Giorgio Gaber - La libertà
"La libertà" Джорджио Габера - из тех песен, что вросли в плоть и кровь итальянской гражданской культуры. Впервые она прозвучала в 1972-ом и была частью спектакля "Диалог между одним вовлеченным и не пойми кем" ("Dialogo tra un impegnato e un non so"; с переводом "impegnato" из словаря 1968-го на современный русский есть проблемы; точнее всего по смыслу - "сам-себя-добровольно-озадачивший социальным"). Спектакль, состоявший из 16-ти песен, диалогов и монологов, насыщен духом недавних студенческих восстаний, социальных движений и "культурной турбулентности" (какими словами описать мир поплывших привычек, бытовых правил и этикета, представлений о приличиях, канонах, тактичности и т.д.?), но полон самоиронии относительно поколенческого упоения верой в одномоментность революционного переустройства повседневности (из либретто: "Достаточно всего ничего, чтобы поменять идею. Я ее изменяю, как только я ее понимаю. Но чтобы изменить себя изнутри, чтобы измениться по-настоящему, нам всем потребуется целая жизнь").
Габер тогда уже стал своего рода культовым персонажем, figura di riferimento. На него, как и, к примеру, на Фабрицио Де Андре, проецировали роль голоса поколения, политического трибуна, "социального критика с позиций...". Габер же умудрялся уворачиваться как от давления эстрадных форматов, тянувших его в сторону завсегдатая Сан-Ремо, так и от привязи симпатий радикальной молодежи. Ему нравился порыв к утопии, нравилась идеалистичность и все, что тянется к прогрессу. Но ему претила идея идеологии как таковая, поскольку за идеологиями (любыми) он видел малодушное желание слинять из реальности за счет ее упрощения. Что в религии (см. " La chiesa si rinnova"), что в политическом доктринерстве, что в поэтических присягах стилю, течению, группе Габер подмечал уловку избавления от противоречий реальности и добровольного закабаления догмой взамен свободы (см. " Non insegnate ai bambini"). Тирания общественного мнения в контексте эмансипационно взрывного 68-го года ему представлялась не менее опасной, чем угроза возвращения фашизма или установления олигархии. По мысли, то, что он говорил в "Dialogo tra un impegnato e un non so", близко предостережениям Джона Стюарта Милля в знаменитом эссе "О свободе":
"Но мыслящие люди сознают, что когда само общество, т.е. общество коллективно, становится тираном по отношению к отдельным индивидуумам, его составляющим, то средства его к тирании не ограничиваются теми только средствами, какие может иметь правительственная власть. Общество может приводить и приводит само в исполнение свои собственные постановления, и если оно делает постановление неправильное или такое, посредством которого вмешивается в то, во что не должно вмешиваться, тогда в этом случае тирания его страшнее всевозможных политических тираний, потому что хотя она и не опирается на какие-нибудь крайние уголовные меры, но спастись от нее гораздо труднее, - она глубже проникает во все подробности частной жизни и кабалит самую душу.
Вот почему недостаточно иметь охрану только от правительственной тирании, но необходимо иметь охрану и от тирании господствующего в обществе мнения или чувства, - от свойственного обществу тяготения, хотя и не уголовными мерами, насильно навязывать свои идеи и свои правила тем индивидуумам, которые с ним расходятся в своих понятиях, - от его наклонности не только прекращать всякое развитие таких индивидуальностей, которые не гармонируют с господствующим направлением, но, если возможно, то и предупреждать их образование и вообще сглаживать все индивидуальные особенности, вынуждая индивидуумов сообразовать их характеры и известными образцами. Есть граница, далее которой общественное мнение не может законно вмешиваться в индивидуальную независимость; надо установить эту границу, надо охранить ее от нарушений, - это также необходимо, как необходима охрана от политического деспотизма".
Только, в отличии от Милля, Джорджио Габер не верил, что личная независимость гарантирована оборонительным частоколом права, защищающего приватность. Слишком памятны были времена, когда соотечественники мечтали сбагрить свободу вождю и государству в обмен на безопасность, обеспеченность, национальное величие и т.д. Не по душе ему была и фиксация на негативной свободе ("свободе от..."), обрекающая гражданское общество на бесконечные арьергардные бои с государством и с другими "сильными институтами". Если уж и говорить о какой-то модели, в которой личная свобода не подавляет свободы других - это так называемая "партеципативная демократия" - "демократия участия", понятая даже не как политический режим, а как подвижное сообщество равных, озабоченных тем, как реализуется свобода "здесь и сейчас".
Свобода не витает над верхушками деревьев,
Это и не наличие собственного мнения,
Свобода - не вольное пространство,
Свобода - это возможность участия.
Giorgio Gaber - La libertà
Vorrei essere libero, libero come un uomo.
Vorrei essere libero come un uomo.
Come un uomo appena nato che ha di fronte solamente la natura
e cammina dentro un bosco con la gioia di inseguire un’avventura,
sempre libero e vitale, fa l’amore come fosse un animale,
incosciente come un uomo compiaciuto della propria libertà.
