Законопроект о «ювенальной юстиции» может быть рассмотрен Думой через две недели. ч. 2.
продолжение, начало здесь.
- Меня вообще пугают любые инициативы г-жи Лаховой…
- Ну, я воздержусь от комментариев…
- …если честно.
- Ещё некоторое время назад (больше года назад), выступая на одном из форумов (на одном из круглых столов) я обратил внимание на то, что у нас вот какая ситуация происходит: все инициативы, связанные с расширением вмешательства в семью, поддерживаются чиновническими структурами и теми некоммерческими организациями, которые работают как раз на вмешательство в семью, используя государственное финансирование. То есть, фактически, теми людьми, которые питаются за счёт финансирования этих вмешательств. Будем ли мы ожидать…
- Здесь интересная параллель получается. Смотрите, Павел, получается, что мы на фоне борьбы за наши национальные проблемы говорим, что мы теперь их должны решать сами. Президент прямо говорит, что нам не нужны никакие западные фонды, западные деньги на то, чтобы решать проблему с нашими детьми здесь, внутри страны. У меня складывается ощущение в связи с этим (о чём Вы сказали), что, услышав этот совершенно здравый посыл Президента, соответствующие чиновники…
- …стали думать, как использовать бюджетные деньги в своих целях.
- То есть думать: теперь мы «пересядем» на бюджетные деньги и будем, соответственно, спокойно работать на бюджете.
- Если врач получает рекламный бюджет от фармацевтической компании за то, чтобы продвигать определённые медикаменты, стоит ли ожидать, что потребление этих медикаментов будет уменьшаться?
- Маловероятно.
- Будет ли врач работать на выздоровление пациента, который перестанет принимать таблетки и перестанет платить? Очень маловероятно. Это нужен такой уровень порядочности, который встречается сравнительно редко в наше время. Можно ли ожидать, что чиновник и специалист, который «кормится» за счёт финансирования вмешательства в семью, будет стараться свести к минимуму это вмешательство? Очевидно, нет. И в этом смысле совершенно очевидно…
- …вот это как раз и есть основания для ювенальных технологий.
- Да. Нельзя давать писать уголовно-процессуальный кодекс следователю. Нельзя давать писать закон о психиатрической помощи психиатру. Нельзя давать писать закон о вмешательстве в семью тому, кто это вмешательство будет осуществлять. Здесь, в первую очередь, должна быть нейтральная, с учётом позиции просемейной, серьёзная экспертная работа, которую, между прочим, наш аналитический центр «Семейная политика РФ» попытался обеспечить, предоставив законодателям соответствующую информацию. И надо отметить, что всё-таки часть тех позиций, которые мы озвучиваем, учитывается законодателем. И законодатель упоминает наши материалы, что, в принципе, хорошо.
Вот на этом фоне, если у нас эти НКО, эти конкретные эксперты, которые в них работают, будут вырабатывать решения законодательно, то очевидно, что у нас будет расширяться вмешательство в семью. И это создаёт то, что я ещё полтора года назад назвал «порочным замкнутым циклом финансовой заинтересованности»: чем больше я вмешиваюсь в семью (я - сотрудник социальных служб), тем большее я получаю финансирование, тем больше я заинтересован в том, чтобы этот поток расширить.
- И у нас - «страшная» статистика по поводу плохих семей при неблагополучных родителях и прочее-прочее. Сразу начинает расти всё это…
- Конечно.
- Требуются новые законы, новое финансирование, новые бюджеты…
- Начинает расти… И эта статистика вызывает очень серьёзные сомнения потому, что ещё в своё время сотрудники американских служб защиты детей прямо сказали: мы эти цифры публикуем не для того, чтобы представить истину, а для того, чтобы показать людям масштаб проблем. То есть, на самом деле, это способ «паблисити»; это способ маркетинга своих собственных действий. И в этой ситуации…
- …что может повлиять?
- Здесь нужно, конечно, здраво подходить к этому вопросу. Понимать, что, во-первых, взаимодействие с властью в интересах семьи невозможно выстраивать только на негативном действии. Совершенно естественным является то, что люди протестуют против каких-то вещей, которые вызывают озабоченность (надо заметить - обоснованную). Но на этом нельзя останавливаться, и мы должны вести профессиональный диалог с властью, формулировать те позиции, которые станут для власти альтернативой решениям, предлагаемым заинтересованными финансовыми сторонами. Мы должны становиться финансово незаинтересованным экспертом, который будет с властью вести диалог, отстаивая интересы семьи.
- Это очень интересная тема. Я предлагаю её отдельно обсудить потому, что это то, что сегодня как раз является реально актуальным для родительской общественности: ведь на сегодняшний день вот такого рода экспертной структуры или экспертной площадки не существует. И я предлагаю это вынести как отдельное обсуждение в следующий раз для того, чтобы мы могли проговорить, какие возможны варианты. Экспертная площадка (родительская или общественная), которая могла бы на таком здравом взвешенном поле работать…
- Некоторые просемейные экспертные структуры всё-таки, слава Богу, существуют. Вот с мая наш Центр существует, и мы как-то старались именно на профессиональном уровне эту работу вести. И, возвращаясь к этой теме, второе: мы должны очень чётко понимать, что решение проблемы сиротства, в первую очередь, состоит в формировании такой нравственной ситуации и такой правовой ситуации в обществе, когда семья защищена, когда общество уважает родительство, семью, отцовство, материнство, функцию родителей и когда общество поддерживает семейный образ жизни и его базовые ценности, а не разрушает их.
И здесь работа самая широкая для большого количества просемейных организаций, для самых разных проектов, которые могут в этой области делаться, для медиапроектов, для формирования семейной информационной среды в том же Интернете. И в этом смысле я хотел бы предостеречь, наверное, представителей родительской общественности от того, чтобы сосредотачиваться на протесте против чего-то плохого. Никто никогда ещё не победил ни в одной войне, справедливой и праведной, ни в одном сражении, только желая победить плохое. За победой обычно также стоит желание защитить что-то хорошее.
Следующий момент, тоже очень важный здесь. Наверное, когда мы решаем, как мы поддержим или не поддержим те или иные инициативы власти, нужно стараться профессионально и комплексно оценивать ситуацию. То, что в увязке с законом пойдут определённые инициативы, носящие непозитивный для семьи характер, можно было уловить, это было понятно. И это - одна из причин, по которой я занимаю достаточно осторожную позицию в отношении всех этих вопросов (при том, что беспокойство, связанное с темой зарубежного усыновления, для меня самого - довольно близкая тема).
- Вопрос относительно указа: какие ещё подводные камни там прослеживаются?
