Фото- и киносъёмка ритуального убийства Всероссийского Государя Императора Николая Второго с семьёй.
«На самом деле, - говорил Святой Праведный Николай (Гурьянов), - они точно знают, что произошло, но скрывают. И фотографии есть умученных там Царственных Святых. У них даже есть киносъемка того ужасного зла, совершённого в Ипатьевском подвале… Страшные кадры… Пляски бесовские».
Установление истины об изуверском заклании Святых: Помазанника Божия, главы Русского государства Царя-Мученика Николая Александровича, Мученика Цесаревича Алексия Николаевича, Мученицы Государыни Александры Феодоровны, Мученицы Царевны Ольги Николаевны, Мученицы Царевны Татианы Николаевны, Мученицы Царевны Марии Николаевны, Мученицы Царевны Анастасии Николаевны - необходимо для существования нашего Отечества, для нашего будущего. Для каждого из нас...
Праведному Николаю Залитскому по Благодати Божией было открыто, что существует фотосъёмка и даже киносъёмка кровавой расправы над Царской Семьей, и подтверждение этому мы находим и в ряде источников. Назовём некоторые из них:
Многолетний исследователь Царского Дела историк и публицист Л.Е. Болотин утверждает: «По неофициальным источникам известно, что в архивах КГБ хранилась кинохроника 1918 года, запечатлевшая наружный и внутренний вид Дома инженера Ипатьева, фотография одиннадцати трупов во дворе Дома Ипатьева, автограф Великой Княжны Татианы Николаевны со следами, похожими на кровь...»
© Болотин Леонид. Царское Дело. Материалы к расследованию убийства Царской Семьи. М. 1996. С. 20.
Существуют свидетельства о существовании альбома, содержащего как фотографии мучений-истязаний всей Царской Семьи, так и фотографии тел уже умученных Страдальцев. Свидетельства исходят от весьма осведомленной личности, приближенной к В.И. Ульянову-Бланку-Ленину и Н.К. Крупской - П.С. Виноградской (1896-1979), секретаря московского военно-революционного комитета, подруги жены Я.М. Свердлова К.Т. Свердловой-Новгородцевой (1876-1960). Она писала, что после цареубийства в Москву был доставлен из Екатеринбурга некий альбом со снимками так называемого «суда» - расправы над Государем Николаем и Царской Семьей и верными. Напомним, что кровавая изуверская расправа над Венценосцами в документах, телеграммах, переписке и воспоминаниях участников злодеяния была помечена словом «суд». Воспоминания были опубликованы в журнале «Новый мир» в 1963 году:
Цитата: «Мы стали свидетелями того, как нещадно он [Свердлов] ругал И.Н. Смирнова, [революционер, так называемый «сибирский Ленин»], приехавшего из Екатеринбурга после суда над Николаем II. Свердлов считал большой ошибкой, что свергнутого царя судил местный суд. - Романовы триста лет угнетали народ. Судить их должен был весь народ. Суд надо было устроить в центре, открытый и доступный для всех! - говорил он с раздражением. Смирнов оправдывался: обстановка на Урале стала столь тревожной, что боялись, как бы по пути в Москву белогвардейцы с помощью международных агентов не похитили Николая Романова. Он [И.Н. Смирнов] вертел в руках альбом со снимками суда над бывшим царём, а Яков Михайлович продолжал гневно настаивать, что это «местничество, нарушение директивы вышестоящих органов». Но дело было сделано. Позже на большевистской фракции ВЦИКа Свердлов предложил санкционировать этот приговор» (сохранена орфография источника).
© Виноградская П.С. Последний рейс. (Воспоминания о Я.М. Свердлове) // Новый мир. М. 1963. № 8. С. 209 (208-219).
Факт доставки «заказчикам» и «хозяевам» отчёта о цареубийстве косвенно подтверждает и В.Н. Соловьёв, бывший следователь Следственного комитета. Цитата: «Свидетельство Виноградской не противоречит сказанному Свердловой-Новгородцевой [жены Я.М. Свердлова] и не имеет двух толкований. По-видимому, П.С. Виноградская описывает встречу Я.М. Свердлова с Я.М. Юровским, сразу после расстрела приехавшего в Москву с частью драгоценностей и документами».
