Глоток кофе
Итальянский кофе я впервые попробовал в Милане. Повезло, наверное.
Конечно, до Милана я тоже пил кофе, но только после Милана я понял, что тот кофе вряд ли был итальянским.
Поселился я в обычном отеле европейского типа - англоязычный консьерж и кое-как англоязычные уборщицы, телевизор с тремя бесплатными рекламными каналами, окно с видом на стену соседнего дома и завтрак, входящий в стоимость проживания. Я всегда беру только завтрак, ведь в чужом городе никогда не знаешь наверняка, где застанет тебя обед, и когда настигнет ужин.
Завтрак - шведский стол. Обязательное ведро пресной сметаны, которую европейцы называют йогурт. Салаты, мясные и сырные нарезки, булочки и джемы. Я нагреб всего понемногу и уселся за ближайший столик.
- Кофе? - наклонилась ко мне официантка, милая женщина лет за тридцать. С определенного возраста они все в Европе милые женщины слегка за тридцать, а потом им сразу становится шестьдесят.
- Угу, - кивнул я.
Я люблю кофе. После еды с сигареткой, когда еще курил, или без сигаретки, но чтобы внушительных размеров чашка, и молоко, и, хорошо бы какой-то интересный вид за окном, можно даже, чтобы сновали люди или шел дождь, главное, чтобы чашка кофе грела руку, и не надо было никуда торопиться.
Официантка будто догадывалась о чем-то таком и сделала все наоборот. Чашку она принесла крохотную, с толстыми стенками, будто её только что вылепили из теста, и тесто еще подходило. На дне чашечки плескалось полтора унизительных глотка кофе, черных, как сургуч. Ну, я когда болею, я себе больше в нос закапываю. В довершение картины, официантка поставила рядом с чашечкой стакан воды.
- Пли-из, - улыбнулась официантка.
А чего тут «плиз»? За что?
Расстроенный, я отодвинул в сторону стакан воды, взял чашечку, как рюмку водки, хмыкнул, опрокинул кофе в рот и пошел к барной стойке, там, кажется, виднелся кофейный аппарат и более крупнокалиберные кружки.
Первый шаг я сделал легко. На втором сердце подпрыгнуло куда-то под горло и стало стучаться на волю. На третьем шагу мир стал терять резкость и затягиваться туманом.
Хорошо, я не успел уйти далеко от стула. Я мешком рухнул обратно за столик. Теперь я понял, зачем официантка принесла вместе с кофе и воду - чтобы я сразу не откинул копыта от итальянского гостеприимства. Вода, однако, оказалась кстати. Я пил, и сердце успокаивалось, в ватные руки возвращалась сила и остатки тумана рассеивались по закоулкам мозга.
- Так это ж было ристрето, - усмехнулся мой местный товарищ, когда нашел меня оплывающего и бледнолицего в кресле гостиничного холла. - Его ж аккуратненько надо, глоточками, и водой запивать, чтоб не забрало.
На следующий день за завтраком ко мне подошла та же официантка.
- Кофе? - улыбнулась она мне.
- Угу, - кивнул я, и тут же спохватился, замахал руками и закричал ей вслед, пока она не убежала за очередной порцией кофейного яда. - Нот смол кап. Нот воте! Ай вонт биг кап кофе! Биг кап, виз милк, виз шуга.
Я показал руками, как я обнимаю ствол векового дуба.
- А, - официантка разочарованно махнула рукой, потеряв ко мне всякий интерес, и отвернулась, и пошла медленно, уже особо никуда не торопясь. - А. Америка-ано.
Видать, она здорово любила свой итальянский кофе, эта милая официантка слегка за тридцать, и очень им гордилась, потому что больше за завтраками она ко мне не подходила.
Конечно, до Милана я тоже пил кофе, но только после Милана я понял, что тот кофе вряд ли был итальянским.
Поселился я в обычном отеле европейского типа - англоязычный консьерж и кое-как англоязычные уборщицы, телевизор с тремя бесплатными рекламными каналами, окно с видом на стену соседнего дома и завтрак, входящий в стоимость проживания. Я всегда беру только завтрак, ведь в чужом городе никогда не знаешь наверняка, где застанет тебя обед, и когда настигнет ужин.
Завтрак - шведский стол. Обязательное ведро пресной сметаны, которую европейцы называют йогурт. Салаты, мясные и сырные нарезки, булочки и джемы. Я нагреб всего понемногу и уселся за ближайший столик.
- Кофе? - наклонилась ко мне официантка, милая женщина лет за тридцать. С определенного возраста они все в Европе милые женщины слегка за тридцать, а потом им сразу становится шестьдесят.
- Угу, - кивнул я.
Я люблю кофе. После еды с сигареткой, когда еще курил, или без сигаретки, но чтобы внушительных размеров чашка, и молоко, и, хорошо бы какой-то интересный вид за окном, можно даже, чтобы сновали люди или шел дождь, главное, чтобы чашка кофе грела руку, и не надо было никуда торопиться.
Официантка будто догадывалась о чем-то таком и сделала все наоборот. Чашку она принесла крохотную, с толстыми стенками, будто её только что вылепили из теста, и тесто еще подходило. На дне чашечки плескалось полтора унизительных глотка кофе, черных, как сургуч. Ну, я когда болею, я себе больше в нос закапываю. В довершение картины, официантка поставила рядом с чашечкой стакан воды.
- Пли-из, - улыбнулась официантка.
А чего тут «плиз»? За что?
Расстроенный, я отодвинул в сторону стакан воды, взял чашечку, как рюмку водки, хмыкнул, опрокинул кофе в рот и пошел к барной стойке, там, кажется, виднелся кофейный аппарат и более крупнокалиберные кружки.
Первый шаг я сделал легко. На втором сердце подпрыгнуло куда-то под горло и стало стучаться на волю. На третьем шагу мир стал терять резкость и затягиваться туманом.
Хорошо, я не успел уйти далеко от стула. Я мешком рухнул обратно за столик. Теперь я понял, зачем официантка принесла вместе с кофе и воду - чтобы я сразу не откинул копыта от итальянского гостеприимства. Вода, однако, оказалась кстати. Я пил, и сердце успокаивалось, в ватные руки возвращалась сила и остатки тумана рассеивались по закоулкам мозга.
- Так это ж было ристрето, - усмехнулся мой местный товарищ, когда нашел меня оплывающего и бледнолицего в кресле гостиничного холла. - Его ж аккуратненько надо, глоточками, и водой запивать, чтоб не забрало.
На следующий день за завтраком ко мне подошла та же официантка.
- Кофе? - улыбнулась она мне.
- Угу, - кивнул я, и тут же спохватился, замахал руками и закричал ей вслед, пока она не убежала за очередной порцией кофейного яда. - Нот смол кап. Нот воте! Ай вонт биг кап кофе! Биг кап, виз милк, виз шуга.
Я показал руками, как я обнимаю ствол векового дуба.
- А, - официантка разочарованно махнула рукой, потеряв ко мне всякий интерес, и отвернулась, и пошла медленно, уже особо никуда не торопясь. - А. Америка-ано.
Видать, она здорово любила свой итальянский кофе, эта милая официантка слегка за тридцать, и очень им гордилась, потому что больше за завтраками она ко мне не подходила.