- Во-первых, проблема этого указа в том, что один из его пунктов рекомендует Государственной Думе в приоритетном порядке доработать и принять закон о социальном патронате и закон об общественном контроле в детских домах. Что касается закона о социальном патронате, которым наша организация плотно занималась, это проблемный закон, который предусматривает очень широкие возможности для вмешательства в семейную жизнь. Законодатели так или иначе начали реагировать на позицию просемейных организаций, экспертов, которые отстаивали интересы семьи в связи с этим законом. Из интервью председателя комитета по вопросам семьи, женщин и детей Государственной Думы Елены Борисовны Мизулиной…
- …Астахов тоже высказывался…
- … и других законодателей, было очевидно, что, по крайней мере, несколько важных позитивных предложений, которые делались в этой связи просемейными экспертами, было учтено. Учёт этих предложений требует вдумчивой серьёзной работы. На фоне вот этого посыла «в приоритетном порядке доработать» сейчас можно, к сожалению, ожидать такого исполнительского рвения… И опять всё будет принято рекордным темпом и без нормального учёта этой позиции. Мы этого опасаемся.
Второе опасение - это то, что в связи с законопроектом о социальном патронате в указе Президента упоминается также условие помещения ребёнка в патронатную семью и нахождения в ней. Вот этот посыл - откуда он появился в указе? Непонятно.
- До этого этой темы не звучало вообще…
- Законопроект о социальном патронате никаких положений, связанных с патронатными семьями, не содержал. Из формулировки указа Президента создаётся впечатление, что речь идёт о так называемых фостерных семьях, куда ребёнок временно помещается в случае его изъятия из семьи при лишении его попечения родителей. И вот здесь возникает очень серьёзное опасение.
Надо сказать, что система фостерных профессиональных замещающих семей - это та система, на которой за рубежом (в частности, в США, Израиле) построен масштабный национальный бизнес, местный «сиротпром», связанный с потреблением федеральных и региональных бюджетных средств под прикрытием заботы о детях. То есть ребёнок отбирается у родителей, после чего идёт большое финансирование в связи с каждым новым шагом по его устройству: перевод в другую патронатную семью - ещё финансирование; постановка психиатрического диагноза - увеличение финансирования. И есть документы, есть материалы, которые показывают, что это очень коррумпированный бизнес. И что вызывает здесь опасение? Вызывает опасение то, что, к сожалению, ряд норм, относящихся к так называемым ювенальным технологиям (уже - связанных с вмешательством в семью, ещё уже - связанных с отобранием детей из семьи), был введён, конечно, не ради защиты детей, а с целью создать поток тех самых социальных сирот, которые могут быть усыновляемы за рубеж…
- …или куда-либо…
- Зарубежные усыновления… Почему они вызывали такой вопрос, почему они вызывают тревогу у многих? Потому что все знают (и противники, и сторонники), что зарубежные усыновления - это очень крупный бизнес. И каждое усыновление ребёнка за рубеж - это большой финансовый поток, что создаёт, конечно, заинтересованность в том, чтобы этот поток продолжался.
- Косвенно это подтверждает та шумиха, которая возникла в связи с этим самым законом.
- Большой вопрос возникает в связи с этой реакцией на закон: где забота о детях - а где желание в очередной раз высказаться против правящей власти? И, к сожалению, если бы речь шла о заботе о детях, было бы немножко меньше эмоций и немножко больше фактов. Есть свои вопросы и к сторонникам, и к противникам закона, но мы не будем сейчас это обсуждать.
- Если это крупный бизнес, и это доказано историей его развития в ряде стран мира…
- …тогда создаётся такая ситуация: если нормы, вводившиеся в закон в 2008 году и связанные с изъятием ребёнка из семьи, были направлены (вероятность этого очень высока) на формирование рынка для этого бизнеса на детях, то и сейчас запрет зарубежных усыновлений может использоваться для формирования внутреннего рынка, ориентированного на бизнес на сиротах. Что я имею в виду? Я имею в виду, что можно, не получая единовременно определённые деньги за зарубежное усыновление, получать поток бюджетных средств, связанных с постоянным устройством и переустройством ребёнка в семью. И вот здесь, как раз, могут возникать те самые замещающие фостерные семьи профессиональные, которые являются органической частью этого бизнеса за рубежом. Именно этот момент появления термина «патронатная семья» внутри указа Президента вызывает серьёзные вопросы, серьёзные опасения. Наверное, представителям просемейных организаций стоит позаботиться о том, чтобы отслеживать ситуацию в этом отношении.
- Будем считать, что сегодня вот этим обращением к этой теме мы поднимаем вопрос и, может быть, акцентируем внимание наших коллег и актуализируем эту проблему для людей, которые, действительно, озабочены не столько политическими там какими-то вещами…
- И в этой связи хочется ещё одну ремарку озвучить и сказать следующее. Если мы действительно заботимся о том, чтобы ребёнок жил в семье (и приоритет при этом, конечно, должен быть у его родной семьи), тогда, во-первых, нужно очень серьёзные шаги предпринимать, и законодатели должны в первую очередь задуматься о том, чтобы не происходило необоснованных отобраний ребёнка из семьи. А сейчас ситуации таковы, что случаи необоснованного отобрания регулярно возникают - на практике с ними сталкиваемся. Есть отобрания, которые являются явными следствиями бедности семьи. И это совершенно недопустимо.
Во-вторых, если уж ребёнок отобран у родителей, если родители, действительно, лишены родительских прав или ограничены в родительских правах на серьёзных основаниях, наверное, в первую очередь государство должно прилагать усилия к тому, чтобы реабилитировать и восстановить эту семью, - особенно, если родители этого хотят. Опять же на практике мы постоянно сталкиваемся с тем, что родитель лишён родительских прав, ограничен в правах; может быть, у него даже была серьёзная вина в этом, но, в принципе, он неплохой родитель, он хочет на самом деле исправиться, у него намерения к этому есть. Но как только его лишили родительских прав, он никому неинтересен. Он выпадает из системы, он не нужен никому. И я не раз и не два поднимал эту тему, говорил, что необходимы усилия, в том числе, государственных органов для того, чтобы осуществлять действия, направленные на восстановление родной семьи для ребёнка, который оказался вне семьи.
- В этой связи ещё возникает вот какая коллизия. Сейчас обсуждается законопроект, который идёт не в рамках указа Президента, а отдельно: законопроект про запрещение распространение информации…
- Совершенно верно. И следующий момент с этим связан.
- Мы исключаем из общественного поля информацию о проблемных семьях, о проблемных детях.
