Vittoriale, часть 1: Воображариум Команданте Д’Аннунцио
Ну что, граждане… Обманула я вас, не 120 картинок у меня, больше :) И я наконец их предъявляю!
Два следующих поста являются на самом деле единым целым, подвергшимся расчленению по причине патологического объёма. Это раз. Два - несмотря на то, что кое-где оно маскируется под рассказ о герое, на самом деле это, конечно, прежде всего мои личные впечатления от визита в чрезвычайно любопытное место. Это мемориальный комплекс, дом и парк с различными в нём штуковинами.
Всякий дом рассказывает про своего хозяина. А этот дом рассказывает миф о своём хозяине, миф, который он сам слагал всю свою жизнь и который не завершён до сих пор.
На вилле Карньякко, что в Гардоне Ривьера, у озера Гарда, в доме XVII века жил в начале века XX немецкий историк искусства Генрих Тоде (сначала с первой женой Даниэлой, дочерью Козимы Лист, а потом со второй - скрипачкой Гертой Тегнер). В 1915 году, после вступления Италии в войну, немцу пришлось покинуть виллу со всем её содержимым. В 1918 государство забрало её себе (опять же со всем содержимым).
А в 1921 году у дома появился новый хозяин, персонаж в полном смысле слова феерический.
Ну что, пойдём помаленьку и по ходу дела будем рассказывать.
Входить сюда (на самом деле вход в парк сейчас сбоку, калитка в этих воротах работает только на выход. Но по замыслу - это вход, это первые из трёх ворот, ведущих к дому).
За воротами будут ещё одни.
Пройдя за них мы обнаружим, что дорожка разветвляется на две - более широкая идёт вправо (по ней мы пойдём позже), а к дому надо идти по левой - она узкая, и поднимается вверх, символизируя тяжесть пути к высотам познания.
Именно так. Здесь ни один камень просто так на дороге не лежит, вся территория виллы - не так и много, 9 гектаров земли - представляет собой настолько насыщенное символикой пространство, что если б здесь было так накурено, как насимволено, тут можно было бы вешать топор и ничего не было бы видно :) Иначе хозяину дома было не интересно, иначе он не мог - весь смысл его жизни заключался в творении из этой жизни произведения искусства.
Как вкратце суммировать жизнь Габриэле Д’Аннунцио - писателя, поэта, героя, политика, любовника…
Совсем вкратце - для итальянцев он Vate - пророк. Ну, тот самый, который больше, чем поэт.
Чуть более развёрнуто как-то так:
до первой мировой войны он эстетствовал и стал символом декадентства,
потом воевал и стал национальным героем,
потом захватил Фьюме,
потом сидел в Витториале (так он назвал эту усадьбу) и ваял памятник самому себе :)
А главное - всё это время он не переставал писать.
Он начал в 16 лет, со стихов, быстро стал известен. Вместе с первыми шагами на поэтическом поприще он освоил и искусство самопиара - перед переизданием первого сборника своих стихов он ухитрился поместить в газете известие о собственной смерти. Через несколько дней последовало опровержение, все обрадовались… книга продавалась хорошо :) Это не означает, что слава его выросла из саморекламы - Д’Аннунцио был очень талантлив, и узнали его и оценили прежде всего по его произведениям.
К сожалению, с переводами Д’Аннунцио есть некоторая трудность - поэтическое его творчество осталось для русского читателя во многом неизвестным. По крайней мере из того, что переведено, поэзия занимает далеко не ту в процентном отношении часть, которую занимала она в его творчестве. И причины этого печального явления в основном внелитературного свойства. Поскольку случились эти причины как раз в тот период, когда он жил в доме, который мы будем смотреть - всё станет дальше понятно само собою.
(И тут я не могу умолчать о том, что на вопрос «Кто читал Д’Аннунцио?» поступил ответ, свидетельствующий, что не перевелись ещё люди, которые его переводят, что хорошо само по себе!)
Вслед за литературой славу Д’Аннунцио стала приносить и его светская жизнь. Он был эстет, любил духи, элегантную одежду (и имел её в немыслимых количествах… впрочем, к вопросу об одежде мы ещё вернёмся во второй части :)), красивые вещи… к тому же, он был изрядный скандалист и поставщик сплетен. И - женщины, вокруг него, с ним - всегда было множество женщин. Всю свою жизнь он оставался фантастически любвеобилен. В постели Д’Аннунцио сменяли друг друга аристократки, музыкантши, актрисы и проститутки. Всем женщинам, с которыми у него случались более-менее серьёзные романы, он давал свои собственные имена - у него была страсть переименовывать всё, к чему он прикасался.
Несколько лет продолжался роман Д’Аннунцио и великой трагической актрисы Элеоноры Дузе. В 1904 году они расстались - Дузе не выдержала любовного темперамента возлюбленного, но для него она навсегда осталась Музой.
Донжуанский список Д’Аннунцио бесконечен (а сколько случайных женщин у него было, никто не знает, да и незачем). Он провозглашал «ни дня без соития» и, похоже, старался этому правилу следовать до конца. Здесь, в доме на озере Гарда, с ним жили две постоянные дамы - пианистка Луиза Баккара и Амели Майозер (он назвал её Элис), и бывали различные приходящие.
Ах, да - при этом он был женат :) В двадцать лет он женился на Марии Ардуэн ди Галлезе, у них было трое детей. Брак (удивительно, правда? :)) оказался неудачным, но они всю жизнь сохраняли отношения. Развода Мария ему никогда так и не дала.
В общем, к началу 1910-х годов слава Д’Аннунцио - как литератора и как персонажа - была огромна. Нам отсюда, вероятно, даже сложно представить её размах. Но на этом он не остановился.
