Венок на могилу генерала М.В. Алексеева
8 октября (или 25 сентября старого стиля) 1918 года, ровно сто лет тому назад, скончался генерал Михаил Васильевич Алексеев, один из самых недооценённых героев Белого Движения и фактический основатель белой Добровольческой Армии. Алексеев ушёл на взлёте Белого Движения - вскоре после освобождения Екатеринодара, немного не дожив до повторного занятия Армавира. Этот стратег, благословивший на подвиг по спасению России Антона Ивановича Деникина, не увидел ни героической эпопеи Донбасса, ни Похода на Москву, ни катастрофического отступления от Орла. Господь не судил ему увидеть судьбу начатого им Белого Движения, про которое Михаил Васильевич точно знал, что это - последнее дело его жизни.
Михаил Васильевич Алексеев в форме офицера Генштаба
Незадолго до Октябрьского переворота Михаил Васильевич Алексеев распространил текст своего интервью, в котором весьма жёстко и нелицеприятно критиковал "временное правительство" за развал армии и бездумное попустительство крайне левым политическим партиям. Оздоровление армии, которую "временные" с самого дня февральской революции вели к развалу, стало его головной болью. "Борьба за победу, - говорил Михаил Васильевич, - это спасение России, и оздоровление армии должно стать нашей задачей, иначе - смерть русскому народу". А на заданный ему вопрос о возможности сепаратного мира с Центральными Державами, отреагировал предельно резко и эмоционально: "Я стар, но если произойдёт это позорное дело, я выйду на улицу, соберу последние старческие силы, кликну клич: "Люди русские, спасайте Родину!" - и я знаю, на мой призыв отзовётся всё русское офицерство. И во главе с ним я погибну, но не переживу великого позора!"
Неизбежность краха "временных" Алексеев предвидел с того самого дня, как окончилось неудачей подло спровоцированное Керенским Корниловское выступление. С этой минуты Алексеев начал формирование подпольной военной организации, которая после победы большевиков могла бы стать основой будущего сопротивления. В противном случае Михаил Васильевич предвидел, что "большевики заключат с Германией сепаратный мир, который, однако, не помешает тем же германцам считать Россию завоеванной. Украина отделится от России, отделится Финляндия, Грузия с Закавказьем, где Турции будут развязаны руки, армяне будут вырезаны. Япония высадит свои войска во Владивостоке и займет Сибирь. Богатейший Уссурийский край будет навсегда потерян для России".
Ядром этой подпольной организации должен был стать учреждённый Алексеевым вскоре после февральского переворота и распущенный Керенским после Корниловского выступления Союз офицеров. Поскольку кадры этого союза остались на свободе, Алексееву было, с кого начинать дело. Кроме того, "временное правительство" после Корниловского выступления изгнало из армии 15 тысяч (!!!) офицеров, объявив их "контрреволюционерами". Алексеев взял на себя заботу об этих офицерах и о пропитании их семей, используя свои связи в финансовых и промышленных кругах (приобретённые ещё по долгу службы начальника Штаба Ставки в царские времена) - а попутно постарался привлечь их в свою организацию.
Фото 1917 года: М.В. Алексеев с неустановленными лицами.
Вероятно, это члены его конспиративной организации.
Алексеевская организация строилась на традиционных конспиративных принципах: каждую ячейку образовывали пять офицеров, которые должны были привлечь на свою сторону по десять надёжных солдат из своих полков). Позднее, когда большевики пришли бы к власти и настал бы момент для открытой борьбы, ячейки автоматически сводились бы в роты, роты - в более крупные подразделения, и таким образом возникла бы боеспособная, дисциплинированная и прекрасно мотивированная контрреволюционная армия. Алексееву не удалось в полной мере воплотить этот свой замысел - правительство пало слишком быстро. Но и то, что ему удалось сделать, позволило оперативно начать формирование на Дону белой Добровольческой Армии, первые подразделения которой возникли уже в ноябре 1917-го.