- Я поясню сейчас для аудитории, о чём речь идёт. Речь идёт о том, что сейчас в первом чтении Государственной Думой принят законопроект, запрещающий распространять какую-либо информацию, позволяющую идентифицировать детей, пострадавших от чьих либо противоправных действий. Хочется подчеркнуть здесь: не от преступлений даже, а от противоправных действий. Понятие очень широкое. То есть ребёнку подзатыльник, например, дал учитель (он не имел права этого делать) - это противоправное действие, распространять эту информацию нельзя, это наказуемо. Причём в законопроекте это распространение запрещено независимо от воли родителей или законных представителей пострадавшего ребёнка. В пояснительных записках к законопроекту говорится, что он нацелен на защиту детей, ставших жертвами сексуальных преступлений. Эта забота, в принципе, обоснованная. Но сама формулировка законопроекта значительно шире. Даже в зарубежной законодательной практике речь идёт, как правило, только об узком круге жертв сексуальных преступлений, и чётко оговаривается, какая именно информация не подлежит распространению (имя, адрес и так далее).
С чем мы сталкиваемся? Общественные организации, действующие в сфере защиты семьи, знают, что в восьмидесяти процентах ситуаций, где семья пострадала и в которые приходится вмешиваться, семьи - зачастую необразованные, бедные, часто живущие в сельской местности - не знают, к кому обратиться за помощью. И единственная возможность привлечь внимание к нарушению прав (подчёркиваю, в том числе и ребёнка, который из семьи отобран, потому что отобрание ребёнка у родителей в первую очередь нарушает права самого ребёнка) - это опубликовать эту информацию в средствах массовой информации, в Интернете и так далее. И принятие данного закона перекрывает эту возможность.
- То есть связка такая получается: мы с одной стороны создаём условия для возникновения нового потока сирот, нового потока бизнеса на сиротах, но при этом перекрываем возможность общественной защиты прав. То есть мы создаём абсолютно закрытую систему…
- И в дополнение к этому ещё отметим, что рассматриваемый сейчас законопроект об изменениях в уголовно-процессуальный кодекс предусматривает право следователя отстранять родителя потерпевшего ребёнка от представления его интересов, если следователю покажется, что родитель плохо защищает ребёнка. И вместо него поставят другого представителя: адвоката, представителя органа опеки и так далее. Получается система закрытая, создающая возможность нарушать права детей и семьи, абсолютно коррупционная, практически сужающая возможность защиты ребёнка и общественного контроля до минимума. И это в ситуации, когда активно обсуждаются различные механизмы общественного контроля над деятельностью государственной власти, органов местного самоуправления и так далее.
Абсолютно убеждён, что этот законопроект о запрете распространения информации нужно менять: его нужно сужать, запрещая распространение информации без согласия родителей и законных представителей ребёнка. И здесь надо помнить о том, что если ребёнок оказался, например, в детском доме, то его законный представитель - это администрация детского дома. Защитить детей, которых, например, насилуют в детском доме, при запрете распространения информации вообще невозможно.
- Вопрос очень серьёзный, на мой взгляд. Этот комплекс возникающих в законотворчестве новых течений, которые подстегнуло такое бурное обсуждение закона - казалось бы, внешнего, казалось бы, не связанного с нашими внутренними проблемами, - создаёт новую законодательную проблему (причём, в широком поле), касающуюся не только сирот существующих, а, как Вы правильно сказали, затрагивающую интересы любой семьи. Это ситуация из той притчи с детьми, которые выплывают по ручью, когда возникает возможность там уже не по одному ребёнку в этот ручей забрасывать…
- Давайте подытожим. Если мы действительно хотим, чтобы у нас была Россия без сирот, нужно укреплять семью, защищать её права (а не расширять вмешательство в семью), чтобы семья была защищена и в социальном, и в правовом отношении. Нужно создавать условия культурные, нравственные. Это первое.
Второе. Если ребёнок уже оказался без попечения родителей, если родители лишены родительских прав или ограничены в правах, нужно прилагать серьёзные усилия к тому, чтобы у родителей была возможность, если они нуждаются, получить помощь в реабилитации, возвращении себе родительских прав (кстати говоря, этого требуют те самые международные нормы, о которых тоже регулярно речь идёт).
- Мне на ум одно приходит. Нужна максимальная открытость этой ситуации в случае, если она не связана, действительно, с прямым сексуальным насилием (когда есть наличие психологической проблемы, когда это отдельный, эксклюзивный случай). А вот когда речь идёт, действительно, о бедной семье, о каких-то очень конкретных, понятных проблемах, где общество может осуществлять некий внешний - ну, если не надзор, то какой-то контроль над деятельностью органов опеки, за деятельностью организаций, которые осуществляют такую помощь, - это должна быть открытая система. Тогда, может быть, мы сможем решить проблему семьи. Условно говоря, как в восточных семьях: там не существует такой проблемы вообще. Потерял ребёнок родителей, стал сиротой по объективным причинам - его берут родные.
- О необходимости общественного контроля за действиями, связанными с вмешательством в семью государственных органов, органов местного самоуправления, я уже открыто говорил, наверное, с 2009 - 2010 года. Говоря об общественном контроле, надо чётко различать ситуацию общественного контроля над судьбой детей-сирот (уже, действительно, сирот) и ситуацию общественного контроля при вмешательстве государственных и муниципальных органов в семью и нарушении ими прав детей. Во втором случае родитель должен получить право обратиться по своему выбору в общественную организацию, которая по его заявлению сможет осуществить действия, связанные с общественным контролем над этой ситуацией. Это тоже надо пробивать.
И другой момент, связанный с тем, что мы должны не допускать внедрения этой вот системы фостерного бизнеса в России. Нужно внимательно следить за развитием ситуации в этом отношении и предпринимать такие меры, чтобы этого не происходило. И нужно помнить, что любое решение может иметь системные последствия в одну и в другую сторону. Можно по-разному относиться к самому решению, но последствия всегда нужно отслеживать. И здесь я призываю общественное родительское движение России к профессионализму потому, что именно такой комплексный профессиональный взгляд на эти вопросы людей, которые действительно думают о семье, которые стараются защитить семью, абсолютно необходим.
- И здесь мы поднимаем новую тему: профессионализм семейных общественных организаций.
- И ещё одну ремарку я всё-таки сделаю. Вот Вы говорите об оправданности этого закона в отношении сексуальных преступлений. Частично, действительно, можно согласиться, но здесь тоже возникает серьёзная проблема. Я её хорошо знаю, изучая ситуацию с темой сексуальных преступлений в отношении детей за рубежом - в частности, в США. Там сложилась ситуация, при которой, когда речь идёт о родителях ребёнка, обвиняемых в сексуальном преступлении против ребёнка, существует, фактически, система презумпции виновности родителя при почти полной невозможности ему защитить себя от ложных обвинений, если они возникают. Люди оказываются в тюрьмах, десятилетиями сидят, а потом выясняется, что они не виновны (невиновность доказывается новыми методами). Что очень важно и на что здесь стоит обратить внимание? Годами в американских судах использовалась недобросовестная наука для доказательства дел о сексуальном насилии в отношении детей или о физическом насилии в отношении детей, то есть применялись научные теории и концепции, которые не имеют реальных и серьёзных эмпирических обоснований. Десятки и сотни людей оказались под судом, а потом в заключении: они наказаны на основании данных такой вот псевдонауки. И, к сожалению, как и во многих других областях, в России используются те самые псевдонаучные достижения, от которых за рубежом уже частично отказались. Потому что у нас всегда происходит вот этот эффект замедленного копирования. И если у нас сейчас будет раскручиваться тема сексуального насилия в отношении детей, мы можем ожидать с вами копирования вот этих вот ложных научных теорий.
