Когнитивные схемы женского и мужского сознания
Говоря о когнитивной, то есть познавательной, активности, обычно подразумевают два рода познания - аналитическое и абстрактное. Первое основано на эксперименте, измерении, информации и рассуждении, второе - на интуитивно-логическом мышлении. Вместе они составляют корпус прикладного и теоретического знания, включая теологию и философию с одной стороны, и практические дисциплины, с другой - посредине же находится научный метод в современном его понимании. Возможно, можно добавить что-то еще, но не суть. Смысл в том, что в западных реалиях все это познание негласно маркировано мужским способом понимания.
Мужским, разумеется, не в том смысле, что этот метод принадлежит мужчинам, но в том, что к нему прибегает мужская составляющая сознания - независимо от биологического пола своего носителя.
Женский способ познания - точно также независящий от биологического пола - осуществляется совершенно по другой схеме и официально в когнитивных схемах не представлен. Попытки описать этот другой способ встречаются не так уж и редко, но, во-первых, все больше в докантовскую эпоху, во-вторых, в форме литературно-поэтической, алхимической или религиозно-философской, что уже с восемнадцатого века делает его как бы не легитимным именно как способ познания. Проще и правильней всего назвать этот способ эмпатией, хотя тут надо дать расширенное объяснение эмпатии как качества женского сознания.
Было бы ошибкой представить себе полноценную эмпатию как считывание чужих чувств или там мыслей. И близко не лежало; такое считывание - всего лишь декодификация чужого эмоционального поля. Эмпатия предполагает отождествление с феноменами внешнего мира, как с людьми, так и с предметами или даже с явлениями. С живыми предметами отождествляться, безусловно, легче - но этим эмпатия не ограничивается.
Женским способом познания она является прежде всего потому, что для эмпатического отождествления приходится слиться с другим, стать им на время, для чего необходимо разотождествится со своим эго, - не в порицающем его значении, но в смысле индивидуализации. Женское сознание вообще обладает весьма размытым представлением об «я» и гораздо увереннее себя чувствует в представлении «мы», а еще лучше в идее полной общности и соучастия - если тело не заявляет навязчиво о своих потребностях, а эмоции не взбалтывают и не расколбашивают внутреннее молчание, необходимое для сосредоточенности в момент перехода. Со сосредоточенностью тоже не совсем понятно, поскольку по факту она больше похожа на расслабленность и растворение. Не исключено, что сосредоточенность женского сознания прикладывается не к усилию мысли (или чувства), а к ограждению внутреннего моря от спонтанных эмоций и общего раздрызга. Внешне, во всяком случае, оно выглядит как раслабленность, но принципиально отличается от раслабленности левантийской сиесты, или какие у неё есть варианты для северных стран.
И вот ведь что интересно, никто не отрицает такого способа познания, все, кто может, очень даже охотно им пользуются - но официально его как бы не существует и говорить о нем если и говорят, то все больше экивоками. В то же время социальные механизмы, культура отношений, история и литературоведение, да много еще чего - на аналитической логике не работает, и на интуитивной тоже не очень. Говорить об эмпатии объективно и тем более оценивать её в литрах и джоулях, конечно, никак не, но по результатам вполне себе можно. Хотя бы в семьях для начала и принципе межчеловеческих коммуникаций, нет? Вводить эмпатию в общие когнитивные схемы как-то стремно, я понимаю; придумывают эмоциональный ителлект или еще какие-то странности.
Есть у меня одно подозрение…не очень приличное, на самом деле. Речь о неравновесном развитии знания, доминировании определенных тенденций. Эмоциональная сфера в северных странах не то чтобы меньше развита, чем в южных, но меньше озвучена и слабо инкрустирована в культурный бэкграунд. Особенно это заметно, когда сравниваешь её с любовной или религиозной поэзией арабов, ну или раннесредневековой лирикой, об античной философии и речи нет, там очень выпукло и достоверно в смысле личного эмоционального опыта. Эмпатия же без личного опыта никак, он нужен предельно разнообразный и всегда доступный, не заблокированный. У русской образованной публики, кстати, до последних времен все с ним было в порядке, просто на заглядение. Куда что подевалось, непонятно.
