Как стать четырежды героем? Часть вторая.
Полководчество Жукова в Битве за Москву.
Продолжение серии материалов, посвящённых 120-летию со дня рождения Г.К. Жукова и 75-летию Битвы за Москву. Начало см. здесь и здесь.
Победу под Москвой 75 лет тому назад ковали многие. От генералов и маршалов до рядовых бойцов РККА, народных ополченцев и партизан. Но если задаться вопросом о том, кто руководил всей битвой, на ком лежала конечная ответственность, мы, безусловно, будем вынуждены назвать маршала Г.К. Жукова.
Генерал армии Г.К. Жуков в период Битвы за Москву.
7 октября Жуков был вызван в Москву из-под блокадного Ленинграда, где ему было поручено возглавить советские войска, отразить немецко-финское наступление на город, а затем - деблокировать Ленинград совместным наступлением навстречу друг другу с войсками маршала Кулика. Деблокировать Ленинград не получилось, однако немецкое наступление на него было остановлено, кроме того, войска Красной Армии под командованием Георгия Константиновича успешно провели Ельнинскую наступательную операцию.
Бои под Ленинградом ещё вовсю кипели, а Жуков уже получил предписание немедленно прибыть в Москву. Сколь ни важен был Ленинград, но Жукова ожидали операции куда более важные и куда более масштабные. Сталин, во время оно хваставшийся: "Мы без Ленина обошлись, а уж без Вас - тем более обойдёмся", оказался вынужден признать: стратегический талант Жукова в Ставке совершенно необходим.
А задачка, которая стояла перед Жуковым в октябре 1941-го, была не из лёгких. Конечно, с падением Москвы не была бы потеряна Россия, но утрата столицы существенно деморализовала бы и армию, и общество, в особенности - тех, кто продолжал сопротивление на оккупированной врагом территории. Москву необходимо было отстоять любой ценой - это понимали все, от верховного главнокомандующего до рядового солдата, тем более, что город немцы предполагали стереть с лица земли. Оборонять Москву Жукову предстояло с силами, заметно уступавшими германским в численности. Значительная часть этих сил при этом находилась во вражеском окружении, не имея ни связи со своим командованием, ни возможности прорваться.
Не успел Георгий Константинович прибыть к новому месту назначения, как ему сразу же пришлось решать несколько задач. Во-первых, следовало найти командование прежних Западного, Резервного и Брянского фронтов, не удержавших свои позиции, и принять у них дела. Нужно было найти способ надёжной связи с русскими войсками, окружёнными в районе Вязьмы, приложить все усилия, чтобы вывести их из окружения, а если не получится - руководить их действиями, чтобы они своим сопротивлением сковывали войска противника. Затем предстояло установить, каковы дальнейшие планы немцев, как именно гитлеровские стратеги собираются брать Москву, и наметить способ противостояния им, дабы вяземская трагедия не повторилась.
Всё это приходилось делать в чрезвычайно нервозной обстановке, когда на фронте работала следственная комиссия, наряженная для "расследования" дела прежних командующих, так что Жукову пришлось даже вступиться за Конева лично перед Сталиным, добившись, чтобы Ивана Степановича назначили к нему заместителем. Впрочем, Жуков понимал, что Конев - отличный командующий фронтом, а ошибки бывают у каждого, поэтому он сразу же поручил Коневу относительно самостоятельный участок обороны, а при первой возможности добился назначения его вновь во главу фронта (Калининского). Мехлису, готовившему расправу над советскими полководцами, пришлось показать документ за подписью Сталина, чтобы заставить признать свой авторитет и убедить не мешать работе. А спустя два дня после вступления Жукова в должность неожиданно позвонил Молотов. Жуков рассказывал впоследствии:
"Молотов позвонил мне. В разговоре с ним шла речь об одном из направлений, на котором немцы продолжали продвигаться, а наши части продолжали отступать. Молотов говорил со мной в повышенном тоне. Видимо, он имел прямые сведения о продвижении немецких танков на этом участке, а я к тому времени не был до конца в курсе дела. Словом, он сказал нечто вроде того, что или я остановлю это угрожающее Москве наступление, или буду расстрелян.
Я ответил ему на это:
- Не пугайте меня, я не боюсь ваших угроз. Еще нет двух суток, как я вступил в командование фронтом, я еще не полностью разобрался в обстановке, не до конца знаю, где что делается. Разбираюсь в этом, принимаю войска.
