Отец Елисей.
Сегодня сорок дней, как нет отца Елисея, соловецкого монаха. НАСТОЯЩЕГО Соловецкого монаха. Думаю и убежден, что благодаря именно таким, как он, и появился в свое время Соловецкий монастырь. Ведь созидание - это, прежде всего работа, работа и работа. А работать отец Елисей мог как никто.
История двух пропавших в Белом море монахов месяц назад была широко растиражирована, повторять не буду. Только скажу свое мнение в ответ на раздававшиеся тогда возгласы: кто послал? Куда они пошли? Кто виноват? Не надо искать виноватых. Люди ушли в море. Суровое осеннее Белое море. И во все времена люди ходили в море. И иногда не возвращались. Море забирало их. Так случилось и в этот раз. К счастью, море вернуло тело отца Елисея. И теперь он покоится в соловецкой земле, недалеко от стен монастыря.
Мы знакомы с Елисеем с 1995-го года, с момента нашего с женой возвращения на Соловки после долгого перерыва. И в том, что мы с тех пор, можно сказать, и остаемся на Соловках, есть немалый вклад и Елисея.
Мы трудно, очень трудно добирались в тот год на Соловки. Первый раз мы шли через Кемь, и шли с раннего утра весь день, под дождем, ветром и качкой. Пришлось, укрываясь от непогоды, зайти на Кузова, чуть переждать непогоду. Но это не помогло, все равно лило и качало. И на Соловках мы были только в 10.30 вечера, мокрые, вымотанные и продрогшие. А уже в 6 утра мы выехали на Реболду, со страхом ожидая очередной морской прогулки до Анзера.
Но море было спокойное как зеркало, светило солнце. Первое, что мы увидели, приближаясь к берегу - это стоящий на горочке трактор «Беларусь». А в толпе встречающих студентов выделялся высокий человек с темной окладистой бородой. Это и был отец Елисей. Он-то и повез наши вещи на тракторе.
Для нас это была первая встреча с монахом, помню, мы даже расспрашивали: а как к нему обращаться, как вообще общаться? И несмотря на успокаивающие слова, легкое напряжение поначалу чувствовалось. Да и Елисей, как выяснилось позже, был не очень доволен, что какая-то женщина (а это была моя жена) сразу же по-хозяйски разложила на солнышке наши насквозь промокшие за вчерашний день вещи.
Но все быстро стало на свои места. Хотя вид у Елисея, конечно, грозный. Да еще длинный нож-кинжал, который он носил в ножнах (или, если я не путаю, иногда в сапоге). Но вся грозность исчезала, когда Елисей улыбался. У него потрясающая улыбка, может, не слишком видная сквозь бороду, но она подкреплялась смеющимися глазами. Эту улыбку я помню более всего. И все годы нашего последующего общения всегда сопровождались такими улыбками.
А Елисей не только работал с нами весь день. Ночью, белой соловецкой ночью, когда мы укладывались спать, он отправлялся на рыбалку. А рыбы в тот год было немерено. Или просто Елисей знал все рыбьи тайны. И носил соловецкую селедку … даже не знаю, как сказать, не килограммами, а ведрами и тазами. Вот он таз перед Елисеем.
А уж такого количества рыбы я никогда не ел. И даже не представлял, что за ужин можно съесть штуки четыре-пять селедок. А рекорд мой был, по-моему, восемь штук. А молодежь-то, полагаю, была более прожорливой. Но на недоедание никто не жаловался.
Это были два замечательных сезона на Анзере. Я уже подробно описывал это анзерское время, можно ткнуть в тэг «Анзер» в правой части экрана. Лишь дам конкретную ссылку на историю взаимоотношений Елисея с Чубайсом (это кот, не подумайте чего другого). Да и еще на французскую историю , хотя Елисей-то в ней, вроде и ни при чем.
А потом были годы работы уже на Большом Соловецком. Сначала Елисей много работал с нами, со студенческим отрядом. Но было понятно, что ТАКОЙ работник нужен и монастырю. И, думаю, что во многом монастырское хозяйство держалось на Елисее, на его умении работать. По-моему, он работал всегда, круглосуточно.
Встречались мы в последние годы не так часто, обычно он, проезжая мимо на очередной машине, посигналит, махнет рукой и лучезарно улыбнется своей замечательной улыбкой. А в этом году освоил новое транспортное средство: приобрел себе велосипед. Правда, чудно смотрелись его длинные ноги, крутящие педали.
А встречаясь, мы всегда перебрасывались парой-тройкой фраз, обычно шутливых. Очень он хитро шутил, иногда и не поймешь: вроде серьезно так говорит, но смеющиеся глаза выдают.
Чистый и светлый человек. И при этом потрясающе сильный и работающий. Трудно будет монастырю без него.
15 августа у него день рождения. Вот как мы его отмечали в 1995-м на Анзере. Торт с черникой морошкой, украшенный белым грибом. И немного растерянный взгляд Елисея. Думаю, один из самых необычных дней рождения для него.
Хорошее время для дня рождения, летнее. Когда мы все на Соловках. И всегда мы его поздравляли, хотя не всегда удавалось найти, тут на помощь приходили СМС-ки. И для меня теперь навсегда 15 августа будет днем Елисея. Правда, теперь, придется ходить на его могилу.