Он с юных лет считал себя необыкновенным, сверхчеловеком… Внешность, надо сказать, для сверхчеловека он имел не самую подходящую - маленького роста, хрупкого сложения, он, в сущности, не был красив, а те, кто не был настроен восторженно в отношении Габриэле как личности ( как, например, Ромен Роллан, при этом чрезвычайно ценивший его как писателя), встречавшиеся с ним в его зрелые годы, отмечали его «потасканную» внешность (что неудивительно). На портретах, впрочем, он порой оказывается весьма хорош :)
Бюст Габриэле Д’Аннунцио работы Паоло Трубецкого, 1892 (хранится и выставляется в Витториале).
Первая мировая застала Д’Аннунцио во Франции (куда он смылся от кредиторов; он всегда был по уши в долгах). Вернувшись на родину, он добивается разрешения отправиться на фронт (не сразу - его не пускали, аргументируя тем, что жизнь его слишком ценна; к тому же командиры не хотели брать на себя такую ответственность). Более того - от начальника Главного штаба Луиджи Кадорны он получает разрешение служить, где пожелает - хоть в пехоте, хоть на флоте, хоть в авиации.
Он начал с авиации (аттестат пилота-любителя он получил ещё в 1909 году, с самолётом обращаться умел ;)). Время от времени, пользуясь разрешением, он «перебирался» на флот или в траншею.
Так он и стал ещё и национальным героем.
Он проявлял безудержную смелость, почти из серии «слабоумие и отвага»: если таким людям везёт, они становятся легендами, если не везёт - они очень быстро самовыпиливаются. Д’Аннунцио фантастически везло. Многие его боевые товарищи погибли молодыми, он (самый пожилой лейтенант итальянской армии, 52 года) оставался жив.
И даже серьёзную травму получил не в бою - в январе 1916 года при резкой посадке самолёта он сильно ударился головой. Он старался делать вид, что всё в порядке (ну он же сверхчеловек!), не уделил должного внимания своей ране, не лечил её своевременно и в итоге ослеп на один глаз. Однако в сентябре 1916 он уже вернулся в строй. и продолжал летать! А 8 августа 1918 года отличился во время полёта над Веной, которую закидал листовками и, согласно легенде, капустой :)) В том же году он сбросил с торпедного катера в воду три бутылки с оскорбительными посланиями австрийцам на немецком языке. В общем, даже боевые действия он превращал в художественные акты, атаки его интересовали не только боевые, но и психические.
Но главное феерическое действо у одноглазого пятидесятипятилетнего капитана (ну не век же было герою куковать в лейтенантах! :)) было впереди. Осколок Австро-Венгрии, портовый город Фьюме с преимущественно итальянским населением Италия по итогам войны не получила, хотя само население этого бы хотело. Короче - 12 сентября 1919 года во главе колонны дезертиров без единого выстрела он занял Фьюме - чтобы поставить всех перед фактом.
Ничего в итоге у них не вышло - в декабре 1920-го итальянские войска взяли город. Но шестнадцать месяцев во Фьюме существовало совершенно фантастическое государство, поэтическая республика во главе с Д’Аннунцио. Он написал конституцию, объявлявшую, что во Фьюме теперь прямая демократия (а заодно объявлявшую музыку одной из основ общества). К Д’Аннунцио стекались восторженные поклонники, жаждущие свободы и авантюристы; пятнадцатилетние юнцы, сбежавшие из дома; футуристы; пары, желавшие развода, разрешённого во Фьюме. В городе устраивались шествия и празднества, царила свободная любовь и не преследовались гомосексуальные связи; женщины получили право голоса, а некоторых даже видели в военной форме среди фьюманских легионеров. Моралисты негодовали.
При этом город был окружён, а жителей в нём было 30 тысяч человек. Первоначально денег дало само итальянское правительство, дабы не стало хуже. Что-то удавалось получить от доброжелателей, что-то, поначалу, от Красного креста и масонов. Некоторые средства, собранные по подписке через свою газету, привез в октябре 1919 Муссолини лично (остальных средств, собранных по той же подписке с октября по январь, Д’Аннунцио так и не увидел). Но в основном город-праздник жил за счёт пиратства. Фьюманские пираты орудовали на море и железных дорогах. Некоторые их акции прогремели на всю Италию (и не только). Так, в октябре 1919 они стырили корабль с оружием и амуницией, направлявшийся во Владивосток, в другой раз - транспорт с продуктами. Венгерское судно, гружёное зерном, дошло во Фьюме, можно сказать, чудом - экипаж отказался менять курс, и вести его пришлось неопытным в этом деле фьюманским легионерам. Один раз они вообще притащили большой пароход с шелками, автомобилями, швейцарскими часами и прочими предметами роскоши :) Долго торговались потом, пытаясь продать это дело обратно итальянскому правительству. денег получили. Был ещё случай с кражей 46 армейских лошадей. В ответ на требование правительства вернуть лошадей, фьюманцы вернули… своих оголодавших кляч.
Там, во Фьюме, Команданте Д’Аннунцио ввёл римское приветствие и боевой клич «эйя-эйя-алала!» (придуманный им взамен варварского «гип-гип-ура!» ещё во время одного из боевых вылетов в 1917 году), а легионеры его активно использовали в качестве девиза на все случаи жизни фразу «Me ne frego» (не будем пока материться и скажем «Мне насрать!»). Всё это перекочует потом к фашистам, у них и останется…
Думаю, понятно, что после Фьюме Д’Аннунцио должен был впасть в натуральную депрессию, ибо прекрасно понимал, что второй такой фейерверк не получится. За ним готовы были идти - но нельзя повторить этот праздник жизни на территории всей Италии.
В этот момент он и отправляет друзей на поиски дома у озера, где он мог бы уединиться.
