Как разбиваются девичьи мечты - или - История одного разочарования. Часть 1
Они встретились на середине залитой солнцем площади. Он ждал ее у парапета минут десять, пока она не появилась. Он не сразу узнал ее, два года не виделись, и она изменилась. Красивая стройная девушка, идущая ему навстречу в развевающемся платье, длинные волосы струятся за спиной, она так выросла, повзрослела и похорошела. Она шла быстрым легким шагом, но, увидев его, замедлилась, а подойдя ближе почти остановилась, приближаясь все медленнее и тише. Не останавливаясь, она плавно подняла руки и обняла его за шею, прильнув на мгновение к нему всем телом. Он обнял ее и прижал крепче к себе.
Родная моя, - прошептал он, зарывшись лицом в ее волосы, - девочка моя..
Она судорожно вздохнула и заплакала.
* * *
Она проснулась от собственных слез. Подняла с горячей подушки мокрое лицо, в комнате было вязко и душно, несмотря на открытый балкон.
Почему он снова снится мне? - задала она сама себе риторический вопрос. Ответа не последовало.
Это же глупо, - пыталась она убедить саму себя. - Он женат, двое детей, живет в другом городе, таком далеком, что нет разницы, если бы он жил на другой стороне земли, приезжает раз в год на два дня, и не всегда находит времени встретиться со мной. Он даже никогда не говорил, что любит меня. И я не знаю, люблю ли его. Что вообще такое любовь?
Риторические вопросы и размышления вслух были ее давней привычкой.
На вопрос "что такое любовь?" она в последнее время все реже находила ответ. В ранней юности она легко и часто употребляла это слово, любя весь мир, всех вместе и каждого в отдельности.
Но в двадцать два человек становится серьезнее и ответственнее относится к своим словам.
Ей так нравилось чувствовать себя не по годам умудренной, опытной и повидавшей жизнь. В последнее время ее потянуло читать легкую философию, с отстраненным видом рассуждать о бренности всего сущего и невыносимой легкости бытия. Особенно она себе нравилась в такие моменты с зажженной сигаретой в тонких пальцах.
Он был ее преподавателем, и она, обычно забивавшая на учебу, а особенно на лекции, вдруг поймала себя на том, что не пропускает ни одной его. Что в эти дни она летит в универ как на крыльях, а придти на лекцию к девяти утра для такой совы, как она, ложащейся спать не раньше четырех-пяти, настоящий подвиг.
Перед такими днями ей не спалось, она проводила сладостные ночи в то ли снах, то ли грезах, где вымысел смешивался с реальностью, и отличить ее воспоминания от фантазий казалось уже невозможным, да и ненужным.
Ей, романтичной идеалистке, студентке, начали сниться такие сны с его участием, что, вспоминая их, она заливалась краской, опускала глаза, начинала учащенно неровно дышать, а лукавая улыбка чуть трогала уголки ее губ. Все чаще ее можно было видеть не весело болтающей с многочисленными подругами, а застывшей в одной позе, устремившей мечтательный невидящий взгляд в розовые дали.
Впрочем, хотя она и не пропускала ни одной его лекции, она не слышала ни слова. Ее завораживал его голос, глубокий, бархатный, с теплыми и яркими нотками, проскальзывающими, когда он чуть улыбался в густые усы. Его голос, казалось, неслышно касанием ласкал ее, незаметно обволакивал и уводил за собой. И она уплывала за ним в неведомые края, так медленно, зачарованно, сладостно.
Они сидела лекция за лекцией, опираясь подбородком на ладони согнутых в локтях рук, не сводя с него мягко сияющих глаз.
И встречая этот взгляд, он чувствовал, как расправляются его плечи, увереннее звучит голос, в голову приходят доступные каждому объяснения и нагляднейшие примеры, а то и увлекательные истории или искрометные шутки. Под ее взглядом он стал лучшим учителем в универе, слушать его лекции стекался весь поток.
Как-то раз он проводил контрольную и, обходя класс, наблюдая за старательно пишущими студентами, остановился за ее спиной. Она следила за ним краешком глаза, чутко прислушиваясь к его мягким шагам. Волна тепла накатила на нее, когда он встал за ней, волна жара залила с ног до головы, прерывая дыхание, отключая сознание. Она не могла ни писать, ни думать, ни двигаться. Блаженство накатывало волнами, она таяла и растворялась в этом горячем потоке. Время застыло.