Цитата из Виноградской: «Как это ни странно, но вскоре мне снова довелось видеть Свердлова сердитым. На этот раз в домашней обстановке и совершенно по другому поводу. Вместе с некоторыми товарищами я была в воскресный день приглашена к Свердловым. И здесь мы стали свидетелями того, как Яков Михайлович отчитывал товарищей, приехавших из Екатеринбурга после расстрела Николая II. Свердлов доказывал, что это их большая ошибка, Ленин намеревался устроить гласный суд над бывшим царём. Владимир Ильич считал, что Романовых, угнетавших 300 лет русский народ, должен был судить весь народ. «И суд надо было устроить в центре, открытый и доступный для всех!» - бросил Свердлов с раздражением. Товарищи оправдывались: обстановка, мол, на Урале стала столь тревожной, что боялись, как бы по пути в Москву белогвардейцы с помощью международных агентов не похитили Николая Романова. Яков Михайлович продолжал их отчитывать».
© П.С. Виноградская. События и памятные встречи». Издательство политической литературы. М. 1968. С. 165-166.
© Ответ В.И. Корну от 12.08.2009. - 09:53 в комментариях к статье Виктора Ивановича Корна «Сон разума… следователя», 2009 год.
Известно, что с 18 на 19 июля 1918 года цареубийцы Я.М. Юровский и Ф.Е. Голощёкин выехали в Москву с наиболее важными документами, в частности, - дневниками Государя и Императрицы, Их перепиской, а также с коробами, в которых находились усечённые главы Царской Семьи.
Советские деятеля завладели дневниками ещё при самой перевозке багажа из Тобольска в Екатеринбург, а не после цареубийства. Нарком просвещения и фальсификатор дневников Покровский М.Н. к 25 июля имел подлинные царские дневники на руках. Этот факт подтверждается его письмами к жене в Берн.
Журнал «Отечественные архивы» №1 (2007 год) опубликовал заключение: «Существуют крайне любопытные письма М.Н. Покровского к жене Л.Н. Покровской в Берн (Швейцария) за июль-сентябрь 1918 г. В письме от 27 июля он, в частности, сообщает, что разбирает бумаги убитого Николая II. «"Интересная работа", о которой упоминалось вчера - разбор бумаг расстрелянного Николая. Самое трагическое, м.б., то, что об этом расстреле никто даже не говорил почти - буквально "как собаку" убили. Жестокая богиня Немезида! То, что успел прочесть, - дневники за время революции (курсив документа) - интересно выше всякой меры и жестоко обличает не Николая (этот человек умел молчать!), а Керенского. Если бы нужно было моральное оправдание Октябрьской революции, достаточно было бы это напечатать, что, впрочем, и будет сделано не сегодня-завтра". 18 августа Покровский пишет жене, что он "раздираем на тысячи кусков, но главным образом в трёх направлениях: между комиссариатом (речь идёт о Наркомпросе), САОНом (Социалистическая академия общественных наук.) - романовскими бумагами". Далее он упоминает о своём переезде в Кремль, где "под боком самое интересное моё занятие: новый романовский архив. Дневники Николая для меня uberwundene Standpunkt (пройденный этап (нем.) Это всего через месяц?!). Ими наслаждается публика "Правды" и "Известий"… Я теперь погружен в переписку его и А.Ф. (императрица Александра Федоровна, жена Николая II) во время войны. Она много интереснее дневников". В письме жене от 8 сентября Покровский замечает: "Решительно уподобляюсь имп. Алекс. Фед-не: та писем менее 12 стр. не признавала» (сохранена орфография оригинала).
© Газета «Приазовский Край» № 95 (14-27 июля 1918 г.
Если учесть, что Я.М. Юровский по профессии - ещё и «фотограф» и у него было частное ателье в Екатеринбурге, то становится очевидным, что именно он и мог сделать фотографии цареубийства, для «отчёта» заказчикам - о том, что вся Венценосная Семья умучена и Царская Династия «ликвидирована». С честных тел Царственных Мучеников изверги и сделали фотоснимки, о которых говорил Старец Николай: «У властей есть и фотоснимки, кинопленка того, что творилось».