Опирался Алексеев и на два благотворительных общества, созданных ещё во времена императорской России. Благотворительная организация "Белый Крест", возглавлявшаяся на момент октябрьского переворота супругой Михаила Васильевича - Анной Николаевной, занимаясь помощью раненым и увечным воинам, выписывало направления на лечение минеральными водами на Кавказ "раненым" и "контуженным" офицерам Императорской Армии. Это под видом курортников ехали на юг белые добровольцы. Оформлением аналогичных "путёвок на лечение" - правда, уже под видом борьбы с туберкулёзом - занималось и ещё одно благотворительное общество - "Капля молока", которое Алексеев также сумел вовлечь в деятельность своей организации. В общем-то теперь "временное правительство" было ему не особо нужно: имея под рукой конспиративную организацию и каналы, по которым добровольцы по первому его требованию могли бы собраться в любом из городов Юга России, Алексеев мог бы запросто начать борьбу с правительством, разлагавшим армию. Но... но шла война. Михаил Васильевич хотел до конца испробовать все возможности довести эту войну до победного конца законными методами. Желающим покритиковать его за это напомню: к октябрю 1917 года значительная часть территории Российской империи находилась под немецкой оккупацией, немцы вовсю свирепствовали над мирным населением. Победа была единственным морально возможным выходом для Алексеева.
Вероятно, именно по этой причине, когда грянули всем хорошо известные октябрьские события, Алексеев попытался связаться с представителями "временного правительства" и предложить помощь в обороне Зимнего Дворца. Дежурный офицер просто не доложил никому о звонке Михаила Васильевича, самому же генералу посоветовал скрыться. Алексеев понял, что это конец. Его мрачные прогнозы начинают сбываться, а междоусобная брань, которую он изо всех сил стремился предотвратить, стала реальностью. Для Алексеева наступило время проверки его патриотических деклараций: готов ли он бросить вызов правительству национальной измены, пошедшему на предательский сговор с австро-германцами? И действительно ли всё русское офицерство отзовётся на его призыв.
Ещё одно фото М.В. Алексеева, сделанное в 1917 году.
Здесь он ещё импозантный штабной генерал, уверенный в возможности
довести войну до победного конца. Скоро от этой уверенности и следа не останется.
На что рассчитывал Алексеев, отъезжая на Юг России? Прежде всего - на свою организацию, тем более, что в ней важную роль играла его жена, которой Михаил Васильевич доверял, как самому себе. Кроме того, на верность присяге большинства русских офицеров, на их патриотические чувства, которые он имел возможность наблюдать воочию на протяжении всего 1917 года. На то, что союзники не оставят Россию в беде. На то, что промышленные и финансовые круги, заверявшие его летом в своей поддержке, от своих слов не откажутся.
А ещё Алексеев рассчитывал на Ставку, остававшуюся пока вне влияния большевиков. После бегства Керенского во главе Русской Армии встал его бывший начальник штаба генерал Н. Духонин. А начальником штаба у Духонина оказался давний знакомый, ученик и единомышленник Алексеева - генерал М.К. Дитерихс. Именно с Дитерихсом Алексеев постарался завести переписку в первую очередь по прибытию в Новочеркасск. "Слабых мест у нас много, а средств мало, - писал Алексеев своему тёзке в Могилёв. - Давайте группировать средства главным образом на юго-восток, проявим всю энергию, стойкость… Вооружимся мужеством, терпением, спокойствием сбора сил и выжидания. Погибнуть мы всегда успеем, но раньше нужно сделать все достижимое, чтобы и гибнуть со спокойной совестью".