La libertà non è star sopra un albero,
non è neanche il volo di un moscone,
la libertà non è uno spazio libero,
libertà è partecipazione.
Vorrei essere libero, libero come un uomo.
Come un uomo che ha bisogno di spaziare con la propria fantasia
e che trova questo spazio solamente nella sua democrazia,
che ha il diritto di votare e che passa la sua vita a delegare
e nel farsi comandare ha trovato la sua nuova libertà.
La libertà non è star sopra un albero,
non è neanche avere un’opinione,
la libertà non è uno spazio libero,
libertà è partecipazione.
La libertà non è star sopra un albero,
non è neanche il volo di un moscone,
la libertà non è uno spazio libero,
libertà è partecipazione.
Vorrei essere libero, libero come un uomo.
Come l’uomo più evoluto che si innalza con la propria intelligenza
e che sfida la natura con la forza incontrastata della scienza,
con addosso l’entusiasmo di spaziare senza limiti nel cosmo
e convinto che la forza del pensiero sia la sola libertà.
La libertà non è star sopra un albero,
non è neanche un gesto o un’invenzione,
la libertà non è uno spazio libero,
libertà è partecipazione.
La libertà non è star sopra un albero,
non è neanche il volo di un moscone,
la libertà non è uno spazio libero,
libertà è partecipazione.
Мне хотелось бы быть свободным, как и положено быть человеку.
Хочу быть свободным, каким и должен быть человек
Подобно только что родившемуся человеку, вечно борющемуся с окружающим миром,
Идущему в лес с радостью в душе о предстоящих приключениях,
Всегда свободному и жизнежаждущему, занимающемуся любовью подобно животному,
Подобно человеку, бессознательно довольному собственной свободой.
Свобода не витает над верхушками деревьев,
Она и не в полете огромной мухи,
Свобода - не вольное пространство,
Свобода - это возможность участия.
Мне хотелось бы быть свободным, как и положено быть человеку.
Подобно человеку, который нуждается в развитии собственной мечты,
И который находит нужную среду развития этой мечты только в пределах своей демократии,
У которого есть право голоса, и который проживает жизнь, передавая свои обязательства другим,
И в возможности давать им указания находит свою новую свободу.
Свобода не витает над верхушками деревьев,
Это и не наличие собственного мнения,
Свобода - не вольное пространство,
Свобода - это возможность участия.
Свобода не витает над верхушками деревьев,
Она и не в полете огромной мухи,
Свобода - не вольное пространство,
Свобода - это возможность участия.
Мне хотелось бы быть свободным, как и положено быть человеку.
Подобно возмужавшему человеку, который поднимается выше собственного разума,
Который делает вызов окружающему миру абсолютной силой науки,
С внутренним воодушевлением охватывает все без ограничения космоса,
И убежденному, что сила мысли - это единственно верная свобода.
Свобода не витает над верхушками деревьев,
Это и не добрый жест или вымысел,
Свобода - не вольное пространство,
Свобода - это возможность участия.
Свобода не витает над верхушками деревьев,
Она и не в полете огромной мухи,
Свобода - не вольное пространство,
Свобода - это возможность участия.
Da "Dialogo tra un impegnato e un non so"
Габер тогда уже стал своего рода культовым персонажем, figura di riferimento. На него, как и, к примеру, на Фабрицио Де Андре, проецировали роль голоса поколения, политического трибуна, "социального критика с позиций...". Габер же умудрялся уворачиваться как от давления эстрадных форматов, тянувших его в сторону завсегдатая Сан-Ремо, так и от привязи симпатий радикальной молодежи. Ему нравился порыв к утопии, нравилась идеалистичность и все, что тянется к прогрессу. Но ему претила идея идеологии как таковая, поскольку за идеологиями (любыми) он видел малодушное желание слинять из реальности за счет ее упрощения. Что в религии (см. " La chiesa si rinnova"), что в политическом доктринерстве, что в поэтических присягах стилю, течению, группе Габер подмечал уловку избавления от противоречий реальности и добровольного закабаления догмой взамен свободы (см. " Non insegnate ai bambini"). Тирания общественного мнения в контексте эмансипационно взрывного 68-го года ему представлялась не менее опасной, чем угроза возвращения фашизма или установления олигархии. По мысли, то, что он говорил в "Dialogo tra un impegnato e un non so", близко предостережениям Джона Стюарта Милля в знаменитом эссе "О свободе":
"Но мыслящие люди сознают, что когда само общество, т.е. общество коллективно, становится тираном по отношению к отдельным индивидуумам, его составляющим, то средства его к тирании не ограничиваются теми только средствами, какие может иметь правительственная власть. Общество может приводить и приводит само в исполнение свои собственные постановления, и если оно делает постановление неправильное или такое, посредством которого вмешивается в то, во что не должно вмешиваться, тогда в этом случае тирания его страшнее всевозможных политических тираний, потому что хотя она и не опирается на какие-нибудь крайние уголовные меры, но спастись от нее гораздо труднее, - она глубже проникает во все подробности частной жизни и кабалит самую душу.
