Сказки про деда Васю
Старики раздражают. Они суетливы, неповоротливы, они постоянно задают одни и те же вопросы: как там у внуков, как там погода, как там международное положение? Им хочется поговорить, а тебе - нет. Потому что ты за день так устала от разговоров с заказчиками, аж язык болит. И мозги чешутся. И за ушами кисло. И огрызаешься: ну что тебе надо, все у тебя есть, чего тебе не хватает? Огрызаешься - а потом переживаешь. И хочется падать в колени, просить прощения, плакать и целовать руки. Но почему-то не падаешь, не целуешь и не плачешь.
Вдруг перед Днем Победы вспоминаешь, что телевизор не работает, а у мамы - парад. И он может оказаться последним парадом в ее жизни. И несешься за телевизором, и в очередной раз (ненадолго) осознаешь, что эта немощная крошечная старушка, которая ночью бродит по дому и стучит своей клюшкой (что тоже раздражает и мешает спать), что эта старушка - она и есть Солдат Победы. И опять хочется плакать и целовать руки, и опять этого не делаешь. Непонятно, почему.
А ведь старикам необходимо с кем-нибудь разговаривать, они знают, что остается все меньше времени, а главное еще не сказано… Потому старикам обязательно нужны внуки. Обязательно. Вот френдесса kruann замечательно рассказала про своего деда Леонида, что я невольно почувствовала что-то вроде зависти. Потому что со своими дедушками я познакомиться не успела: дед по отцу погиб под Сталинградом, мамин отец - еще до войны в лагерях под Соликамском.
Но ничего на свете не бывает просто так. Видимо, потому судьба свела меня с замечательно геройским дедом - Василием Матвеевичем Горошко, 1918 года рождения. Они с бабой Ниной оказались моими соседями, когда я переехала сюда, на Полесье. Жили деды вдвоем на соседнем хуторе, детей у них не было. Дед Вася был человеком нелюдимым, как вышел на пенсию - так больше в село и не ходил, разве что за Лукашенко голосовать. Да изредка в местный молельный дом евангелистов-пятидесятников захаживал, в память о своей «мамыньке». Но молельный дом на краю села - совсем рядом с нами, это не считается. Дед Вася, видимо, знал волшебное слово, потому что ни одна собака в округе не то, что не покусала его - даже не лаяла, когда он шел мимо. Коровы, овцы, кошки и куры тоже бежали к нему со всех ног - понимали, что не обидит никогда. Почему-то дед Вася сразу почувствовал ко мне расположение, и мы подружились. Он был глуховат, но очень любил рассказывать свои байки. Каждую повторял по многу раз, так что скоро я выучила их наизусть. Жаль, что не записала все. Война в рассказах крестьянина с Полесья, не окончившего даже ЦПШ, выглядела довольно своеобразно.
Теперь уже поздно - дед Вася умер четыре года назад…
Это была присказка, а сейчас - сказки.
Однажды, когда дед Вася был на войне, попали они с другом Гордей под артобстрел. А надо вам сказать, что служил дед Вася в штрафной роте, понтонером был. Чем уж он там проштрафился - скрыто мраком неизвестности, то ли тем, что библию читал, которую ему мамынька с собой дала, то ли кому из офицеров морду набил, как настоящий христианин. Рассказывать об этом он не любил. Попал в штрафную, да и все. И вот лежат они, а кругом снаряды так и летят, а сзади, как полагается, лейтенант из заградотряда лежит, с пистолетом наизготовку. Ну, куда же тут деться? А надо вам сказать, дед Вася был страстным охотником, и вообще оружие любил и понимал душой. Вот он и думает: «Прицел в орудии перед каждым выстрелом не выставляют, значит, каждый следующий снаряд будет попадать немного в другое место, ведь от выстрела прицел чуть-чуть сбивается. Значит, прятаться надо в воронке от только что упавшего снаряда». И предложил он своему односельчанину, Горде, в эту воронку и прыгнуть. Тот испугался, и давай отползать поближе к лейтенанту. А дед Вася, согласно своим расчетам, спрятался в воронке. Тут Гордю снаряд накрыл, лейтенанту осколком ногу ранило, а дед Вася остался цел и невредим. Ну, тут уж путь назад был свободен: надо же было звать санитаров для лейтенанта. А вы говорите, везение. И на войне расчет нужен, береженного бог бережет. Ну и, конечно, мамынькина Библия.