- То есть это тема, которая тоже может всплыть…
- И тут возникает вопрос, что необходим баланс между защитой интересов потерпевшего (или предполагаемого потерпевшего) от сексуального преступления и защитой интересов обвиняемого, который, не стоит об этом забывать, во многих случаях может оказаться невиновен или ложно обвинён.
И не раз, и не два уже я говорил, что это очень серьёзная комплексная проблема. Должна решаться она очень серьёзно и с очень большим вниманием к деталям. Недопустимо эти решения принимать просто ради, скажем так, получения какого-то политического капитала на волне эмоций, как это нередко делается за рубежом и у нас.
- Вообще, что касается эмоций, то их нужно постараться избегать и двигаться всё-таки в сторону профессионализма и профессионального научного подхода. На мой взгляд, это самый главный тезис, к которому мы должны всё больше и больше привыкать.
И в этой связи я предлагаю в следующий раз с Вами обсудить проблему профессионализации общественных организаций, которые занимаются семейными вопросами.
- Согласен, Михаил. И для наших слушателей ещё можно подчеркнуть, что мы говорили о том, что для того, чтобы сирот в России не было, нужно в первую очередь поддерживать и укреплять семью, укреплять родительство в России. И во вторую очередь, если мы думаем о защите семьи от каких-то незаконных действий, от разрушения, мы должны не допускать такого нормативного развития, такого развития законодательства в России, которое под тем или иным предлогом будет наносить ущерб.
И здесь я вспомню, что мы уже годами с коллегами говорили о том, что нужно ввести институт фамилистической экспертизы проектов законов и актов, которые затрагивают интересы семьи, то есть серьёзной общественной экспертизы, рассматривающей влияние каждого закона, каждого законодательного акта - не только в семейном праве, но и в экономике и так далее - на интересы семей и родителей с детьми. Чтобы негативные для семьи законы не принимались, потому что семья - это основа общества, основная ячейка общества и государства.
- Это единственное, что осталось в качестве основы общества на самом деле. Спасибо, Павел.
- Спасибо, Михаил.
отсюдав настоящее время выложен график рассмотрения законопроектов на период с 12.02 по 22.02.2013
отсюда
____________________________
вдогонку к только прошедшему эфиру РТР (кто не смотрел, посмотрите, как раз об этом всём)
в следствии нехватки времени ли, просто упущения, увода разговора на детали - неважно, факт остаётся фактом:
к сожалению, ни Кургинян, ни его эксперты, никто в студии не сказал о том, что в Советском Союзе отлаженно - железно и непробиваемо - вели детей с младенчества. Приходила патронажная сестра каждую неделю и так до года. Потом ясли, потом детсад, потом школа. Так что смотреть за детьми со стороны государства было кому. Идиоты на местах всегда были, но это редчайшее исключение и чп, потому не о них речь. Никто не сказал о том, что огромное внимание уделялось профилактике. Никто не сказал о том, что целенаправленно и намеренно разрушена система бесплатных детских санаториев, в том числе круглогодичных (как и сами санатории и пионерлагеря в прямом смысле этого слова). Кургинян сказал общо ("кто сделал эти семьи такими неблагополучными?!"), в чём абсолютно прав, но не сделал акцент на уничтоженных и изнасилованных образовании и медицине - основе основ института семьи. Никто не сказал о том, что по крайней мере в московских детских садах увольняют медсестёр и поваров (что происходит по всей стране хотелось бы знать) - это означает на практике, что та же профилактика на сегодняшний день сведена к минимуму, а при плохом питании дети получают плохое здоровье. О питании в школах сказано тоже немало. А о качестве продуктов в целом на наших прилавках - тем паче. А будет ещё хуже ( спасибо тем, кто протолкнул вступление России в ВТО да и за все 20 лет спасибо в кавычках).
Говорят (и это правда), что если ребёнок не попал в детский сад по причине нехватки мест, то мамам выплачивают компенсацию - с года 5000 рублей, с трех лет - в 2 раза больше. Галочка и обглоданная кость. Понятное дело, что эта денежная выплата совершенно не сопоставима с возможностями работающей матери. Это хорошо, если семья полная, а если нет? Но даже при наличии второй половины у мамочек есть справедливое желание и необходимость личностного роста. и не факт, что этот муж осознаёт своё предназначение на этой земле в смысле содержания семьи. Отсюда - те самые предпосылки для отъёма детей. (недоедание, нехватка каких-то предметов, необходимых для жизни в кривозеркальном понимании органов опеки).
Заикнулись было на передаче по поводу возможного снижения порога уголовного преследования детей ну и бросили тему. Расписаться в педагогическом бессилии и делать вид, что нынешнее государство не при чём в разрушении системы образования, медицины, спорта, занятости детей вне школы, etc и, конечно, в обильном сдабривании коррупции - проще всего и предсказуемо. Результат известен - второй эксперимент в этом направлении поставит крест на здоровом обществе окончательно, не говоря о Государстве как Государстве.
Ну и, наконец, Кургинян вдруг мельком упомянул сталинский закон о патронате в негативном контексте. Ему не знать этот закон, точнее говоря, постановление?
Короче говоря, риторически: будь у техктонаверху и у подтанцовки ДРУГИЕ задачи - этой передачи и темы вообще бы не возникло. (это к реверансу Полякова о мудром ходе и уповании на "профессионализм власти"). И хорошо бы напоминать этой "власти" постоянно, каждый день, каждую секунду, что всё придумано до них и работало до них. И не надо лезть свиным рылом в калашный ряд. Знайте своё место.
* * *
"С народами, потерявшими исторический опыт, можно проводить любые опасные эксперименты: подавлять его чувство национального достоинства, разделять, растлевать, терроризировать, натравливать одни поколения на другие, детей на отцов - и таким образом отвлекать его внимание от своих собственных национально-государственных интересов, от укрепления своих сил и возможностей среди других народов." (отсюда, там ещё ряд цитат о планах и методах уничтожения русского народа оккупационными германскими властями.)
