В некотором роде реклама книжки...
купленной в Питере.
"В 1969-м рукопись о Лунине легла на стол редактора, и Коротков, зная о хорошем отношении Нечкиной к Тонику (Натану Эйдельману - РД), договорился с ней о внутренней рецензии. Нечкина действительно с первых дней знакомства расположилась к Тонику. Он шутил: "Она относится ко мне так, как большевики к буржуазным спецам - используем, а потом расстреляем". Но в этой шутке правды не было ни на грош: в непростой ситуации Милица Васильевна повела себя достойно и нетривиально. Книга Натана о декабристе Лунине явилась полным откровением для широкого читателя, привыкшего к их сусальному образу. Натан показал их обычными людьми со всеми слабостями, не устоявшими перед императором, взывавшим к их дворянской чести. Они каялись, охотно называли других участников движения и с такой готовностью шли навстречу следствию, что это вызывало у читателя оторопь. Милица Васильевна, прочитав рукопись, ужаснулась и пригласила автора к себе. "дорогой мой, ну зачем вы написали все это?" - "Но ведь так и было". - "Ну и что? Кому нужна такая правда? Я ее знаю, вы ее знаете, еще десяток специалистов. Но зачем эту правду знать читателю? Они же только это запомнят". Под конец она всплакнула: "Если бы вы знали, как я люблю русское революционное движение!" Не убедила академик молодого автора, но рукопись не стала губить, а ведь хватило бы одного ее слова..."
Юлия Эйдельман. Век иной и жизнь другая. Спб, 2013. (Воспоминания вдовы Натана Эйдельмана о времени, семье, истории и др.)
"В 1969-м рукопись о Лунине легла на стол редактора, и Коротков, зная о хорошем отношении Нечкиной к Тонику (Натану Эйдельману - РД), договорился с ней о внутренней рецензии. Нечкина действительно с первых дней знакомства расположилась к Тонику. Он шутил: "Она относится ко мне так, как большевики к буржуазным спецам - используем, а потом расстреляем". Но в этой шутке правды не было ни на грош: в непростой ситуации Милица Васильевна повела себя достойно и нетривиально. Книга Натана о декабристе Лунине явилась полным откровением для широкого читателя, привыкшего к их сусальному образу. Натан показал их обычными людьми со всеми слабостями, не устоявшими перед императором, взывавшим к их дворянской чести. Они каялись, охотно называли других участников движения и с такой готовностью шли навстречу следствию, что это вызывало у читателя оторопь. Милица Васильевна, прочитав рукопись, ужаснулась и пригласила автора к себе. "дорогой мой, ну зачем вы написали все это?" - "Но ведь так и было". - "Ну и что? Кому нужна такая правда? Я ее знаю, вы ее знаете, еще десяток специалистов. Но зачем эту правду знать читателю? Они же только это запомнят". Под конец она всплакнула: "Если бы вы знали, как я люблю русское революционное движение!" Не убедила академик молодого автора, но рукопись не стала губить, а ведь хватило бы одного ее слова..."
Юлия Эйдельман. Век иной и жизнь другая. Спб, 2013. (Воспоминания вдовы Натана Эйдельмана о времени, семье, истории и др.)