Однажды, когда часть деда Васи проходила через Польшу, всем солдатам выдали деньги, чтобы они купили в магазине по буханке хлеба и по килограмму колбасы. Дед Вася пошел в магазин вместе со всеми, но обратился к хозяину лавки по-польски. Потому как у нас на Полесье польский тогда знали все. А хозяин услышал родную речь - и дал деду Васе пять палок колбасы и четыре буханки хлеба. Дед Вася аж руками замахал, нет, говорит, «пенензы». А поляк и отвечает: « Без пенензы». Ну, дед Вася, конечно, от дареного провианта не отказался и с друзьями поделился. Наелись солдаты вдоволь, а назавтра опять марш-бросок. Дед Вася три дня есть не хотел. Впрочем, никто ему и не предлагал. Если б не этот добрый поляк, неизвестно, как бы он этот переход выдержал. А еще хорошо, что дед Вася польский язык знал, учить надо иностранные языки - глядишь, в трудную минуту и пригодится.
Однажды, когда дед Вася был на войне, проезжали они на машинах через какое-то немецкое село. А в ту пору вишни уже созрели, через забор свисали ветки с ягодами. Машина остановилась у забора, и солдаты стали вишни рвать и есть. Тут из дома выбежала немка и давай ругаться! И давай руками махать! А солдаты наши, не долго думая, схватили топор, срубили вишневое дерево целиком, кинули в машину и поехали дальше. А не будь жадной, дай солдатикам поесть ягод! Им и так не сладко на войне приходилось.
Пришлось деду Васе участвовать на Эльбе в обмене пленными. Американцы нам наших из немецких лагерей возвращали, а мы им - ихних, американских. Вот этих-то, американских, на руках через мост свои несли, награждали их, говорят, всячески, даже, ходили слухи, дали каждому по легковому автомобилю. А наших доводили до ближайших камышей, да и расстреливали.
А вообще-то об американских солдатах дед Вася был плохого мнения. Недисциплинированные. Если на посту стоят, то только положенное время. Наш солдат, если смены ему по какой-то причине нет, стоит до последнего. А эти, как время вышло, на часы поглядели, винтовку поставили и пошли. Распуста, а не солдаты. Негров среди них было много. Ясное дело - белые воевать не хотели, вот негров на войну и посылали. Негры - они хлопцы добрые, рослые, но дисциплина, конечно, слабовата…
А вот у немцев совсем все по-другому было с дисциплиной. До сорок третьего, пока дома был, дед Вася всего нагляделся. Ну, эсэсовцы - они, конечно, звери, это другое дело. А обычные немецкие солдаты - люди простые, вроде наших. Вот раз у соседки немцы брали продукты: яйца, молоко, сметану. И приглянулся им маленький соседский собачка, лохматенький, веселый. Соседка в нем души не чаяла, опять же - звоночек «на надвирку». А солдатик возьми и уведи собачку. И просила, и молила - никак. Увел в соседнее село, где немецкая часть стояла. Погоревала соседка, да и пошла правды к немецкому начальству искать. Зачем, говорит, собачка мой вашим солдатам понадобился? Я, говорит, в продуктах вам не отказываю, ничего не нарушаю, к собачке очень привыкла, да и он меня любит. Вызывает немецкий командир, а он был не эсэсовец, так - просто немец, провинившегося солдата. Поговорил с ним по-немецки, приказ какой-то отдал. А соседке велел идти домой и ни о чем не беспокоиться. Пошла соседка потихоньку, путь неблизкий, семь километров.