Приведём важные для нас факты из исследования Евгения Бирюкова - журнал «Уральский фотограф». № 04 (04) июль-август 2008: «Фотограф» Его Императорского Величества Яков Юровский - фигура неординарная. Ему сорок лет, еврей (Янкель Хаимович), 1878 года рождения, мещанин города Каинска Томской губернии. Отец - бедный полтавский еврей, сослан в Сибирь за воровство, станет стекольщиком. Сын потом заявит: «по милости царской я родился в тюрьме». Младший в многодетной семье (восемь человек), полтора года школы, ученик портного, часовщика. Характер скрытный, неуживчив даже с родными. И - охота к перемене мест: Томск, Тобольск, Екатеринодар (Краснодар), здесь он впервые связывается с рабочим движением. (Потом в анкетах: «из рабочих, образование специальное - политическое»). В 1903 году Юровский - в городе Дальнем (крайний российский пункт Китайско-Восточной железной дороги, порт, открытый для иностранной торговли, на Желтом море, вблизи военный Порт-Артур). В 1905 году Юровский оказывается в… Берлине. Там меняет (!) свое иудейское вероисповедание на лютеранство (имя и отчество на Якова Михайловича). Вернулся богатым. В Томске открывает свой часовой магазин («товаров на 10 тысяч рублей»). Но в 1912 году привлекается за политику (месяц в тюрьме) и ссылается в Екатеринбург (с семьей: жена, трое детей). Здесь заделался… фотографом. Рекламный адрес-календарь на 1914 год в разделе «Фотографы» сообщает: «…Юровская Мар. Як., Введенский Ник. Ник., компаньоны. Заведующий - Юровский Яков Михайлович, Покровский проспект, дом Городского общества, 42». Это небольшой флигилек сбоку «Аптеки», но с большими окнами, которые использовались и для рекламы: «Моментальная фотография миниатюр». Центр, место бойкое (рядом рынок) и дешево: дюжина малого формата - 35 копеек. Местные обыватели зубоскалили: «Сегодня снялись, завтра готовы, послезавтра - хоронить». С появлением новинки - «Электрофотография: в 10 минут карточка!» - дела пошли ещё лучше. Юровский арендует дом на 1-ой Береговой, № 6 (улица Щедрина) для жилья и дачу на Шарташе. Рядом - управляющий банка. Тот и фотографировался у него не раз. В 1915 году Юровского самого призывают в армию (русско-германская война), но по состоянию здоровья (ревматизм, туберкулез) он остается в запасном батальоне, учится на курсах военных фельдшеров и служит в местном лазарете. В 1917 году после Февральской революции активно митингует на стороне большевиков, его выдвигают в солдатские депутаты. После Октябрьской Юровский уже в начальниках: председатель следственной комиссии ревтрибунала - казнит и милует. «Фотографию» продает, но портретную картотеку («негативы сохраняются!») оставляет для «привлечения» богатых заложников: «Кто не с нами, тот против нас!» ©
Л.Ф. Муртузалиева, сотрудник Свердловского областного краеведческого Музея (Екатеринбург) дополняет картину: «Вскоре по приезде Юровский открывают собственную «фотографию миниатюр» по Покровскому проспекту, в которой работали всей семьей. Деньги в кредит дал знакомый ещё по Томску ювелир. Кредит выплатили только к лету 1916 г. Хозяйкой считалась жена, Мария Яковлевна; политически неблагонадежный Яков Михайлович не мог совершать торговые сделки, он фотографировал и печатал снимки. Жена и дочь принимали и выдавали заказы. Клиентов, по-видимому, было много. Имелся ещё и наемный фотограф - Н. Введенский, тогда ещё совсем молодой человек, впоследствии один из популярных фотографов города. […] О своей деятельности в качестве фотографа Юровский позже напишет: «В Екатеринбурге жандармерия всё время ко мне придиралась и требовала безплатно фотографировать заключенных, в Екатеринбурге я нашел друзей, истинных большевиков, в грозе Октября судьба повернулась ко мне самой светлой стороной» […] По приезде в Москву Юровского назначают на должность руководителя районного отдела ЧК. В августе 1918 года в Москве на заводе Михельсона было совершено покушение на В.И. Ленина. Юровский вошел в состав оперативной группы, которая занималась расследованием покушения. Именно он делал фотографии места преступления, и именно эти снимки фигурировали потом в уголовном деле». ©
