Первый соловецкий страх
Это сообщение посвящено моему первому соловецкому страху. Оно носит, скорее, личный характер, Соловки в данном случае просто оказались тем местом, где этот страх проявился и хорошо запомнился мне. А описанию момента страха предшествует еще одно воспоминание из детства (довольно длинное, при нежелании можно и не читать).
Я с детства боюсь высоты. Но долго об этом не догадывался. Я родился и до окончания школы жил в небольшом районном центре Тульской области - городе Алексин. Город древний, в середине 80-х годов прошлого века собирались праздновать его 750-летие, но потом что-то нашли в архивах, и дату основания города перенесли с 1236 года на 1319. Город надвое перерезан рекой Окой, ширина которой в этом месте порядка 100 метров. Река причудливо изгибается, образуя нечто похожее на латинскую букву S. Старая часть города находится на высоком правом берегу, здесь мало что сохранилось, только остов старого собора конца 17-го века и две церкви 19-го века, одна из которых была восстановлена лет 10 назад. А я жил на левом берегу в части города с очень советским названием: Соцгород. В моем детстве (50-60-е годы) обе части города соединял понтонный мост, который во время половодья убирали. В этот момент проезд из одной части в города в другую становился невозможным, иногда на длительное время, так как из-за S-изгиба вода поднималась довольно высоко. По-моему, рекорд 1971 года, который я хорошо помню - метров 15-17, самый высокий на всем течении Оки. Правда, как раз за год до этого был построен стационарный, к счастью, высокий (метров 20) бетонный мост. И мы ходили на новый мост смотреть разлив, вода плескалась, казалось, у самых ног, вся пойма левого берега метров на 800 от реки была залита водой. А сколько сначала головастиков, а потом лягушек было в пойме, когда вода сошла!
В школе у нас, особенно в начальных классах, было принято время от времени устраивать культурную поездку в Москву, в основном в Кремлевский Дворец съездов на какую-нибудь оперу или балет. Почему именно так - не знаю, но как сознательный ученик всегда ездил, да и остальные одноклассники тоже. И вот одна такая поездка, году в 1965-66-м (3-4-й класс) пришлась как раз на время разлива. А дорога в Москву начиналась на правом берегу. Как быть? В городе был еще и высокий железнодорожный мост через Оку, он охранялся, по нему обычно ходить не разрешалось. Но здесь случай экстренный, и нас пропустили. И вот, я помню, ступаем мы на мост, сварную металлическую массивную громилу, на котором для прохода проложены две широкие доски со щелью между ними сантиметров в пять. Может, это были и не доски, но щель я помню совершенно отчетливо. Раннее утро, идем цепочкой, друг за другом, я смотрю себе под ноги. И по мере удаления от берега меня начинает охватывать панический страх. В щель я вижу где-то там, вдалеке (а высота моста не меньше 20 метров) темную воду с плавающими льдинами, и мои ноги перестают меня слушаться. Одна нога на одной доске, другая - на другой, и я медленно передвигаю их, делая шаркающие шаги сантиметров по десять каждый. Меня все обогнали, я ползу последний, еле-еле, ужас необычайный. К счастью, нас провожал мой папа, он подошел ко мне, как-то приободрил, и мы с ним вместе переползли этот мост. Обратного пути при возвращении из Москвы не помню, может, было темно, а, может, уже понтонный вернули на место. Но ужас перехода помню до сих пор.
Постепенно страх забылся, других высоких мест в городе не было, первые пятиэтажки появились как раз в середине 60-х годов. Но стоять на балконе 5-го этажа не так уж и страшно.
Уехал по окончании школы учиться в МГУ, сначала три года в общежитии-пятиэтажке, в высотном здании почему-то особого желания подняться на самый верх не испытывал (был тихий, скромный, послушный мальчик). Поэтому страх высоты почти забылся.