Почему Юг? Во-первых, именно туда проще всего было отправить добровольцев - под предлогом лечения на кавказских курортах (см. выше). А во-вторых, именно на Юге находилась Область Войска Донского, атаманом которого недавно был всенародно избран Алексей Максимович Каледин. Каледина Алексеев хорошо знал - как стойкого консерватора и безукоризненного патриота, единомышленника Корнилова. А также - как решительного и талантливого боевого генерала, участника Брусиловского прорыва. Сразу же после большевистского переворота Каледин заявил о том, что переворота этого он не признаёт и советской власти не подчиняется. Соответственно, на Дону можно было рассчитывать, по крайней мере, на приют. А возможно - и на пополнения. На Дону имелись в достаточном количестве продовольствие - следовательно, армии не грозил голод, а если бы большевики устроили блокаду восставшим регионам, эту блокаду легко было бы переждать. Плодородные земли и богатые наделы, предоставленные царским правительством казакам, делали казачество одним из самых зажиточных сословий в России, с хорошо сформировавшимся "чувством хозяина" - соответственно большевистская пропаганда не могла пустить на Дону глубоких корней. В общем, наличие здорового островка посреди разбудораженного революционными экспериментами русского моря, давало надежду на прочный тыл, опираясь на который можно было бы повести борьбу за оздоровление страны в целом.
Туда же, на Дон, Алексеев просил Дитерихса направлять все надёжные, не утратившие дисциплины воинские части. Ставка оставалась последним оплотом легитимной власти в России. Она обладала отлаженным аппаратом снабжения армии всеми необходимыми ресурсами, в первую очередь - оружием и боеприпасами. Теперь эти ресурсы могли бы быть предоставлены в распоряжение белых добровольцев, о чём Алексеев также писал Дитерихсу.
Увы, старая Ставка доживала последние дни. Письмо Алексеева ещё не успело дойти по адресу, а большевики уже разгромили Ставку и убили генерала Духонина, Дитерихс же едва успел скрыться. Теперь надежда оставалась только на Алексеевскую организацию.
На этом фото, сделанном в интервале между Русско-Японской и Первой Мировой войнами
М.В. Алексеев (сидит в центре) запечатлён вместе с М.К. Дитерихсом (стоит справа).
Алексеев прибыл на Дон под видом купца. Ехал кружным маршрутом через Пензу и Царицын, потому что на Юго-Восточной железной дороге свирепствовали красногвардейцы, досматривая поезда в поисках бежавших быховцев. Это - официально, а по факту - просто хватали людей без разбору и без суда расстреливали, сводя счёты с "эксплуататорскими классами". На Дону первое время также приходилось маскироваться. Каледин, правда, не обманул. Но его возможности тоже были не безграничны. Казачество устало от войны. С фронта тащились демобилизованные - и несли с собой революционную пропаганду, которой станичники активно заражались. Картины разложения, столь часто виденные Алексеевым на фронтах в 1917-м году, теперь пришли и на Дон. Скованный по рукам и ногам позицией казаков, Каледин не мог даже снабжать белых добровольцев оружием - а добровольцы ехали. Ехали, направляемые алексеевской организацией, снабжённые подложными путёвками и поддельными документами от московских и петроградских сестёр милосердия из "Общества Белого Креста". Ехали - и по прибытии задавали первый вопрос: Здесь ли генерал Алексеев? В первую очередь этих людей требовалось разместить, накормить, доставить им хоть какие-то средства к существованию. А потом уже думать о формировании боевых частей. Между тем, время не ждало - на Дон стягивались отряды красногвардейцев. В таких условиях зарождалась Добровольческая Армия.
Примечательны оценки, которые Алексеев давал происходящим событиям. Сегодня мы знаем, как эти события развивались в итоге. Соответственно, можем и судить, насколько точны оказались прогнозы Михаила Васильевича. Итак, что же он видел?
а) Казачество заражено сепаратизмом, в его сознании местные интересы превалируют над общероссийскими. Поэтому рассчитывать на казаков в деле восстановления российской государственности не приходится. В то же время помрачение умов на Дону и Кубани Алексеев считал временным, надеясь, что твёрдый элемент "стариков" в конце концов окажет благотворное влияние на молодёжь. Итог: среди казаков надлежит вести контрпропаганду.
