Плюс Пензенский пехотный полк...
Пока я читала славянские следственные дела, ужасно увлеклась разными славянскими сюжетами (прежде мне почти незнакомыми) и даже стала думать о том, что когда-нибудь надо было бы сделать отдельную кабинетку по славянам. В частности, есть такой бродячий (по многим следственным делам) сюжет, как поездка Андрея Борисова + несостоявшееся восстание в Пензенском пехотном полку.
Сюжет этот, как я уже писала, следователи в итоге сливают - потому что последовательное распутывание этого увлекательного триллера явно должно было привести к выводам о том, что не все так хорошо в нашей самой лучшей армии в мире.
И поскольку сюжет этот явно малоизвестный, то я попытаюсь здесь его пересказать в общем виде так, как успела понять. Проблема в том, что почти все братья-славяне ВРУТ, причем врут художественно и - поскольку их двадцать человек и у них не было возможности договориться друг с другом - врут все по-разному. Не врет там, кажется, ровно один человек - Володенька Бечасный, да и то вот уже засомневалась - вдруг просто актер попался уж очень хороший? Замечу, что еще не читала следственные дела братьев Борисовых, хочу добраться - но эти вроде бы замечены в особенных откровениях на следствии. А из поздних записок Горбачевского неизвестно, что он там с чьих слов восстанавливает и не придумывает ли
чего-то в свою очередь задним числом.
В общем, суть примерно в следующем. Оставной Андрей Борисов, имея рекомендательное письмо от брата и Горбаческого к Бестужеву и Муравьеву, отправляется из своей деревни где-то в Курской губернии в Киев, якобы "чтобы снова вступить в службу", а также чтобы познакомиться с означенными Муравьевым
и Бестужевым (из совокупности дел устанавливается, что Андрей Борисов тоже отмечен злополучным крестиком, причем отметил его Горбачевский, в чем в итоге и сознается - на следствии Борисов в итоге признался в том, что знал о своем включении в число цареубийц. В Киеве он не застает южан и делает крюк, чтобы заехать к брату в Новоград-Волынский. Здесь вся компания узнает о разгроме 14 декабря и решает, что надо что-то предпринять. Петр Борисов уезжает на поиски Сергея Муравьева. Тут врывается Андреевич с известием, что есть приказ об аресте Муравьевых и что он едет их соответственно догонять.
Итак, пока Петр Борисов и Андреевич каждый по отдельности мечутся где-то по украинским местечкам в поисках Муравьевых и Бестужева, Горбачевский и "примкнувший к ним Бечаснов" решают нарядить
Андрея Борисова за подмогой в Пензенский полк, снабдив его рекоментальными письмами к Спиридову и Тютчеву. В Пензенском полку - натуральное гнездо разврата (Спиридов, Тютчев, Громницкий, Лисовский, Мазган и еще кто-то).
Горбачевского на следствии долго пытали на тему о том, зачем он посылал
отставного Борисова к Спиридову? Горбачевский, хитрый хохол, врет вдохновенно и многословно, вот полюбуйтесь (это только один из многочисленных кругов):
"... приехал я в Новоград Волынск за жалованьем, застал на квартере Андрея Борисова приехавшего котонрой тут же мне объявил что проезжал Киев и не застал Бестужева, приехал сюда повидаться с братом, а также взять бумаги в бригаде для определения в службу, проживши несколько здесь времени он имел собственную нужду ехать назад потому что его извощик понуждал ехать назад, он неимел чем жить да и надобности никакой ему не было быть здесь, также он сам беспрестанно спешил назад говорил что уехал из дому так что и отцу не сказал куда он уехал, сие он сам все подтвердить; - хотя я в первом моем допросе кажется и показал, что я его к Спиридову посылал, но когда Его Превосходительство спросили меня об сем в первой раз, то я и в первой же раз сказал, что я его не посылал, но когда Его Превосходительство сказали что
я писал письмо к Спиридову, то я сказал, что я посылал, но я разумел не так как сказал, разумеется выходить что и я его некоторым образом посылал когда давал письмо, но это было Единственно для того чтобы удовлетворить его желанию и отвязатся от него, ибо ежели бы я его посылал нарочно к Спиридову, то он должен бы с ним было увидется, а он его и не видел, второе ежели бы я имел сие намерение, то я его посылал бы тогда же скоро он приехал или говорил бы по крайней мере ему о сем, а он прежде поехал в Житомир, потом приехавши назад будто бы его тогда послал к Спиридову. Ежели взявши все обстоятельства
