112. Китай 60-х - 7.
При переходе к конкретным событиям китайской культурной революции не может не броситься в глаза её деление на четыре этапа. Это деление очень заметно.
На первом этапе было развёртывание массовой хунвэйбиновской активности. Второй этап характеризовался стабилизацией под твёрдым контролем военных и постепенным отодвиганием хунвэйбиновского движения. Третий этап показывал явное новое размежевание прежде единых политических групп и довольно жёсткую борьбу между ними. Четвёртый этап дал большие прагматические изменения и во внутренней, и во внешней политике и вплотную подвёл к идее о необходимости всесторонней "ускоренной модернизации" китайского общества.
Очень характерно, что "леваки" (как западные, так и копирующие их наши, отечественные), говоря о китайской культурной революции, сосредотачиваются, как правило, лишь на первом этапе и не разбирают всё последующее, не вникают в него.
Почему? Да, очевидно, потому, что именно на первом этапе был широкий и громкий всплеск "левачества", а это-то им и интересно. Но если разбираешь что-то важное, надо говорить не о части, а обо всём в целом. Только тогда картина будет полной и понятной.
Итак, если высказанная в прежних текстах версия (о попытке группы Мао создать для обеспечения быстрого развития некий китаизированный вариант советской политической модели сталинского времени) правильна, если, далее, правильно и то, что в среде незрелого ещё общества эта попытка неизбежно породила некую "стену" невольного противодействия в разных слоях общества, если, наконец, правильно и предположение о намерении эту "стену" сломать, мобилизовав все наличные левые ресурсы (в чём, очевидно, и была задача культурной революции), - то мы должны сказать следующее.
В плане по разрушению этой возникшей "стены" основным, конечно, был вопрос о нахождении социального инструмента для этого. Как и чем разрушить это сорганизовавшееся противодействие и в партии, и в госаппарате, и в интеллектуальной среде, будучи в меньшинстве и не имея ещё надлежащей опоры в обществе? Как и чем разрушить его, не потеряв при этом работоспособность окрепшего в предыдущем опыте управленческого механизма, не упав вместе с разрушением противодействия в хаос некомпетентности и дешёвого революционного волюнтаризма? Как и чем?
В Китае существовали как политические группы довольно опытных практиков-прагматиков, так и широко завышенное, упрощённое понимание "социализма", характерное для мелкобуржуазной страны.
Если говорить о социальном инструменте этой кампании, то думается, что нельзя было найти какой-то иной вариант, кроме использования как одного, так и другого, - в надлежащем соотношении и сообразно стадиям кампании.
Это предположение очень правдоподобно, поскольку другого социального инструмента практически-то и не было. И, следовательно, в том, что группа Мао открыла борьбу с массового привлечения левачества (естественно, главным образом - молодёжного) и в то же время через все беспощадные перипетии всё же скрупулёзно сохраняла старое прагматическое ядро, нет ничего удивительного.
Есть немало людей, толкующих эти события иначе, и конечно, они возразят, что нет, это было не тактическое использование левачества, а "социалистическая революционность масс" и не намеренное сохранение прагматической составляющей, а просто невозможность покончить с этой "правизной" за одну кампанию. Но я здесь высказываю своё мнение, - то, которое сложилось у меня при рассмотрении многих, часто отрывочных и противоречивых, материалов. Ещё раз повторю, что подаю это лишь как версию. Если бы я мог это безоговорочно доказать, я бы, конечно, это сделал. Но если такой возможности нет, я обязан прямо объявить о том, что это пока всего лишь предположение.
Но если всё это так, то привычный образный символ китайской культурной революции должен быть дополнен существенной поправкой. Не только хунвэйбиновское "половодье", не только революционные спектакли Цзян Цин, не только радикальствующие Линь Бяо и Чэнь Бо-да и даже не только красные цитатники Мао на фоне восходящего солнца, а и фигура прагматически умеренного Чжоу Энь-лая, митингующего с повязкой хунвэйбина на рукаве, но сохранившего в то же время и Дэн Сяо-пина, и Е Цзян-ина, и много других подобных людей в политическом, экономическом, и военном аппаратах.
- - - -
Привлечение к первому этапу "леваков" и "радикалов" не могло не вызвать всем известные помпу, шумиху, фразёрство. Они оставили большой след в сознании революционно настроенной молодёжи всего мира, но в культурной революции явились лишь первым, запускающим этапом.
Этап дезорганизации структур противодействующей силы, как и положено, должен был смениться установлением новых твёрдых структур желаемого направления. Первый этап стал переходить во второй. Новые структуры власти строились на основе соединения приемлемых работников аппарата с представителями армии и с теми левыми активистами культурной революции, которые были свободны от анархических наклонностей.