б) На Дону собирается достаточное количество людей, имеющих здоровые политические убеждения. Это в первую очередь офицеры, юнкера, гардемарины, кадеты. Из них вполне можно начать создавать новую армию - но армию на добровольных началах, армию, не подверженную никакому влиянию революционной пропаганды. В дальнейшем предполагалось, что эта армия, пополненная добровольцами из казаков, сможет возобновить боевые действия против немецких захватчиков и обеспечить России место среди держав-победительниц.
в) Московские ноябрьские бои юнкеров против красной гвардии выявили не только запредельный героизм самих юнкеров, но и стали, по большому счёту, бесполезной и баздарной растратой лучшего человеческого материала. Повторения этих событий допускать ни в коем случае нельзя. И уж если поднимать антибольшевистское восстание, оно должно быть тщательным образом подготовлено и обеспечено всем необходимым.
г) Украина, недавно провозгласившая универсал о независимости, подпала под иноземное, враждебное России влияние, оплачиваемое из немецких денег. Поэтому украинская "центральная рада" ничем не лучше большевиков. На неё надо копить компромат, чтобы в нужный момент обрушить её власть. И с этим стоит спешить, поскольку власть прогерманской рады и её популярность в народе ежедневно растут.
д) Воссоздание армии немыслимо без финансирования. Поэтому необходимо скорейшее привлечение к сотрудничеству финансово-промышленных кругов России, как местных, донских, так и с "большой земли". И необходимо создание специальных структур (в том числе - из умеренных политических деятелей), которые бы оказывали влияние на буржуазию в интересах армии и взяли бы на себя контакты с финансовыми кругами. В дальнейшем экономическая мощь Юга (основанная не только на местных ресурсах, но и на притоке капиталов с севера) станет основой для экономического же противостояния немецкому капиталу.
е) Польские и чехословацкие национальные части являются естественными союзниками Белого Движения, и потому необходимо привлечение их на Юг.
Алексеев, по старой штабной привычке, стремился всё контролировать лично. Для облегчения технической стороны задачи им было создано сразу два штаба - один из них занимался формированием частей будущей Добровоьческой Армии и выработкой её временных уставов, второй - разведкой, контрразведкой, политической пропагандой и составлением оперативных планов. Центром формирования Добровольческой Армии стала гостиница "Европейская" в Новочеркасске, где Алексеев принимал прибывающих к нему добровольцев и где постоянно жила его супруга, перенеся в донскую столицу штаб-квартиру своей организации. У Анны Алексеевой тоже было много работы - необходимо было создать с нуля медицинскую часть новой армии, учредить для неё госпиталя, обеспечить медикаментами и перевязочными средствами. Гражданская война стояла на пороге. И бывший начальник штаба царской Ставки шёл навстречу ей с гордо поднятой головой.
Гостиница "Европейская" в Новочеркасске (на фото справа).
Именно здесь начинала формироваться Добровольческая Армия.
20 ноября (ст.ст.) 1917 года добровольцы Алексеева впервые участвовали в боестолкновении с красными. По просьбе атамана Каледина алексеевцы выступили против большевистски настроенного 272-го запасного полка, который успешно разоружили. Затем 400 человек алексеевцев под командой капитана-гвардейца И.Д. Парфёнова овладели Ростовом-на-Дону, где местные рабочие и демобилизованные солдаты готовились провозгласить советскую власть. Очаг мятежа удалось задушить малой кровью, и 2 декабря в город торжественно прибыл атаман Каледин. Так были заложены основы будущего боевого братства донцов и добровольцев.
Сложные отношения сложились у Алексеева с прибывшим на Дон генералом Л.Г. Корниловым. Корнилов был популярен, тем более, что его имя окружал героический ореол после того самого Корниловского выступления в августе 1917-го. С самого начала, с первых дней пребывания Лавра Георгиевича на Дону стало ясно: только он должен командовать Добровольческой Армией. Между тем, Алексеев уже успел многое сделать для формирования этой армии, держал в руках многие важные рычаги, имел налаженные контакты с политическими деятелями и буржуазией. Уход Алексеева, как и уход Корнилова был бы катастрофой для всего Белого Движения. Результатом стало создание белогвардейского триумвирата, в котором военная власть передавалась Корнилову на правах командующего армией, Алексеев сосредоточивал в своих руках политические и финансовые вопросы, а Каледин отвечал за контакты с казаками. "Лавр Георгиевич побрал у меня все лавры и все "георгии"", - горестно шутил Алексеев. Но альтернативы триумвирату в создавшихся обстоятельствах не было.
