Отказ платить дань региональной большевицкой ОПГ означал неминуемый расстрел...
Коррупция в СССР была всегда. Более того, именно политика коммунистической диктатуры и закрытый характер советской экономики были самой удобной её средой, в которой появлялось множество источников коррупции, преступного обогащения и использования на словах «народной», а на деле рейдерски захваченной собственности.
Чтобы осознать масштабы коррупции, охватившей страну в сталинскую эпоху, достаточно привести пример организованной преступной группировки большевика Кабакова.
В 1928 году на Урал прибыл старый большевик И.Д. Кабаков, бывший членом ЦК ВКП(б) в 1925-1937 годах и членом ВЦИК и ЦИК СССР в 1922-1937 годах. Он, как и Сосо Джугашвили по кличке «Сталин» не имел никакого образования. Зато отличался партийным стажем с 1912 года, всю гражданскую войну прослужил комиссаром, а затем перешёл на так называемую «партийную работу». Кабакова назначили председателем Уральского облисполкома, то есть главой исполнительной власти, а уже через год он возглавил Уральский обком ВКП(б), то есть стал настоящим хозяином огромного промышленного региона. Как раз в эти годы в стране началась индустриализация. При этом сроки сдачи объектов практически никогда не соблюдались, а производственный брак достигал фантастических 60%, испорченное оборудование списывали как лом, а взамен приобретали новое.
Яркий пример - строительство Нижнетагильского металлургического завода, которое началось в 1931 году и продолжалось шесть лет. За это время четыре раза меняли проектные задания и каждый раз всю документацию: в итоге чертежей и проектов было аннулировано на 12 млн рублей, а оборудования на лом списали на 900 тысяч рублей. Сотни тонн брака ежегодно производил Уралмашзавод. На медеэлектролитном заводе в Верхней Пышме брак достигал 60% всей продукции. На Верх-Исетском заводе катали сталь при пониженной температуре, что ускоряло процесс и плодило число
«ударников» и «передовиков». В Надеждинске (г. Серов) «сгорел» только что отстроеннный (с крупными хищениями) цех по производству шамотного кирпича. Строительство заводов: химического машиностроения, Нижнетагильского металлургического, Ревдинского медеплавильного, алюминиевого в Каменске-Уральском было заморожено из-за безграмотного руководства, распыления (расхищения) средств и бесхозяйственности.
Не лучше дело обстояло и в сельском хозяйстве. Приезжавший в Свердловск нарком земледелия (по большевицки ничего в земледелии не смыслящий) Яков Яковлев посоветовал Кабакову использовать на весенне-пахотных работах коров. Толку от этого оказалось мало, но упали надои, а в молоке появилась кровь.
Причина всего этого - очень быстро сложившаяся при Кабакове практика, когда ключевые назначения получали не специалисты с хорошим послужным списком, а «верные ленинцы», преданные лично региональному вору в законе. В Москву по советской традиции отправлялись отчёты с фальшивыми данными - для этого на Кабакова работал целых штат специалистов по припискам.
Важнейшей задачей Кабакова стало коррумпирование всего правящего слоя Урала. Каждый занимающий более-менее значимое место должен был получать дары из его рук, становился соучастником его преступлений и с этого момента изо всех сил защищал Кабакова от недоброжелателей. Любые проверки разбивались о сплочённую стену партийных и советских бюрократов, утверждавших, что никаких проблем в области нет, а если и идут какие-то слухи, то это наветы недоброжелателей.
В условиях, когда народ находился на грани выживания или вымирал от голода (в 1932-1933 годах в СССР от голода умерло от 7 до 8 миллионов человек), в Уральском облисполкоме было создано хозяйственное управление, которое финансировали не жалея средств. Бюджет управления был равен 5,6 млн рублей при средней заработной плате в регионе 150 рублей в 1933 году. Управлением закупались качественное продовольствие, деликатесы, элитные вина, радиоприемники, патефоны, фотоаппараты, часы, дорогие ткани на костюмы и платья. Всё это распределялось между партийными и советскими работниками по минимальным ценам или бесплатно, в качестве поощрений.