________________________________________________________
PS
Сколько детей гибнет в России от рук родителей: правда и мифы
- Меня вообще пугают любые инициативы г-жи Лаховой…
- Ну, я воздержусь от комментариев…
- …если честно.
- Ещё некоторое время назад (больше года назад), выступая на одном из форумов (на одном из круглых столов) я обратил внимание на то, что у нас вот какая ситуация происходит: все инициативы, связанные с расширением вмешательства в семью, поддерживаются чиновническими структурами и теми некоммерческими организациями, которые работают как раз на вмешательство в семью, используя государственное финансирование. То есть, фактически, теми людьми, которые питаются за счёт финансирования этих вмешательств. Будем ли мы ожидать…
- Здесь интересная параллель получается. Смотрите, Павел, получается, что мы на фоне борьбы за наши национальные проблемы говорим, что мы теперь их должны решать сами. Президент прямо говорит, что нам не нужны никакие западные фонды, западные деньги на то, чтобы решать проблему с нашими детьми здесь, внутри страны. У меня складывается ощущение в связи с этим (о чём Вы сказали), что, услышав этот совершенно здравый посыл Президента, соответствующие чиновники…
- …стали думать, как использовать бюджетные деньги в своих целях.
- То есть думать: теперь мы «пересядем» на бюджетные деньги и будем, соответственно, спокойно работать на бюджете.
- Если врач получает рекламный бюджет от фармацевтической компании за то, чтобы продвигать определённые медикаменты, стоит ли ожидать, что потребление этих медикаментов будет уменьшаться?
- Маловероятно.
- Будет ли врач работать на выздоровление пациента, который перестанет принимать таблетки и перестанет платить? Очень маловероятно. Это нужен такой уровень порядочности, который встречается сравнительно редко в наше время. Можно ли ожидать, что чиновник и специалист, который «кормится» за счёт финансирования вмешательства в семью, будет стараться свести к минимуму это вмешательство? Очевидно, нет. И в этом смысле совершенно очевидно…
- …вот это как раз и есть основания для ювенальных технологий.
- Да. Нельзя давать писать уголовно-процессуальный кодекс следователю. Нельзя давать писать закон о психиатрической помощи психиатру. Нельзя давать писать закон о вмешательстве в семью тому, кто это вмешательство будет осуществлять. Здесь, в первую очередь, должна быть нейтральная, с учётом позиции просемейной, серьёзная экспертная работа, которую, между прочим, наш аналитический центр «Семейная политика РФ» попытался обеспечить, предоставив законодателям соответствующую информацию. И надо отметить, что всё-таки часть тех позиций, которые мы озвучиваем, учитывается законодателем. И законодатель упоминает наши материалы, что, в принципе, хорошо.
Вот на этом фоне, если у нас эти НКО, эти конкретные эксперты, которые в них работают, будут вырабатывать решения законодательно, то очевидно, что у нас будет расширяться вмешательство в семью. И это создаёт то, что я ещё полтора года назад назвал «порочным замкнутым циклом финансовой заинтересованности»: чем больше я вмешиваюсь в семью (я - сотрудник социальных служб), тем большее я получаю финансирование, тем больше я заинтересован в том, чтобы этот поток расширить.
- И у нас - «страшная» статистика по поводу плохих семей при неблагополучных родителях и прочее-прочее. Сразу начинает расти всё это…
- Конечно.
- Требуются новые законы, новое финансирование, новые бюджеты…
- Начинает расти… И эта статистика вызывает очень серьёзные сомнения потому, что ещё в своё время сотрудники американских служб защиты детей прямо сказали: мы эти цифры публикуем не для того, чтобы представить истину, а для того, чтобы показать людям масштаб проблем. То есть, на самом деле, это способ «паблисити»; это способ маркетинга своих собственных действий. И в этой ситуации…
- …что может повлиять?
- Здесь нужно, конечно, здраво подходить к этому вопросу. Понимать, что, во-первых, взаимодействие с властью в интересах семьи невозможно выстраивать только на негативном действии. Совершенно естественным является то, что люди протестуют против каких-то вещей, которые вызывают озабоченность (надо заметить - обоснованную). Но на этом нельзя останавливаться, и мы должны вести профессиональный диалог с властью, формулировать те позиции, которые станут для власти альтернативой решениям, предлагаемым заинтересованными финансовыми сторонами. Мы должны становиться финансово незаинтересованным экспертом, который будет с властью вести диалог, отстаивая интересы семьи.
- Это очень интересная тема. Я предлагаю её отдельно обсудить потому, что это то, что сегодня как раз является реально актуальным для родительской общественности: ведь на сегодняшний день вот такого рода экспертной структуры или экспертной площадки не существует. И я предлагаю это вынести как отдельное обсуждение в следующий раз для того, чтобы мы могли проговорить, какие возможны варианты. Экспертная площадка (родительская или общественная), которая могла бы на таком здравом взвешенном поле работать…
- Некоторые просемейные экспертные структуры всё-таки, слава Богу, существуют. Вот с мая наш Центр существует, и мы как-то старались именно на профессиональном уровне эту работу вести. И, возвращаясь к этой теме, второе: мы должны очень чётко понимать, что решение проблемы сиротства, в первую очередь, состоит в формировании такой нравственной ситуации и такой правовой ситуации в обществе, когда семья защищена, когда общество уважает родительство, семью, отцовство, материнство, функцию родителей и когда общество поддерживает семейный образ жизни и его базовые ценности, а не разрушает их.
И здесь работа самая широкая для большого количества просемейных организаций, для самых разных проектов, которые могут в этой области делаться, для медиапроектов, для формирования семейной информационной среды в том же Интернете. И в этом смысле я хотел бы предостеречь, наверное, представителей родительской общественности от того, чтобы сосредотачиваться на протесте против чего-то плохого. Никто никогда ещё не победил ни в одной войне, справедливой и праведной, ни в одном сражении, только желая победить плохое. За победой обычно также стоит желание защитить что-то хорошее.
Следующий момент, тоже очень важный здесь. Наверное, когда мы решаем, как мы поддержим или не поддержим те или иные инициативы власти, нужно стараться профессионально и комплексно оценивать ситуацию. То, что в увязке с законом пойдут определённые инициативы, носящие непозитивный для семьи характер, можно было уловить, это было понятно. И это - одна из причин, по которой я занимаю достаточно осторожную позицию в отношении всех этих вопросов (при том, что беспокойство, связанное с темой зарубежного усыновления, для меня самого - довольно близкая тема).
- Вопрос относительно указа: какие ещё подводные камни там прослеживаются?