с моей стороны то сие само собою опровергается, ибо ежели бы я имел намерение сие то я бы сие говорил прежде пока Борисов неуезжжал из Новград-Волынска домой, второе: Борисов сам скажет знал ли я что он назад воротится, чтобы его посылать или дожидать его возврату, и как я его мог посылать, ибо ежели бы было у меня намерение то я бы верно имел бы сперва сношение какое нибудь с Спиридовым ибо как я мог незнавши ничего, будучи сам орудием предпринимать такое дело почему, с чем, и зачем, следовательно это всему причиною его охота, его опрометчивость и те которые в Житомире ему наговорили и послали его - Бечаснов тому свидетель как я смеялся и сердился с его поездок сие он тоже самое делал. Когда Борисов ехал домой то он говорил что он теперь поедет на Житомир ибо проселочными дорогами трудно ездить и извозщика уговорил ехать на Житомир чтобы увидеться там с Пестовым. Борисов скажет сам что я ему ничего непрепоручал в Житомире говорит кроме того что знакомым кланятся, а когда он Еиев проезжать будет (ему туда дорога была) то я ему говорил и его брат со мною вместе тоже ему говорил, чтобы он заехал к Андреевичу, он его познакоми и с Бестужевым, - и там что хотят то пусть и делают, именно сие я
говорил, - не давши ему даже и письма, - Борисову необходимо по настоящему было надобно отыскать того или другого в Киеве ибо у него денег не было доехать домой, он сие сам скажет, - мне кажется что самое главное для него было сие обстоятельство отыскания того или другого также он и на Житомир ехал засим чтобы достать у кого либо денег (... далее следующий виток) прихожу я спустя долгое время, меня ужасно удивил его возврат спрашиваю зачем он приехал? он показывает мне записку Киреева и говорит что я еду в полк в Пензенской дай и ты к Спиридову письмо, между тем я увидел что его брат Петр Борисов уже написал и на словах он мне тут говорил к Тютчеву и Громницкому, но что он писал там я не читал, знаю что он дал мне бумаги я взял и написал к Спиридову следующее что рекомендую вам Борисова, протчее он вам все расскажет на словах, клянусь Всемогущим Богом и всем тем что для меня есть свято что я сие делал лишь бы удовлетворить желанию Борисова тем более чтобы скорей уехал чтобы его не видеть зная совершенно что сего никогда не может быть от Спиридова Борисов сам подтвердит что я его просил чтобы он и назад не ворочался, а ехал бы себе куда он хочет (...) потом он заехал возвращавшись назад ко мне в Баранову хотел лошадей кормить но я сердился и просил чтобы он уезжал куда он хочет лишь бы не был он тут он пробывши не более полчаса уехал по дороге в Житомир говорил не видел Спиридова и что Тютчев ничего решительного ему не сказал мы у него ничего не спрашивали ибо знали что на сие никто не согласится и не подумает кроме Борисова и когда он уехал то после я и Бечаснов и смеялись и сердились за такие его смеху
достойные поездки и охоту ездить ничего не имевши (...) Я же никогда никого не возбуждал к начатию возмущения меня Борисовы так как вовсе вовлекли так и в это что я написал к Спиридову письмецо но совсем не с тем чтобы возмущать. Никто не может на меня сказать сего, чтобы я возбуждал к возмущению, ибо очень хорошо помню что я удерживал Борисовых (...) тем более что я верил им во всем а особливо Петру Борисову ежели оне справедливы сколько нибудь и ежели их трогает то что сколько оне сделали жертв нещастных то верно все сие оне подтвердят..."
И так - листов десять :)))
В общем, неизвестно, что поняло следствие из этого объяснения, я же по кусочкам сложила следующую картинку. Приперся Андрей Борисов в Пензенский полк - а Спиридова нет. Спиридов
квартирует где-то в отдаленной деревне. Борисов нервничает и торопится, он отдает рекомендательные письма Тютчеву и Громницкому, которые бурно радуются, сообщают, что сами свяжутся со Спиридовым, а чтобы он ехал обратно к Горбачевскому и сообщил, что Пензенский полк идет к ним на подмогу. Ну если не весь
полк, то хотя бы батальон.
Андрей Борисов уезжает, возвращается к Горбачевскому, оттуда уезжает Бечаснов в Любар - связаться с Артамоном Муравьевым, командиром Ахтырского гусарского полка - не зная, разумеется, о том, что до него в Любаре уже побывали и Муравьевы с Бестужевым, а вслед за ними - Яков Андреевич - и застает как раз момент ареста Артамона, после чего тихо пытается слиться, пока его тут не застукали!
