гЕнекологическое древо
История седьмая. О том, как старушка Семирамида мечтала сыграть Белоснежку. О том, как она дослужилась до крупного ученого и героя соцтруда, а также о том, как она довольствовалась ролями комариков на детских утренниках.
А эта история про еще одну мою эксцентричную тетушку (степень нашего родства уточняю), Семирамиду Михалну Фурье.
Первый раз я ее увидел в детском спектакле «Буратино». Группа ярких (но недооцененных) актрис решила организовать актерское товарищество.
По молодости я помогал маме в административно-концертной работе. Вот так и очутился на этом удивительном спектакле.
Было это где-то в начале девяностых. В стране творилась неразбериха - не только политическая, но и творческая. Семирамиде Михалне было уже далеко за восемьдесят (ее любимая фраза: «Я еще Крупскую веничком стегала»). В мюзикле «Буратино» она исполняла заглавную роль. И довольно талантливо играла деревянного человечка, который во все сует свой нос. Ей даже грима было не надо. Ее благородные морщины можно было принять за стружки, а маленькое сухонькое тельце вполне соответствовало буратиньей конституции.
Кстати, в этом спектакле играли одни женщины (кроме крысы Шушеры). Из чего можно было сделать вывод, что алчные актриски не хотели делиться с мужиками.
Даже Карабас Барабас был женского пола. Грузная тетя, которая лет пятьдесят назад блистала в партии Кармен. Этот Карабас Барабас и был похож на бородатую Кармен - смуглый, женственный, желанный и очень строгий.
Единственный мужик в спектакле - крыса Шушера, впрочем, вполне соответствующий действу. Тетя Семирамида потом рассказывала, что их Шушера - бескомпромиссный коммунист, старый вахтанговский актер.
- Ну очень хотел сыграть Шушеру, - поясняла мама-режиссерша, - отказать было невозможно.
И действител ьно, крыса Шушера в его подаче была алчной злодейкой, смесью Тэтчер, Рейгана и Горбачева.
Коммерческим, впрочем, и художественным, руководителем этой антрепризы была мама. Она выбирала репертуар, ставила спектакли, а также договаривалась с концертными площадками о гонорарах.
Помню, как тетя Семирамида умоляла маму дать ей роль Белоснежки. Пришла к маме на прослушивание, переоделась в воздушное платьишко, которое у нее сохранилось с тех самых довоенных времен.
- Ну какая из тебя Белоснежка? - Недоумевала мама. - Ты характерная актриса. А Белоснежка - это сама молодость, воплощенное желание.
- Ларисонька, - умоляла тетя Семирамида, - ты только послушай.
Здесь тетя Семирамида тоненьким голоском запела куплеты Белоснежки, но мама ее остановила.
- Даже не упрашивай! Мое видение образа Белоснежки совершенно не соответствует твоей подаче.
Кстати сказать, Белоснежку в мамином спектакле играла пятидесятилетняя Нонна Кузнецова - секс-символ стеляжеской эпохи, в прошлом любовница Лебедева-Кумача.
- Интересная ты дамочка, - огрызнулась маме тетя Семирамида, - дорвалась до власти и вообразила себя вершительницей судеб!
Тетя Семирамида в политике ничего не понимала. И невдомек ей было, что без Нонночкиных связей антреприза бы вообще не состоялась.
- В театре зажимали, - плакалась мне тетя Семирамида, - и здесь зажимают. Ну что это такое, я вполне еще в форме, уж получше Степнёвой, которая в свои за …дцать играет Красную шапочку.
Тетю Семирамиду можно было вынести со сцены только вперед ногами. Хотя и смерть не смогла бы ее расхолодить. Однажды мне приснился такой сон: тетя Семирамида на своих похоронах вдруг выпрыгивает из гроба и кричит: «Папа Карррло! Я тебе в старости поднесу целое ведро воды!»
Семирамида Михална казалось, родилась старушкой и с пеленок стала выпрашивать роли. У нее даже не было актерского образования. Она закончила мехмат МГУ, защитилась, и госпремия была в ее багаже. Дослужилась до уважаемой профессорши. Герой соцтруда, два ордена Ленина. Но однажды она случайно сыграла маленький эпизодик в кино - квакУшку, которая несла шлейф болотного царя Милляра. И с тех пор тетю Семирамиду закрутило. Это был настоящий наркотик. И не нужно было ни орденов, ни званий, только хоть какую рольку, пусть даже и масюсенькую. Так тетя Семирамида и попала в детский театр. Года два работала вообще без зарплаты. Однако в театре ее зажимали. Главная паханша говорила: «Здесь вам не академия наук, здесь храм искусства для детей и юношества!»