Вот, наконец, предисловие закончилось. В 1975-м поехал в стройотряд на Соловки (основные воспоминания об этом, первом, отряде были раньше ). Народу нас-студентов было много, все в первый раз, и в один из дней для нас организуют обширную экскурсию. Подробностей, естественно, не помню, но хорошо помню ее завершение. Нам говорят: ну, вот, мы все посмотрели, осталась колокольня, на нее обычные экскурсии не водят, но вы же свои, поэтому пойдемте, посмотрим. Лестница на колокольню идет внутри ее же стены (как и на крышу Спаса), начинается в проходе между колокольней и ризницей, по этому проходу сейчас идут экскурсии в Никольскую церковь. Это в настоящее время в монастыре все проходы-подходы перекрыты и закрыты, а тогда все было открыто повсюду.
И вот поднимаемся по лестнице, здесь главное не смотреть в маленькие проемы в стене шириной в кирпич (наверное, для освещения или вентиляции), а то глаза после этого не видят лестницы секунд десять. Поднялись на ярус колокольни, на котором сейчас висят колокола, в те годы никаких колоколов, естественно, не было, все проемы на улицу заколочены сплошными деревянными щитами, и только с восточной стороны (с видом на Святое озеро) сделана дверь. Экскурсовод распахивает дверь и говорит: вот, можно посмотреть, сам стоит рядом с ней. И так оказалось, что я был первым у двери, оперся на нее, смотрю, а за мной толпа человек 30-40, весь отряд.
И тут экскурсовод говорит: а теперь выйдем наружу и обойдем колокольню. Шагает в дверь и поворачивает налево. А я следующий. Не успеваю ничего сообразить, а толпа уже выносит меня в эту пресловутую дверь. На этом ярусе вокруг колокольни идет парапет шириной сантиметров 80, может, метр, на углах, где колонны, пошире. И вот я на этом парапете, хода назад нет, там толпа, выйти и пройти вокруг хотят все (кроме меня). Экскурсовод рядом со мной медленно передвигается по парапету, постоянно что-то показывая и рассказывая: посмотрите туда, посмотрите сюда… А я? Не знаю, как это выглядело со стороны и смотрел ли кто на меня, Но ужас мой был ужаснее не бывает. Я прижался лицом, грудью, всем чем можно к стене, пальцами цепляясь за ее мельчайшие выступы, и медленно, в темпе экскурсовода, продвигался. Смотреть я мог только в стену, так как только взгляд шел куда-то в сторону, мне становилось плохо.
Сколько это продолжалось я, естественно, не знаю. Для меня это была вечность. Вечность постоянного ужаса. Хотя ближе к концу, когда я уже понял, что осталось чуть-чуть, я уже стал куда-то на секунду поглядывать. Но, думаю, что не видел ничего. И вот, к счастью, дверь, вваливаюсь внутрь и начинаю потихоньку приходить в себя. Вот так и закончилась для меня (и для всех) та экскурсия. Воспоминанием о моем отношении к высоте.
С той экскурсии колокольня, естественно, стала любимым местом паломничества студентов отряда. Особенно вечером, когда все ходили смотреть знаменитые северные соловецкие закаты. И я тоже. Но потихоньку, постепенно, когда нет толпы. Сначала выглянешь в дверь, посмотришь, пообвыкнешь. Потом шаг наружу, доползешь до первого угла, там места побольше да и колонны, постоишь, посмотришь, а потом назад. Главное, чтобы никто сзади не торопил и не подталкивал. И так постепенно-постепенно и привык. К концу уже ходил смело как и все. Сидел, стоял, разговаривал, фотографировал. Привык. Но первый свой ужас помню до сих пор.
А на следующий год все опять повторилось. Организм забыл про высоту, точнее, забыл, что он ее, высоты, не боится. И снова потребовалось время для привыкания.
А вот на многочисленные геодезические вышки я так и не смог подниматься. Первая, самая близкая к монастырю, стояла за Святым озером. Несколько раз я пытался ее «покорить», поднимался на ярус, полз на второй, но не мог выше, спускался вниз. Была еще вышка на Печаке, наверное, где-то еще, уже не помню. Но ни одной я так и не покорил. Сейчас их уже нет, все за старостью рухнули. Правда, вспомнил, что лет пять назад, когда мы работали на Зайчиках, там вышка в каком-то полуразваленном виде стояла, как раз один ярус уцелел, и на него-то я поднимался.