Спустя несколько секунд, а ей показалось, прошла вечность, он отошел. Контрольную в тот день она так и не дописала, до конца урока пытаясь придти в себя. Но и двойки он ей не поставил. Остановил в коридоре, протянул ей ее работу.
Вы так внимательно меня слушаете, уверен, Вы знаете мой предмет даже лучше меня. - улыбаясь, сказал он ей, глядя прямо в глаза.
- Вот Ваша работа, я не поставил оценки, я проводил эту проверочную работу для статистических сведений.
Машинально она взяла протянутый листок.
Как обычно, она не поняла ни слова из того, что он сказал. Если его голос завораживал ее и уводил вдаль, то, взглянув ему в лицо, она потеряла счет времени, и мир перестал существовать. Его глаза, большие, невероятной красоты, обрамленные густыми ресницами, были светло-карими со вспыхивающими искорками цвета спелой пшеницы залитой солнцем, цвета текучего меда и пламени свечи. Прямой нос, волевой подбородок, широкий умный лоб и четкие черты лица, чудесные густые темные волосы. Он был красив как бог. И от этой красоты дыхание останавливалось, сердце трепетало, и дивная боль вспыхивала и гасла в груди. Смотреть на него было также нестерпимо, как на яркое солнце или на собственную душу. Невыносимо. И одновременно ей хотелось смотреть в его глаза вечно.
* * *
Конечно, он ее себе придумал.
Жизнь уже давно не ладилась, семейная жизнь из радостного чувства единения и узнавания превратилась в привычное ярмо, дети вызывали тоскливое чувство долга, жена - недоумение, кто эта чужая женщина и что он мог находить в ней когда-то.
Ранняя женитьба пятнадцать лет назад, почти сразу родилась дочка, за ней вторая. И сейчас все, что он мог вспомнить за эти годы - это постоянная выматывающая работа, тревога о том, что не хватает денег семье, заботы, где бы достать еще средств или подработки. Непрестанная гонка за деньгами и карьерой, занятие делом, которое не было любимым или интересным, зато приносило регулярный, хотя и скромный доход.
Глядя на себя в зеркало и удивляясь светлеющим вискам, где пробивалась первая седина, он не мог вспомнить, когда успел стать стариком. Когда пролетела его жизнь, в чем она прошла? Где были в ней радость, волнение, трепет, переживание высоких чувств, будь то влюбленность, искусство или Божественное? Что было в его жизни, кроме работы и семейных забот?
Годы сменяли друг друга, не отличаясь ничем.
Новые года, дни рождения родственников, семейные торжества чередовались друг с другом, мерно отсчитывая время его единственной жизни. Жизни, от которой осталось уже меньше, чем уже прошло.
Сейчас ему казалось, он все это время спал. Не жил, а существовал, как робот выполняя привычные и требуемые действия изо дня в день. Но где было его сознание? Его чувства? Его мечты и желания? Когда он исчез из этого мира, оставив за собой только телесную оболочку, неплохо владеющую набором необходимых функций? Куда улетела его душа и как ее теперь найти?
Глухая тоска заворочалась на дне его сознания. Смутная боль шевельнулась в груди. Кажется, там когда-то было его сердце. И вдруг так нестерпимо, так остро захотелось ему чего-то нового и свежего. Вернуть растраченную молодость, потерянный задор и бесстрашие, яркие чувства и смелые идеи. Ощущение полной жизни, такой, после которой не жаль умирать.
И ведь он был когда-то таким, энергичным, остроумным, деятельным. Он был первым среди первых:
Задумал - воплотил!
Не отступал перед трудностями, ничто не могло его остановить на его пути. Но куда привел его путь? И был ли он его?
Он встретил прекрасную девушку - свою будущую жену.
Я понял с первого взгляда, что она - та, что мне нужна. Моя вторая половина.
Она понимала его с полуслова, с полувзгляда. Разделяла и поддерживала его идеи. Вдохновляла и помогала осуществить.
Как же он мог на ней не жениться? Они были идеальной парой, молодой, красивой, целеустремленной. Она ухаживала за детьми и домом, он работал в поте лица:
Не могу же я позволить тебе надрываться на работе, лишить своих детей матери и счастливого детства!