Тетя Семирамида довольствовалась ролями насекомых, да и то в массовке каких-нибудь тараканчиков или комариков. До млекопитающих ее не допускали лет пять. И только на шестой год ей дали эпизодическую роль крольчихи-мамы.
Тетя Семирамида была рада больше, чем когда из рук вождя народов получала звезду героя соцтруда. Она днями и ночами штудировала роль, вживалась в образ, но и здесь не повезло. Вдруг без объяснения причин роль отняли и передали какой-то новенькой актрисе.
Это был удар похлеще ядерного. Но тетя Семирамида кротко пережила неудачу. А ведь была большим ученым, разбиралась в философии, в литературе, знала наизусть практически всех поэтов серебряного века. Академик Курчатов ей однажды сказал: факт вашей жизни опровергает предрассудок, что женщина не может быть интеллектуальным гением.
Но от всего отреклась - от науки, от Курчатова. Видела себя только в ролях комариков, а роль лисички-сестрички вообще являлась только в сладких снах.
Паханша конечно пользовалась этой ее страстью. И издевалась, и зажимала. Помогло вмешательство Бориса Заходера, и тете Семирамиде на двадцатый год работы дали роль кикиморы в опере-сказке «Крошечка-хаврошечка».
А дальше? Безропотное, бескорыстное служение сцене и детям продолжалось. И параллельно написание книги по теории струн, статей по неевклидовым пространствам и прочим областям современной науки.
Но главный ее труд: многотомная монография «Постапокалипсис: возможные сценарии начал после конца» только сегодня дождался своего издателя. Три тома выходят в подарочной коробке. Одновременно выходит лайт версия в виде покетов - маленьких дорожных книжечек.
Кстати, последнюю точку в этой работе тетя Семирамида поставила в тот самый день, когда клянчила у мамы роль Белоснежки.
Вот такая судьба у Семирамиды Михалны Фурье, которая дожила до глубокой старости и была абсолютно счастлива в таких разных своих ипостасях.
А эта история про еще одну мою эксцентричную тетушку (степень нашего родства уточняю), Семирамиду Михалну Фурье.
Первый раз я ее увидел в детском спектакле «Буратино». Группа ярких (но недооцененных) актрис решила организовать актерское товарищество.
По молодости я помогал маме в административно-концертной работе. Вот так и очутился на этом удивительном спектакле.
Было это где-то в начале девяностых. В стране творилась неразбериха - не только политическая, но и творческая. Семирамиде Михалне было уже далеко за восемьдесят (ее любимая фраза: «Я еще Крупскую веничком стегала»). В мюзикле «Буратино» она исполняла заглавную роль. И довольно талантливо играла деревянного человечка, который во все сует свой нос. Ей даже грима было не надо. Ее благородные морщины можно было принять за стружки, а маленькое сухонькое тельце вполне соответствовало буратиньей конституции.
Кстати, в этом спектакле играли одни женщины (кроме крысы Шушеры). Из чего можно было сделать вывод, что алчные актриски не хотели делиться с мужиками.
Даже Карабас Барабас был женского пола. Грузная тетя, которая лет пятьдесят назад блистала в партии Кармен. Этот Карабас Барабас и был похож на бородатую Кармен - смуглый, женственный, желанный и очень строгий.
Единственный мужик в спектакле - крыса Шушера, впрочем, вполне соответствующий действу. Тетя Семирамида потом рассказывала, что их Шушера - бескомпромиссный коммунист, старый вахтанговский актер.
- Ну очень хотел сыграть Шушеру, - поясняла мама-режиссерша, - отказать было невозможно.
И действител ьно, крыса Шушера в его подаче была алчной злодейкой, смесью Тэтчер, Рейгана и Горбачева.
Коммерческим, впрочем, и художественным, руководителем этой антрепризы была мама. Она выбирала репертуар, ставила спектакли, а также договаривалась с концертными площадками о гонорарах.
Помню, как тетя Семирамида умоляла маму дать ей роль Белоснежки. Пришла к маме на прослушивание, переоделась в воздушное платьишко, которое у нее сохранилось с тех самых довоенных времен.
