(no subject)
Валерия Приходченко -- очень хорошая. Она актриса и режиссёр. Она отчитывает сотни пьес на Волошинском конкурсе, она организует читки и спектакли. В общем делает всё возможное и невозможное, чтобы современную драматургию начали ставить, чтобы современная драма стала не уделом узкого круга читателей сети, но ставилась на сцене.
И вот я сходила в "Театральный особняк" на спектакль "Костик" режиссёра Алексея Васюкова по пьесе Марии Огневой. Валерия в этом спектакле просто актриса, просто играет. В спектакле два действующих лица: мать Костика и девушка Костика. Валерия играет мать, а молодую героиню играет Екатерина Жоглева.
Когда смотрела начало спектакля -- там нет слов, просто героини на сцене,и такая атмосфера вводящая в курс дела -- я вспоминала, что семь лет назад я смотрела спектакль-читку на "Премьере", где Валерия играла племянницу, а у неё было три возрастные тётушки (забыла имя драматурга). "Ну вот, -- думаю, -- тогда Валерия играла титаническую борьбу со старшим поколением, а вот теперь в спектакле она будет сама "мучиться" с молодёжью:)
Я когда увидела афишу в сети, то сразу и не вспомнила, что читала эту пьесу по-моему два года назад в сети. А когда вспомнила, про что пьеса, то как-то приуныла. Но Валерия мне говорит: "Посмотрите, как мы это сделали".
Вот я и посмотрела. Я очень не люблю дробность, композиционную неразбериху, монотонность, меня это бесит. И очень радуюсь, когда спектакль цельный и динамичный. Режиссёр блестяще справился. Видно, что режиссёр долго думал, размышлял и при этом не вводил отсебятину, шёл за драматургом.
Спектакль очень мне понравился, но вопросы именно к драматургии у меня как были, так и остались, правда их стало намного меньше.
Я подумала вчера после спектакля, что наверное это неплохо, что в пьесе оставлены такие ниши, пространства, которые зритель додумывает сам, я думала, когда ехала в метро, что наверное понятие чистого жанра в эпоху "пост" нивелировалось, и жанры смешиваются, а я -- старая брюзжащая динозавриха. Я считаю, что если пьеса выстроена (тем более исходное событие) в жанре криминальной истории, это сразу накладывает определённые требования. Я могу сколько угодно додумывать, что произошло на даче у Алёны с Максом и Костиком, и почему Костик бросил Алёну, но мне хочется узнать это из пьесы, и это не моя прихоть, это правило криминальной истории, которое облегчает восприятие и не выносит читателю-зрителю мозг, иначе он теряется в догадках и возникает много "почему?" без ответа.
Екатерина Жоглева играла замечательно и сняла ряд вопросов своей (режиссёрской) трактовкой образа девушки Алёны: бывшей детдомовки, а сейчас -- официантки. Она живёт в достаточно большом городе, где есть ВУЗ и куда Костик поехал учиться. Резкие движения, стремление куда-то вперёд, оставшееся у героини из детдома: вырваться, вырваться из детдома на волю. Короткий глоток воли и... теперь -- вырваться, убежать от претензий мамы Костика, постепенно сходящей с ума от горя, убежать от косых взглядов всего города, выбравших девушку в "стрелочники". Всего три дня она проучилась в ПТУ и ушла -- ведь там тоже была неволя, надо было учиться и слушаться. Алёна нравится парням, она интересная, с характером резким, она не подлая, у неё есть чёткие представления, что в жизни главное, а что -- нет. Она не может смириться с тем, что могла стать причиной чего-то страшного. Ну мало ли: расстались. Что в этом такого уж совсем трагического? Если сравнивать с детдомовским прошлым, а потом -- с адаптацией в городе, то -- ерунда. Но считал ли так Костик, хороший мальчик, из интеллигентной, хоть и неполной, семьи? Неужели для него новый парень Алёны, с которым она пошла запускать в новогоднюю ночь фейерверки, -- трагедия? Всё это смогла донести Екатерина Жоглева до зрителя, а это непросто.
Когда я читала пьесу, мне казалось, что всё-таки главная -- мама Костика, а девушка ей отвечает, возражает, уговаривает и т.д. Но Валерия Приходченко играла не выпячивая свою героиню, получалось, что акцент сделан на девушку. И это конечно ход. Мне казалось, что ломка матери пропавшего Костика -- главное в пьесе. А посмотрев спектакль я поняла, что ломка девушки Костика -- важнее. Кроме того постепенное не угасание, но "обессиливание" матери, потерявшей сына -- тяжёлая тема, её надо по возможности смягчить. И Валерия играла свою героиню как женщину не бьющуюся в истерике целый день, как женщину стойкую и деятельную, только временами теряющую рассудок. Особенно меня беспокоила последняя сцена, когда в лесу наши героини находят ботинок. Я вот до спектакля думала: как такая одержимая мать не стала осматривать место, где нашёлся ботинок, заметив только, что у Костика такого ботинка она не видела. Но Валерия тонко, виртуозно, сыграла, что её героиня всё прекрасно поняла. И это наверное единственно правильное решение, и у меня не осталось вопросов по финалу.
В спектакле -- мрачная музыка, она иллюстрирует тоску и безнадёгу, в котором пребывают героини. Посмотрев спектакль, я вижу, узнаю в преломлении -- современность, где человек не нужен государству. Все мы детдомовцы в своей стране, и даже если приезжает волонтёр с мешком и дарит тебе игрушку, её потом у тебя отнимут "воспы" (воспитатели) и отнесут своим любимым детям. А мы -- нелюбимые никем-- должны не терять человеческий облик даже в горе, уметь прощать, удерживать друг друга у черты, за которой человек уже не человек, а продукт и потребитель.