- Во-первых, проблема этого указа в том, что один из его пунктов рекомендует Государственной Думе в приоритетном порядке доработать и принять закон о социальном патронате и закон об общественном контроле в детских домах. Что касается закона о социальном патронате, которым наша организация плотно занималась, это проблемный закон, который предусматривает очень широкие возможности для вмешательства в семейную жизнь. Законодатели так или иначе начали реагировать на позицию просемейных организаций, экспертов, которые отстаивали интересы семьи в связи с этим законом. Из интервью председателя комитета по вопросам семьи, женщин и детей Государственной Думы Елены Борисовны Мизулиной…
- …Астахов тоже высказывался…
- … и других законодателей, было очевидно, что, по крайней мере, несколько важных позитивных предложений, которые делались в этой связи просемейными экспертами, было учтено. Учёт этих предложений требует вдумчивой серьёзной работы. На фоне вот этого посыла «в приоритетном порядке доработать» сейчас можно, к сожалению, ожидать такого исполнительского рвения… И опять всё будет принято рекордным темпом и без нормального учёта этой позиции. Мы этого опасаемся.
Второе опасение - это то, что в связи с законопроектом о социальном патронате в указе Президента упоминается также условие помещения ребёнка в патронатную семью и нахождения в ней. Вот этот посыл - откуда он появился в указе? Непонятно.
- До этого этой темы не звучало вообще…
- Законопроект о социальном патронате никаких положений, связанных с патронатными семьями, не содержал. Из формулировки указа Президента создаётся впечатление, что речь идёт о так называемых фостерных семьях, куда ребёнок временно помещается в случае его изъятия из семьи при лишении его попечения родителей. И вот здесь возникает очень серьёзное опасение.
Надо сказать, что система фостерных профессиональных замещающих семей - это та система, на которой за рубежом (в частности, в США, Израиле) построен масштабный национальный бизнес, местный «сиротпром», связанный с потреблением федеральных и региональных бюджетных средств под прикрытием заботы о детях. То есть ребёнок отбирается у родителей, после чего идёт большое финансирование в связи с каждым новым шагом по его устройству: перевод в другую патронатную семью - ещё финансирование; постановка психиатрического диагноза - увеличение финансирования. И есть документы, есть материалы, которые показывают, что это очень коррумпированный бизнес. И что вызывает здесь опасение? Вызывает опасение то, что, к сожалению, ряд норм, относящихся к так называемым ювенальным технологиям (уже - связанных с вмешательством в семью, ещё уже - связанных с отобранием детей из семьи), был введён, конечно, не ради защиты детей, а с целью создать поток тех самых социальных сирот, которые могут быть усыновляемы за рубеж…
- …или куда-либо…
- Зарубежные усыновления… Почему они вызывали такой вопрос, почему они вызывают тревогу у многих? Потому что все знают (и противники, и сторонники), что зарубежные усыновления - это очень крупный бизнес. И каждое усыновление ребёнка за рубеж - это большой финансовый поток, что создаёт, конечно, заинтересованность в том, чтобы этот поток продолжался.
- Косвенно это подтверждает та шумиха, которая возникла в связи с этим самым законом.
- Большой вопрос возникает в связи с этой реакцией на закон: где забота о детях - а где желание в очередной раз высказаться против правящей власти? И, к сожалению, если бы речь шла о заботе о детях, было бы немножко меньше эмоций и немножко больше фактов. Есть свои вопросы и к сторонникам, и к противникам закона, но мы не будем сейчас это обсуждать.
- Если это крупный бизнес, и это доказано историей его развития в ряде стран мира…
- …тогда создаётся такая ситуация: если нормы, вводившиеся в закон в 2008 году и связанные с изъятием ребёнка из семьи, были направлены (вероятность этого очень высока) на формирование рынка для этого бизнеса на детях, то и сейчас запрет зарубежных усыновлений может использоваться для формирования внутреннего рынка, ориентированного на бизнес на сиротах. Что я имею в виду? Я имею в виду, что можно, не получая единовременно определённые деньги за зарубежное усыновление, получать поток бюджетных средств, связанных с постоянным устройством и переустройством ребёнка в семью. И вот здесь, как раз, могут возникать те самые замещающие фостерные семьи профессиональные, которые являются органической частью этого бизнеса за рубежом. Именно этот момент появления термина «патронатная семья» внутри указа Президента вызывает серьёзные вопросы, серьёзные опасения. Наверное, представителям просемейных организаций стоит позаботиться о том, чтобы отслеживать ситуацию в этом отношении.
- Будем считать, что сегодня вот этим обращением к этой теме мы поднимаем вопрос и, может быть, акцентируем внимание наших коллег и актуализируем эту проблему для людей, которые, действительно, озабочены не столько политическими там какими-то вещами…
- И в этой связи хочется ещё одну ремарку озвучить и сказать следующее. Если мы действительно заботимся о том, чтобы ребёнок жил в семье (и приоритет при этом, конечно, должен быть у его родной семьи), тогда, во-первых, нужно очень серьёзные шаги предпринимать, и законодатели должны в первую очередь задуматься о том, чтобы не происходило необоснованных отобраний ребёнка из семьи. А сейчас ситуации таковы, что случаи необоснованного отобрания регулярно возникают - на практике с ними сталкиваемся. Есть отобрания, которые являются явными следствиями бедности семьи. И это совершенно недопустимо.
Во-вторых, если уж ребёнок отобран у родителей, если родители, действительно, лишены родительских прав или ограничены в родительских правах на серьёзных основаниях, наверное, в первую очередь государство должно прилагать усилия к тому, чтобы реабилитировать и восстановить эту семью, - особенно, если родители этого хотят. Опять же на практике мы постоянно сталкиваемся с тем, что родитель лишён родительских прав, ограничен в правах; может быть, у него даже была серьёзная вина в этом, но, в принципе, он неплохой родитель, он хочет на самом деле исправиться, у него намерения к этому есть. Но как только его лишили родительских прав, он никому неинтересен. Он выпадает из системы, он не нужен никому. И я не раз и не два поднимал эту тему, говорил, что необходимы усилия, в том числе, государственных органов для того, чтобы осуществлять действия, направленные на восстановление родной семьи для ребёнка, который оказался вне семьи.
- В этой связи ещё возникает вот какая коллизия. Сейчас обсуждается законопроект, который идёт не в рамках указа Президента, а отдельно: законопроект про запрещение распространение информации…
- Совершенно верно. И следующий момент с этим связан.
- Мы исключаем из общественного поля информацию о проблемных семьях, о проблемных детях.