А он был молод и полон сил:
Ну, не посплю ночь-другую, месяц, год, выспаться можно и на том свете. - Отшучивался он, запивая зевок глотком крепкого кофе.
Но время неумолимо шло, седины было все больше, сил все меньше. Его огонь, порывистость и кипучая энергия сменились вымотанностью, молчаливым унынием и апатией.
Словно он и был здесь, но в то же время не был. Как будто он спал с открытыми глазами, мыслями находясь далеко-далеко отсюда. Он уже начал забывать, что это такое - действительно жить. И думал, что забыл навсегда, но что-то стало его будить. Он сначала не мог понять, что. Даже не мог осознать, что его именно будили, что он стал понемножку возвращаться к жизни.
* * *
Среди его студенток было немало привлекательных девушек, были и по-настоящему красивые. Ему особенно нравилась одна из них, круглолицая брюнетка с длинными волосами и большими глазами. Его не смущало, что она была обычно мрачна и неразговорчива. Как-то в ее день рождения, о котором он случайно узнал накануне, он даже принес на лекцию коробку конфет и угостил всех. Она не взяла конфеты:
Я не ем сладкого, - уронила она свысока, даже не взглянув на угощение.
И все же ему особенно хотелось приходить именно на эти лекции, а почему - он тогда не понимал.
Наверное, из-за нее, - думал он иногда, но вообще он редко вспоминал ее между лекциями.
А потом он стал все чаще ловить на себе взгляд другой студентки. Каждый раз, обводя аудиторию глазами, он видел ее лицо, обращенное к нему. И хотя она несомненно почти неотрывно смотрела на него, он не мог встретить ее взгляда. Увидев, что он поворачивается к ней, она всегда отводила глаза.
Ее лицо сложно было назвать красивым. Она безусловно была необычной, с неправильными чертами лица. Но было в ее открытом мягком лице, спокойном светлом взгляде что-то притягивающее, манящее, на нее хотелось смотреть снова и снова. Как окунаться в лесной ручей или подставлять разгоряченное лицо свежему ветру.
Почему она так смотрит на меня, но все время отводит взгляд, стоит мне обернуться в ее сторону? Садится на первую парту, не пропускает ни одной лекции, хотя ничего не пишет? Может ли быть, что я ей нравлюсь?
Такие мысли порой проносились в его голове, но, смеясь над собой, он отгонял их, как чепуху. Он конечно слышал эти истории про романы между студентками и преподавателями, но никогда не думал, что такое может случиться с ним.
И потом, как бы ни разочаровывала его семейная жизнь, он не собирался изменять своей жене. Его ужасала одна мысль, что она может что-то заподозрить или узнать. Он обязан "составить ее счастие", как говорили в девятнадцатом веке. А он никогда не уклонялся от исполнения своего долга. Его жена, достойнейшая женщина, она заслуживает только самого лучшего. Разве не пожертвовала она своим профессиональным ростом ради его карьеры? Ведь она посвятила себя его дому, где всегда было чисто, готова горячая еда и ждали довольные ухоженные дети. И теперь он, хочешь, не хочешь, обязан отплатить ей благодарностью. Уж как минимум не причинять боли и разочарований, насколько это в его силах.
* * *
Пришло лето, закончился учебный год. Ему предложили преподавать в более престижном вузе, в тому же там его жена нашла себе небольшую подработку, а детям было где учиться. Все хорошо, вот только им пришлось переехать в другой город, очень далеко от этого.
После финального зачета она выходила из аудитории последней. Медленно, как сомнамбула, проходя мимо, она не отрывала взгляда от его лица, и в ее глазах было такое отчаяние и такая страсть, что у него на мгновение перехватило дыхание.
Погоди минутку.
Она остановилась, оперлась рукой на парту, словно ноги ее не держали.
Забыл сказать, - запинался он, - хотелось бы оставаться на связи. Так как я уезжаю в другой город, мне было бы интересно знать, как продвигается ваша карьера, как складывается жизнь. Ваш курс мне особенно интересен, столько ярких и талантливых молодых людей.
Он уже сам не понимал, что за чушь он несет. И его тревожил ее взгляд, словно завораживал, будил в нем воспоминания о чем-то юном, горячем, порывистом, захватывающем. Когда кажется, что можешь все и что так будет вечно, жизнь струится звездным потоком перед сияющими глазами.
В общем, пишите, не пропадайте.