Тем временем Тютчев и Громницкий разыскивают Спиридова, Спиридов говорит - ну а в чем проблема, пошли. К этому моменту Тютчев с Громницким либло опомнились, либо решили, что слишком погорячились
- Аааа, говорят Тютчев и Громницкий, но у нас же нифига не готово!
Следует разборка меж братьями-славянами. Возмущенный разгильдяйством подчиненных, Спиридов посылает записку в Саратовский полк, где он прежде был командиром роты (а в Пензенском полку он недавно), но записку перехватывают.
Тем временем, пока они все мечутся, наступает уже 7-е января и до пензенцев доходит известие о разгроме черниговцев. Спиридов хватается за голову, уезжает к себе в деревню и отдает распоряжение своим верным слугам сначала закопать, а потом сжечь его бумаги. Ну а дальше, разумеется, всю эту шайку хватают по очереди...
... Интересно, что в свете этих славянских метаний совершенно по-другому прочитывается решение о восстании Черниговского полка. Потому что многие - и сочувствующие, и противники - не понимали причины, по которой Сергей Муравьев (а вроде неглупый человек, да) решился поднять полк уже в заведомо безнадежных условиях, после поражения в Петербурге, после отказа нескольких полков (история с Артамоном) и проч. и часто в этих рассуждениях его решение выглядит спонтанным и неразумным, если даже не безумным (пусть даже - в версии Эйдельмана - это прекрасное безумие). И вот когда читаешь про все эти разъезды и разборки - кто с кем разминулся, кто за кем поехал - вдруг понимаешь: эти мальчики (юноши, мужи - Спиридов, как мы уже выяснили, не мальчик - а взрослый дядя), они все ни единой секунды не сомневаются в том, что Сергей Муравьев их не кинет. Они вот там, однажды, в этих Лещинских лагерях, на этих полубезумных совещаниях - в него поверили, и они в него верят, они его ждут, и они ЗНАЮТ, что он тоже в них верит и их ждет.
И он тоже, по-видимому, в этих метаниях ни единой секунды не сомневается в том, что вот эти мальчики где-то там за снежной метелью в него верят и ждут.
У них не получается соединиться - но вся эта история: о доверии и ответственности. По сути дела, Сергей Иванович решается на то, на что на Севере не решился Сергей Петрович
Разумеется, в этой истории еще есть четыре Черниговских офицера, и они тоже часть всего этого узора, но это метельное кружево больше и шире, и вот это "закадровое движение" явно есть в голове у всех участников: они ждут, они верят, они надеются...
... Это очень сильно на самом деле...
Сюжет этот, как я уже писала, следователи в итоге сливают - потому что последовательное распутывание этого увлекательного триллера явно должно было привести к выводам о том, что не все так хорошо в нашей самой лучшей армии в мире.
И поскольку сюжет этот явно малоизвестный, то я попытаюсь здесь его пересказать в общем виде так, как успела понять. Проблема в том, что почти все братья-славяне ВРУТ, причем врут художественно и - поскольку их двадцать человек и у них не было возможности договориться друг с другом - врут все по-разному. Не врет там, кажется, ровно один человек - Володенька Бечасный, да и то вот уже засомневалась - вдруг просто актер попался уж очень хороший? Замечу, что еще не читала следственные дела братьев Борисовых, хочу добраться - но эти вроде бы замечены в особенных откровениях на следствии. А из поздних записок Горбачевского неизвестно, что он там с чьих слов восстанавливает и не придумывает ли
чего-то в свою очередь задним числом.
В общем, суть примерно в следующем. Оставной Андрей Борисов, имея рекомендательное письмо от брата и Горбаческого к Бестужеву и Муравьеву, отправляется из своей деревни где-то в Курской губернии в Киев, якобы "чтобы снова вступить в службу", а также чтобы познакомиться с означенными Муравьевым
и Бестужевым (из совокупности дел устанавливается, что Андрей Борисов тоже отмечен злополучным крестиком, причем отметил его Горбачевский, в чем в итоге и сознается - на следствии Борисов в итоге признался в том, что знал о своем включении в число цареубийц. В Киеве он не застает южан и делает крюк, чтобы заехать к брату в Новоград-Волынский. Здесь вся компания узнает о разгроме 14 декабря и решает, что надо что-то предпринять. Петр Борисов уезжает на поиски Сергея Муравьева. Тут врывается Андреевич с известием, что есть приказ об аресте Муравьевых и что он едет их соответственно догонять.