- Ну какая из тебя Белоснежка? - Недоумевала мама. - Ты характерная актриса. А Белоснежка - это сама молодость, воплощенное желание.
- Ларисонька, - умоляла тетя Семирамида, - ты только послушай.
Здесь тетя Семирамида тоненьким голоском запела куплеты Белоснежки, но мама ее остановила.
- Даже не упрашивай! Мое видение образа Белоснежки совершенно не соответствует твоей подаче.
Кстати сказать, Белоснежку в мамином спектакле играла пятидесятилетняя Нонна Кузнецова - секс-символ стеляжеской эпохи, в прошлом любовница Лебедева-Кумача.
- Интересная ты дамочка, - огрызнулась маме тетя Семирамида, - дорвалась до власти и вообразила себя вершительницей судеб!
Тетя Семирамида в политике ничего не понимала. И невдомек ей было, что без Нонночкиных связей антреприза бы вообще не состоялась.
- В театре зажимали, - плакалась мне тетя Семирамида, - и здесь зажимают. Ну что это такое, я вполне еще в форме, уж получше Степнёвой, которая в свои за …дцать играет Красную шапочку.
Тетю Семирамиду можно было вынести со сцены только вперед ногами. Хотя и смерть не смогла бы ее расхолодить. Однажды мне приснился такой сон: тетя Семирамида на своих похоронах вдруг выпрыгивает из гроба и кричит: «Папа Карррло! Я тебе в старости поднесу целое ведро воды!»
Семирамида Михална казалось, родилась старушкой и с пеленок стала выпрашивать роли. У нее даже не было актерского образования. Она закончила мехмат МГУ, защитилась, и госпремия была в ее багаже. Дослужилась до уважаемой профессорши. Герой соцтруда, два ордена Ленина. Но однажды она случайно сыграла маленький эпизодик в кино - квакУшку, которая несла шлейф болотного царя Милляра. И с тех пор тетю Семирамиду закрутило. Это был настоящий наркотик. И не нужно было ни орденов, ни званий, только хоть какую рольку, пусть даже и масюсенькую. Так тетя Семирамида и попала в детский театр. Года два работала вообще без зарплаты. Однако в театре ее зажимали. Главная паханша говорила: «Здесь вам не академия наук, здесь храм искусства для детей и юношества!»
Тетя Семирамида довольствовалась ролями насекомых, да и то в массовке каких-нибудь тараканчиков или комариков. До млекопитающих ее не допускали лет пять. И только на шестой год ей дали эпизодическую роль крольчихи-мамы.
Тетя Семирамида была рада больше, чем когда из рук вождя народов получала звезду героя соцтруда. Она днями и ночами штудировала роль, вживалась в образ, но и здесь не повезло. Вдруг без объяснения причин роль отняли и передали какой-то новенькой актрисе.
Это был удар похлеще ядерного. Но тетя Семирамида кротко пережила неудачу. А ведь была большим ученым, разбиралась в философии, в литературе, знала наизусть практически всех поэтов серебряного века. Академик Курчатов ей однажды сказал: факт вашей жизни опровергает предрассудок, что женщина не может быть интеллектуальным гением.
Но от всего отреклась - от науки, от Курчатова. Видела себя только в ролях комариков, а роль лисички-сестрички вообще являлась только в сладких снах.
Паханша конечно пользовалась этой ее страстью. И издевалась, и зажимала. Помогло вмешательство Бориса Заходера, и тете Семирамиде на двадцатый год работы дали роль кикиморы в опере-сказке «Крошечка-хаврошечка».
А дальше? Безропотное, бескорыстное служение сцене и детям продолжалось. И параллельно написание книги по теории струн, статей по неевклидовым пространствам и прочим областям современной науки.
Но главный ее труд: многотомная монография «Постапокалипсис: возможные сценарии начал после конца» только сегодня дождался своего издателя. Три тома выходят в подарочной коробке. Одновременно выходит лайт версия в виде покетов - маленьких дорожных книжечек.
Кстати, последнюю точку в этой работе тетя Семирамида поставила в тот самый день, когда клянчила у мамы роль Белоснежки.
Вот такая судьба у Семирамиды Михалны Фурье, которая дожила до глубокой старости и была абсолютно счастлива в таких разных своих ипостасях.