И он размашистым шагом вышел из аудитории, оставив ее стоящей в столбняке за партой.
* * *
Кто же написал кому первым? Наверное, она, поздравила его с каким-то мужским праздником, то ли Днем Победы, то ли Защитника Отечества. Формальная открытка и банальные слова поздравления, но ему отчего-то было особенно приятно получить их от нее.
Он поблагодарил ее и в ответ поздравил с 8 марта. Потом с Новым Годом, и так повелось, что по праздникам они стали обмениваться поздравлениями. А потом он как-то понял, что скучает по ней и хочет узнать, как она. И написал ей пару строк:
"Здравствуй, как дела, что поделываешь? Нашла ли работу?"
И она ответила, причем очень подробно и довольно интересно, но очень формально, как будто на огромной дистанции. Конечно, на "Вы" и только о том, что можно рассказать любому встречному. А ему, странно, хотелось расшифровать ее взгляд, который обещал так много, дарил так щедро. Ему хотелось услышать от нее слова, подтверждающие обещания взгляда. Но он не слышал их.
И тогда он стал добавлять к своим по-прежнему кратким посланиям небольшие нежные словечки "Обнимаю", "Целую", "Береги себя". Но в ответ приходили такие же отстраненные, но подробные рассказы о ее жизни.
И хотя это печалило его, но как будто в то же время и подстегивало. Ему все чаще вспоминался ее взгляд, и все сильнее хотелось увидеть его снова, прикоснуться к ней, услышать ее мелодичный голосок.
* * *
Как-то его отправили в командировку в ее город. И он написал ей, что будет проездом, и попросил телефон, сказал, что был бы рад повидаться. Она прислала номер и, когда он позвонил ей, очень обрадовалась и сразу согласилась встретиться.
Но и встреча получилась такой же формальной, как и ее письма. Они чинно ходили по улицам, разговаривали, он то рассказывал про свою жизнь, то расспрашивал ее, но она была немногословна. И даже ее удивительного бездонного взгляда он больше не встречал, впрочем, он особо и не видел ее глаз, она больше смотрела вниз, на мостовую. Но почему-то волнение периодически захлестывало его, и он с трудом себя сдерживал, чтобы не встряхнуть ее, не схватить обеими руками, не прижать к себе, а дальше.. Дальше воображение ему отказывало.
Он был разочарован их прогулкой. Так ничего и не произошло, все так чинно, словно они на похоронах или на светском приеме. К концу встречи он мысленно уже обозвал себя наивным юнцом и распрощался со своими мечтами и иллюзиями. На прощание он сухо подал ей руку, как вдруг она порывисто обняла его.
Вы ведь приедете еще?
Ее горячий шепот, дуновение ее легких сладких духов, нежное касание распущенных волос бросили его в жар. Мгновение, и он уже ехал в трамвае, а она исчезла за углом. И вновь пожар разгорелся в его распаленном мозгу.
* * *
Он вернулся домой с твердым намерением выкинуть ее из головы. Но как назло она все время вспоминалась ему. И снова и снова он ловил себя на желании услышать ее голос, увидеть ее лицо. Писать письма уже казалось настолько недостаточным. Он знал, что получит в ответ, а сам не мог выжать из себя больше трех-пяти строк, как ни старался. И он решил ей позвонить. Дождавшись, пока в офисе никого не останется, он набрал ее номер.
Она сильно удивилась. Но узнав его, очень обрадовалась, ее смех звенел и переливался сладкой музыкой в его ушах. Шутки снова так и просились на язык, в голову приходили самые умные и красивые обороты речи.
И он начал ей звонить, то раз в месяц, то раз в три, и с каждым разом их разговор был все ближе и доверительнее, и как-то раз он набрался смелости и спросил:
Ты как, замуж еще не вышла? - он незаметно перешел на "ты".
Нет, я Вас жду. - Этот неожиданный ответ поверг его в полное изумление.
...Э.. Я пока не готов.
Так и я не тороплюсь. - ответила она.
Он так растерялся, что быстренько сменил тему, а там и закончил разговор. И потом не звонил ей примерно полгода. Но как-то вечером понял, что соскучился и все-таки не удержался. Позвонил опять.
- А я думала, Вы испугались и больше не позвоните. - сказала она.
Ну что ты, просто я был очень занят. - Его самого скривило, как фальшиво это прозвучало.