Небезызвестный автор вбрасываемых во всевозможные СМИ дозволенных по цареубийству «материалов» и «фактов» - Эдвард Радзинский в книге «Николай II: жизнь и смерть» одну из глав называет «Фоторасстрел». Он, лютый ненавистник Государя и весьма осведомленный во многих «деталях», знает, о чём пишет. На его «осведомленность» обратил внимание публицист Романов Борис Семенович в книге «Император, Который знал Свою судьбу. И Россия, Которая не знала». Он отмечает следующее: «Ещё Эдвард Радзинский в своей книге «Николай II. Жизнь и смерть» писал, что Яков Юровский хорошо знал фотодело и любил фотографировать. Поэтому странно, что он не сделал два снимка: живой Царской Семьи (хотя бы в том же подвале Дома Ипатьева) и второе страшное фото - трупов всех Членов Семьи… Обе фотографии нужны были Москве. Фотография живой Царской Семьи - для дезинформации мировой общественности (тем более что как раз накануне расстрела - 16 июля - Ленин заверил корреспондента одной из датских газет, что Царская Семья жива и находится в безопасности). Фотографии трупов нужны были самому Юровскому для предстоящего в Москве отчёта о расстреле… Доказательства были необходимы если не Ленину, то Свердлову. Тот не верил на слово не только Юровскому, но вообще никому. Никакие драгоценности Царской Семьи не могли являться доказательствами смерти всех её членов. Уральские большевики и их лидер Свердлов были известны не только как самые зверские красные бандиты (еще с 1905 года), но и как самые жесткие в отношениях между собой. Они не доверяли абсолютно никому, в том числе и своим. Можно не сомневаться, что Юровский был обязан предъявить Свердлову твердые доказательства убийства всех Членов Царской Семьи - фотографии трупов. Был в те дни у Юровского и фотоаппарат, по крайней мере, один - немецкий «Кодак» - тот самый, который был конфискован у Александры Федоровны при обыске 17 (30) апреля в Доме Ипатьева. Радзинский написал об этом со ссылкой на воспоминания первого коменданта Дома Авдеева. Кроме того, Радзинский дал ссылку на записи в книге дежурств караула: «11 июля. Обычная прогулка семьи. Татьяна и Мария просили фотографический аппарат. Конечно, комендант отказал им».
© Романов Б.С. «Император, Который знал Свою судьбу. И Россия, Которая не знала». М. 2011. С. 569-570.
«Итак, фотоаппарат в доме Ипатьева был. Он лежал в комендантской бывшего фотографа Якова Юровского. Куда девался этот дорогостоящий фотоаппарат после расстрела? Юровский забрал его и фотографии с собой? Нет. Его нашло следствие Колчака. Согласно книге Н.А. Соколова «Убийство Царской Семьи», в печах Дома Ипатьева были найдены «обгорелые металлические частицы от пленочных катушек»; в печах и мусоре при Доме Попова, где жили охранники, были найдены «три катушки с пленками «Кодак» размером 12 и 1/2 на 10». Сам фотографический панорамный аппарат «Кодак» и две коробки с негативами из магазина Карпова (в Санкт-Петербурге) были найдены в квартире охранника М. Летемина (пункты 252-254 описи Н. Соколова). В октябре 1918 года на допросе М. Летемин признался, что взял эти (и другие) вещи 22 июля из Дома Ипатьева как брошенные охраной».
Фотокамера «Кодак», подобная той, что была у Государыни Александры Феодоровны. Царский Музей в Ливадии:
Вот что ещё написал «осведомлённый» Эдвард Радзинский в своей книге о встрече с неким старым чекистом, который рассказал ему, в частности, следующее: «Я расскажу вам то, что говорилось второму поколению советских разведчиков в разведшколе… это 1927-1929 годы. Все они давно в могилах - и вы вряд ли услышите это от кого-нибудь, кроме меня… Итак, на разведуправских курсах нам рассказали следующее: надо было расставить Семью как можно удобнее для расстрела. Комната (наверху) была узкая - и боялись, что сгрудятся. И тогда Юровский придумал. Он им сказал, что надо сойти в подвал, потому что есть опасность обстрела дома. А пока суть да дело - их должны сфотографировать. Потому что в Москве-де безпокоятся и слухи разные ходят - о том, что они сбежали (действительно, в конце июня была тревожная телеграмма об этом из Москвы. - Э. Р). И вот они спустились вниз и встали, для фотографии, вдоль стены. И когда они построились…
Далее Радзинский пишет уже от себя: «Как всё, оказывается, просто! Ну, конечно же, он придумал, будто Семью собираются фотографировать. Возможно, даже пошутил, что он-де бывший фотограф. Отсюда его команды, о которых пишет А. Стрекотин: «Станьте налево… а вы направо». И отсюда спокойное подчинение всех действующих лиц этой сцены. А потом, когда они встали, ожидая, что внесут фотоаппарат».[…]
Итак, странный гость Радзинского рассказал ему версию, которую сам он (старый чекист) слышал в ЧК (НКВД) в 1920-х гг. - мол, слова о необходимости фотографии были использованы Юровским как уловка для того, чтобы расставить Узников в подвале, не вызвав Их безпокойства, - и Радзинский якобы поверил в эту версию».