Продолжение следует.
Михаил Васильевич Алексеев в форме офицера Генштаба
Незадолго до Октябрьского переворота Михаил Васильевич Алексеев распространил текст своего интервью, в котором весьма жёстко и нелицеприятно критиковал "временное правительство" за развал армии и бездумное попустительство крайне левым политическим партиям. Оздоровление армии, которую "временные" с самого дня февральской революции вели к развалу, стало его головной болью. "Борьба за победу, - говорил Михаил Васильевич, - это спасение России, и оздоровление армии должно стать нашей задачей, иначе - смерть русскому народу". А на заданный ему вопрос о возможности сепаратного мира с Центральными Державами, отреагировал предельно резко и эмоционально: "Я стар, но если произойдёт это позорное дело, я выйду на улицу, соберу последние старческие силы, кликну клич: "Люди русские, спасайте Родину!" - и я знаю, на мой призыв отзовётся всё русское офицерство. И во главе с ним я погибну, но не переживу великого позора!"
Неизбежность краха "временных" Алексеев предвидел с того самого дня, как окончилось неудачей подло спровоцированное Керенским Корниловское выступление. С этой минуты Алексеев начал формирование подпольной военной организации, которая после победы большевиков могла бы стать основой будущего сопротивления. В противном случае Михаил Васильевич предвидел, что "большевики заключат с Германией сепаратный мир, который, однако, не помешает тем же германцам считать Россию завоеванной. Украина отделится от России, отделится Финляндия, Грузия с Закавказьем, где Турции будут развязаны руки, армяне будут вырезаны. Япония высадит свои войска во Владивостоке и займет Сибирь. Богатейший Уссурийский край будет навсегда потерян для России".
Ядром этой подпольной организации должен был стать учреждённый Алексеевым вскоре после февральского переворота и распущенный Керенским после Корниловского выступления Союз офицеров. Поскольку кадры этого союза остались на свободе, Алексееву было, с кого начинать дело. Кроме того, "временное правительство" после Корниловского выступления изгнало из армии 15 тысяч (!!!) офицеров, объявив их "контрреволюционерами". Алексеев взял на себя заботу об этих офицерах и о пропитании их семей, используя свои связи в финансовых и промышленных кругах (приобретённые ещё по долгу службы начальника Штаба Ставки в царские времена) - а попутно постарался привлечь их в свою организацию.
Фото 1917 года: М.В. Алексеев с неустановленными лицами.
Вероятно, это члены его конспиративной организации.
Алексеевская организация строилась на традиционных конспиративных принципах: каждую ячейку образовывали пять офицеров, которые должны были привлечь на свою сторону по десять надёжных солдат из своих полков). Позднее, когда большевики пришли бы к власти и настал бы момент для открытой борьбы, ячейки автоматически сводились бы в роты, роты - в более крупные подразделения, и таким образом возникла бы боеспособная, дисциплинированная и прекрасно мотивированная контрреволюционная армия. Алексееву не удалось в полной мере воплотить этот свой замысел - правительство пало слишком быстро. Но и то, что ему удалось сделать, позволило оперативно начать формирование на Дону белой Добровольческой Армии, первые подразделения которой возникли уже в ноябре 1917-го.