Была еще лестница в стене Спаса (их там даже две), она ведет под крышу. Под крышей не страшно. А на крышу Спаса, наверное, вылезал, но, думаю, максимум два-три раза. Не тянуло меня на эти «подвиги» (ну что делать, для меня это подвиг).
И, естественно, все соловецкие башни крепостной стены. Были энтузиасты, для которых покорение всех башен было целью их пребывания. Искали какие-то веревки, лестницы, лезли. К счастью, кажется, никаких неприятностей не было. А я поднимался на Белую башню, она только-только была отреставрирована, поэтому все лестницы прочные, устойчивые. И на Корожную, на нее тоже вела лестница, правда, чтобы на нее попасть, надо было пройти метров пять по толстенному бревну (диаметром под метр) на высоте метров пять от земли. По бревну можно было бегать, по крайней мере моя будущая жена так и делала, когда мы с ней поднимались на Корожную. А я с известной степенью смущения (все-таки неудобно перед своей девушкой) сел на бревно задницей и прополз.
А потом, в 81-м я стал плотником. А это крыши, крыши и крыши. И опять сначала долго привыкаешь, ни по каким узким дощечкам на высоте не ходишь. К счастью, всегда находится какой-нибудь студент, не боящийся ничего. Вот он и бегает. А я осмотрюсь, прежде чем куда ногу поставить, найду устойчивое, безопасное с точки зрения моего организма, место - и работаю. Это, несомненно, тормозит работу, но что делать - я такой.
Теперь надо какую-то фотографию моего бесстрашия. И она есть у меня. Вот я в 1976-м стою на том самом парапете колокольни, уже не прижимаясь к стене, а, наоборот, на самом краю, чтобы главки Успенской попали в кадр (извиняюсь за качество).
А вот найденное в интернете фото колокольни того времени. На верхнем ярусе виден как раз тот самый выход на обход вокруг. И металлическая конструкция, за которую я держусь на предыдущем снимке.
Ну, и уж, чтобы запомнилось название моей малой родины, фото, на котором мне три года.
Я с детства боюсь высоты. Но долго об этом не догадывался. Я родился и до окончания школы жил в небольшом районном центре Тульской области - городе Алексин. Город древний, в середине 80-х годов прошлого века собирались праздновать его 750-летие, но потом что-то нашли в архивах, и дату основания города перенесли с 1236 года на 1319. Город надвое перерезан рекой Окой, ширина которой в этом месте порядка 100 метров. Река причудливо изгибается, образуя нечто похожее на латинскую букву S. Старая часть города находится на высоком правом берегу, здесь мало что сохранилось, только остов старого собора конца 17-го века и две церкви 19-го века, одна из которых была восстановлена лет 10 назад. А я жил на левом берегу в части города с очень советским названием: Соцгород. В моем детстве (50-60-е годы) обе части города соединял понтонный мост, который во время половодья убирали. В этот момент проезд из одной части в города в другую становился невозможным, иногда на длительное время, так как из-за S-изгиба вода поднималась довольно высоко. По-моему, рекорд 1971 года, который я хорошо помню - метров 15-17, самый высокий на всем течении Оки. Правда, как раз за год до этого был построен стационарный, к счастью, высокий (метров 20) бетонный мост. И мы ходили на новый мост смотреть разлив, вода плескалась, казалось, у самых ног, вся пойма левого берега метров на 800 от реки была залита водой. А сколько сначала головастиков, а потом лягушек было в пойме, когда вода сошла!