© Романов Б.С. «Император, Который знал Свою судьбу. И Россия, Которая не знала». М. 2011. С.570-574.
После весьма неосторожной публикации воспоминаний П.С. Виноградской о Я.М. Свердлове в журнале «Новый мир» в 1963 году, где не были цензурированы «запретные» темы, то есть, просочились в печать свидетельства о наличии фотографий умученной, зверски убиенной Царской Семьи, «власти» поспешили опровергнуть этот факт. Очень важный факт. Как подтверждение этому - запись беседы с бывшим помощником Дома Особого назначения и сотрудником Уральской областной Чрезвычайной комиссии (ЧК) в 1918 году Григорием Петровичем Никулиным от 13 мая 1964 года в комитете по радиовещанию при Совете министров СССР (Москва, ул. Пятницкая).
Идея зародилась у сотрудников отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС - А.Н. Яковлева и Л.Ф. Ильичева, которые по личному распоряжению Н.С. Хрущева и занимались этим делом с 1962 года. Они и составили вопросы к так называемым «участникам» цареубийства, а на самом деле, людям, прикрывавшим злодеяние и назначенным «вещать» о нём по заранее составленному сценарию.
В отношении Никулина существуют серьезные нестыковки. А именно: о каком Никулине идет речь? Заслуженные юристы Российской Федерации А.Н. Александров и В.И. Прищеп в книге: «Расследование цареубийства» (Чебоксары. 2006. С. 221) отмечают: «Крупицы правдивой информации обрастали, как видно из документов, домыслами. Позднейшие отечественные исследователи не столько помогали очистить истину от шелухи слухов, сколько погребали её под ворохом псевдогероических воспоминаний уральских ветеранов революции. […] Делился воспоминаниями о расстреле Григорий Петрович Никулин (следователь Соколов включил в список разыскиваемых в 1919 году тоже Никулина, но Прокопия Александровича, помощника коменданта дома особого назначения).
Но вернёмся к тому самому «назначенному» псевдогерою Григорию Петровичу Никулину и к вопросам, которые ему задавали. Цитата:
2 б). «Был ли фотоальбом (но не расстрелянных) [sic!] среди вещей Романовых после расстрела? Дневники? Переписка?»
© Жук Ю.А. Исповедь цареубийц. Подлинная история великой трагедии. М. 2008. С.198.
Как мы знаем, диавол кроется в деталях. Вот этот «проговор» - «но не расстрелянных» - и выдает страх, который преследовал, вечно преследовал окаянных извергов-цареубийц и их наследников. С какой стати был задан этот вопрос, если никаких фотографий не было, по «официальной» версии»?
Вопросы задавали два проинформированных «секретных» человека - сын одного из участников подготовки цареубийства М.А. Медведева-Кудрина М.М. Медведев - историк-архивист, и уполномоченный от радиокомитета - Д.П.Морозов:
«М.М. Медведев: - […] Виноградская, в разговоре с Родзинским… [Вот], она утверждает, что Свердлов ей показывал какие-то фотоальбомы.
Г.П. Никулин. - Может быть…
М.М.Медведев. - [И] в том числе, будто бы она видела снимки фотографические, расстрелянных уже: царя…
Г.П. Никулин. - Как так, она могла видеть?
М.М. Медведев. - Вот… вот, я про это и спрашиваю.[…]
Г.П. Никулин. - Конечно, нет. Это же чушь сплошная! […] Дневники были, но не расстрелянных. Фотографии, может, и были. Может быть, Юровский и привез их сюда. Но не расстрелянных.