Идет и видит: ведет за ней солдатик собачку на веревочке, а сам не пешком идет - по-пластунски ползет, а над ним другой солдат с ружьем шагает. Приказ, значит, немецкого начальника выполняют. Вот такая у немцев дисциплина была. А вы говорите - Америка.
Вдруг перед Днем Победы вспоминаешь, что телевизор не работает, а у мамы - парад. И он может оказаться последним парадом в ее жизни. И несешься за телевизором, и в очередной раз (ненадолго) осознаешь, что эта немощная крошечная старушка, которая ночью бродит по дому и стучит своей клюшкой (что тоже раздражает и мешает спать), что эта старушка - она и есть Солдат Победы. И опять хочется плакать и целовать руки, и опять этого не делаешь. Непонятно, почему.
А ведь старикам необходимо с кем-нибудь разговаривать, они знают, что остается все меньше времени, а главное еще не сказано… Потому старикам обязательно нужны внуки. Обязательно. Вот френдесса kruann замечательно рассказала про своего деда Леонида, что я невольно почувствовала что-то вроде зависти. Потому что со своими дедушками я познакомиться не успела: дед по отцу погиб под Сталинградом, мамин отец - еще до войны в лагерях под Соликамском.
Но ничего на свете не бывает просто так. Видимо, потому судьба свела меня с замечательно геройским дедом - Василием Матвеевичем Горошко, 1918 года рождения. Они с бабой Ниной оказались моими соседями, когда я переехала сюда, на Полесье. Жили деды вдвоем на соседнем хуторе, детей у них не было. Дед Вася был человеком нелюдимым, как вышел на пенсию - так больше в село и не ходил, разве что за Лукашенко голосовать. Да изредка в местный молельный дом евангелистов-пятидесятников захаживал, в память о своей «мамыньке». Но молельный дом на краю села - совсем рядом с нами, это не считается. Дед Вася, видимо, знал волшебное слово, потому что ни одна собака в округе не то, что не покусала его - даже не лаяла, когда он шел мимо. Коровы, овцы, кошки и куры тоже бежали к нему со всех ног - понимали, что не обидит никогда. Почему-то дед Вася сразу почувствовал ко мне расположение, и мы подружились. Он был глуховат, но очень любил рассказывать свои байки. Каждую повторял по многу раз, так что скоро я выучила их наизусть. Жаль, что не записала все. Война в рассказах крестьянина с Полесья, не окончившего даже ЦПШ, выглядела довольно своеобразно.
Теперь уже поздно - дед Вася умер четыре года назад…
Это была присказка, а сейчас - сказки.
Однажды, когда дед Вася был на войне, попали они с другом Гордей под артобстрел. А надо вам сказать, что служил дед Вася в штрафной роте, понтонером был. Чем уж он там проштрафился - скрыто мраком неизвестности, то ли тем, что библию читал, которую ему мамынька с собой дала, то ли кому из офицеров морду набил, как настоящий христианин. Рассказывать об этом он не любил. Попал в штрафную, да и все. И вот лежат они, а кругом снаряды так и летят, а сзади, как полагается, лейтенант из заградотряда лежит, с пистолетом наизготовку. Ну, куда же тут деться? А надо вам сказать, дед Вася был страстным охотником, и вообще оружие любил и понимал душой. Вот он и думает: «Прицел в орудии перед каждым выстрелом не выставляют, значит, каждый следующий снаряд будет попадать немного в другое место, ведь от выстрела прицел чуть-чуть сбивается. Значит, прятаться надо в воронке от только что упавшего снаряда». И предложил он своему односельчанину, Горде, в эту воронку и прыгнуть. Тот испугался, и давай отползать поближе к лейтенанту. А дед Вася, согласно своим расчетам, спрятался в воронке. Тут Гордю снаряд накрыл, лейтенанту осколком ногу ранило, а дед Вася остался цел и невредим. Ну, тут уж путь назад был свободен: надо же было звать санитаров для лейтенанта. А вы говорите, везение. И на войне расчет нужен, береженного бог бережет. Ну и, конечно, мамынькина Библия.