Казалось бы, вот оно, достижение необходимой цели - очищенная от "правизны" и групповщины, от ревизионизма и разнобоя единая централизованная власть, подавившая противодействие своему курсу и держащая под контролем и общество в целом, и его управленческую и интеллектуальную сферы. Вот она - та политическая модель мобилизованного монолита, в рамках которой теперь надлежит обеспечить экономическое и политическое развитие к социализму.
Но на этом этапе, - этапе организации таковой структуры, - проявилась большая и, как видно, неожидаемая проблема. Впрочем, она частью просматривалась уже и на первом этапе. Уже на первом этапе чувствовалось, что борьба, при всём своём размахе, громкости и радикальности, не приводила к действительному устранению объекта борьбы. "Великая пролетарская культурная революция приобретает затяжной характер", - говорил в 1967 году Чэнь Бо-да.
Борьба походила на разрубание моря мечом. Вода расходилась - но и сходилась вновь, брызги разлетались - но и вновь падали вниз.
Некоторые, пишущие об этом периоде, высказывают мысль, что "правые", как оказалось, были очень сильны в Китае. Об относительности понятия "правые" применительно к уровню развития того Китая я уже говорил. Но пишущие, к сожалению, не ставят вопрос о причине таковой живучести тех, кого они обозначили словом "правые".
Давайте немного порассуждаем об этом.
Известно, что с точки зрения исторического материализма объективный фактор связан с субъективным через триаду "объективные условия - народ - руководящая идея".
Имеющиеся объективные условия действительной жизни порождают те или иные потребности в народе и определяют степень их остроты, а значит - и соответствующие настроения в обществе. Если идеи, вырабатываемые идеологами, дают народу ясный путь решения именно такой всеобщей и острой потребности, они овладевают массами и становятся, по известному выражению, реальной силой, переделывающей объективные условия.
Таким образом, все элементы этой триады связаны взаимным соответствием. Настроение общества соответствует объективным условиям, правильные руководящие идеи соответствуют настроению общества, действия же народа достигают успеха только при применении им именно таких идей к именно таким объективным условиям.
Очень хорошо сказал об этом Герцен: "Жизнь осуществляет только ту сторону мысли, которая находит себе почву, да и почва при том не остаётся страдательным носителем, а даёт свои соки, вносит свои элементы... Сердитесь сколько хотите, но мира никак не переделаете по какой-нибудь программе; он идёт своим путём, и никто не в силах сбить его с дороги. Узнавайте этот путь - и вы приобретёте силу".
Вот где-то тут и "зарыта собака", которую для правильного понимания хода и исхода китайской культурной революции нам необходимо откопать.
Видимо, мало просто сказать, что то политическое направление, которое "левая" сторона культурной революции обозначила как "правое", было очень сильным. Надо, вероятно, признать, что идеология этих так называемых "правых" соответствовала чему-то очень обширному и значительному в объективных условиях того Китая, а значит - соответствовала и настроениям очень большой части китайского общества. Может быть, будет ещё правильней добавить, что служившее объективной опорой для так называемых "левых" было ещё не в такой высокой степени своего развития, чтобы создать в китайском обществе иное, желаемое этим левым, общественное настроение достаточной широты и силы.
Подобное положение вполне свойственно обществам, пытающимся двигаться к социализму с отсталой начальной позиции. Даже в нашей революции поднималась такая "стена", такое противодействие, которое превышало уровень обычного буржуазного противодействия.
Но наша страна стояла значительно выше по общему развитию, чем Китай, и в её объективных условиях, а значит, и в настроениях общества, была и немалая опора, на которую смогла опереться сталинская политика при силовом разрушении этого противодействия (хотя известные отрицательные последствия неизбежно проявились и здесь). Но даже в нашей стране такое противодействие не было (и не могло быть) разгромлено достаточно полно, его значительная часть ушла под спуд, растворилась в молчаливом выжидании и через недолгое время всё же дождалась своего часа.
Тут ничего не поделаешь. Через законы исторического материализма не прыгнешь. Такова объективная социальная проблема революций в отсталом обществе.
Подобное добавочное противодействие (или добавочная "стена", как я выразился) не возникало бы, если бы такая революция развивалась бы тем способом и с той скоростью, которые соответствуют скорости изменения объективных условий. Но исторические обстоятельства могут не давать такой возможности и вынуждать к ускорению, к прыжку, к форсированию. Вот в чём дело.
Логично будет предположить, что в том китайском обществе сложившаяся добавочная "стена" имела более сильное объективное основание, чем "левая" политика её слома, и что, как следствие, многие политические лидеры, стоявшие за менее радикальный, но более (как они считали) соответствующий реалиям Китая курс и занимавшие важные места в разных сферах общественной жизни, имели достаточно возможностей, чтобы и удержаться самим, и каким-либо образом нейтрализовывать действия тех слишком левых политиков, которые, по их мнению, были неправы.
И вот тут мы переходим к третьему и четвёртому этапам китайской культурной революции.