Кусочки кружева...
(просто запишу здесь для памяти, не целые истории - но недостающие кусочки паззлов. Потому что люди не должны теряться, а из отдельных ниточек потом вырастают целые картины)
1. здесь я записывала историю про несостоявшийся брак Петра Борисова.
Из мемуаров Михаила Бестужева: ""... как вдруг Борисов получает известие, что будущая его супруга родила и прикрыла грех брачным венцом с обольстителем.
Не бросайте камня в виновную!.. Дело совершилось обычным путем законом природы человеческой. При жизни мужа, пребывая постоянно под наитием обожания своего супруга, а по смерти его плавая в волнах платонической любви к философу, она неожиданно очутилась лицом к лицу с ловким обольстителем, поляком родом и польским пройдохой по ремеслу. Имя ему Кршечковской, а должность в доме Старцева - гувернер..."
Кажется, никто никогда не пробовал выяснить, кто такой этот Кршечковский, который обольстил наивную Катерину Дмитриевну Ильинскую-Старцеву :) Отчасти потому, что издавно историки-декабристоведы и историки-полонисты существовали раздельно и друг с другом практически не пересекались. Между тем это не какой-то мифический герой трагикомедии, а вполне реальное лицо с реальной биографией.
Звали его Шимон Кжечковский (более правильная траскрипция) и он был осужден по процессу организации ксендза Петра Сцегенного. Созданная Сцегенным революционная организация готовила крестьянское восстание в Царстве Польском - на территории прежде всего Люблинской и Радомской губерний, однако среди заговорщиков оказался доносчик и накануне назначенного восстания основные участники организации были арестованы. Сам Сцегенный - по взглядам типический христианский социалист-утопист, а по жизни, характеру и биографии - едва ли не святой - заслуживает отдельного поста. Военный суд состоялся в 1846 году, причем Сцегенный был приговорен к смертной казни, поставлен с петлей на шее под виселицу - в последний момент приговор был заменен на бессрочную каторгу в Нерчинских заводах с лишением сана.
Шимон Кжечковский, осужденный "преступник 3 разряда", "за чистосердечные показания" был помилован ссылкой на вечное поселение. До своего участия в организации Сцегенного Кжечковский окончил Московский университет, и затем преподавал в Радомской гимназии. Вот такой человек оказался гувернером в доме Старцевых - и меня слегка забавляет ситуация, при которой в респектабельном доме зажиточных купцов Старцевых прижился гувернер из организации практически красных коммунистов, выступавших за полную отмену частной собственности и подобное :) (впрочем, неизвестно, разделял ли Кжечковский полностью взгляды Сцегенного, так как вообще в польских движениях национальные и социальные требования переплетались порой очень причудливо и в одних и тех же организациях оказывались люди с очень разными взглядами).
Екатерина Старцева-Ильинская-Кжечковская умерла в 1857 году (ненамного пережила Петра Борисова). Что стало с ребенком и куда потом делся Кжечковский - пока нигде не высветилось.
(А хотелось бы, в связи с Петром Борисовым, найти еще и Мальвину Бродович - никаких следов этой истории, нигде...)
2. Секретарь Андрей (Анджей) Плихта - смелый человек, смело державшийся перед Варшавским следственным комитетом. Я там написала - не знаю, кто такой - первый раз вижу. И не знаю, что стало дальше. А дальше - была небезынтересная биография. Тягали Плихту долго - из Варшавы в Петербург, затем опять в Варшаву. Около 1829 года по итогам следствия выпустили под надзор, "вменив заключение в наказание". Во время Ноябрьского восстания Плихта - секретарь повстанческого Сейма; штатский чиновник - тем не менее перед решающим сражением под Гроховым добровольцем пошел в армию. Успел уйти в эмиграцию, был в числе организаторов одного из центристских эмигрантских кружков, пытавшихся примирить "аристократов" и "радикалов", в дальнейшем был ближе к аристократической партии (не могу сказать, что симпатизирую людям, группировавшимся вокруг "отеля Лямбер" - но уж что выросло, то выросло). Но главное - в течение многих лет этот человек был секретарем литературного польского эмигрантского общества в Париже - общества, вокруг которого группировалась вся великая польская романтическая литература девятнадцатого века: Мицкевич, Словацкий и другие. А секретарем этого своего рода уникального культурного очага оказался вот этот ехидный Плихта. Умер в 1866 году и похоронен в Париже на Монмартре.
3. В 1860-е годы в Петербурге был революционный кружок под руководством некоего Петра Александровича Спиридова. Кружок был связан с ишутинцами. Про Спиридова сказано - отставной поручик, преподаватель 2-го кадетского корпуса, кандидат Московского университета. Заподозренный после выстрела Каракозова, Спиридов выехал за границу и остался в эмиграции.
Как ни странно, фамилия Спиридов - нечастая (вот вроде удивительно, да?). Поэтому я стала пытаться пристроить упомянутого Петра Спиридова в родство с Михаилом Спиридовым и его семьей. По всем параметрам выходит, что это скорее всего племянник, сын одного из старших братьев: Александр Матвеевич Спиридов при Николае I служил начальником Юрбургской таможни, в 1843 году - действительный статский советник и начальник Сибирского таможенного округа (по ходатайству братьев, Александра и Алексея, служившего в Сенате), Михаил Матвеевич был назначен на поселение не в глухую дыру, а в приличный губернский город Красноярск - однако, кажется, на этом помощь родственников опальному брату закончилась, по всем данным - отношения братья не поддерживали и никак ссыльному не помогали. Вообще, как я уже заметила, карьеры братьев в этой семье какие-то странные, как будто бы не соответствующие ни социальному статусу, ни финансовым возможностям родителей.