Итак, пока Петр Борисов и Андреевич каждый по отдельности мечутся где-то по украинским местечкам в поисках Муравьевых и Бестужева, Горбачевский и "примкнувший к ним Бечаснов" решают нарядить
Андрея Борисова за подмогой в Пензенский полк, снабдив его рекоментальными письмами к Спиридову и Тютчеву. В Пензенском полку - натуральное гнездо разврата (Спиридов, Тютчев, Громницкий, Лисовский, Мазган и еще кто-то).
Горбачевского на следствии долго пытали на тему о том, зачем он посылал
отставного Борисова к Спиридову? Горбачевский, хитрый хохол, врет вдохновенно и многословно, вот полюбуйтесь (это только один из многочисленных кругов):
"... приехал я в Новоград Волынск за жалованьем, застал на квартере Андрея Борисова приехавшего котонрой тут же мне объявил что проезжал Киев и не застал Бестужева, приехал сюда повидаться с братом, а также взять бумаги в бригаде для определения в службу, проживши несколько здесь времени он имел собственную нужду ехать назад потому что его извощик понуждал ехать назад, он неимел чем жить да и надобности никакой ему не было быть здесь, также он сам беспрестанно спешил назад говорил что уехал из дому так что и отцу не сказал куда он уехал, сие он сам все подтвердить; - хотя я в первом моем допросе кажется и показал, что я его к Спиридову посылал, но когда Его Превосходительство спросили меня об сем в первой раз, то я и в первой же раз сказал, что я его не посылал, но когда Его Превосходительство сказали что
я писал письмо к Спиридову, то я сказал, что я посылал, но я разумел не так как сказал, разумеется выходить что и я его некоторым образом посылал когда давал письмо, но это было Единственно для того чтобы удовлетворить его желанию и отвязатся от него, ибо ежели бы я его посылал нарочно к Спиридову, то он должен бы с ним было увидется, а он его и не видел, второе ежели бы я имел сие намерение, то я его посылал бы тогда же скоро он приехал или говорил бы по крайней мере ему о сем, а он прежде поехал в Житомир, потом приехавши назад будто бы его тогда послал к Спиридову. Ежели взявши все обстоятельства
с моей стороны то сие само собою опровергается, ибо ежели бы я имел намерение сие то я бы сие говорил прежде пока Борисов неуезжжал из Новград-Волынска домой, второе: Борисов сам скажет знал ли я что он назад воротится, чтобы его посылать или дожидать его возврату, и как я его мог посылать, ибо ежели бы было у меня намерение то я бы верно имел бы сперва сношение какое нибудь с Спиридовым ибо как я мог незнавши ничего, будучи сам орудием предпринимать такое дело почему, с чем, и зачем, следовательно это всему причиною его охота, его опрометчивость и те которые в Житомире ему наговорили и послали его - Бечаснов тому свидетель как я смеялся и сердился с его поездок сие он тоже самое делал. Когда Борисов ехал домой то он говорил что он теперь поедет на Житомир ибо проселочными дорогами трудно ездить и извозщика уговорил ехать на Житомир чтобы увидеться там с Пестовым. Борисов скажет сам что я ему ничего непрепоручал в Житомире говорит кроме того что знакомым кланятся, а когда он Еиев проезжать будет (ему туда дорога была) то я ему говорил и его брат со мною вместе тоже ему говорил, чтобы он заехал к Андреевичу, он его познакоми и с Бестужевым, - и там что хотят то пусть и делают, именно сие я
говорил, - не давши ему даже и письма, - Борисову необходимо по настоящему было надобно отыскать того или другого в Киеве ибо у него денег не было доехать домой, он сие сам скажет, - мне кажется что самое главное для него было сие обстоятельство отыскания того или другого также он и на Житомир ехал засим чтобы достать у кого либо денег (... далее следующий виток) прихожу я спустя долгое время, меня ужасно удивил его возврат спрашиваю зачем он приехал? он показывает мне записку Киреева и говорит что я еду в полк в Пензенской дай и ты к Спиридову письмо, между тем я увидел что его брат Петр Борисов уже написал и на словах он мне тут говорил к Тютчеву и Громницкому, но что он писал там я не читал, знаю что он дал мне бумаги я взял и написал к Спиридову следующее что рекомендую вам Борисова, протчее он вам все расскажет на словах, клянусь Всемогущим Богом и всем тем что для меня есть свято что я сие делал лишь бы удовлетворить желанию Борисова тем более чтобы скорей уехал чтобы его не видеть зная совершенно что сего никогда не может быть от Спиридова Борисов сам подтвердит что я его просил чтобы он и назад не ворочался, а ехал бы себе куда он хочет (...) потом он заехал возвращавшись назад ко мне в Баранову хотел лошадей кормить но я сердился и просил чтобы он уезжал куда он хочет лишь бы не был он тут он пробывши не более полчаса уехал по дороге в Житомир говорил не видел Спиридова и что Тютчев ничего решительного ему не сказал мы у него ничего не спрашивали ибо знали что на сие никто не согласится и не подумает кроме Борисова и когда он уехал то после я и Бечаснов и смеялись и сердились за такие его смеху
достойные поездки и охоту ездить ничего не имевши (...) Я же никогда никого не возбуждал к начатию возмущения меня Борисовы так как вовсе вовлекли так и в это что я написал к Спиридову письмецо но совсем не с тем чтобы возмущать. Никто не может на меня сказать сего, чтобы я возбуждал к возмущению, ибо очень хорошо помню что я удерживал Борисовых (...) тем более что я верил им во всем а особливо Петру Борисову ежели оне справедливы сколько нибудь и ежели их трогает то что сколько оне сделали жертв нещастных то верно все сие оне подтвердят..."