Светлая память!
Несколько фотографий тех анзерских лет.
+
А это фото Юры Зеленцова, котрый работал с нами на Анзере.
История двух пропавших в Белом море монахов месяц назад была широко растиражирована, повторять не буду. Только скажу свое мнение в ответ на раздававшиеся тогда возгласы: кто послал? Куда они пошли? Кто виноват? Не надо искать виноватых. Люди ушли в море. Суровое осеннее Белое море. И во все времена люди ходили в море. И иногда не возвращались. Море забирало их. Так случилось и в этот раз. К счастью, море вернуло тело отца Елисея. И теперь он покоится в соловецкой земле, недалеко от стен монастыря.
Мы знакомы с Елисеем с 1995-го года, с момента нашего с женой возвращения на Соловки после долгого перерыва. И в том, что мы с тех пор, можно сказать, и остаемся на Соловках, есть немалый вклад и Елисея.
Мы трудно, очень трудно добирались в тот год на Соловки. Первый раз мы шли через Кемь, и шли с раннего утра весь день, под дождем, ветром и качкой. Пришлось, укрываясь от непогоды, зайти на Кузова, чуть переждать непогоду. Но это не помогло, все равно лило и качало. И на Соловках мы были только в 10.30 вечера, мокрые, вымотанные и продрогшие. А уже в 6 утра мы выехали на Реболду, со страхом ожидая очередной морской прогулки до Анзера.
Но море было спокойное как зеркало, светило солнце. Первое, что мы увидели, приближаясь к берегу - это стоящий на горочке трактор «Беларусь». А в толпе встречающих студентов выделялся высокий человек с темной окладистой бородой. Это и был отец Елисей. Он-то и повез наши вещи на тракторе.
Для нас это была первая встреча с монахом, помню, мы даже расспрашивали: а как к нему обращаться, как вообще общаться? И несмотря на успокаивающие слова, легкое напряжение поначалу чувствовалось. Да и Елисей, как выяснилось позже, был не очень доволен, что какая-то женщина (а это была моя жена) сразу же по-хозяйски разложила на солнышке наши насквозь промокшие за вчерашний день вещи.
Но все быстро стало на свои места. Хотя вид у Елисея, конечно, грозный. Да еще длинный нож-кинжал, который он носил в ножнах (или, если я не путаю, иногда в сапоге). Но вся грозность исчезала, когда Елисей улыбался. У него потрясающая улыбка, может, не слишком видная сквозь бороду, но она подкреплялась смеющимися глазами. Эту улыбку я помню более всего. И все годы нашего последующего общения всегда сопровождались такими улыбками.
А Елисей не только работал с нами весь день. Ночью, белой соловецкой ночью, когда мы укладывались спать, он отправлялся на рыбалку. А рыбы в тот год было немерено. Или просто Елисей знал все рыбьи тайны. И носил соловецкую селедку … даже не знаю, как сказать, не килограммами, а ведрами и тазами. Вот он таз перед Елисеем.
А уж такого количества рыбы я никогда не ел. И даже не представлял, что за ужин можно съесть штуки четыре-пять селедок. А рекорд мой был, по-моему, восемь штук. А молодежь-то, полагаю, была более прожорливой. Но на недоедание никто не жаловался.
Это были два замечательных сезона на Анзере. Я уже подробно описывал это анзерское время, можно ткнуть в тэг «Анзер» в правой части экрана. Лишь дам конкретную ссылку на историю взаимоотношений Елисея с Чубайсом (это кот, не подумайте чего другого). Да и еще на французскую историю , хотя Елисей-то в ней, вроде и ни при чем.
А потом были годы работы уже на Большом Соловецком. Сначала Елисей много работал с нами, со студенческим отрядом. Но было понятно, что ТАКОЙ работник нужен и монастырю. И, думаю, что во многом монастырское хозяйство держалось на Елисее, на его умении работать. По-моему, он работал всегда, круглосуточно.
Встречались мы в последние годы не так часто, обычно он, проезжая мимо на очередной машине, посигналит, махнет рукой и лучезарно улыбнется своей замечательной улыбкой. А в этом году освоил новое транспортное средство: приобрел себе велосипед. Правда, чудно смотрелись его длинные ноги, крутящие педали.
А встречаясь, мы всегда перебрасывались парой-тройкой фраз, обычно шутливых. Очень он хитро шутил, иногда и не поймешь: вроде серьезно так говорит, но смеющиеся глаза выдают.
Чистый и светлый человек. И при этом потрясающе сильный и работающий. Трудно будет монастырю без него.
15 августа у него день рождения. Вот как мы его отмечали в 1995-м на Анзере. Торт с черникой морошкой, украшенный белым грибом. И немного растерянный взгляд Елисея. Думаю, один из самых необычных дней рождения для него.
Хорошее время для дня рождения, летнее. Когда мы все на Соловках. И всегда мы его поздравляли, хотя не всегда удавалось найти, тут на помощь приходили СМС-ки. И для меня теперь навсегда 15 августа будет днем Елисея. Правда, теперь, придется ходить на его могилу.
Светлая память!
Несколько фотографий тех анзерских лет.
+
А это фото Юры Зеленцова, котрый работал с нами на Анзере.