Д.П. Морозов вновь цитирует воспоминания П.С. Виноградской: «Он [Я.М. Свердлов] вертел в руках альбом со снимками суда, над бывшим царём».
© Жук Ю.А. Исповедь цареубийц. Подлинная история великой трагедии. М. 2008. С.244-245.
Современный исследователь из Екатеринбурга Евгений Бирюков, занимающийся историей фотографии на Урале, опубликовал очень важный материал о человеке, который был близко знаком с Я.М. Юровским, всей его семьей, и который сотрудничал с ним, работая в одном фотоателье в 1914-1917 годах. Как выясняется из статьи, этот господин - Введенский Н.Н. - также был знаком и с другим человеком, виновным в цареубийстве - с Быковым П.М., и хозяином ДОНа - инженером Ипатьевым Н.Н.
Но сначала представим краткую справку, которая дана в комментариях к книге Ю.А. Жука «Вопросительные знаки в «Царском Деле».
«Введенский Николай Николаевич - «фотохудожник, предприниматель. В 1911 становится профессионалом, открыв собственное фотоателье под названием «Первая Уральская подвижная фотография Н.Н. Введенского. Работы вне павильона. Снимки зданий, групп и прочее в городе и окрестностях». В этом же году выпустил серии открыток «Виды Урала» и «Виды Екатеринбурга». А его репортажные снимки «Гимнастические упражнения учениц Екатеринбургской частной женской гимназии Румянцевой» 1912 года удостаиваются Бронзовой медали на Всероссийской гимназической выставке в Санкт-Петербурге.
В декабре 1913 года Н.Н. Введенский окончательно оседает в Екатеринбурге, для чего приобретает в собственность «Фотографию братьев Козловых» (Златоустовская, 22) и приглашает к сотрудничеству опытного фотопортретиста из Москвы - «из придворной фотографии г. Трунова, по личной рекомендации». Сам же Н.Н. Введенский предпочитает работы на выезде. По заданию УОЛЕ Н.Н. Введенский обслуживает почетных гостей Екатеринбурга: норвежского ученого и полярного исследователя Ф. Нансена (экскурсия по городу) и Великую Княгиню Елизавету Федоровну (фото на «Каменных палатках»). Известно также его фото членов Строительной Комиссии Горного Института, в числе коих запечатлен и Н.Н. Ипатьев.
В 1918 по просьбе члена екатеринбургского Окружного Суда И.А. Сергеева Н.Н. Введенским было сделано восемь фотографических снимков Дома Ипатьева, наиболее известным из коих стало фото «расстрельной Комнаты».
© Жук Ю.А. Вопросительные знаки в «Царском Деле». Спб. 2013. С.610.
«Романовская компания с открытием «останков» сопровождалась рядом выставок из экспонатов рассекреченных российских фондохранилищ, - пишет исследователь фотографии на Урале Евгений Бирюков. - Особый интерес представляли зарубежные появления.
Сенсацией стали около ста следственных снимков из архива Н. Соколова, отпечатанных со стеклянных негативов, переданных в Генпрокуратуру России бароном Фальц-Файном и князем Орловым из Франции. Часть отпечатков (дубли) по просьбе А.Н. Авдонина переданы в екатеринбургский фонд «Обретение» и экспонировались в областном краеведческом музее на выставке «Романовы. Возвращение в историю». Некоторые из них, широко известные по публикациям, воочию предстали в более качественном виде.
На самом тиражируемом снимке «Вид расстрельной комнаты» вдруг стало просматриваться в правом нижнем углу клеймо «Н. Введенский, Екатеринбург». Такую атрибуцию обычно ставит сам фотограф штампиком (рельефное тиснение) на первых отпечатках. В выставочном экземпляре рельефа уже нет, только его видимость, то есть «французские» стеклянные негативы не первой свежести, а являются пересъемкой, репродукцией.
В одном из зарубежных фотоальбомов - «Николай и Александра» - удалось увидеть целый ряд «введенских» снимков: «Внешний вид дома с забором», «Лестница внутри дома в подвал», «Зала с аркою», «Расстрельная комната со следами пуль», «Игрушки Алексея», «Иконы». Все с клеймом, даже размеры оригинальных негативов указаны: 10,5х15,5 см; 11,5х16,5 см; 19х28 см.