Тут я для граждан которые вдруг да заинтересуются этим феерическим персонажем, хотела бы сказать одну неутешительную вещь. Я понимаю, что все сейчас читают на иностранных языках, но всё же начинать со своего родного как-то… естественней? Так вот, русскоязычная биография Д’Аннунцио существует ровно одна: книга Елены Шварц «Габриэле Д’Аннунцио : Крылатый циклоп», изданная в 2010 году, к сожалению, только после смерти автора. Первое, как я полагаю, обо что споткнётся читатель, прошедший по ссылке - её стоимость :( И тем не менее - она одна, других изданий её не существует. А нынешнему читателю читать про Д’Аннунцио, вероятно, интереснее, чем самого Д’Аннунцио - слишком яркий роман эта жизнь. Да что там, итальянцы сами часто пишут «Д’Аннунцио начинал читать, бросил через десять страниц. Но как мне понравился Витториале!..» :) Так пошли и мы уже смотреть.
Раз закончили мы на Фьюме, с него и начнём опять.
В Витториале за вторыми воротами, ведущими к дому, на полукруглой площади
можно видеть мемориальные доски, некоторые из них установлены существующей до сих пор организацией фьюманцев в изгнании (вот эта, например, 1988 года).
А эта - последняя по времени, от родного города Д’Аннунцио Пескары - по случаю 150-летия со дня рождения и 75-летия со дня смерти - появилась в марте этого года.
А в садах у дома стоит колонна, предназначенная для флага фьюманского государства (композиция на ней - уроборос и внутри него семь звёзд Большой медведицы - придумана самим Д’Аннунцио для фьюманского герба).
Безумная эпопея закончилась, Д’Аннунцио мрачен. Он ищет тихое место, желательно у озера, где он мог бы поселиться. И друзья находят для него виллу Карньякко. Дом небольшой - 19 комнат. Зато есть сад и прекрасный вид на озеро. Вилла очаровывает Д’Аннунцио, и он сначала снимает, а потом и покупает её (ну… кредит на покупку виллы будет выплачен только после его смерти. Он всегда жил в долгах по уши). Из всех домов, где жил Д’Аннунцио этот - единственный, ставшей его собственностью.
С помощью архитектора Джан Карло Марони Д’Аннунцио перестраивает виллу по своему вкусу (Марони будет достраивать Витториале уже после смерти Д’Аннунцио, по его инструкциям… часть из которых, как утверждал Марони, он получил от покойного посредством спиритических сеансов :) Марони был сам странный человек).
Бюст Марони можно видеть у дома.
Чтоб было понятно, на что он похож (а то бюст своеобразный):
А вот и дом. Перед входом непосредственно в жилище поэта - двор (он, конечно, называется Далматская площадь), окружённый частями перестроенной виллы со всех сторон. Входять, опять-таки, под арки :)
Фасад увешан гербами и рельефами.
Фасад дома во время переделки:
Дом свой Д’Аннанцио назвал «Дом Приора». Он - священнослужитель искусства, и тут его храм и его монастырь, убежище от мира, символический памятник поэту при жизни.
Съёмка внутри дома запрещена. Дорогих граждан экскурсантов просят оставить сумки и фотоаппараты в камере хранения и - милости просим, группками по 10 человек, обязательно в сопровождении экскурсовода :) Поэтому несколько видов комнат я вынесла из недр интернета (честно сообщаю - потырила бессовестно с официального сайта музея, и мне не стыдно, потому что деньги за просмотр уплачены! :) И вот отсюда. И из каталога). Не показать этот дом невозможно, он совершенно безумный. Комнаты с низким потолком заставлены диким количеством различных вещей - мебель, музыкальные инструменты, предметы искусства… и все они не просто так, как водится. И книги, по стенам сплошь книги... При прежних хозяевах комнат было 19, планировку дома сохранили, а вот обстановка…
Войдя, мы попадаем в вестибюль. Комнаты за дверями слева (там приёмная для друзей и близких) и справа (там приёмная для официальных и нежелательных гостей. Там в 1925, в его второй визит в Витториале, Д’Аннунцио промариновал Муссолини два часа. Умел, этого не отнимешь!)
Музыкальная комната, отделана в 1926-1929 годах. Слева виднеется рояль. Их там два. Было три - третий, рояль Листа, он попал в дом ещё при Тоде, чья жена была дочкой Листа. После смерти Д’Аннунцио семье удалось отстоять свои права на инструмент, и его увезли, он сейчас в Милане в музее театра Ла Скала (видели мы его, красивый рояль, но показать не могу). И что, например, толку рассказывать, что полна эта комната всяческих фигур животных, ибо в сочетании с музыкой они должны напоминать об Орфее, если этих животных на фото не видно :(
Здесь устраивались музыкальные вечера - на рояле играла Луиза Баккара. Окна в комнате с витражами (для съёмки их явно открыли), поэтому в ней царил полумрак. Не только потому, что так лучше, по мнению хозяина воспринимать искусство - полумрак во всех комнатах этого дома. Д’Аннунцио стал хозяином виллы в 58 лет, интимную жизнь он тут продолжал вести бурную, а моложе, понятно, не становился. В сумраке он скрывал подступающую старость.
13 августа 1922 года здесь был как раз такой музыкальный вечер. Что в точности там произошло, никому неизвестно. Но каким-то образом Д’Аннунцио (вероятно. сидевший на подоконнике) выпал из окна и крайне неудачно ударился головой (подозревали даже перелом основания черепа). Версии насчёт этой странной истории бродят разные, среди них и попытка самоубийства. В любом случае, это падение приковало его к постели надолго, в то время как на 15 августа (через два дня после злополучного эпизода) была запланирована встреча Д’Аннунцио, Муссолини, и Франческо Саверио Нитти. И чёрт его знает, что бы там у них делалось в Италии осенью 1922 года, если бы встреча эта состоялась. А так - больной Д’Аннунцио получил от Муссолини телеграмму об успешном марше на Рим…
«Комната прокажённого» - с кроватью в форме гроба и спинками, напоминающими колыбель. Место медитации, размышлений о смерти. Статуя святого Себастьяна у кровати - начала XVI века.