Опирался Алексеев и на два благотворительных общества, созданных ещё во времена императорской России. Благотворительная организация "Белый Крест", возглавлявшаяся на момент октябрьского переворота супругой Михаила Васильевича - Анной Николаевной, занимаясь помощью раненым и увечным воинам, выписывало направления на лечение минеральными водами на Кавказ "раненым" и "контуженным" офицерам Императорской Армии. Это под видом курортников ехали на юг белые добровольцы. Оформлением аналогичных "путёвок на лечение" - правда, уже под видом борьбы с туберкулёзом - занималось и ещё одно благотворительное общество - "Капля молока", которое Алексеев также сумел вовлечь в деятельность своей организации. В общем-то теперь "временное правительство" было ему не особо нужно: имея под рукой конспиративную организацию и каналы, по которым добровольцы по первому его требованию могли бы собраться в любом из городов Юга России, Алексеев мог бы запросто начать борьбу с правительством, разлагавшим армию. Но... но шла война. Михаил Васильевич хотел до конца испробовать все возможности довести эту войну до победного конца законными методами. Желающим покритиковать его за это напомню: к октябрю 1917 года значительная часть территории Российской империи находилась под немецкой оккупацией, немцы вовсю свирепствовали над мирным населением. Победа была единственным морально возможным выходом для Алексеева.
Вероятно, именно по этой причине, когда грянули всем хорошо известные октябрьские события, Алексеев попытался связаться с представителями "временного правительства" и предложить помощь в обороне Зимнего Дворца. Дежурный офицер просто не доложил никому о звонке Михаила Васильевича, самому же генералу посоветовал скрыться. Алексеев понял, что это конец. Его мрачные прогнозы начинают сбываться, а междоусобная брань, которую он изо всех сил стремился предотвратить, стала реальностью. Для Алексеева наступило время проверки его патриотических деклараций: готов ли он бросить вызов правительству национальной измены, пошедшему на предательский сговор с австро-германцами? И действительно ли всё русское офицерство отзовётся на его призыв.
Ещё одно фото М.В. Алексеева, сделанное в 1917 году.
Здесь он ещё импозантный штабной генерал, уверенный в возможности
довести войну до победного конца. Скоро от этой уверенности и следа не останется.
На что рассчитывал Алексеев, отъезжая на Юг России? Прежде всего - на свою организацию, тем более, что в ней важную роль играла его жена, которой Михаил Васильевич доверял, как самому себе. Кроме того, на верность присяге большинства русских офицеров, на их патриотические чувства, которые он имел возможность наблюдать воочию на протяжении всего 1917 года. На то, что союзники не оставят Россию в беде. На то, что промышленные и финансовые круги, заверявшие его летом в своей поддержке, от своих слов не откажутся.
А ещё Алексеев рассчитывал на Ставку, остававшуюся пока вне влияния большевиков. После бегства Керенского во главе Русской Армии встал его бывший начальник штаба генерал Н. Духонин. А начальником штаба у Духонина оказался давний знакомый, ученик и единомышленник Алексеева - генерал М.К. Дитерихс. Именно с Дитерихсом Алексеев постарался завести переписку в первую очередь по прибытию в Новочеркасск. "Слабых мест у нас много, а средств мало, - писал Алексеев своему тёзке в Могилёв. - Давайте группировать средства главным образом на юго-восток, проявим всю энергию, стойкость… Вооружимся мужеством, терпением, спокойствием сбора сил и выжидания. Погибнуть мы всегда успеем, но раньше нужно сделать все достижимое, чтобы и гибнуть со спокойной совестью".
Почему Юг? Во-первых, именно туда проще всего было отправить добровольцев - под предлогом лечения на кавказских курортах (см. выше). А во-вторых, именно на Юге находилась Область Войска Донского, атаманом которого недавно был всенародно избран Алексей Максимович Каледин. Каледина Алексеев хорошо знал - как стойкого консерватора и безукоризненного патриота, единомышленника Корнилова. А также - как решительного и талантливого боевого генерала, участника Брусиловского прорыва. Сразу же после большевистского переворота Каледин заявил о том, что переворота этого он не признаёт и советской власти не подчиняется. Соответственно, на Дону можно было рассчитывать, по крайней мере, на приют. А возможно - и на пополнения. На Дону имелись в достаточном количестве продовольствие - следовательно, армии не грозил голод, а если бы большевики устроили блокаду восставшим регионам, эту блокаду легко было бы переждать. Плодородные земли и богатые наделы, предоставленные царским правительством казакам, делали казачество одним из самых зажиточных сословий в России, с хорошо сформировавшимся "чувством хозяина" - соответственно большевистская пропаганда не могла пустить на Дону глубоких корней. В общем, наличие здорового островка посреди разбудораженного революционными экспериментами русского моря, давало надежду на прочный тыл, опираясь на который можно было бы повести борьбу за оздоровление страны в целом.