И их ежемесячные беседы продолжились. У него начали проскакивать нежные словечки, но она держалась строго. По-прежнему была с ним на "Вы", хотя он называл ее на "ты", и больше не позволяла себе таких личных замечаний. Но в то же время она рассказывала ему очень откровенные вещи о себе. И их разговоры становились все более глубокими, захватывающими и близкими.
2 часть этой истории
Родная моя, - прошептал он, зарывшись лицом в ее волосы, - девочка моя..
Она судорожно вздохнула и заплакала.
* * *
Она проснулась от собственных слез. Подняла с горячей подушки мокрое лицо, в комнате было вязко и душно, несмотря на открытый балкон.
Почему он снова снится мне? - задала она сама себе риторический вопрос. Ответа не последовало.
Это же глупо, - пыталась она убедить саму себя. - Он женат, двое детей, живет в другом городе, таком далеком, что нет разницы, если бы он жил на другой стороне земли, приезжает раз в год на два дня, и не всегда находит времени встретиться со мной. Он даже никогда не говорил, что любит меня. И я не знаю, люблю ли его. Что вообще такое любовь?
Риторические вопросы и размышления вслух были ее давней привычкой.
На вопрос "что такое любовь?" она в последнее время все реже находила ответ. В ранней юности она легко и часто употребляла это слово, любя весь мир, всех вместе и каждого в отдельности.
Но в двадцать два человек становится серьезнее и ответственнее относится к своим словам.
Ей так нравилось чувствовать себя не по годам умудренной, опытной и повидавшей жизнь. В последнее время ее потянуло читать легкую философию, с отстраненным видом рассуждать о бренности всего сущего и невыносимой легкости бытия. Особенно она себе нравилась в такие моменты с зажженной сигаретой в тонких пальцах.
Он был ее преподавателем, и она, обычно забивавшая на учебу, а особенно на лекции, вдруг поймала себя на том, что не пропускает ни одной его. Что в эти дни она летит в универ как на крыльях, а придти на лекцию к девяти утра для такой совы, как она, ложащейся спать не раньше четырех-пяти, настоящий подвиг.
Перед такими днями ей не спалось, она проводила сладостные ночи в то ли снах, то ли грезах, где вымысел смешивался с реальностью, и отличить ее воспоминания от фантазий казалось уже невозможным, да и ненужным.
Ей, романтичной идеалистке, студентке, начали сниться такие сны с его участием, что, вспоминая их, она заливалась краской, опускала глаза, начинала учащенно неровно дышать, а лукавая улыбка чуть трогала уголки ее губ. Все чаще ее можно было видеть не весело болтающей с многочисленными подругами, а застывшей в одной позе, устремившей мечтательный невидящий взгляд в розовые дали.
Впрочем, хотя она и не пропускала ни одной его лекции, она не слышала ни слова. Ее завораживал его голос, глубокий, бархатный, с теплыми и яркими нотками, проскальзывающими, когда он чуть улыбался в густые усы. Его голос, казалось, неслышно касанием ласкал ее, незаметно обволакивал и уводил за собой. И она уплывала за ним в неведомые края, так медленно, зачарованно, сладостно.
Они сидела лекция за лекцией, опираясь подбородком на ладони согнутых в локтях рук, не сводя с него мягко сияющих глаз.
И встречая этот взгляд, он чувствовал, как расправляются его плечи, увереннее звучит голос, в голову приходят доступные каждому объяснения и нагляднейшие примеры, а то и увлекательные истории или искрометные шутки. Под ее взглядом он стал лучшим учителем в универе, слушать его лекции стекался весь поток.
Как-то раз он проводил контрольную и, обходя класс, наблюдая за старательно пишущими студентами, остановился за ее спиной. Она следила за ним краешком глаза, чутко прислушиваясь к его мягким шагам. Волна тепла накатила на нее, когда он встал за ней, волна жара залила с ног до головы, прерывая дыхание, отключая сознание. Она не могла ни писать, ни думать, ни двигаться. Блаженство накатывало волнами, она таяла и растворялась в этом горячем потоке. Время застыло.
Спустя несколько секунд, а ей показалось, прошла вечность, он отошел. Контрольную в тот день она так и не дописала, до конца урока пытаясь придти в себя. Но и двойки он ей не поставил. Остановил в коридоре, протянул ей ее работу.