Комната реликвий воистину полна реликвий всяческого рода - от предметов, символизирующих разные религии, до реликвий личных (Д’Аннунцио был полон мистических ощущений, он любил и носил с собой талисманы и дарил их близким… в собственно религиозном смысле он был атеистом).
Абсолютно сумасшедшая комната с синей ванной. (Ванна вон она, она синяя, и биде синее… и плохо поддающееся подсчёту количество различных предметов, не только для ухода за собой, в чем хозяин был мастер, но и просто предметов искусства).
Комната глобуса (глобус см. на заднем плане слева). Это бывшая библиотека Тоде. От него Д’Аннунцио досталось 6 000 томов. Тоде был немец и книги держал на родном языке. А Д’Аннунцио был националист и немецких книг не хотел. Но как интеллектуал выкинуть не мог. Поэтому с ними он тоже символически обошёлся - книжные шкафы закрыты решётками, а в комнате вставлены всяческие вещи «для противовеса» - портрет Данте на стене, некоторое количество наполеоновских реликвий (посмертная маска и табакерка, принадлежавшая императору на Святой Елене).
А вот, например, характерный пример того, как «препарировал» хозяин свои сокровища. Дом уставлен копиями статуй рабов Микеланджело. Вот этого, стоящего в «комнате Леды» (вы ж понимаете - там есть и Леда :)), он задрапировал до пояса, так как находил статую совершенной сверху и не очень - снизу (почему позолочены его путы - отдельный вопрос. есть версия, что это символизирует то, что Витториале оказался для Д’Аннунцио золотой клеткой).
Рабочий кабинет Д'Аннунцио - единственная светлая комната в доме. И мебель в ней светлая (к дизайну мебели приложил руку сам Д'Аннунцио). Здесь, среди прочих предметов, стоит накрытый платком бюст Элеоноры Дузе. Она вечно присутсвует, потому как Муза, но лицо её закрыто, дабы не отвлекать поэта от работы (месье воистину знает толк в извращениях!). У этой комнаты очень интересный вход - несколько ступеней вверх, под очень низким потолком, так что каждому входящему приходится сгибаться почти вдвое. Это чтобы, восходя к искусству, каждый поклонился ему.
Кстати, с технической точки зрения дом был хорошо оборудован, но эта сторона жизни, по мнению поэта, не должна была оказываться на виду, поэтому и радиаторы, и электрические розетки хорошо замаскированы.
А вот в этой маленькой комнатке, которая была и гардеробной (кстати, вещи кое-где в шкафах всё ещё лежат на своих местах), и кабинетом, он иногда ел в одиночестве (со временем Д'Аннунцио дошёл до мысли, что процесс принятия пищи не эстетичен, к тому же у него были медицинские проблемы по этой части… в общем, он перестал есть в обществе, и тут тихонечко, в одиночестве… Сюда вечером 1 марта он заказал ужин, но так его и не дождался - он умер, сидя за этим столом.
К тому времени к дому было пристроено новое крыло, и помещения в нём были в процессе отделки - Д’Аннунцио ещё в 20-е годы высказывал желание жить в более современном с архитектурной точки зрения доме (что и понятно, в этом храме высокого искусства можно сойти с ума!). Но в новые комнаты он так и не переехал. В одной из них, на кровать, где он не спал ни разу, было положено для прощания его тело.
Сейчас в этом крыле музей «Д’Аннунцио-героя», посвящённый всяческим военным делам, к нему имеющим отношение. В большом зале, который использовался для киносеансов (это развлечение в Витториале любили, кинематографические вечера бывали очень часто) под потолком подвешен биплан, на котором 9 августа 1918 года Д’Аннунцио пролетел над Веной.
На этом я прекращаю тырить чужие фотки (19 комнат в доме, ещё десяток в новом крыле… можно в принципе показывать только их в деталях. Тогда мы все умрём!) и иду с нашими в сад.
За домом - «приватные» сады.
Сюда выходят окна музыкальной гостиной. Сюда выходило и злополучное окно, из которого Д’Аннунцио выпал 13 августа 1922 года.
Внутренний двор и галереи, названные в честь Микеланджело, использовались как жилое летнее пространство - сюда выносили ковры и мебель.
Вот как это тогда выглядело:
«Срывай розы - опасайся шипов».
Кстати, розы… поздние розы там ещё цвели в октябре.
Д’Аннунцио любил цветы (к сему прилагается фото, на котором Д’Аннунцио любит цветы во Фьюме :))
Но они с другой стороны дома, а нам - в сады!
Ограду фруктового сада украшают орлы.
А вот и фрукты:)
А вот фрукты в корзине статуи работы скульптора Наполеоне Мартинуцци.
И садовые инструменты на полках в домике садовников.
Там до сих пор садовники, мы их видели :)
Каждый год привожу из путешествия «ритуальное» фото какой-нибудь статуи без носа :) В этого год поймала в садах Команданте.
Сады вообще полны статуй.
Странный лес из колонн среди магнолий - Arengo. Здесь Д’Аннунцио по торжественным случаям встречался с фьюманскими легионерами.
«Я воспеваю лишь великие дела» написано у подножия его сиденья (а вот и он сам, там сидит и надпись носочком попирает).
А… а это я. Автор снимка настаивает на том, чтобы фото вошло в отчёт по причине «декадентской позы». На самом деле мне просто лень на полшага отойти от таблички :).
Из фруктовых садов, прихотливыми тропинками, можно спускаться вниз.
В одну сторону пойдёшь -
придёшь к озерцу, называющемуся «озеро танцев» - тут действительно хотели устраивать танцы, но как-то не сложилось. Озеро имеет форму скрипки.
А в другую сторону пойдёшь - встретишь сначала мост, украшенный снарядами.
Вот такого калибра :)
Снаряды настоящие, подарок от генерала Армандо Диаса, возглавившего итальянский Главный штаб после отставки Кадорны.
А дальше, за мостом
водопад.
Сам-то Д’Аннунцио спускался сюда прямо из дома, вот по этой тропке, но посетителям там проход закрыт.