В школе у нас, особенно в начальных классах, было принято время от времени устраивать культурную поездку в Москву, в основном в Кремлевский Дворец съездов на какую-нибудь оперу или балет. Почему именно так - не знаю, но как сознательный ученик всегда ездил, да и остальные одноклассники тоже. И вот одна такая поездка, году в 1965-66-м (3-4-й класс) пришлась как раз на время разлива. А дорога в Москву начиналась на правом берегу. Как быть? В городе был еще и высокий железнодорожный мост через Оку, он охранялся, по нему обычно ходить не разрешалось. Но здесь случай экстренный, и нас пропустили. И вот, я помню, ступаем мы на мост, сварную металлическую массивную громилу, на котором для прохода проложены две широкие доски со щелью между ними сантиметров в пять. Может, это были и не доски, но щель я помню совершенно отчетливо. Раннее утро, идем цепочкой, друг за другом, я смотрю себе под ноги. И по мере удаления от берега меня начинает охватывать панический страх. В щель я вижу где-то там, вдалеке (а высота моста не меньше 20 метров) темную воду с плавающими льдинами, и мои ноги перестают меня слушаться. Одна нога на одной доске, другая - на другой, и я медленно передвигаю их, делая шаркающие шаги сантиметров по десять каждый. Меня все обогнали, я ползу последний, еле-еле, ужас необычайный. К счастью, нас провожал мой папа, он подошел ко мне, как-то приободрил, и мы с ним вместе переползли этот мост. Обратного пути при возвращении из Москвы не помню, может, было темно, а, может, уже понтонный вернули на место. Но ужас перехода помню до сих пор.
Постепенно страх забылся, других высоких мест в городе не было, первые пятиэтажки появились как раз в середине 60-х годов. Но стоять на балконе 5-го этажа не так уж и страшно.
Уехал по окончании школы учиться в МГУ, сначала три года в общежитии-пятиэтажке, в высотном здании почему-то особого желания подняться на самый верх не испытывал (был тихий, скромный, послушный мальчик). Поэтому страх высоты почти забылся.
Вот, наконец, предисловие закончилось. В 1975-м поехал в стройотряд на Соловки (основные воспоминания об этом, первом, отряде были раньше ). Народу нас-студентов было много, все в первый раз, и в один из дней для нас организуют обширную экскурсию. Подробностей, естественно, не помню, но хорошо помню ее завершение. Нам говорят: ну, вот, мы все посмотрели, осталась колокольня, на нее обычные экскурсии не водят, но вы же свои, поэтому пойдемте, посмотрим. Лестница на колокольню идет внутри ее же стены (как и на крышу Спаса), начинается в проходе между колокольней и ризницей, по этому проходу сейчас идут экскурсии в Никольскую церковь. Это в настоящее время в монастыре все проходы-подходы перекрыты и закрыты, а тогда все было открыто повсюду.
И вот поднимаемся по лестнице, здесь главное не смотреть в маленькие проемы в стене шириной в кирпич (наверное, для освещения или вентиляции), а то глаза после этого не видят лестницы секунд десять. Поднялись на ярус колокольни, на котором сейчас висят колокола, в те годы никаких колоколов, естественно, не было, все проемы на улицу заколочены сплошными деревянными щитами, и только с восточной стороны (с видом на Святое озеро) сделана дверь. Экскурсовод распахивает дверь и говорит: вот, можно посмотреть, сам стоит рядом с ней. И так оказалось, что я был первым у двери, оперся на нее, смотрю, а за мной толпа человек 30-40, весь отряд.
И тут экскурсовод говорит: а теперь выйдем наружу и обойдем колокольню. Шагает в дверь и поворачивает налево. А я следующий. Не успеваю ничего сообразить, а толпа уже выносит меня в эту пресловутую дверь. На этом ярусе вокруг колокольни идет парапет шириной сантиметров 80, может, метр, на углах, где колонны, пошире. И вот я на этом парапете, хода назад нет, там толпа, выйти и пройти вокруг хотят все (кроме меня). Экскурсовод рядом со мной медленно передвигается по парапету, постоянно что-то показывая и рассказывая: посмотрите туда, посмотрите сюда… А я? Не знаю, как это выглядело со стороны и смотрел ли кто на меня, Но ужас мой был ужаснее не бывает. Я прижался лицом, грудью, всем чем можно к стене, пальцами цепляясь за ее мельчайшие выступы, и медленно, в темпе экскурсовода, продвигался. Смотреть я мог только в стену, так как только взгляд шел куда-то в сторону, мне становилось плохо.