Туда же, на Дон, Алексеев просил Дитерихса направлять все надёжные, не утратившие дисциплины воинские части. Ставка оставалась последним оплотом легитимной власти в России. Она обладала отлаженным аппаратом снабжения армии всеми необходимыми ресурсами, в первую очередь - оружием и боеприпасами. Теперь эти ресурсы могли бы быть предоставлены в распоряжение белых добровольцев, о чём Алексеев также писал Дитерихсу.
Увы, старая Ставка доживала последние дни. Письмо Алексеева ещё не успело дойти по адресу, а большевики уже разгромили Ставку и убили генерала Духонина, Дитерихс же едва успел скрыться. Теперь надежда оставалась только на Алексеевскую организацию.
На этом фото, сделанном в интервале между Русско-Японской и Первой Мировой войнами
М.В. Алексеев (сидит в центре) запечатлён вместе с М.К. Дитерихсом (стоит справа).
Алексеев прибыл на Дон под видом купца. Ехал кружным маршрутом через Пензу и Царицын, потому что на Юго-Восточной железной дороге свирепствовали красногвардейцы, досматривая поезда в поисках бежавших быховцев. Это - официально, а по факту - просто хватали людей без разбору и без суда расстреливали, сводя счёты с "эксплуататорскими классами". На Дону первое время также приходилось маскироваться. Каледин, правда, не обманул. Но его возможности тоже были не безграничны. Казачество устало от войны. С фронта тащились демобилизованные - и несли с собой революционную пропаганду, которой станичники активно заражались. Картины разложения, столь часто виденные Алексеевым на фронтах в 1917-м году, теперь пришли и на Дон. Скованный по рукам и ногам позицией казаков, Каледин не мог даже снабжать белых добровольцев оружием - а добровольцы ехали. Ехали, направляемые алексеевской организацией, снабжённые подложными путёвками и поддельными документами от московских и петроградских сестёр милосердия из "Общества Белого Креста". Ехали - и по прибытии задавали первый вопрос: Здесь ли генерал Алексеев? В первую очередь этих людей требовалось разместить, накормить, доставить им хоть какие-то средства к существованию. А потом уже думать о формировании боевых частей. Между тем, время не ждало - на Дон стягивались отряды красногвардейцев. В таких условиях зарождалась Добровольческая Армия.
Примечательны оценки, которые Алексеев давал происходящим событиям. Сегодня мы знаем, как эти события развивались в итоге. Соответственно, можем и судить, насколько точны оказались прогнозы Михаила Васильевича. Итак, что же он видел?
а) Казачество заражено сепаратизмом, в его сознании местные интересы превалируют над общероссийскими. Поэтому рассчитывать на казаков в деле восстановления российской государственности не приходится. В то же время помрачение умов на Дону и Кубани Алексеев считал временным, надеясь, что твёрдый элемент "стариков" в конце концов окажет благотворное влияние на молодёжь. Итог: среди казаков надлежит вести контрпропаганду.
б) На Дону собирается достаточное количество людей, имеющих здоровые политические убеждения. Это в первую очередь офицеры, юнкера, гардемарины, кадеты. Из них вполне можно начать создавать новую армию - но армию на добровольных началах, армию, не подверженную никакому влиянию революционной пропаганды. В дальнейшем предполагалось, что эта армия, пополненная добровольцами из казаков, сможет возобновить боевые действия против немецких захватчиков и обеспечить России место среди держав-победительниц.
