, вдыхаешь - и чувствуешь себя смелым и привольным. Кажется, что никакого другого мира нет, и прошлого твоего нет, а есть только этот день, и будет ещё двадцать, в течение которых ты проживёшь совершенно отдельную, обязательно красивую и интересную жизнь.
        Поднимаюсь на мощённую булыжником дорожку над аэропортом. Миллион раз я видела эту картину чужими глазами, на фотографиях: растворяющиеся в туманной дымке холмы, большие цифры 24 на стартовом торце уходящей в обрыв серой с белым пунктиром ленте взлётки, неприметный квадрат вертолётной площадки, крыши лоджей - временных приютов для треккеров. Гамма размышлений звучит внутри, с модуляциями чувств в разные тональности, их потоки сплетаются, перетекая один в другой.
        Сколько великих альпинистов, сверхлюдей, прилетало на этот маленький аэродром, сколько дерзких надежд уносили они отсюда вверх, на самые неприступные пики, со сколькими победами и со сколькими драмами неудач возвращались. Чей-то путь к мечте, начинаясь в этом месте, обрывался там, высоко, вместе с перетёршейся об острый скальный выступ верёвкой, или терялся в снежном плену сошедшей лавины.
    О чём я только ни думала, стоя над аэродромом, за смешным забором из сетки рабицы.
Занавес облаков немного приоткрылся, и самолёт, который доставил меня в Луклу, коротко разбежавшись, взлетел и нырнул в образовавшееся окно.
            Перед тем, как отправиться в путь, нужно было переупаковать в рюкзак вещи, напрасно разделённые для перелёта, и я принялась это делать на ступеньках одного из ближайших домов.
            - Привет! А вы самолётом прилетели? - раздалось за спиной.
      - Да, самолётом, - ответила я симпатичной девушке.
            - Но как, как вам это удалось? Мы после двух дней ожидания вынуждены были лететь вертолётом, за негуманную плату.
            Рядом со мной остановилась группа из четверых молодых ребят: двух парней и двух девушек, одну из которых, молчаливую, я почему-то сначала приняла за местную - гид или портер, подумала, удивившись.
            Я рассказала трогательную историю о том, как докучала своим вниманием сотруднику авиакомпании и как тот нашёл способ от меня избавиться, не иначе как по блату посадив в самолёт.
            - Повезло! А вы куда идёте?
            - Планирую три перевала, против часовой.
            - И мы! - девушка кивнула на одного из парней. - И тоже против часовой.
            Мы ещё какое-то время разговаривали. Ребята изначально думали нанять портера - нашли его в Катманду, но портер где-то потерялся и на связь не выходил, - решили идти сами. Другие парень с девушкой (которая оказалась сингапурской китаянкой) собирались только до EBC (Everest Base Camp) - и обратно.
             Хотела спросить их, откуда они (европейская внешность, великолепный английский, но по акценту - всё же не носители), как девушка, с которой мы начали разговор, меня опередила:
            - What is your native language?
      - Russian, - говорю.
            - О, привет-привет! - засмеялись ребята. Кроме китаянки - она всё время молчала.
            В общем, наши оказались. Марина с Эмом уже давно живут в Америке и много путешествуют, а Данила - в Сингапуре, куда переехал из Севастополя, в котором я тоже долго жила (тесен, тесен мир, что и говорить!).
            «Ещё увидимся!» - сказали мы друг другу, и они ушли по маршруту. Я неторопливо закончила укладывать вещи и наконец тоже стартовала.
            Чтобы выйти на тропу, нужно пройти через Луклу. В городе, как и везде в Солукхумбу, нет автомобильных дорог, как, собственно, и самих автомобилей или мотобайков, и всего одна улица, которая начинается у аэропорта и выходит на тропу, ведущую в Национальный парк Сагарматха.
            Высоты до трёх тысяч метров - комфортные: кровь насыщается кислородом ещё вполне достаточно, шагать легко даже с рюкзаком, дыхание не сбивается, - идёшь и наслаждаешься, буквально физически ощущая, как хвойной горной свежестью и звенящей кристальной чистотой в лёгкие заходит воздух. Какой же отравой мы дышим в городе!
