Светлой памяти М.Б. Барклая де Толли
26 мая (нового стиля, что соответствует 14 мая тогдашнего русского календаря) 1818 года, то есть - ровно 200 лет тому назад не стало выдающегося русского полководца, героя Наполеоновских войн Михаила Богдановича Барклая де Толли. Пожалуй, среди всей плеяды русских военачальников, принимавших участие в Отечественной войне 1812 года, не было никого, кто был бы столь несправедливо оценён современниками. И лишь потомки, после одержанной победы, смогли разглядеть в презираемом солдатами "генерале-немце" великого полководца. Именно ему, Барклаю, уверенно приписал честь победы над Наполеоном Пушкин, не только гениальный поэт, но и незаурядный политический мыслитель патриотической направленности. "Гроза двенадцатого года, - писал он в "Евгении Онегине", - настала - кто тут нам помог? Остервенение народа, Барклай, зима иль русский Бог?" Сам Барклай так характеризовал свою роль в Отечественной войне: "Я вкатил воз на гору. А под гору он и сам скатится".
Михаил Богданович Барклай-де-Толли на фоне Бородинского сражения
Справедливости ради стоит признать, что автором "Скифской стратегии" - стратегического отступления, вынуждавшего Наполеона растягивать коммуникации и оставлять на пути гарнизоны, ослабляя главные силы своей армии, был не Барклай, а Кутузов, ещё в 1805 году предлагавший не давать Аустерлицкого сражения, а заставить Наполеона наступать вглубь Галиции (принадлежавшей тогда Австро-Венгрии), где ослабленные силы Наполеона легко было бы окружить, точечными ударами перерезав его коммуникации, а затем уничтожить. Наполеон удалялся от своих баз и резервов, в то время, как русские войска двигались бы навстречу резервам увеличивая свои силы. Тогда, в 1805-м году к Кутузову не прислушались, а сам Михаил Илларионович не имел достаточно гражданского мужества, чтобы настоять на своём решении. Результатом стал разгром русской армии в битве при Аустерлице численно гораздо меньшими силами французов. Барклай принять участие в бою при Аустерлице не успел, но извлёк урок из поражения. В 1807 году один немецкий журналист спросил его, как бы он действовал, если бы Наполеон напал на Россию - и Барклай практически слово в слово повторил предложение Кутузова.
В 1812 году пришло время действовать. К этому времени Михаил Богданович занимал должность военного министра (в каковой должности ему удалось провести достаточно эффективные военные реформы и многократно поднять боеспособность русской армии). Наполеоновское вторжение он встретил командующим 1-й Западной армией. 2-й Западно армией, существенно меньшей численности, командовал князь Пётр Багратион, сторонник немедленных наступательных действий против Наполеона. Барклай же, прекрасно видя, что его войска значительно уступают французам по численности и потому рискуют быть разбиты (собственно, именно на этом и строился расчёт Наполеона - разбить русские армии по частям, не дав им соединиться), принял единственно возможное в тех условиях решение - отступать навстречу идущим из глубины России пополнениям, попутно стараясь соединиться с армией Багратиона. Этим отступлением Багратион также вынужден был отходить - чтобы избежать окружения. И этого он Барклаю не простил, распространяя против него самые гадкие инсинуации.
Отступление русской армии летом 1812 года.
Впрочем, у Барклая хватало критиков и в собственном штабе. Наиболее яростным из них был генерал А.П. Ермолов. Алексея Петровича с давних лет связывала дружба с генералом Багратионом, кроме того, он никогда не отличался лояльностью к действующим властям. В итоге Ермолов начал бомбардировать впечатлительного Багратиона письмами, рисовавшими деятельность Барклая в самых чёрных красках.
Барклаю было труднее в 1812-м принять решение об отступлении, чем Кутузову в 1805-м: Кутузов действовал за пределами России, и "погрести кости французов" он собирался в недрах австрийской Галиции. Барклаю же приходилось оставлять в руках захватчиков исконно русские земли и города, отдавать православные храмы на поругание заведомым врагам Церкви. Конечно, он давал французам арьергардные бои, изматывавшие их силы, но основные силы своей армии он держал при себе, чем порождал ропот. И невольно (к тому же при поддержке непосредственных командиров) в головы солдат закрадывалось подозрение, что Барклай - предатель, что действует он по согласованию с Наполеоном, что намеренно губит Россию и веру. Такие подозрения усиливались тем, что Барклай родился в протестантизме и оставался убеждённым протестантом. А после оставления Смоленска, где обе русские армии наконец-то соединились, подозрения превратились в уверенность. Солдаты окрестили Барклая обидной кличкой "Болтай-да-и-Только", не стеснялись на марше демонстрировать ему своё пренебрежение вопреки всей воинской субординации - и офицеры, в глубине души разделявшие их подозрение, никак не пресекали подобных безобразий. И невдомёк было хулителям Михаила Богдановича, что как раз Багратион с Ермоловым призывали именно к тому, чего так добивался Наполеон.