Вы так внимательно меня слушаете, уверен, Вы знаете мой предмет даже лучше меня. - улыбаясь, сказал он ей, глядя прямо в глаза.
- Вот Ваша работа, я не поставил оценки, я проводил эту проверочную работу для статистических сведений.
Машинально она взяла протянутый листок.
Как обычно, она не поняла ни слова из того, что он сказал. Если его голос завораживал ее и уводил вдаль, то, взглянув ему в лицо, она потеряла счет времени, и мир перестал существовать. Его глаза, большие, невероятной красоты, обрамленные густыми ресницами, были светло-карими со вспыхивающими искорками цвета спелой пшеницы залитой солнцем, цвета текучего меда и пламени свечи. Прямой нос, волевой подбородок, широкий умный лоб и четкие черты лица, чудесные густые темные волосы. Он был красив как бог. И от этой красоты дыхание останавливалось, сердце трепетало, и дивная боль вспыхивала и гасла в груди. Смотреть на него было также нестерпимо, как на яркое солнце или на собственную душу. Невыносимо. И одновременно ей хотелось смотреть в его глаза вечно.
* * *
Конечно, он ее себе придумал.
Жизнь уже давно не ладилась, семейная жизнь из радостного чувства единения и узнавания превратилась в привычное ярмо, дети вызывали тоскливое чувство долга, жена - недоумение, кто эта чужая женщина и что он мог находить в ней когда-то.
Ранняя женитьба пятнадцать лет назад, почти сразу родилась дочка, за ней вторая. И сейчас все, что он мог вспомнить за эти годы - это постоянная выматывающая работа, тревога о том, что не хватает денег семье, заботы, где бы достать еще средств или подработки. Непрестанная гонка за деньгами и карьерой, занятие делом, которое не было любимым или интересным, зато приносило регулярный, хотя и скромный доход.
Глядя на себя в зеркало и удивляясь светлеющим вискам, где пробивалась первая седина, он не мог вспомнить, когда успел стать стариком. Когда пролетела его жизнь, в чем она прошла? Где были в ней радость, волнение, трепет, переживание высоких чувств, будь то влюбленность, искусство или Божественное? Что было в его жизни, кроме работы и семейных забот?
Годы сменяли друг друга, не отличаясь ничем.
Новые года, дни рождения родственников, семейные торжества чередовались друг с другом, мерно отсчитывая время его единственной жизни. Жизни, от которой осталось уже меньше, чем уже прошло.
Сейчас ему казалось, он все это время спал. Не жил, а существовал, как робот выполняя привычные и требуемые действия изо дня в день. Но где было его сознание? Его чувства? Его мечты и желания? Когда он исчез из этого мира, оставив за собой только телесную оболочку, неплохо владеющую набором необходимых функций? Куда улетела его душа и как ее теперь найти?
Глухая тоска заворочалась на дне его сознания. Смутная боль шевельнулась в груди. Кажется, там когда-то было его сердце. И вдруг так нестерпимо, так остро захотелось ему чего-то нового и свежего. Вернуть растраченную молодость, потерянный задор и бесстрашие, яркие чувства и смелые идеи. Ощущение полной жизни, такой, после которой не жаль умирать.
И ведь он был когда-то таким, энергичным, остроумным, деятельным. Он был первым среди первых:
Задумал - воплотил!
Не отступал перед трудностями, ничто не могло его остановить на его пути. Но куда привел его путь? И был ли он его?
Он встретил прекрасную девушку - свою будущую жену.
Я понял с первого взгляда, что она - та, что мне нужна. Моя вторая половина.
Она понимала его с полуслова, с полувзгляда. Разделяла и поддерживала его идеи. Вдохновляла и помогала осуществить.
Как же он мог на ней не жениться? Они были идеальной парой, молодой, красивой, целеустремленной. Она ухаживала за детьми и домом, он работал в поте лица:
Не могу же я позволить тебе надрываться на работе, лишить своих детей матери и счастливого детства!
А он был молод и полон сил:
Ну, не посплю ночь-другую, месяц, год, выспаться можно и на том свете. - Отшучивался он, запивая зевок глотком крепкого кофе.
Но время неумолимо шло, седины было все больше, сил все меньше. Его огонь, порывистость и кипучая энергия сменились вымотанностью, молчаливым унынием и апатией.