За народный счёт строились роскошные дома, в которых «свои люди» получали квартиры. Всего было построено 12 домов с готовой обстановкой. Ради этого специально назначенные снабженцы ездили по всей стране, выискивая элитную антикварную мебель. Здания, кстати, сооружали за счёт того, что забирали стройматериалы с объектов «социалки». То есть, чтобы пригретые у «кормушки» большевики могли хорошо жить, на Урале строилось меньше школ, детских садов, больниц, жилья.
Ежемесячно чиновники получали продуктовую посылку, содержание которой могло поразить любого в те голодные годы: 1,5 кг колбасы, ветчина, сосиски, три банки консервов, масло, сахар, килограмм конфет, несколько бутылок вина, 10 пачек папирос. Начальство одаривали куда щедрее, добавляя копченое мясо, рыбные и овощные консервы, свежие фрукты, печенье, импортные ликёры. Поставки продовольственных посылок осуществлялись по ночам - простой народ не должен был видеть, что ест начальство. Часто просто выдавали денежные субсидии: попросил, сказал, что очень надо - дали.
Коммунистические функционеры ходили в закрытые для других магазины, отдыхали в закрытых домах отдыха, одевались в специальном ателье, обслуживались машинами спецгаража - жили, не смешиваясь с народом, именем котрого прикрывались. Все эти услуги получались даром или за символическую плату. Медицинское управление облисполкома обеспечивало чиновников элитным лечением. По мере роста запросов пришлось выйти за пределы бюджетов и обложить данью все крупные государственные предприятия. Отказ платить означал одно - лишение должности, привилегий и высокую вероятность заработать политическую статью, а за ней неминуемый расстрел.
Предприятия частью платили чёрным налом, который поступал в «чёрную партийную кассу», а частично рассчитывались ценной продукцией - кирпичу или лесу всегда можно было найти применение. Вот лишь один из множества раскрытых фактов таких поборов: секретарь Надеждинского горкома договорился о получении с металлургического завода 225 т чугуна стоимостью без малого 20 000 рублей. Деньги за чугун завод не получил и списал их как безнадежную задолженность. А нажилось на махинациях Надеждинское хозяйственное управление, которое получило за чугун 1 676 рублей, а еще на 12 352 рублей - муку, икру, масло, колбасу, консервы, фрукты, коньяк. Продукты поделило между собой городское начальство.
Документы хозяйственного управления, по которым проходило расходование средств, регулярно уничтожались. Типичный документ тех лет - комиссия по улучшению культурно-бытовых условий большевицкого партактива, состоявшая из трех работников хозяйственного управления, постановила: «Документы по израсходованию средств, акты на сумму 13 473.92 руб. сжечь. Оправдательным документом считать данное решение». По этой причине подлинные масштабы денежных потоков, проходивших через хозяйственное управление, так и не удалось установить.
Все это время с партийных трибун звучали бравурные речи об успехах достигнутых Уральской областью. Кабакова ставили в пример другим руководителям. Завели даже свой местный культ личности. После областной партконференции в честь «вождя уральских большевиков» были переименованы город Надеждинск и район, центром которого он являлся: отныне они стали Кабаковском и Кабаковским районом. Заодно его имя было присвоено старому Надеждинскому заводу.
Несмотря на то, что злоупотребления порождали немало жалоб, Кабаков и его соратники досидели в своих креслах до 1937 года и лишились постов (и головы) лишь в год большого террора - и не по экономическим, а по политическим обвинениям.
Забавно, но Лейба Бронштейн по кличке "Троцкий", который сам же и приложил немало усилий к тому, чтобы создать большевицкую преступную систему, из оппозиции вскрывая её поднаготную, писал: «Исчислить, какую долю народного дохода присваивает себе бюрократия, нет никакой возможности. Не только потому, что она тщательно скрывает даже свои легализованные доходы. И даже не только потому, что, оставаясь на самой границе злоупотребления и часто переступая эту границу, она широко пользуется непредусмотренными доходами; но главным образом потому, что весь прогресс общественного благоустройства, городской техники, комфорта, культуры, искусства служит пока что главным образом, если не исключительно, верхнему, привилегированному слою».
• Хищения и коррупция - становой хребет СССР (часть 1-я).
• Хищения и коррупция - становой хребет СССР (часть 2-я).