Вот почему недостаточно иметь охрану только от правительственной тирании, но необходимо иметь охрану и от тирании господствующего в обществе мнения или чувства, - от свойственного обществу тяготения, хотя и не уголовными мерами, насильно навязывать свои идеи и свои правила тем индивидуумам, которые с ним расходятся в своих понятиях, - от его наклонности не только прекращать всякое развитие таких индивидуальностей, которые не гармонируют с господствующим направлением, но, если возможно, то и предупреждать их образование и вообще сглаживать все индивидуальные особенности, вынуждая индивидуумов сообразовать их характеры и известными образцами. Есть граница, далее которой общественное мнение не может законно вмешиваться в индивидуальную независимость; надо установить эту границу, надо охранить ее от нарушений, - это также необходимо, как необходима охрана от политического деспотизма".
Только, в отличии от Милля, Джорджио Габер не верил, что личная независимость гарантирована оборонительным частоколом права, защищающего приватность. Слишком памятны были времена, когда соотечественники мечтали сбагрить свободу вождю и государству в обмен на безопасность, обеспеченность, национальное величие и т.д. Не по душе ему была и фиксация на негативной свободе ("свободе от..."), обрекающая гражданское общество на бесконечные арьергардные бои с государством и с другими "сильными институтами". Если уж и говорить о какой-то модели, в которой личная свобода не подавляет свободы других - это так называемая "партеципативная демократия" - "демократия участия", понятая даже не как политический режим, а как подвижное сообщество равных, озабоченных тем, как реализуется свобода "здесь и сейчас".
Свобода не витает над верхушками деревьев,
Это и не наличие собственного мнения,
Свобода - не вольное пространство,
Свобода - это возможность участия.
Giorgio Gaber - La libertà
Click to viewVorrei essere libero, libero come un uomo.
Vorrei essere libero come un uomo.
Come un uomo appena nato che ha di fronte solamente la natura
e cammina dentro un bosco con la gioia di inseguire un’avventura,
sempre libero e vitale, fa l’amore come fosse un animale,
incosciente come un uomo compiaciuto della propria libertà.
La libertà non è star sopra un albero,
non è neanche il volo di un moscone,
la libertà non è uno spazio libero,
libertà è partecipazione.
Vorrei essere libero, libero come un uomo.
Come un uomo che ha bisogno di spaziare con la propria fantasia
e che trova questo spazio solamente nella sua democrazia,
che ha il diritto di votare e che passa la sua vita a delegare
e nel farsi comandare ha trovato la sua nuova libertà.
La libertà non è star sopra un albero,
non è neanche avere un’opinione,
la libertà non è uno spazio libero,
libertà è partecipazione.
La libertà non è star sopra un albero,
non è neanche il volo di un moscone,
la libertà non è uno spazio libero,
libertà è partecipazione.
Vorrei essere libero, libero come un uomo.
Come l’uomo più evoluto che si innalza con la propria intelligenza
e che sfida la natura con la forza incontrastata della scienza,
con addosso l’entusiasmo di spaziare senza limiti nel cosmo
e convinto che la forza del pensiero sia la sola libertà.
La libertà non è star sopra un albero,
non è neanche un gesto o un’invenzione,
la libertà non è uno spazio libero,
libertà è partecipazione.
La libertà non è star sopra un albero,
non è neanche il volo di un moscone,
la libertà non è uno spazio libero,
libertà è partecipazione.
Мне хотелось бы быть свободным, как и положено быть человеку.
Хочу быть свободным, каким и должен быть человек
Подобно только что родившемуся человеку, вечно борющемуся с окружающим миром,
Идущему в лес с радостью в душе о предстоящих приключениях,
Всегда свободному и жизнежаждущему, занимающемуся любовью подобно животному,
Подобно человеку, бессознательно довольному собственной свободой.
Свобода не витает над верхушками деревьев,
Она и не в полете огромной мухи,
Свобода - не вольное пространство,
Свобода - это возможность участия.
Мне хотелось бы быть свободным, как и положено быть человеку.
Подобно человеку, который нуждается в развитии собственной мечты,
И который находит нужную среду развития этой мечты только в пределах своей демократии,
У которого есть право голоса, и который проживает жизнь, передавая свои обязательства другим,
И в возможности давать им указания находит свою новую свободу.
Свобода не витает над верхушками деревьев,
Это и не наличие собственного мнения,
Свобода - не вольное пространство,
Свобода - это возможность участия.
Свобода не витает над верхушками деревьев,
Она и не в полете огромной мухи,
Свобода - не вольное пространство,
Свобода - это возможность участия.
Мне хотелось бы быть свободным, как и положено быть человеку.
Подобно возмужавшему человеку, который поднимается выше собственного разума,
Который делает вызов окружающему миру абсолютной силой науки,
С внутренним воодушевлением охватывает все без ограничения космоса,
И убежденному, что сила мысли - это единственно верная свобода.
Свобода не витает над верхушками деревьев,
Это и не добрый жест или вымысел,
Свобода - не вольное пространство,
Свобода - это возможность участия.
Свобода не витает над верхушками деревьев,
Она и не в полете огромной мухи,
Свобода - не вольное пространство,
Свобода - это возможность участия.
Da "Dialogo tra un impegnato e un non so"