1. здесь я записывала историю про несостоявшийся брак Петра Борисова.
Из мемуаров Михаила Бестужева: ""... как вдруг Борисов получает известие, что будущая его супруга родила и прикрыла грех брачным венцом с обольстителем.
Не бросайте камня в виновную!.. Дело совершилось обычным путем законом природы человеческой. При жизни мужа, пребывая постоянно под наитием обожания своего супруга, а по смерти его плавая в волнах платонической любви к философу, она неожиданно очутилась лицом к лицу с ловким обольстителем, поляком родом и польским пройдохой по ремеслу. Имя ему Кршечковской, а должность в доме Старцева - гувернер..."
Кажется, никто никогда не пробовал выяснить, кто такой этот Кршечковский, который обольстил наивную Катерину Дмитриевну Ильинскую-Старцеву :) Отчасти потому, что издавно историки-декабристоведы и историки-полонисты существовали раздельно и друг с другом практически не пересекались. Между тем это не какой-то мифический герой трагикомедии, а вполне реальное лицо с реальной биографией.
Звали его Шимон Кжечковский (более правильная траскрипция) и он был осужден по процессу организации ксендза Петра Сцегенного. Созданная Сцегенным революционная организация готовила крестьянское восстание в Царстве Польском - на территории прежде всего Люблинской и Радомской губерний, однако среди заговорщиков оказался доносчик и накануне назначенного восстания основные участники организации были арестованы. Сам Сцегенный - по взглядам типический христианский социалист-утопист, а по жизни, характеру и биографии - едва ли не святой - заслуживает отдельного поста. Военный суд состоялся в 1846 году, причем Сцегенный был приговорен к смертной казни, поставлен с петлей на шее под виселицу - в последний момент приговор был заменен на бессрочную каторгу в Нерчинских заводах с лишением сана.
Шимон Кжечковский, осужденный "преступник 3 разряда", "за чистосердечные показания" был помилован ссылкой на вечное поселение. До своего участия в организации Сцегенного Кжечковский окончил Московский университет, и затем преподавал в Радомской гимназии. Вот такой человек оказался гувернером в доме Старцевых - и меня слегка забавляет ситуация, при которой в респектабельном доме зажиточных купцов Старцевых прижился гувернер из организации практически красных коммунистов, выступавших за полную отмену частной собственности и подобное :) (впрочем, неизвестно, разделял ли Кжечковский полностью взгляды Сцегенного, так как вообще в польских движениях национальные и социальные требования переплетались порой очень причудливо и в одних и тех же организациях оказывались люди с очень разными взглядами).
Екатерина Старцева-Ильинская-Кжечковская умерла в 1857 году (ненамного пережила Петра Борисова). Что стало с ребенком и куда потом делся Кжечковский - пока нигде не высветилось.
(А хотелось бы, в связи с Петром Борисовым, найти еще и Мальвину Бродович - никаких следов этой истории, нигде...)
2. Секретарь Андрей (Анджей) Плихта - смелый человек, смело державшийся перед Варшавским следственным комитетом. Я там написала - не знаю, кто такой - первый раз вижу. И не знаю, что стало дальше. А дальше - была небезынтересная биография. Тягали Плихту долго - из Варшавы в Петербург, затем опять в Варшаву. Около 1829 года по итогам следствия выпустили под надзор, "вменив заключение в наказание". Во время Ноябрьского восстания Плихта - секретарь повстанческого Сейма; штатский чиновник - тем не менее перед решающим сражением под Гроховым добровольцем пошел в армию. Успел уйти в эмиграцию, был в числе организаторов одного из центристских эмигрантских кружков, пытавшихся примирить "аристократов" и "радикалов", в дальнейшем был ближе к аристократической партии (не могу сказать, что симпатизирую людям, группировавшимся вокруг "отеля Лямбер" - но уж что выросло, то выросло). Но главное - в течение многих лет этот человек был секретарем литературного польского эмигрантского общества в Париже - общества, вокруг которого группировалась вся великая польская романтическая литература девятнадцатого века: Мицкевич, Словацкий и другие. А секретарем этого своего рода уникального культурного очага оказался вот этот ехидный Плихта. Умер в 1866 году и похоронен в Париже на Монмартре.
3. В 1860-е годы в Петербурге был революционный кружок под руководством некоего Петра Александровича Спиридова. Кружок был связан с ишутинцами. Про Спиридова сказано - отставной поручик, преподаватель 2-го кадетского корпуса, кандидат Московского университета. Заподозренный после выстрела Каракозова, Спиридов выехал за границу и остался в эмиграции.
Как ни странно, фамилия Спиридов - нечастая (вот вроде удивительно, да?). Поэтому я стала пытаться пристроить упомянутого Петра Спиридова в родство с Михаилом Спиридовым и его семьей. По всем параметрам выходит, что это скорее всего племянник, сын одного из старших братьев: Александр Матвеевич Спиридов при Николае I служил начальником Юрбургской таможни, в 1843 году - действительный статский советник и начальник Сибирского таможенного округа (по ходатайству братьев, Александра и Алексея, служившего в Сенате), Михаил Матвеевич был назначен на поселение не в глухую дыру, а в приличный губернский город Красноярск - однако, кажется, на этом помощь родственников опальному брату закончилась, по всем данным - отношения братья не поддерживали и никак ссыльному не помогали. Вообще, как я уже заметила, карьеры братьев в этой семье какие-то странные, как будто бы не соответствующие ни социальному статусу, ни финансовым возможностям родителей.