И вот я сходила в "Театральный особняк" на спектакль "Костик" режиссёра Алексея Васюкова по пьесе Марии Огневой. Валерия в этом спектакле просто актриса, просто играет. В спектакле два действующих лица: мать Костика и девушка Костика. Валерия играет мать, а молодую героиню играет Екатерина Жоглева.
Когда смотрела начало спектакля -- там нет слов, просто героини на сцене,и такая атмосфера вводящая в курс дела -- я вспоминала, что семь лет назад я смотрела спектакль-читку на "Премьере", где Валерия играла племянницу, а у неё было три возрастные тётушки (забыла имя драматурга). "Ну вот, -- думаю, -- тогда Валерия играла титаническую борьбу со старшим поколением, а вот теперь в спектакле она будет сама "мучиться" с молодёжью:)
Я когда увидела афишу в сети, то сразу и не вспомнила, что читала эту пьесу по-моему два года назад в сети. А когда вспомнила, про что пьеса, то как-то приуныла. Но Валерия мне говорит: "Посмотрите, как мы это сделали".
Вот я и посмотрела. Я очень не люблю дробность, композиционную неразбериху, монотонность, меня это бесит. И очень радуюсь, когда спектакль цельный и динамичный. Режиссёр блестяще справился. Видно, что режиссёр долго думал, размышлял и при этом не вводил отсебятину, шёл за драматургом.
Спектакль очень мне понравился, но вопросы именно к драматургии у меня как были, так и остались, правда их стало намного меньше.
Я подумала вчера после спектакля, что наверное это неплохо, что в пьесе оставлены такие ниши, пространства, которые зритель додумывает сам, я думала, когда ехала в метро, что наверное понятие чистого жанра в эпоху "пост" нивелировалось, и жанры смешиваются, а я -- старая брюзжащая динозавриха. Я считаю, что если пьеса выстроена (тем более исходное событие) в жанре криминальной истории, это сразу накладывает определённые требования. Я могу сколько угодно додумывать, что произошло на даче у Алёны с Максом и Костиком, и почему Костик бросил Алёну, но мне хочется узнать это из пьесы, и это не моя прихоть, это правило криминальной истории, которое облегчает восприятие и не выносит читателю-зрителю мозг, иначе он теряется в догадках и возникает много "почему?" без ответа.
Екатерина Жоглева играла замечательно и сняла ряд вопросов своей (режиссёрской) трактовкой образа девушки Алёны: бывшей детдомовки, а сейчас -- официантки. Она живёт в достаточно большом городе, где есть ВУЗ и куда Костик поехал учиться. Резкие движения, стремление куда-то вперёд, оставшееся у героини из детдома: вырваться, вырваться из детдома на волю. Короткий глоток воли и... теперь -- вырваться, убежать от претензий мамы Костика, постепенно сходящей с ума от горя, убежать от косых взглядов всего города, выбравших девушку в "стрелочники". Всего три дня она проучилась в ПТУ и ушла -- ведь там тоже была неволя, надо было учиться и слушаться. Алёна нравится парням, она интересная, с характером резким, она не подлая, у неё есть чёткие представления, что в жизни главное, а что -- нет. Она не может смириться с тем, что могла стать причиной чего-то страшного. Ну мало ли: расстались. Что в этом такого уж совсем трагического? Если сравнивать с детдомовским прошлым, а потом -- с адаптацией в городе, то -- ерунда. Но считал ли так Костик, хороший мальчик, из интеллигентной, хоть и неполной, семьи? Неужели для него новый парень Алёны, с которым она пошла запускать в новогоднюю ночь фейерверки, -- трагедия? Всё это смогла донести Екатерина Жоглева до зрителя, а это непросто.
Когда я читала пьесу, мне казалось, что всё-таки главная -- мама Костика, а девушка ей отвечает, возражает, уговаривает и т.д. Но Валерия Приходченко играла не выпячивая свою героиню, получалось, что акцент сделан на девушку. И это конечно ход. Мне казалось, что ломка матери пропавшего Костика -- главное в пьесе. А посмотрев спектакль я поняла, что ломка девушки Костика -- важнее. Кроме того постепенное не угасание, но "обессиливание" матери, потерявшей сына -- тяжёлая тема, её надо по возможности смягчить. И Валерия играла свою героиню как женщину не бьющуюся в истерике целый день, как женщину стойкую и деятельную, только временами теряющую рассудок. Особенно меня беспокоила последняя сцена, когда в лесу наши героини находят ботинок. Я вот до спектакля думала: как такая одержимая мать не стала осматривать место, где нашёлся ботинок, заметив только, что у Костика такого ботинка она не видела. Но Валерия тонко, виртуозно, сыграла, что её героиня всё прекрасно поняла. И это наверное единственно правильное решение, и у меня не осталось вопросов по финалу.
В спектакле -- мрачная музыка, она иллюстрирует тоску и безнадёгу, в котором пребывают героини. Посмотрев спектакль, я вижу, узнаю в преломлении -- современность, где человек не нужен государству. Все мы детдомовцы в своей стране, и даже если приезжает волонтёр с мешком и дарит тебе игрушку, её потом у тебя отнимут "воспы" (воспитатели) и отнесут своим любимым детям. А мы -- нелюбимые никем-- должны не терять человеческий облик даже в горе, уметь прощать, удерживать друг друга у черты, за которой человек уже не человек, а продукт и потребитель.