Сколько это продолжалось я, естественно, не знаю. Для меня это была вечность. Вечность постоянного ужаса. Хотя ближе к концу, когда я уже понял, что осталось чуть-чуть, я уже стал куда-то на секунду поглядывать. Но, думаю, что не видел ничего. И вот, к счастью, дверь, вваливаюсь внутрь и начинаю потихоньку приходить в себя. Вот так и закончилась для меня (и для всех) та экскурсия. Воспоминанием о моем отношении к высоте.
С той экскурсии колокольня, естественно, стала любимым местом паломничества студентов отряда. Особенно вечером, когда все ходили смотреть знаменитые северные соловецкие закаты. И я тоже. Но потихоньку, постепенно, когда нет толпы. Сначала выглянешь в дверь, посмотришь, пообвыкнешь. Потом шаг наружу, доползешь до первого угла, там места побольше да и колонны, постоишь, посмотришь, а потом назад. Главное, чтобы никто сзади не торопил и не подталкивал. И так постепенно-постепенно и привык. К концу уже ходил смело как и все. Сидел, стоял, разговаривал, фотографировал. Привык. Но первый свой ужас помню до сих пор.
А на следующий год все опять повторилось. Организм забыл про высоту, точнее, забыл, что он ее, высоты, не боится. И снова потребовалось время для привыкания.
А вот на многочисленные геодезические вышки я так и не смог подниматься. Первая, самая близкая к монастырю, стояла за Святым озером. Несколько раз я пытался ее «покорить», поднимался на ярус, полз на второй, но не мог выше, спускался вниз. Была еще вышка на Печаке, наверное, где-то еще, уже не помню. Но ни одной я так и не покорил. Сейчас их уже нет, все за старостью рухнули. Правда, вспомнил, что лет пять назад, когда мы работали на Зайчиках, там вышка в каком-то полуразваленном виде стояла, как раз один ярус уцелел, и на него-то я поднимался.
Была еще лестница в стене Спаса (их там даже две), она ведет под крышу. Под крышей не страшно. А на крышу Спаса, наверное, вылезал, но, думаю, максимум два-три раза. Не тянуло меня на эти «подвиги» (ну что делать, для меня это подвиг).
И, естественно, все соловецкие башни крепостной стены. Были энтузиасты, для которых покорение всех башен было целью их пребывания. Искали какие-то веревки, лестницы, лезли. К счастью, кажется, никаких неприятностей не было. А я поднимался на Белую башню, она только-только была отреставрирована, поэтому все лестницы прочные, устойчивые. И на Корожную, на нее тоже вела лестница, правда, чтобы на нее попасть, надо было пройти метров пять по толстенному бревну (диаметром под метр) на высоте метров пять от земли. По бревну можно было бегать, по крайней мере моя будущая жена так и делала, когда мы с ней поднимались на Корожную. А я с известной степенью смущения (все-таки неудобно перед своей девушкой) сел на бревно задницей и прополз.
А потом, в 81-м я стал плотником. А это крыши, крыши и крыши. И опять сначала долго привыкаешь, ни по каким узким дощечкам на высоте не ходишь. К счастью, всегда находится какой-нибудь студент, не боящийся ничего. Вот он и бегает. А я осмотрюсь, прежде чем куда ногу поставить, найду устойчивое, безопасное с точки зрения моего организма, место - и работаю. Это, несомненно, тормозит работу, но что делать - я такой.
Теперь надо какую-то фотографию моего бесстрашия. И она есть у меня. Вот я в 1976-м стою на том самом парапете колокольни, уже не прижимаясь к стене, а, наоборот, на самом краю, чтобы главки Успенской попали в кадр (извиняюсь за качество).
А вот найденное в интернете фото колокольни того времени. На верхнем ярусе виден как раз тот самый выход на обход вокруг. И металлическая конструкция, за которую я держусь на предыдущем снимке.
Ну, и уж, чтобы запомнилось название моей малой родины, фото, на котором мне три года.