- Я поясню сейчас для аудитории, о чём речь идёт. Речь идёт о том, что сейчас в первом чтении Государственной Думой принят законопроект, запрещающий распространять какую-либо информацию, позволяющую идентифицировать детей, пострадавших от чьих либо противоправных действий. Хочется подчеркнуть здесь: не от преступлений даже, а от противоправных действий. Понятие очень широкое. То есть ребёнку подзатыльник, например, дал учитель (он не имел права этого делать) - это противоправное действие, распространять эту информацию нельзя, это наказуемо. Причём в законопроекте это распространение запрещено независимо от воли родителей или законных представителей пострадавшего ребёнка. В пояснительных записках к законопроекту говорится, что он нацелен на защиту детей, ставших жертвами сексуальных преступлений. Эта забота, в принципе, обоснованная. Но сама формулировка законопроекта значительно шире. Даже в зарубежной законодательной практике речь идёт, как правило, только об узком круге жертв сексуальных преступлений, и чётко оговаривается, какая именно информация не подлежит распространению (имя, адрес и так далее).
С чем мы сталкиваемся? Общественные организации, действующие в сфере защиты семьи, знают, что в восьмидесяти процентах ситуаций, где семья пострадала и в которые приходится вмешиваться, семьи - зачастую необразованные, бедные, часто живущие в сельской местности - не знают, к кому обратиться за помощью. И единственная возможность привлечь внимание к нарушению прав (подчёркиваю, в том числе и ребёнка, который из семьи отобран, потому что отобрание ребёнка у родителей в первую очередь нарушает права самого ребёнка) - это опубликовать эту информацию в средствах массовой информации, в Интернете и так далее. И принятие данного закона перекрывает эту возможность.
- То есть связка такая получается: мы с одной стороны создаём условия для возникновения нового потока сирот, нового потока бизнеса на сиротах, но при этом перекрываем возможность общественной защиты прав. То есть мы создаём абсолютно закрытую систему…
- И в дополнение к этому ещё отметим, что рассматриваемый сейчас законопроект об изменениях в уголовно-процессуальный кодекс предусматривает право следователя отстранять родителя потерпевшего ребёнка от представления его интересов, если следователю покажется, что родитель плохо защищает ребёнка. И вместо него поставят другого представителя: адвоката, представителя органа опеки и так далее. Получается система закрытая, создающая возможность нарушать права детей и семьи, абсолютно коррупционная, практически сужающая возможность защиты ребёнка и общественного контроля до минимума. И это в ситуации, когда активно обсуждаются различные механизмы общественного контроля над деятельностью государственной власти, органов местного самоуправления и так далее.
Абсолютно убеждён, что этот законопроект о запрете распространения информации нужно менять: его нужно сужать, запрещая распространение информации без согласия родителей и законных представителей ребёнка. И здесь надо помнить о том, что если ребёнок оказался, например, в детском доме, то его законный представитель - это администрация детского дома. Защитить детей, которых, например, насилуют в детском доме, при запрете распространения информации вообще невозможно.
- Вопрос очень серьёзный, на мой взгляд. Этот комплекс возникающих в законотворчестве новых течений, которые подстегнуло такое бурное обсуждение закона - казалось бы, внешнего, казалось бы, не связанного с нашими внутренними проблемами, - создаёт новую законодательную проблему (причём, в широком поле), касающуюся не только сирот существующих, а, как Вы правильно сказали, затрагивающую интересы любой семьи. Это ситуация из той притчи с детьми, которые выплывают по ручью, когда возникает возможность там уже не по одному ребёнку в этот ручей забрасывать…
- Давайте подытожим. Если мы действительно хотим, чтобы у нас была Россия без сирот, нужно укреплять семью, защищать её права (а не расширять вмешательство в семью), чтобы семья была защищена и в социальном, и в правовом отношении. Нужно создавать условия культурные, нравственные. Это первое.
Второе. Если ребёнок уже оказался без попечения родителей, если родители лишены родительских прав или ограничены в правах, нужно прилагать серьёзные усилия к тому, чтобы у родителей была возможность, если они нуждаются, получить помощь в реабилитации, возвращении себе родительских прав (кстати говоря, этого требуют те самые международные нормы, о которых тоже регулярно речь идёт).
- Мне на ум одно приходит. Нужна максимальная открытость этой ситуации в случае, если она не связана, действительно, с прямым сексуальным насилием (когда есть наличие психологической проблемы, когда это отдельный, эксклюзивный случай). А вот когда речь идёт, действительно, о бедной семье, о каких-то очень конкретных, понятных проблемах, где общество может осуществлять некий внешний - ну, если не надзор, то какой-то контроль над деятельностью органов опеки, за деятельностью организаций, которые осуществляют такую помощь, - это должна быть открытая система. Тогда, может быть, мы сможем решить проблему семьи. Условно говоря, как в восточных семьях: там не существует такой проблемы вообще. Потерял ребёнок родителей, стал сиротой по объективным причинам - его берут родные.
- О необходимости общественного контроля за действиями, связанными с вмешательством в семью государственных органов, органов местного самоуправления, я уже открыто говорил, наверное, с 2009 - 2010 года. Говоря об общественном контроле, надо чётко различать ситуацию общественного контроля над судьбой детей-сирот (уже, действительно, сирот) и ситуацию общественного контроля при вмешательстве государственных и муниципальных органов в семью и нарушении ими прав детей. Во втором случае родитель должен получить право обратиться по своему выбору в общественную организацию, которая по его заявлению сможет осуществить действия, связанные с общественным контролем над этой ситуацией. Это тоже надо пробивать.
И другой момент, связанный с тем, что мы должны не допускать внедрения этой вот системы фостерного бизнеса в России. Нужно внимательно следить за развитием ситуации в этом отношении и предпринимать такие меры, чтобы этого не происходило. И нужно помнить, что любое решение может иметь системные последствия в одну и в другую сторону. Можно по-разному относиться к самому решению, но последствия всегда нужно отслеживать. И здесь я призываю общественное родительское движение России к профессионализму потому, что именно такой комплексный профессиональный взгляд на эти вопросы людей, которые действительно думают о семье, которые стараются защитить семью, абсолютно необходим.
- И здесь мы поднимаем новую тему: профессионализм семейных общественных организаций.
- И ещё одну ремарку я всё-таки сделаю. Вот Вы говорите об оправданности этого закона в отношении сексуальных преступлений. Частично, действительно, можно согласиться, но здесь тоже возникает серьёзная проблема. Я её хорошо знаю, изучая ситуацию с темой сексуальных преступлений в отношении детей за рубежом - в частности, в США. Там сложилась ситуация, при которой, когда речь идёт о родителях ребёнка, обвиняемых в сексуальном преступлении против ребёнка, существует, фактически, система презумпции виновности родителя при почти полной невозможности ему защитить себя от ложных обвинений, если они возникают. Люди оказываются в тюрьмах, десятилетиями сидят, а потом выясняется, что они не виновны (невиновность доказывается новыми методами). Что очень важно и на что здесь стоит обратить внимание? Годами в американских судах использовалась недобросовестная наука для доказательства дел о сексуальном насилии в отношении детей или о физическом насилии в отношении детей, то есть применялись научные теории и концепции, которые не имеют реальных и серьёзных эмпирических обоснований. Десятки и сотни людей оказались под судом, а потом в заключении: они наказаны на основании данных такой вот псевдонауки. И, к сожалению, как и во многих других областях, в России используются те самые псевдонаучные достижения, от которых за рубежом уже частично отказались. Потому что у нас всегда происходит вот этот эффект замедленного копирования. И если у нас сейчас будет раскручиваться тема сексуального насилия в отношении детей, мы можем ожидать с вами копирования вот этих вот ложных научных теорий.