Мужским, разумеется, не в том смысле, что этот метод принадлежит мужчинам, но в том, что к нему прибегает мужская составляющая сознания - независимо от биологического пола своего носителя.
Женский способ познания - точно также независящий от биологического пола - осуществляется совершенно по другой схеме и официально в когнитивных схемах не представлен. Попытки описать этот другой способ встречаются не так уж и редко, но, во-первых, все больше в докантовскую эпоху, во-вторых, в форме литературно-поэтической, алхимической или религиозно-философской, что уже с восемнадцатого века делает его как бы не легитимным именно как способ познания. Проще и правильней всего назвать этот способ эмпатией, хотя тут надо дать расширенное объяснение эмпатии как качества женского сознания.
Было бы ошибкой представить себе полноценную эмпатию как считывание чужих чувств или там мыслей. И близко не лежало; такое считывание - всего лишь декодификация чужого эмоционального поля. Эмпатия предполагает отождествление с феноменами внешнего мира, как с людьми, так и с предметами или даже с явлениями. С живыми предметами отождествляться, безусловно, легче - но этим эмпатия не ограничивается.
Женским способом познания она является прежде всего потому, что для эмпатического отождествления приходится слиться с другим, стать им на время, для чего необходимо разотождествится со своим эго, - не в порицающем его значении, но в смысле индивидуализации. Женское сознание вообще обладает весьма размытым представлением об «я» и гораздо увереннее себя чувствует в представлении «мы», а еще лучше в идее полной общности и соучастия - если тело не заявляет навязчиво о своих потребностях, а эмоции не взбалтывают и не расколбашивают внутреннее молчание, необходимое для сосредоточенности в момент перехода. Со сосредоточенностью тоже не совсем понятно, поскольку по факту она больше похожа на расслабленность и растворение. Не исключено, что сосредоточенность женского сознания прикладывается не к усилию мысли (или чувства), а к ограждению внутреннего моря от спонтанных эмоций и общего раздрызга. Внешне, во всяком случае, оно выглядит как раслабленность, но принципиально отличается от раслабленности левантийской сиесты, или какие у неё есть варианты для северных стран.
И вот ведь что интересно, никто не отрицает такого способа познания, все, кто может, очень даже охотно им пользуются - но официально его как бы не существует и говорить о нем если и говорят, то все больше экивоками. В то же время социальные механизмы, культура отношений, история и литературоведение, да много еще чего - на аналитической логике не работает, и на интуитивной тоже не очень. Говорить об эмпатии объективно и тем более оценивать её в литрах и джоулях, конечно, никак не, но по результатам вполне себе можно. Хотя бы в семьях для начала и принципе межчеловеческих коммуникаций, нет? Вводить эмпатию в общие когнитивные схемы как-то стремно, я понимаю; придумывают эмоциональный ителлект или еще какие-то странности.
Есть у меня одно подозрение…не очень приличное, на самом деле. Речь о неравновесном развитии знания, доминировании определенных тенденций. Эмоциональная сфера в северных странах не то чтобы меньше развита, чем в южных, но меньше озвучена и слабо инкрустирована в культурный бэкграунд. Особенно это заметно, когда сравниваешь её с любовной или религиозной поэзией арабов, ну или раннесредневековой лирикой, об античной философии и речи нет, там очень выпукло и достоверно в смысле личного эмоционального опыта. Эмпатия же без личного опыта никак, он нужен предельно разнообразный и всегда доступный, не заблокированный. У русской образованной публики, кстати, до последних времен все с ним было в порядке, просто на заглядение. Куда что подевалось, непонятно.