Однажды, когда часть деда Васи проходила через Польшу, всем солдатам выдали деньги, чтобы они купили в магазине по буханке хлеба и по килограмму колбасы. Дед Вася пошел в магазин вместе со всеми, но обратился к хозяину лавки по-польски. Потому как у нас на Полесье польский тогда знали все. А хозяин услышал родную речь - и дал деду Васе пять палок колбасы и четыре буханки хлеба. Дед Вася аж руками замахал, нет, говорит, «пенензы». А поляк и отвечает: « Без пенензы». Ну, дед Вася, конечно, от дареного провианта не отказался и с друзьями поделился. Наелись солдаты вдоволь, а назавтра опять марш-бросок. Дед Вася три дня есть не хотел. Впрочем, никто ему и не предлагал. Если б не этот добрый поляк, неизвестно, как бы он этот переход выдержал. А еще хорошо, что дед Вася польский язык знал, учить надо иностранные языки - глядишь, в трудную минуту и пригодится.
Однажды, когда дед Вася был на войне, проезжали они на машинах через какое-то немецкое село. А в ту пору вишни уже созрели, через забор свисали ветки с ягодами. Машина остановилась у забора, и солдаты стали вишни рвать и есть. Тут из дома выбежала немка и давай ругаться! И давай руками махать! А солдаты наши, не долго думая, схватили топор, срубили вишневое дерево целиком, кинули в машину и поехали дальше. А не будь жадной, дай солдатикам поесть ягод! Им и так не сладко на войне приходилось.
Пришлось деду Васе участвовать на Эльбе в обмене пленными. Американцы нам наших из немецких лагерей возвращали, а мы им - ихних, американских. Вот этих-то, американских, на руках через мост свои несли, награждали их, говорят, всячески, даже, ходили слухи, дали каждому по легковому автомобилю. А наших доводили до ближайших камышей, да и расстреливали.
А вообще-то об американских солдатах дед Вася был плохого мнения. Недисциплинированные. Если на посту стоят, то только положенное время. Наш солдат, если смены ему по какой-то причине нет, стоит до последнего. А эти, как время вышло, на часы поглядели, винтовку поставили и пошли. Распуста, а не солдаты. Негров среди них было много. Ясное дело - белые воевать не хотели, вот негров на войну и посылали. Негры - они хлопцы добрые, рослые, но дисциплина, конечно, слабовата…
А вот у немцев совсем все по-другому было с дисциплиной. До сорок третьего, пока дома был, дед Вася всего нагляделся. Ну, эсэсовцы - они, конечно, звери, это другое дело. А обычные немецкие солдаты - люди простые, вроде наших. Вот раз у соседки немцы брали продукты: яйца, молоко, сметану. И приглянулся им маленький соседский собачка, лохматенький, веселый. Соседка в нем души не чаяла, опять же - звоночек «на надвирку». А солдатик возьми и уведи собачку. И просила, и молила - никак. Увел в соседнее село, где немецкая часть стояла. Погоревала соседка, да и пошла правды к немецкому начальству искать. Зачем, говорит, собачка мой вашим солдатам понадобился? Я, говорит, в продуктах вам не отказываю, ничего не нарушаю, к собачке очень привыкла, да и он меня любит. Вызывает немецкий командир, а он был не эсэсовец, так - просто немец, провинившегося солдата. Поговорил с ним по-немецки, приказ какой-то отдал. А соседке велел идти домой и ни о чем не беспокоиться. Пошла соседка потихоньку, путь неблизкий, семь километров.
Идет и видит: ведет за ней солдатик собачку на веревочке, а сам не пешком идет - по-пластунски ползет, а над ним другой солдат с ружьем шагает. Приказ, значит, немецкого начальника выполняют. Вот такая у немцев дисциплина была. А вы говорите - Америка.