При следственной комиссии была организована специальная фотолаборатория, руководил ею Роберт Вильтон, корреспондент английской газеты «Таймс», аккредитованный при Колчаке. Фотографировал и сам следователь Соколов. Но первыми уликами в сем «Деле» навсегда останутся снимки, сделанные Н. Введенским.
Николай Николаевич Введенский (1885-?), сын чиновника, окончил мужскую гимназию, учился в столичном университете. Ввиду отсутствия родительского вспомоществования вернулся, стал почтовым служащим. Не хлебом единым: член музыкального общества, член правления публичной библиотеки имени Белинского, позднее - член президиума екатеринбургского аэроклуба. Активно сотрудничал с Уральским обществом любителей естествознания (УОЛЕ), ездил на полевые работы, фотографировал археологические раскопки, ботанические редкости и прочее. Известен альбом снимков «Соймановская долина» (Южный Урал): на одной из карточек высокий молодой человек с фотоаппаратом - сам Н.Н. Введенский.
В 1911 году становится профессионалом: «Первая Уральская передвижная фотография Н.Н. Введенского. Работы вне павильона. Снимки зданий, групп и прочее в городе и окрестностях». Выпускает серию открыток с «Видами Урала» и около 50 «Видов Екатеринбурга». Его репортажные снимки «Гимнастические упражнения учениц екатеринбургской женской гимназии Румянцевой» (1912 г.) удостаиваются бронзовой медали на Всероссийской гигиенической выставке в Петербурге.
В декабре 1913 года Введенский оседает: покупает «Фотографию братьев Козловых» на Златоустовской улице, 22 (угол ул. Р. Люксембург и Энгельса, дома уже нет). Выписывает опытного фотопортретиста из Москвы - «из Придворной фотографии г. Трунова, по личной рекомендации». Сам же предпочитает работы на выезде.
По заданию УОЛЕ Н.Н. Введенский обслуживает почетных гостей: норвежского ученого Ф. Нансена (экскурсия по городу) и Великую Княгиню Елизавету Федеровну (фотографирует на Каменных палатках). Фотография Строительной комиссии Горного института (с Н. Ипатьевым) - тоже его работы.
С 1914 года Н.Н. Введенский кооперируется с Я.М. Юровским: становятся совладельцами «Моментальной фотографии» на Покровском проспекте, 42. Связь не пошла дальше коммерческих целей. После 1917 года они оказались по разные стороны баррикад: Юровский стал красным чекистом и… главным расстрельщиком в подвале Дома Ипатьева. Введенский фиксировал следы этого злодейства уже для белых. В материалах следствия есть упоминание об оплате: «Всех фотографических снимков с Дома Ипатьева по распоряжению следователя екатеринбургского суда Сергеева было сделано восемь».
Известны его «Парады Белых Войск в Екатеринбурге» и «Фронтовые моменты». Вскоре фортуна изменила Белым. Бежал с ними и Н. Введенский. На Златоустовской, 22 объявилась фотография «Политпросвет», обслуживающая Советскую власть: («Члены партии фотографируются безплатно!»).
На упомянутой выставке «Возвращение в Историю» всплыл - из фондов краеведческого музея - ещё один «введенский» экспонат, на его фирменном бланке - портрет П.М. Быкова, члена того самого Уралсовета 1918 года и автора первой просоветской книжки «Последние дни Романовых» 1926 года.
В музее Фотографии («Дом Метенкова») представлены и портретные (заказные) и видовые работы Введенского. И лично он с супругой. Как-то пришла женщина: «Это мой дядя, я его никогда не видела, вот только теперь, у вас»…
© Евгений Бирюков «Уральский фотограф», № 03 (03), июнь 2008 г.
Как выясняется, фотографом также был соучастник цареубийства П.З. Ермаков: «Потом Ермаков вдруг открыл на Опалихе (так называли тогда жилой район Верх-Исетского завода) фотографию. Из заказов предпочитал миниатюры - они очень подходили к липовым документам подпольщиков. Но фотозаведение вскоре привлекло внимание жандармов. Дело пришлось свернуть, и Ермаков уезжает в Кунгур, где стал работать в фотографии Д. Долгушева. Сохранился ряд снимков той поры, они сделаны Ермаковым по всем правилам тогдашней светописи....»
© Евгений Бирюков. Фотограф «Товарищ Маузер».
©