Словно он и был здесь, но в то же время не был. Как будто он спал с открытыми глазами, мыслями находясь далеко-далеко отсюда. Он уже начал забывать, что это такое - действительно жить. И думал, что забыл навсегда, но что-то стало его будить. Он сначала не мог понять, что. Даже не мог осознать, что его именно будили, что он стал понемножку возвращаться к жизни.
* * *
Среди его студенток было немало привлекательных девушек, были и по-настоящему красивые. Ему особенно нравилась одна из них, круглолицая брюнетка с длинными волосами и большими глазами. Его не смущало, что она была обычно мрачна и неразговорчива. Как-то в ее день рождения, о котором он случайно узнал накануне, он даже принес на лекцию коробку конфет и угостил всех. Она не взяла конфеты:
Я не ем сладкого, - уронила она свысока, даже не взглянув на угощение.
И все же ему особенно хотелось приходить именно на эти лекции, а почему - он тогда не понимал.
Наверное, из-за нее, - думал он иногда, но вообще он редко вспоминал ее между лекциями.
А потом он стал все чаще ловить на себе взгляд другой студентки. Каждый раз, обводя аудиторию глазами, он видел ее лицо, обращенное к нему. И хотя она несомненно почти неотрывно смотрела на него, он не мог встретить ее взгляда. Увидев, что он поворачивается к ней, она всегда отводила глаза.
Ее лицо сложно было назвать красивым. Она безусловно была необычной, с неправильными чертами лица. Но было в ее открытом мягком лице, спокойном светлом взгляде что-то притягивающее, манящее, на нее хотелось смотреть снова и снова. Как окунаться в лесной ручей или подставлять разгоряченное лицо свежему ветру.
Почему она так смотрит на меня, но все время отводит взгляд, стоит мне обернуться в ее сторону? Садится на первую парту, не пропускает ни одной лекции, хотя ничего не пишет? Может ли быть, что я ей нравлюсь?
Такие мысли порой проносились в его голове, но, смеясь над собой, он отгонял их, как чепуху. Он конечно слышал эти истории про романы между студентками и преподавателями, но никогда не думал, что такое может случиться с ним.
И потом, как бы ни разочаровывала его семейная жизнь, он не собирался изменять своей жене. Его ужасала одна мысль, что она может что-то заподозрить или узнать. Он обязан "составить ее счастие", как говорили в девятнадцатом веке. А он никогда не уклонялся от исполнения своего долга. Его жена, достойнейшая женщина, она заслуживает только самого лучшего. Разве не пожертвовала она своим профессиональным ростом ради его карьеры? Ведь она посвятила себя его дому, где всегда было чисто, готова горячая еда и ждали довольные ухоженные дети. И теперь он, хочешь, не хочешь, обязан отплатить ей благодарностью. Уж как минимум не причинять боли и разочарований, насколько это в его силах.
* * *
Пришло лето, закончился учебный год. Ему предложили преподавать в более престижном вузе, в тому же там его жена нашла себе небольшую подработку, а детям было где учиться. Все хорошо, вот только им пришлось переехать в другой город, очень далеко от этого.
После финального зачета она выходила из аудитории последней. Медленно, как сомнамбула, проходя мимо, она не отрывала взгляда от его лица, и в ее глазах было такое отчаяние и такая страсть, что у него на мгновение перехватило дыхание.
Погоди минутку.
Она остановилась, оперлась рукой на парту, словно ноги ее не держали.
Забыл сказать, - запинался он, - хотелось бы оставаться на связи. Так как я уезжаю в другой город, мне было бы интересно знать, как продвигается ваша карьера, как складывается жизнь. Ваш курс мне особенно интересен, столько ярких и талантливых молодых людей.
Он уже сам не понимал, что за чушь он несет. И его тревожил ее взгляд, словно завораживал, будил в нем воспоминания о чем-то юном, горячем, порывистом, захватывающем. Когда кажется, что можешь все и что так будет вечно, жизнь струится звездным потоком перед сияющими глазами.
В общем, пишите, не пропадайте.
И он размашистым шагом вышел из аудитории, оставив ее стоящей в столбняке за партой.
* * *
Кто же написал кому первым? Наверное, она, поздравила его с каким-то мужским праздником, то ли Днем Победы, то ли Защитника Отечества. Формальная открытка и банальные слова поздравления, но ему отчего-то было особенно приятно получить их от нее.