в) Московские ноябрьские бои юнкеров против красной гвардии выявили не только запредельный героизм самих юнкеров, но и стали, по большому счёту, бесполезной и баздарной растратой лучшего человеческого материала. Повторения этих событий допускать ни в коем случае нельзя. И уж если поднимать антибольшевистское восстание, оно должно быть тщательным образом подготовлено и обеспечено всем необходимым.
г) Украина, недавно провозгласившая универсал о независимости, подпала под иноземное, враждебное России влияние, оплачиваемое из немецких денег. Поэтому украинская "центральная рада" ничем не лучше большевиков. На неё надо копить компромат, чтобы в нужный момент обрушить её власть. И с этим стоит спешить, поскольку власть прогерманской рады и её популярность в народе ежедневно растут.
д) Воссоздание армии немыслимо без финансирования. Поэтому необходимо скорейшее привлечение к сотрудничеству финансово-промышленных кругов России, как местных, донских, так и с "большой земли". И необходимо создание специальных структур (в том числе - из умеренных политических деятелей), которые бы оказывали влияние на буржуазию в интересах армии и взяли бы на себя контакты с финансовыми кругами. В дальнейшем экономическая мощь Юга (основанная не только на местных ресурсах, но и на притоке капиталов с севера) станет основой для экономического же противостояния немецкому капиталу.
е) Польские и чехословацкие национальные части являются естественными союзниками Белого Движения, и потому необходимо привлечение их на Юг.
Алексеев, по старой штабной привычке, стремился всё контролировать лично. Для облегчения технической стороны задачи им было создано сразу два штаба - один из них занимался формированием частей будущей Добровоьческой Армии и выработкой её временных уставов, второй - разведкой, контрразведкой, политической пропагандой и составлением оперативных планов. Центром формирования Добровольческой Армии стала гостиница "Европейская" в Новочеркасске, где Алексеев принимал прибывающих к нему добровольцев и где постоянно жила его супруга, перенеся в донскую столицу штаб-квартиру своей организации. У Анны Алексеевой тоже было много работы - необходимо было создать с нуля медицинскую часть новой армии, учредить для неё госпиталя, обеспечить медикаментами и перевязочными средствами. Гражданская война стояла на пороге. И бывший начальник штаба царской Ставки шёл навстречу ей с гордо поднятой головой.
Гостиница "Европейская" в Новочеркасске (на фото справа).
Именно здесь начинала формироваться Добровольческая Армия.
20 ноября (ст.ст.) 1917 года добровольцы Алексеева впервые участвовали в боестолкновении с красными. По просьбе атамана Каледина алексеевцы выступили против большевистски настроенного 272-го запасного полка, который успешно разоружили. Затем 400 человек алексеевцев под командой капитана-гвардейца И.Д. Парфёнова овладели Ростовом-на-Дону, где местные рабочие и демобилизованные солдаты готовились провозгласить советскую власть. Очаг мятежа удалось задушить малой кровью, и 2 декабря в город торжественно прибыл атаман Каледин. Так были заложены основы будущего боевого братства донцов и добровольцев.
Сложные отношения сложились у Алексеева с прибывшим на Дон генералом Л.Г. Корниловым. Корнилов был популярен, тем более, что его имя окружал героический ореол после того самого Корниловского выступления в августе 1917-го. С самого начала, с первых дней пребывания Лавра Георгиевича на Дону стало ясно: только он должен командовать Добровольческой Армией. Между тем, Алексеев уже успел многое сделать для формирования этой армии, держал в руках многие важные рычаги, имел налаженные контакты с политическими деятелями и буржуазией. Уход Алексеева, как и уход Корнилова был бы катастрофой для всего Белого Движения. Результатом стало создание белогвардейского триумвирата, в котором военная власть передавалась Корнилову на правах командующего армией, Алексеев сосредоточивал в своих руках политические и финансовые вопросы, а Каледин отвечал за контакты с казаками. "Лавр Георгиевич побрал у меня все лавры и все "георгии"", - горестно шутил Алексеев. Но альтернативы триумвирату в создавшихся обстоятельствах не было.
Продолжение следует.