            Пасмурно, видны только покрытые лесами ближние холмы, за ними - сплошной туман. Главный цвет - зелёный, несмотря на декабрь, но это не яркие оттенки, которые бывают весной, нежно-салатовые или мятные, это и не изумрудно-малахитовая зелень лесов, которые я видела под Аннапурной, зелёный тут - мистический, болотный, растворённый в тумане горчично-оливковый.
            Сегодня путь мой недалёк, до Пхакдинга - деревни, которая лежит на двести метров ниже Луклы, - так что дорога всё время плавно спускается вниз. В горах расстояние измеряется не километрами, а ходовым временем: один километр можно идти пятнадцать минут, а можно - бесконечно долго, в зависимости от высоты и сложности рельефа. В Гималаях не услышишь «я прошёл столько-то километров», здесь говорят «я набрал двести метров высоты». Как я уже сказала, Пхакдинг - ниже Луклы, но на тысячу с лишним метров выше Катманду, поэтому дальше идти сегодня не сто́ит - важно соблюдать акклиматизационный график.
            Дорога была пустая - даже непонятно, куда подевались другие треккеры - пассажиры из прилетевшего самолёта и двух вертолётов. Через полчаса нагнала ребят - они выбрали медленный темп: решили растянуть время в пути, чтобы не сидеть потом в Пхакдинге, до которого идти и неторопливым-то шагом не больше трёх часов. Совсем недолго шла с ними, но потом ускорилась - мне нравился мой темп: не слишком медленный, но и не быстрый - ровно такой, чтобы не замёрзнуть во флиске (куртку надевать не хотелось). Треккинговые палки заткнула в рюкзак - пока они мне только мешали, хотя, при грамотном использовании, палки берут на себя часть веса, разгружая колени, да и груз будто бы становится легче на четверть.
            Деревни, которые то и дело попадались на пути, жили своей неспешной мирной жизнью, изредка встречались местные жители, несущие плетёные корзины, да звенели надетыми на шею тяжёлыми колокольчиками вьючные животные - дзопкьо (или дзо, если особь женского пола), помесь яка и коровы.
            Всё в тех краях говорит о том, что вы находитесь в мире тибетского буддизма: выложенные в виде стен вдоль дороги или сложенные в пирамиды камни мани с высеченной на них шестислоговой мантрой Авалокитешвары, развевающиеся на ветру пятицветные флажки лунгта, монастырь с портретом Далай-ламы на фасаде; а в самой атмосфере - спокойствие и умиротворение.
     Я шла и раскручивала молитвенные барабаны - на верху каждого из них перпендикулярно приварен металлический прут, который ударяет по висящему рядом колоколу при каждом обороте барабана, чем сильнее раскрутишь - тем дольше будет раздаваться звон, - поэтому я крутила во всех смыслах с душой.
            По дороге щенок чёрный привязался, маленький совсем, и долго-долго шёл за мной - не знала, что с ним и делать. Дала печенье, но он погрыз его как-то без радости, что неудивительно: оно невкусное было.
            Несколько деревень, пара подвесных мостов и вот он уже Пхакдинг, а я бы ещё шла и шла - совсем не устала. В самом начале деревни нагнала группу корейских треккеров (у одного на рюкзаке - флажок с сине-красным инь-янем), человек десять, каждый - при портере. "Намасте! - говорят. - Это - хороший лодж!" И показывают на первый у дороги. Благодарю и иду дальше, зная, что деревни могут быть весьма длинными, и чем дальше к концу деревни остановишься на ночлег, тем короче будет завтрашний путь; а мой завтра обещает быть физически напряжённым, не идущим ни в какое сравнение с сегодняшней лёгкой прогулкой.
            Лодж в Непале - это не совсем отель, - точнее, это совсем не отель, а что-то типа приюта, существование которого позволяет не нести с собой палатку и продовольствие на основных маршрутах. Как правило, это одно-двухэтажные здания, в которых размещаются комнаты, отгороженные друг от друга тонкими стенами, чаще всего фанерными. В комнатах - лавки или кровати с матрасами, подушками и - возможно - одеялами. Постельное бельё застилается один раз в сезон, и ты по-родственному разделяешь его с сотнями треккеров, спавшими здесь до тебя, и теми, кто придёт после. Эта особенность никого не тревожит - всё равно все спят в спальниках. В комнате обычно есть мусорное ведро, окно с щелями и - если повезёт - гвоздь на стене, что, как быстро понимаешь, является очень удобной опцией. Душ - отдельная тема, как и туалет. Выше Намче Базара понятия "удобства в номере" вообще не существует. Но и наличие общего на весь лодж душа не означает, что он функционирует. На что можно в большинстве случаев рассчитывать - это на ведро горячей воды за определённую плату. Комнаты не отапливаются, и бессмысленно надеяться на то, что в них можно согреться. Лоджи укроют от осадков и ветра, но температура внутри помещения всегда равна "забортной". Впрочем, люди, которые идут в горы, точно не за комфортом отправляются, для них аскетизм быта - совершенно привычен и нормален.