На этом мы временно покинем эту часть парка и вернёмся сюда уже во второй части.
Два следующих поста являются на самом деле единым целым, подвергшимся расчленению по причине патологического объёма. Это раз. Два - несмотря на то, что кое-где оно маскируется под рассказ о герое, на самом деле это, конечно, прежде всего мои личные впечатления от визита в чрезвычайно любопытное место. Это мемориальный комплекс, дом и парк с различными в нём штуковинами.
Всякий дом рассказывает про своего хозяина. А этот дом рассказывает миф о своём хозяине, миф, который он сам слагал всю свою жизнь и который не завершён до сих пор.
На вилле Карньякко, что в Гардоне Ривьера, у озера Гарда, в доме XVII века жил в начале века XX немецкий историк искусства Генрих Тоде (сначала с первой женой Даниэлой, дочерью Козимы Лист, а потом со второй - скрипачкой Гертой Тегнер). В 1915 году, после вступления Италии в войну, немцу пришлось покинуть виллу со всем её содержимым. В 1918 государство забрало её себе (опять же со всем содержимым).
А в 1921 году у дома появился новый хозяин, персонаж в полном смысле слова феерический.
Ну что, пойдём помаленьку и по ходу дела будем рассказывать.
Входить сюда (на самом деле вход в парк сейчас сбоку, калитка в этих воротах работает только на выход. Но по замыслу - это вход, это первые из трёх ворот, ведущих к дому).
За воротами будут ещё одни.
Пройдя за них мы обнаружим, что дорожка разветвляется на две - более широкая идёт вправо (по ней мы пойдём позже), а к дому надо идти по левой - она узкая, и поднимается вверх, символизируя тяжесть пути к высотам познания.
Именно так. Здесь ни один камень просто так на дороге не лежит, вся территория виллы - не так и много, 9 гектаров земли - представляет собой настолько насыщенное символикой пространство, что если б здесь было так накурено, как насимволено, тут можно было бы вешать топор и ничего не было бы видно :) Иначе хозяину дома было не интересно, иначе он не мог - весь смысл его жизни заключался в творении из этой жизни произведения искусства.
Как вкратце суммировать жизнь Габриэле Д’Аннунцио - писателя, поэта, героя, политика, любовника…
Совсем вкратце - для итальянцев он Vate - пророк. Ну, тот самый, который больше, чем поэт.
Чуть более развёрнуто как-то так:
до первой мировой войны он эстетствовал и стал символом декадентства,
потом воевал и стал национальным героем,
потом захватил Фьюме,
потом сидел в Витториале (так он назвал эту усадьбу) и ваял памятник самому себе :)
А главное - всё это время он не переставал писать.
Он начал в 16 лет, со стихов, быстро стал известен. Вместе с первыми шагами на поэтическом поприще он освоил и искусство самопиара - перед переизданием первого сборника своих стихов он ухитрился поместить в газете известие о собственной смерти. Через несколько дней последовало опровержение, все обрадовались… книга продавалась хорошо :) Это не означает, что слава его выросла из саморекламы - Д’Аннунцио был очень талантлив, и узнали его и оценили прежде всего по его произведениям.
К сожалению, с переводами Д’Аннунцио есть некоторая трудность - поэтическое его творчество осталось для русского читателя во многом неизвестным. По крайней мере из того, что переведено, поэзия занимает далеко не ту в процентном отношении часть, которую занимала она в его творчестве. И причины этого печального явления в основном внелитературного свойства. Поскольку случились эти причины как раз в тот период, когда он жил в доме, который мы будем смотреть - всё станет дальше понятно само собою.
(И тут я не могу умолчать о том, что на вопрос «Кто читал Д’Аннунцио?» поступил ответ, свидетельствующий, что не перевелись ещё люди, которые его переводят, что хорошо само по себе!)
Вслед за литературой славу Д’Аннунцио стала приносить и его светская жизнь. Он был эстет, любил духи, элегантную одежду (и имел её в немыслимых количествах… впрочем, к вопросу об одежде мы ещё вернёмся во второй части :)), красивые вещи… к тому же, он был изрядный скандалист и поставщик сплетен. И - женщины, вокруг него, с ним - всегда было множество женщин. Всю свою жизнь он оставался фантастически любвеобилен. В постели Д’Аннунцио сменяли друг друга аристократки, музыкантши, актрисы и проститутки. Всем женщинам, с которыми у него случались более-менее серьёзные романы, он давал свои собственные имена - у него была страсть переименовывать всё, к чему он прикасался.
Несколько лет продолжался роман Д’Аннунцио и великой трагической актрисы Элеоноры Дузе. В 1904 году они расстались - Дузе не выдержала любовного темперамента возлюбленного, но для него она навсегда осталась Музой.
Донжуанский список Д’Аннунцио бесконечен (а сколько случайных женщин у него было, никто не знает, да и незачем). Он провозглашал «ни дня без соития» и, похоже, старался этому правилу следовать до конца. Здесь, в доме на озере Гарда, с ним жили две постоянные дамы - пианистка Луиза Баккара и Амели Майозер (он назвал её Элис), и бывали различные приходящие.
Ах, да - при этом он был женат :) В двадцать лет он женился на Марии Ардуэн ди Галлезе, у них было трое детей. Брак (удивительно, правда? :)) оказался неудачным, но они всю жизнь сохраняли отношения. Развода Мария ему никогда так и не дала.
В общем, к началу 1910-х годов слава Д’Аннунцио - как литератора и как персонажа - была огромна. Нам отсюда, вероятно, даже сложно представить её размах. Но на этом он не остановился.