- То есть это тема, которая тоже может всплыть…
- И тут возникает вопрос, что необходим баланс между защитой интересов потерпевшего (или предполагаемого потерпевшего) от сексуального преступления и защитой интересов обвиняемого, который, не стоит об этом забывать, во многих случаях может оказаться невиновен или ложно обвинён.
И не раз, и не два уже я говорил, что это очень серьёзная комплексная проблема. Должна решаться она очень серьёзно и с очень большим вниманием к деталям. Недопустимо эти решения принимать просто ради, скажем так, получения какого-то политического капитала на волне эмоций, как это нередко делается за рубежом и у нас.
- Вообще, что касается эмоций, то их нужно постараться избегать и двигаться всё-таки в сторону профессионализма и профессионального научного подхода. На мой взгляд, это самый главный тезис, к которому мы должны всё больше и больше привыкать.
И в этой связи я предлагаю в следующий раз с Вами обсудить проблему профессионализации общественных организаций, которые занимаются семейными вопросами.
- Согласен, Михаил. И для наших слушателей ещё можно подчеркнуть, что мы говорили о том, что для того, чтобы сирот в России не было, нужно в первую очередь поддерживать и укреплять семью, укреплять родительство в России. И во вторую очередь, если мы думаем о защите семьи от каких-то незаконных действий, от разрушения, мы должны не допускать такого нормативного развития, такого развития законодательства в России, которое под тем или иным предлогом будет наносить ущерб.
И здесь я вспомню, что мы уже годами с коллегами говорили о том, что нужно ввести институт фамилистической экспертизы проектов законов и актов, которые затрагивают интересы семьи, то есть серьёзной общественной экспертизы, рассматривающей влияние каждого закона, каждого законодательного акта - не только в семейном праве, но и в экономике и так далее - на интересы семей и родителей с детьми. Чтобы негативные для семьи законы не принимались, потому что семья - это основа общества, основная ячейка общества и государства.
- Это единственное, что осталось в качестве основы общества на самом деле. Спасибо, Павел.
- Спасибо, Михаил.
отсюдав настоящее время выложен график рассмотрения законопроектов на период с 12.02 по 22.02.2013
отсюда
____________________________
вдогонку к только прошедшему эфиру РТР (кто не смотрел, посмотрите, как раз об этом всём)
в следствии нехватки времени ли, просто упущения, увода разговора на детали - неважно, факт остаётся фактом:
к сожалению, ни Кургинян, ни его эксперты, никто в студии не сказал о том, что в Советском Союзе отлаженно - железно и непробиваемо - вели детей с младенчества. Приходила патронажная сестра каждую неделю и так до года. Потом ясли, потом детсад, потом школа. Так что смотреть за детьми со стороны государства было кому. Идиоты на местах всегда были, но это редчайшее исключение и чп, потому не о них речь. Никто не сказал о том, что огромное внимание уделялось профилактике. Никто не сказал о том, что целенаправленно и намеренно разрушена система бесплатных детских санаториев, в том числе круглогодичных (как и сами санатории и пионерлагеря в прямом смысле этого слова). Кургинян сказал общо ("кто сделал эти семьи такими неблагополучными?!"), в чём абсолютно прав, но не сделал акцент на уничтоженных и изнасилованных образовании и медицине - основе основ института семьи. Никто не сказал о том, что по крайней мере в московских детских садах увольняют медсестёр и поваров (что происходит по всей стране хотелось бы знать) - это означает на практике, что та же профилактика на сегодняшний день сведена к минимуму, а при плохом питании дети получают плохое здоровье. О питании в школах сказано тоже немало. А о качестве продуктов в целом на наших прилавках - тем паче. А будет ещё хуже ( спасибо тем, кто протолкнул вступление России в ВТО да и за все 20 лет спасибо в кавычках).
Говорят (и это правда), что если ребёнок не попал в детский сад по причине нехватки мест, то мамам выплачивают компенсацию - с года 5000 рублей, с трех лет - в 2 раза больше. Галочка и обглоданная кость. Понятное дело, что эта денежная выплата совершенно не сопоставима с возможностями работающей матери. Это хорошо, если семья полная, а если нет? Но даже при наличии второй половины у мамочек есть справедливое желание и необходимость личностного роста. и не факт, что этот муж осознаёт своё предназначение на этой земле в смысле содержания семьи. Отсюда - те самые предпосылки для отъёма детей. (недоедание, нехватка каких-то предметов, необходимых для жизни в кривозеркальном понимании органов опеки).
Заикнулись было на передаче по поводу возможного снижения порога уголовного преследования детей ну и бросили тему. Расписаться в педагогическом бессилии и делать вид, что нынешнее государство не при чём в разрушении системы образования, медицины, спорта, занятости детей вне школы, etc и, конечно, в обильном сдабривании коррупции - проще всего и предсказуемо. Результат известен - второй эксперимент в этом направлении поставит крест на здоровом обществе окончательно, не говоря о Государстве как Государстве.
Ну и, наконец, Кургинян вдруг мельком упомянул сталинский закон о патронате в негативном контексте. Ему не знать этот закон, точнее говоря, постановление?
Короче говоря, риторически: будь у техктонаверху и у подтанцовки ДРУГИЕ задачи - этой передачи и темы вообще бы не возникло. (это к реверансу Полякова о мудром ходе и уповании на "профессионализм власти"). И хорошо бы напоминать этой "власти" постоянно, каждый день, каждую секунду, что всё придумано до них и работало до них. И не надо лезть свиным рылом в калашный ряд. Знайте своё место.
* * *
"С народами, потерявшими исторический опыт, можно проводить любые опасные эксперименты: подавлять его чувство национального достоинства, разделять, растлевать, терроризировать, натравливать одни поколения на другие, детей на отцов - и таким образом отвлекать его внимание от своих собственных национально-государственных интересов, от укрепления своих сил и возможностей среди других народов." (отсюда, там ещё ряд цитат о планах и методах уничтожения русского народа оккупационными германскими властями.)
________________________________________________________
PS
Сколько детей гибнет в России от рук родителей: правда и мифы