            В лоджах есть столовая со стандартным меню, и питаться ты должен там, где останавливаешься. Это обязательное условие, потому что сам ночлег сто́ит двести-триста рупий (2-3 доллара), и селить тебя без питания хозяевам лоджей смысла нет. В столовой можно за плату зарядить батареи и налить в термос кипяток. Столовая - это единственное место, где удаётся погреться: посредине всегда есть печь, которую вечером растапливают, и интернациональная компания треккеров (ну, если это сезон) сидит тут вплоть до отхода ко сну. В общем, я люблю непальские лоджи - за душевную дикость, виды из окна и возможность почувствовать себя настоящим бродягой.
     Все они в районе Солукхумбу называются как-то вроде "Шангри-Ла гестхауз", "Тибет лодж", "Намасте лодж", "Эверест вью", "Шерпа хауз", "Йети хоум", "Кхумбу" и всем подобным по теме. Какой выбрать для ночёвки - всегда лотерея, более-менее универсального алгоритма выбора я так и не вывела. Что в них для тебя хорошего или неподходящего может оказаться, обычно не выяснишь, пока там не поживёшь.
            Я перешла по подвесному мосту реку - на другом её берегу располагалась последняя группа лоджей Пхакдинга, по виду - новых и "цивилизованных". Походила между ними - людей нигде нет: ни хозяев, ни треккеров. Зима, особенно январь, считаются не лучшим временем для треккинга в район Эвереста, поэтому многие приюты закрыты, а тех, что открыты, с лихвой хватает для немногочисленных путешественников.
            Из одного дома вышла женщина и помахала мне рукой, подзывая, - к ней в лодж я и пошла. Назывался он "Star lodge", и в нём был выбор комнат. Хозяйка спросила, не желаю ли я люкс со всеми удобствами за 500 рупий. Я пожелала - когда у меня ещё будет возможность радоваться присутствию личного унитаза в номере.
            Пока я ещё не знала точно, в котором часу в этом районе темнеет, - предположительно, оставалось пара часов светлого времени, и я решила уже налегке пройтись до трёхсот пятидесятилетней гомпы, которая находится чуть выше и дальше Пхакдинга. До гомпы я не дошла, потому что начала замерзать - непредусмотрительно вышла в той же одежде, в которой было тепло идти только с рюкзаком, и фонарь не захватила - вдруг стемнело бы раньше, чем я думала. К тому же по дороге поняла, что не хочу в гомпу, а хочу есть и горячего чаю. Вернулась в Пхагдинг. Кроме меня, других постояльцев тут не было - это стало ясно, когда я пришла в столовую заказывать ужин. Ради меня одной печку растапливать никто не собирался, и мне пришлось напялить на себя все тёплые вещи, которые у меня были. Сидеть без движения - очень холодно, хотя на улице всего минус три. Ожидание ужина (его готовили полтора часа - надо было заказывать заранее) скрасило наличие медленного вайфая за триста рупий анлимитед.
            Поела дал бата, попила чаю и отправилась в свою розовую опочивальню. Вода в душе оказалась еле-еле тёплая - согреться не получилось, но настроение всё равно было отличное: я наконец-то в горах, в окно видны звёзды, речка внизу шумит - что ещё надо! К тому же я очень быстро согрелась в спальнике. Поставила будильник на шесть утра и погасила свет.

1. "Dornier 228" загружает группу голландских треккеров в аэропорту Катманду. Они же - уже в кабине самолёта.

2. Этот же "Do228" загружает улетающих из Луклы пассажиров.

3. Знаменитая луклинская взлётная полоса.

4. Начало трека.

5. Гомпа с портретом Далай-ламы и селфи "в свежести и бодрости" себе на память.

6. Печь для ритуальных сжиганий благовоний, молитвенные барабаны, камни мани и маленький монастырь (впереди, на скале). За качество фотографий каждый раз просить прощения не буду - изначально это обговорила.