Он с юных лет считал себя необыкновенным, сверхчеловеком… Внешность, надо сказать, для сверхчеловека он имел не самую подходящую - маленького роста, хрупкого сложения, он, в сущности, не был красив, а те, кто не был настроен восторженно в отношении Габриэле как личности ( как, например, Ромен Роллан, при этом чрезвычайно ценивший его как писателя), встречавшиеся с ним в его зрелые годы, отмечали его «потасканную» внешность (что неудивительно). На портретах, впрочем, он порой оказывается весьма хорош :)
Бюст Габриэле Д’Аннунцио работы Паоло Трубецкого, 1892 (хранится и выставляется в Витториале).
Первая мировая застала Д’Аннунцио во Франции (куда он смылся от кредиторов; он всегда был по уши в долгах). Вернувшись на родину, он добивается разрешения отправиться на фронт (не сразу - его не пускали, аргументируя тем, что жизнь его слишком ценна; к тому же командиры не хотели брать на себя такую ответственность). Более того - от начальника Главного штаба Луиджи Кадорны он получает разрешение служить, где пожелает - хоть в пехоте, хоть на флоте, хоть в авиации.
Он начал с авиации (аттестат пилота-любителя он получил ещё в 1909 году, с самолётом обращаться умел ;)). Время от времени, пользуясь разрешением, он «перебирался» на флот или в траншею.
Так он и стал ещё и национальным героем.
Он проявлял безудержную смелость, почти из серии «слабоумие и отвага»: если таким людям везёт, они становятся легендами, если не везёт - они очень быстро самовыпиливаются. Д’Аннунцио фантастически везло. Многие его боевые товарищи погибли молодыми, он (самый пожилой лейтенант итальянской армии, 52 года) оставался жив.
И даже серьёзную травму получил не в бою - в январе 1916 года при резкой посадке самолёта он сильно ударился головой. Он старался делать вид, что всё в порядке (ну он же сверхчеловек!), не уделил должного внимания своей ране, не лечил её своевременно и в итоге ослеп на один глаз. Однако в сентябре 1916 он уже вернулся в строй. и продолжал летать! А 8 августа 1918 года отличился во время полёта над Веной, которую закидал листовками и, согласно легенде, капустой :)) В том же году он сбросил с торпедного катера в воду три бутылки с оскорбительными посланиями австрийцам на немецком языке. В общем, даже боевые действия он превращал в художественные акты, атаки его интересовали не только боевые, но и психические.
Но главное феерическое действо у одноглазого пятидесятипятилетнего капитана (ну не век же было герою куковать в лейтенантах! :)) было впереди. Осколок Австро-Венгрии, портовый город Фьюме с преимущественно итальянским населением Италия по итогам войны не получила, хотя само население этого бы хотело. Короче - 12 сентября 1919 года во главе колонны дезертиров без единого выстрела он занял Фьюме - чтобы поставить всех перед фактом.
Ничего в итоге у них не вышло - в декабре 1920-го итальянские войска взяли город. Но шестнадцать месяцев во Фьюме существовало совершенно фантастическое государство, поэтическая республика во главе с Д’Аннунцио. Он написал конституцию, объявлявшую, что во Фьюме теперь прямая демократия (а заодно объявлявшую музыку одной из основ общества). К Д’Аннунцио стекались восторженные поклонники, жаждущие свободы и авантюристы; пятнадцатилетние юнцы, сбежавшие из дома; футуристы; пары, желавшие развода, разрешённого во Фьюме. В городе устраивались шествия и празднества, царила свободная любовь и не преследовались гомосексуальные связи; женщины получили право голоса, а некоторых даже видели в военной форме среди фьюманских легионеров. Моралисты негодовали.
При этом город был окружён, а жителей в нём было 30 тысяч человек. Первоначально денег дало само итальянское правительство, дабы не стало хуже. Что-то удавалось получить от доброжелателей, что-то, поначалу, от Красного креста и масонов. Некоторые средства, собранные по подписке через свою газету, привез в октябре 1919 Муссолини лично (остальных средств, собранных по той же подписке с октября по январь, Д’Аннунцио так и не увидел). Но в основном город-праздник жил за счёт пиратства. Фьюманские пираты орудовали на море и железных дорогах. Некоторые их акции прогремели на всю Италию (и не только). Так, в октябре 1919 они стырили корабль с оружием и амуницией, направлявшийся во Владивосток, в другой раз - транспорт с продуктами. Венгерское судно, гружёное зерном, дошло во Фьюме, можно сказать, чудом - экипаж отказался менять курс, и вести его пришлось неопытным в этом деле фьюманским легионерам. Один раз они вообще притащили большой пароход с шелками, автомобилями, швейцарскими часами и прочими предметами роскоши :) Долго торговались потом, пытаясь продать это дело обратно итальянскому правительству. денег получили. Был ещё случай с кражей 46 армейских лошадей. В ответ на требование правительства вернуть лошадей, фьюманцы вернули… своих оголодавших кляч.
Там, во Фьюме, Команданте Д’Аннунцио ввёл римское приветствие и боевой клич «эйя-эйя-алала!» (придуманный им взамен варварского «гип-гип-ура!» ещё во время одного из боевых вылетов в 1917 году), а легионеры его активно использовали в качестве девиза на все случаи жизни фразу «Me ne frego» (не будем пока материться и скажем «Мне насрать!»). Всё это перекочует потом к фашистам, у них и останется…
Думаю, понятно, что после Фьюме Д’Аннунцио должен был впасть в натуральную депрессию, ибо прекрасно понимал, что второй такой фейерверк не получится. За ним готовы были идти - но нельзя повторить этот праздник жизни на территории всей Италии.
В этот момент он и отправляет друзей на поиски дома у озера, где он мог бы уединиться.