Он поблагодарил ее и в ответ поздравил с 8 марта. Потом с Новым Годом, и так повелось, что по праздникам они стали обмениваться поздравлениями. А потом он как-то понял, что скучает по ней и хочет узнать, как она. И написал ей пару строк:
"Здравствуй, как дела, что поделываешь? Нашла ли работу?"
И она ответила, причем очень подробно и довольно интересно, но очень формально, как будто на огромной дистанции. Конечно, на "Вы" и только о том, что можно рассказать любому встречному. А ему, странно, хотелось расшифровать ее взгляд, который обещал так много, дарил так щедро. Ему хотелось услышать от нее слова, подтверждающие обещания взгляда. Но он не слышал их.
И тогда он стал добавлять к своим по-прежнему кратким посланиям небольшие нежные словечки "Обнимаю", "Целую", "Береги себя". Но в ответ приходили такие же отстраненные, но подробные рассказы о ее жизни.
И хотя это печалило его, но как будто в то же время и подстегивало. Ему все чаще вспоминался ее взгляд, и все сильнее хотелось увидеть его снова, прикоснуться к ней, услышать ее мелодичный голосок.
* * *
Как-то его отправили в командировку в ее город. И он написал ей, что будет проездом, и попросил телефон, сказал, что был бы рад повидаться. Она прислала номер и, когда он позвонил ей, очень обрадовалась и сразу согласилась встретиться.
Но и встреча получилась такой же формальной, как и ее письма. Они чинно ходили по улицам, разговаривали, он то рассказывал про свою жизнь, то расспрашивал ее, но она была немногословна. И даже ее удивительного бездонного взгляда он больше не встречал, впрочем, он особо и не видел ее глаз, она больше смотрела вниз, на мостовую. Но почему-то волнение периодически захлестывало его, и он с трудом себя сдерживал, чтобы не встряхнуть ее, не схватить обеими руками, не прижать к себе, а дальше.. Дальше воображение ему отказывало.
Он был разочарован их прогулкой. Так ничего и не произошло, все так чинно, словно они на похоронах или на светском приеме. К концу встречи он мысленно уже обозвал себя наивным юнцом и распрощался со своими мечтами и иллюзиями. На прощание он сухо подал ей руку, как вдруг она порывисто обняла его.
Вы ведь приедете еще?
Ее горячий шепот, дуновение ее легких сладких духов, нежное касание распущенных волос бросили его в жар. Мгновение, и он уже ехал в трамвае, а она исчезла за углом. И вновь пожар разгорелся в его распаленном мозгу.
* * *
Он вернулся домой с твердым намерением выкинуть ее из головы. Но как назло она все время вспоминалась ему. И снова и снова он ловил себя на желании услышать ее голос, увидеть ее лицо. Писать письма уже казалось настолько недостаточным. Он знал, что получит в ответ, а сам не мог выжать из себя больше трех-пяти строк, как ни старался. И он решил ей позвонить. Дождавшись, пока в офисе никого не останется, он набрал ее номер.
Она сильно удивилась. Но узнав его, очень обрадовалась, ее смех звенел и переливался сладкой музыкой в его ушах. Шутки снова так и просились на язык, в голову приходили самые умные и красивые обороты речи.
И он начал ей звонить, то раз в месяц, то раз в три, и с каждым разом их разговор был все ближе и доверительнее, и как-то раз он набрался смелости и спросил:
Ты как, замуж еще не вышла? - он незаметно перешел на "ты".
Нет, я Вас жду. - Этот неожиданный ответ поверг его в полное изумление.
...Э.. Я пока не готов.
Так и я не тороплюсь. - ответила она.
Он так растерялся, что быстренько сменил тему, а там и закончил разговор. И потом не звонил ей примерно полгода. Но как-то вечером понял, что соскучился и все-таки не удержался. Позвонил опять.
- А я думала, Вы испугались и больше не позвоните. - сказала она.
Ну что ты, просто я был очень занят. - Его самого скривило, как фальшиво это прозвучало.
И их ежемесячные беседы продолжились. У него начали проскакивать нежные словечки, но она держалась строго. По-прежнему была с ним на "Вы", хотя он называл ее на "ты", и больше не позволяла себе таких личных замечаний. Но в то же время она рассказывала ему очень откровенные вещи о себе. И их разговоры становились все более глубокими, захватывающими и близкими.
2 часть этой истории