Что же Барклай? А Барклай уверенно делал то, что как полководец находил нужным - растягивал коммуникации французов, двигался на соединение с резервами и ждал удобного случая, чтобы дать Наполеону сражение в тех условиях, которые будут выгодны русской, а не французской армии. Барклай крепко держал инициативу войны в своих руках, не давая волю эмоциям. Удивительно: этот протестант, в силу своего воспитания не имевший ни малейшего представления о православной аскетике, в условиях войны проявил себя суровым аскетом, способным отрешиться от всего личного, задавить боль оскорблённого национального чувства и собственную униженную гордость ради главной цели - победы, за которой должно было последовать освобождение Родины.
Барклай не учёл только одного - что фронда в армии может достичь таких пределов, за которыми войска просто выйдут из повиновения, и наступит крушение фронта. Зато это хорошо понял император Александр Благословенный - и назначил главнокомандующим над обеими русскими армиями популярного в войсках фельдмаршала Кутузова. Кутузов сумел найти подход к умам и сердцам простых солдат - и при этом продолжил избранную Барклаем стратегическую линию. Барклай это понимал, патриотизм же его был столь безукоризнен, что исключал любые личные обиды там, где речь шла о спасении Отечества. В Бородинской битва Барклай-де-Толли командовал правым крылом русских войск и отличался, по свидетельству очевидцев, беззаветной храбростью. Под ним было убито пять лошадей. Когда генерал Багратион, давний недоброжелатель и открытый хулитель Барклая, под натиском превосходящих сил противника был вынужден отступать, Барклай по собственному почину прислал ему на выручку часть своих войск. Эти войска не смогли спасти Багратиона, получившего на Бородинском поле смертельное ранение, но наступление французов остановили. И умирающий Багратион отдал Барклаю должное. История донесла до нас его слова: "Скажите генералу Барклаю, что участь армии и её спасение зависят от него. До сих пор все идет хорошо. Да сохранит его Бог!" Точно так же по собственному почину Барклай де Толли атаковал французов, захвативших Курганную высоту (центр русской позиции), чем остановил их наступление и не позволил прорвать русскую оборону.
На военном совете в Филях Барклай был едва ли не единственным человеком, кто поддержал Кутузова в его решении оставить Москву и отвести армию. История показала, что большинство ещё как бывает неправо, правильным же было решение, принятое Кутузовым и одобренное Барклаем.
Специально стоит отметить, что отвод своих войск летом 1812 года Барклай осуществлял мастерски, не оставляя французам ни одной брошенной подводы, не говоря уже о пушках или раненых солдатах. И что идея партизанской войны против Наполеона принадлежала также Барклаю, уже в первые дни войны отправившему в тыл врага отряд генерала Винценгероде. Советская историография стыдливо умалчивала об этом факте из-за иностранного происхождения первого партизана (к тому же в его отряде начальником штаба служил будущий "николаевский сатрап" и "палач Пушкина" А.Х. Бенкендорф) из-за чего репутация Барклая-полководца серьёзно пострадала, а слава первого партизана Отечественной войны 1812 года досталась Денису Давыдову.
Спустя некоторое время после кончины М.И. Кутузова в 1813 году М.Б. Барклай де Толли снова возглавил все русские силы, воюющие против Наполеона - в Заграничном походе русской армии. Барклай успешно руководил сражениями при Торне, Кульме и Лейпциге, командовал русскими войсками при взятии Парижа (в присутствии императора!), за что получил чин фельдмаршала, а в 1815 года удостоился княжеского титула.
Как я уже имел удовольствие писать, заслуги Барклая в победе над Наполеоном в итоге были признаны русским обществом. Во второй половине XIX века его почётное шефство было присвоено нескольким полкам русской армии. Когда 14 мая 1818 года Барклай де Толли скончался (он умер в Восточной Пруссии, когда направлялся на лечение на минеральные воды, в возрасте 56 лет), его заслуги перед Россией были отмечены необычным образом: его, протестанта, отпевали в Русской Православной Церкви по православному чину. А возле Казанского Собора в Санкт-Петербурге в честь фельдмаршала Барклая де Толли был воздвигнут величественный памятник, украшающий Невскую столицу до сих пор.
Памятник Михаилу Богдановичу Барклаю де Толли в Санкт-Петербурге
Да приимет же Господь раба Своего Михаила в вечные обители и да простит ему его религиозные заблуждения за всё, совершённое им в Грозу 12-го года!