Тут я для граждан которые вдруг да заинтересуются этим феерическим персонажем, хотела бы сказать одну неутешительную вещь. Я понимаю, что все сейчас читают на иностранных языках, но всё же начинать со своего родного как-то… естественней? Так вот, русскоязычная биография Д’Аннунцио существует ровно одна: книга Елены Шварц «Габриэле Д’Аннунцио : Крылатый циклоп», изданная в 2010 году, к сожалению, только после смерти автора. Первое, как я полагаю, обо что споткнётся читатель, прошедший по ссылке - её стоимость :( И тем не менее - она одна, других изданий её не существует. А нынешнему читателю читать про Д’Аннунцио, вероятно, интереснее, чем самого Д’Аннунцио - слишком яркий роман эта жизнь. Да что там, итальянцы сами часто пишут «Д’Аннунцио начинал читать, бросил через десять страниц. Но как мне понравился Витториале!..» :) Так пошли и мы уже смотреть.
Раз закончили мы на Фьюме, с него и начнём опять.
В Витториале за вторыми воротами, ведущими к дому, на полукруглой площади
можно видеть мемориальные доски, некоторые из них установлены существующей до сих пор организацией фьюманцев в изгнании (вот эта, например, 1988 года).
А эта - последняя по времени, от родного города Д’Аннунцио Пескары - по случаю 150-летия со дня рождения и 75-летия со дня смерти - появилась в марте этого года.
А в садах у дома стоит колонна, предназначенная для флага фьюманского государства (композиция на ней - уроборос и внутри него семь звёзд Большой медведицы - придумана самим Д’Аннунцио для фьюманского герба).
Безумная эпопея закончилась, Д’Аннунцио мрачен. Он ищет тихое место, желательно у озера, где он мог бы поселиться. И друзья находят для него виллу Карньякко. Дом небольшой - 19 комнат. Зато есть сад и прекрасный вид на озеро. Вилла очаровывает Д’Аннунцио, и он сначала снимает, а потом и покупает её (ну… кредит на покупку виллы будет выплачен только после его смерти. Он всегда жил в долгах по уши). Из всех домов, где жил Д’Аннунцио этот - единственный, ставшей его собственностью.
С помощью архитектора Джан Карло Марони Д’Аннунцио перестраивает виллу по своему вкусу (Марони будет достраивать Витториале уже после смерти Д’Аннунцио, по его инструкциям… часть из которых, как утверждал Марони, он получил от покойного посредством спиритических сеансов :) Марони был сам странный человек).
Бюст Марони можно видеть у дома.
Чтоб было понятно, на что он похож (а то бюст своеобразный):
А вот и дом. Перед входом непосредственно в жилище поэта - двор (он, конечно, называется Далматская площадь), окружённый частями перестроенной виллы со всех сторон. Входять, опять-таки, под арки :)
Фасад увешан гербами и рельефами.
Фасад дома во время переделки:
Дом свой Д’Аннанцио назвал «Дом Приора». Он - священнослужитель искусства, и тут его храм и его монастырь, убежище от мира, символический памятник поэту при жизни.
Съёмка внутри дома запрещена. Дорогих граждан экскурсантов просят оставить сумки и фотоаппараты в камере хранения и - милости просим, группками по 10 человек, обязательно в сопровождении экскурсовода :) Поэтому несколько видов комнат я вынесла из недр интернета (честно сообщаю - потырила бессовестно с официального сайта музея, и мне не стыдно, потому что деньги за просмотр уплачены! :) И вот отсюда. И из каталога). Не показать этот дом невозможно, он совершенно безумный. Комнаты с низким потолком заставлены диким количеством различных вещей - мебель, музыкальные инструменты, предметы искусства… и все они не просто так, как водится. И книги, по стенам сплошь книги... При прежних хозяевах комнат было 19, планировку дома сохранили, а вот обстановка…
Войдя, мы попадаем в вестибюль. Комнаты за дверями слева (там приёмная для друзей и близких) и справа (там приёмная для официальных и нежелательных гостей. Там в 1925, в его второй визит в Витториале, Д’Аннунцио промариновал Муссолини два часа. Умел, этого не отнимешь!)
Музыкальная комната, отделана в 1926-1929 годах. Слева виднеется рояль. Их там два. Было три - третий, рояль Листа, он попал в дом ещё при Тоде, чья жена была дочкой Листа. После смерти Д’Аннунцио семье удалось отстоять свои права на инструмент, и его увезли, он сейчас в Милане в музее театра Ла Скала (видели мы его, красивый рояль, но показать не могу). И что, например, толку рассказывать, что полна эта комната всяческих фигур животных, ибо в сочетании с музыкой они должны напоминать об Орфее, если этих животных на фото не видно :(
Здесь устраивались музыкальные вечера - на рояле играла Луиза Баккара. Окна в комнате с витражами (для съёмки их явно открыли), поэтому в ней царил полумрак. Не только потому, что так лучше, по мнению хозяина воспринимать искусство - полумрак во всех комнатах этого дома. Д’Аннунцио стал хозяином виллы в 58 лет, интимную жизнь он тут продолжал вести бурную, а моложе, понятно, не становился. В сумраке он скрывал подступающую старость.
13 августа 1922 года здесь был как раз такой музыкальный вечер. Что в точности там произошло, никому неизвестно. Но каким-то образом Д’Аннунцио (вероятно. сидевший на подоконнике) выпал из окна и крайне неудачно ударился головой (подозревали даже перелом основания черепа). Версии насчёт этой странной истории бродят разные, среди них и попытка самоубийства. В любом случае, это падение приковало его к постели надолго, в то время как на 15 августа (через два дня после злополучного эпизода) была запланирована встреча Д’Аннунцио, Муссолини, и Франческо Саверио Нитти. И чёрт его знает, что бы там у них делалось в Италии осенью 1922 года, если бы встреча эта состоялась. А так - больной Д’Аннунцио получил от Муссолини телеграмму об успешном марше на Рим…
«Комната прокажённого» - с кроватью в форме гроба и спинками, напоминающими колыбель. Место медитации, размышлений о смерти. Статуя святого Себастьяна у кровати - начала XVI века.
Комната реликвий воистину полна реликвий всяческого рода - от предметов, символизирующих разные религии, до реликвий личных (Д’Аннунцио был полон мистических ощущений, он любил и носил с собой талисманы и дарил их близким… в собственно религиозном смысле он был атеистом).