И так - листов десять :)))
В общем, неизвестно, что поняло следствие из этого объяснения, я же по кусочкам сложила следующую картинку. Приперся Андрей Борисов в Пензенский полк - а Спиридова нет. Спиридов
квартирует где-то в отдаленной деревне. Борисов нервничает и торопится, он отдает рекомендательные письма Тютчеву и Громницкому, которые бурно радуются, сообщают, что сами свяжутся со Спиридовым, а чтобы он ехал обратно к Горбачевскому и сообщил, что Пензенский полк идет к ним на подмогу. Ну если не весь
полк, то хотя бы батальон.
Андрей Борисов уезжает, возвращается к Горбачевскому, оттуда уезжает Бечаснов в Любар - связаться с Артамоном Муравьевым, командиром Ахтырского гусарского полка - не зная, разумеется, о том, что до него в Любаре уже побывали и Муравьевы с Бестужевым, а вслед за ними - Яков Андреевич - и застает как раз момент ареста Артамона, после чего тихо пытается слиться, пока его тут не застукали!
Тем временем Тютчев и Громницкий разыскивают Спиридова, Спиридов говорит - ну а в чем проблема, пошли. К этому моменту Тютчев с Громницким либло опомнились, либо решили, что слишком погорячились
- Аааа, говорят Тютчев и Громницкий, но у нас же нифига не готово!
Следует разборка меж братьями-славянами. Возмущенный разгильдяйством подчиненных, Спиридов посылает записку в Саратовский полк, где он прежде был командиром роты (а в Пензенском полку он недавно), но записку перехватывают.
Тем временем, пока они все мечутся, наступает уже 7-е января и до пензенцев доходит известие о разгроме черниговцев. Спиридов хватается за голову, уезжает к себе в деревню и отдает распоряжение своим верным слугам сначала закопать, а потом сжечь его бумаги. Ну а дальше, разумеется, всю эту шайку хватают по очереди...
... Интересно, что в свете этих славянских метаний совершенно по-другому прочитывается решение о восстании Черниговского полка. Потому что многие - и сочувствующие, и противники - не понимали причины, по которой Сергей Муравьев (а вроде неглупый человек, да) решился поднять полк уже в заведомо безнадежных условиях, после поражения в Петербурге, после отказа нескольких полков (история с Артамоном) и проч. и часто в этих рассуждениях его решение выглядит спонтанным и неразумным, если даже не безумным (пусть даже - в версии Эйдельмана - это прекрасное безумие). И вот когда читаешь про все эти разъезды и разборки - кто с кем разминулся, кто за кем поехал - вдруг понимаешь: эти мальчики (юноши, мужи - Спиридов, как мы уже выяснили, не мальчик - а взрослый дядя), они все ни единой секунды не сомневаются в том, что Сергей Муравьев их не кинет. Они вот там, однажды, в этих Лещинских лагерях, на этих полубезумных совещаниях - в него поверили, и они в него верят, они его ждут, и они ЗНАЮТ, что он тоже в них верит и их ждет.
И он тоже, по-видимому, в этих метаниях ни единой секунды не сомневается в том, что вот эти мальчики где-то там за снежной метелью в него верят и ждут.
У них не получается соединиться - но вся эта история: о доверии и ответственности. По сути дела, Сергей Иванович решается на то, на что на Севере не решился Сергей Петрович
Разумеется, в этой истории еще есть четыре Черниговских офицера, и они тоже часть всего этого узора, но это метельное кружево больше и шире, и вот это "закадровое движение" явно есть в голове у всех участников: они ждут, они верят, они надеются...
... Это очень сильно на самом деле...