Абсолютно сумасшедшая комната с синей ванной. (Ванна вон она, она синяя, и биде синее… и плохо поддающееся подсчёту количество различных предметов, не только для ухода за собой, в чем хозяин был мастер, но и просто предметов искусства).
Комната глобуса (глобус см. на заднем плане слева). Это бывшая библиотека Тоде. От него Д’Аннунцио досталось 6 000 томов. Тоде был немец и книги держал на родном языке. А Д’Аннунцио был националист и немецких книг не хотел. Но как интеллектуал выкинуть не мог. Поэтому с ними он тоже символически обошёлся - книжные шкафы закрыты решётками, а в комнате вставлены всяческие вещи «для противовеса» - портрет Данте на стене, некоторое количество наполеоновских реликвий (посмертная маска и табакерка, принадлежавшая императору на Святой Елене).
А вот, например, характерный пример того, как «препарировал» хозяин свои сокровища. Дом уставлен копиями статуй рабов Микеланджело. Вот этого, стоящего в «комнате Леды» (вы ж понимаете - там есть и Леда :)), он задрапировал до пояса, так как находил статую совершенной сверху и не очень - снизу (почему позолочены его путы - отдельный вопрос. есть версия, что это символизирует то, что Витториале оказался для Д’Аннунцио золотой клеткой).
Рабочий кабинет Д'Аннунцио - единственная светлая комната в доме. И мебель в ней светлая (к дизайну мебели приложил руку сам Д'Аннунцио). Здесь, среди прочих предметов, стоит накрытый платком бюст Элеоноры Дузе. Она вечно присутсвует, потому как Муза, но лицо её закрыто, дабы не отвлекать поэта от работы (месье воистину знает толк в извращениях!). У этой комнаты очень интересный вход - несколько ступеней вверх, под очень низким потолком, так что каждому входящему приходится сгибаться почти вдвое. Это чтобы, восходя к искусству, каждый поклонился ему.
Кстати, с технической точки зрения дом был хорошо оборудован, но эта сторона жизни, по мнению поэта, не должна была оказываться на виду, поэтому и радиаторы, и электрические розетки хорошо замаскированы.
А вот в этой маленькой комнатке, которая была и гардеробной (кстати, вещи кое-где в шкафах всё ещё лежат на своих местах), и кабинетом, он иногда ел в одиночестве (со временем Д'Аннунцио дошёл до мысли, что процесс принятия пищи не эстетичен, к тому же у него были медицинские проблемы по этой части… в общем, он перестал есть в обществе, и тут тихонечко, в одиночестве… Сюда вечером 1 марта он заказал ужин, но так его и не дождался - он умер, сидя за этим столом.
К тому времени к дому было пристроено новое крыло, и помещения в нём были в процессе отделки - Д’Аннунцио ещё в 20-е годы высказывал желание жить в более современном с архитектурной точки зрения доме (что и понятно, в этом храме высокого искусства можно сойти с ума!). Но в новые комнаты он так и не переехал. В одной из них, на кровать, где он не спал ни разу, было положено для прощания его тело.
Сейчас в этом крыле музей «Д’Аннунцио-героя», посвящённый всяческим военным делам, к нему имеющим отношение. В большом зале, который использовался для киносеансов (это развлечение в Витториале любили, кинематографические вечера бывали очень часто) под потолком подвешен биплан, на котором 9 августа 1918 года Д’Аннунцио пролетел над Веной.
На этом я прекращаю тырить чужие фотки (19 комнат в доме, ещё десяток в новом крыле… можно в принципе показывать только их в деталях. Тогда мы все умрём!) и иду с нашими в сад.
За домом - «приватные» сады.
Сюда выходят окна музыкальной гостиной. Сюда выходило и злополучное окно, из которого Д’Аннунцио выпал 13 августа 1922 года.
Внутренний двор и галереи, названные в честь Микеланджело, использовались как жилое летнее пространство - сюда выносили ковры и мебель.
Вот как это тогда выглядело:
«Срывай розы - опасайся шипов».
Кстати, розы… поздние розы там ещё цвели в октябре.
Д’Аннунцио любил цветы (к сему прилагается фото, на котором Д’Аннунцио любит цветы во Фьюме :))
Но они с другой стороны дома, а нам - в сады!
Ограду фруктового сада украшают орлы.
А вот и фрукты:)
А вот фрукты в корзине статуи работы скульптора Наполеоне Мартинуцци.
И садовые инструменты на полках в домике садовников.
Там до сих пор садовники, мы их видели :)
Каждый год привожу из путешествия «ритуальное» фото какой-нибудь статуи без носа :) В этого год поймала в садах Команданте.
Сады вообще полны статуй.
Странный лес из колонн среди магнолий - Arengo. Здесь Д’Аннунцио по торжественным случаям встречался с фьюманскими легионерами.
«Я воспеваю лишь великие дела» написано у подножия его сиденья (а вот и он сам, там сидит и надпись носочком попирает).
А… а это я. Автор снимка настаивает на том, чтобы фото вошло в отчёт по причине «декадентской позы». На самом деле мне просто лень на полшага отойти от таблички :).
Из фруктовых садов, прихотливыми тропинками, можно спускаться вниз.
В одну сторону пойдёшь -
придёшь к озерцу, называющемуся «озеро танцев» - тут действительно хотели устраивать танцы, но как-то не сложилось. Озеро имеет форму скрипки.
А в другую сторону пойдёшь - встретишь сначала мост, украшенный снарядами.
Вот такого калибра :)
Снаряды настоящие, подарок от генерала Армандо Диаса, возглавившего итальянский Главный штаб после отставки Кадорны.
А дальше, за мостом
водопад.
Сам-то Д’Аннунцио спускался сюда прямо из дома, вот по этой тропке, но посетителям там проход закрыт.
На этом мы временно покинем эту часть парка и вернёмся сюда уже во второй части.