В ответ он снова повысил голос и стал говорить в том духе, что, мол, как же это так, не суметь разобраться за двое суток. Я ответил, что, если он способен быстрее меня разобраться в положении, пусть приезжает и вступает в командование фронтом. Он бросил трубку, а я стал заниматься своими делами" (конец цитаты).
М.Ф. Лукин
Стоит ли удивляться, что эта всеобщая нервозность передалась и Жукову, серьёзно мешая ему принимать нужные решения? Стоит отдать Георгию Константиновичу должное: в обстановке он разобрался действительно быстро. 10 октября 1941 года Жуков был назначен командующим новообразованного Западного фронта. А уже 11-го на связь с ним вышел генерал Лукин, командующий одной из четырёх армий, попавших в окружение в Вяземском котле. Лукин адресовался к Коневу (не зная о назначении Жукова) и сообщал, что не имеет связи с тремя другими окружёнными армиями, что горючее и патроны у его войск на исходе. В 9.45 12 октября 1941 года (т.е., наследующий день утром) Жуков отдал Лукину приказ: "Перед Ершаковым (командарм другой окружённой под Вязьмой армии - М.М.) действует 252 пехотня дивизия. Дивизия просила открытым текстом немецкое командование о помощи, так как не выдерживает натиска Ершакова Видимо, перед Ершаковым наиболее слабое место во фронте противника. Не лучше ли Вам, закрывшись на своём участке от противника, демонстрируя прорыв, собрать танковую группу, артиллерийскую группу, помочь Ершакову мощным ударом смять противника и выводить все армии за Ершаковым на направление станции Угрюмово, на Боровск, при этом в сторону противника иметь сильные заслоны" [1]. В нервозной обстановке октября 1941 года Жуков командовал на редкость спокойно и деловито, чётко указывая своим подчинённым их возможные действия, обосновывая принятые решения, делясь информацией, которой он располагал благодаря перехвату немецких переговоров. Командующим всеми четырьмя окружёнными армиями назначался Лукин как единственный из четырёх командармов, с которым Жуков имел связь. К сожалению, было уже поздно: связь прервалась. В те роковые дни октября 1941-го обстановка менялась стремительно. Немцы подтянули резервы, и прорыв не получился. Лишь разрозненные группы красноармейцев просочились сквозь вражеские боевые порядки и вышли к своим. А командармы Лукин и Ершаков оказались в немецком плену. Ершаков в 1942 году погибнет в концлагере. Лукин выживет, в мае 1945 года будет освобождён, спустя некоторое время восстановлен в звании. Правда, в плену он потерял ногу...
Ф.А. Ершаков
В целом же Жукову удалось создать прочную оборону. Немецкий план операции "Тайфун" он разгадал, и не только благодаря хорошо поставленной разведке: у него у самого был опыт проведения подобных операций. На флангах Жуков распорядился поставить наиболее мощные группировки, во главе которых он назначил талантливых военачальников, среди которых заметны имена Д. Лелюшенко, К. Рокоссовского и Л. Говорова. Делалось это за счёт ослабления центрального направления, но Жуков рисковал осознанно. Он знал, что немцы не будут пытаться атаковать Москву в лоб [2]. А кроме того, на выручку спешили подготовленные в глубоком тылу резервы, необходимо было лишь продержаться до их подхода.
Однако, для того, чтобы выполнить свой блестящий, хоть и рискованный план, Жукову нередко приходилось сковывать свободу инициативы подчинённых. Оборотная сторона уверенности полководца в собственной правоте - генеральские обиды. Рокоссовский впоследствии вспоминал, как во время боёв за Истринское водохранилище собирался отвести свои войска за водную преграду, где организовать новую линию обороны. В противном случае Константин Константинович опасался, что немцы, взломав его оборону, форсируют Истринское водохранилище на плечах его армии, и остановить их будет уже нечем. Жуков, однако, категорически запретил отводить войска. Жестокий приказ. И, отдавая его, Жуков сильно рисковал: а вдруг Рокоссовский действительно не удержался бы? Но с другой стороны, Жуков знал и другое: что позади его фронта оборону занимает наспех сформированное и столь же наспех обученное народное ополчение. Что шестьсот тысяч москвичей, в основном - женщины и подростки, мобилизованы на рытьё окопов и противотанковых рвов. И оголить фронт - значило подставить под удар их, никогда прежде не воевавших [4]. Не будем забывать и того, что Жукова постоянно дёргали "сверху". Сталин всерьёз опасался за судьбу Москвы, понимая, какие моральные последствия будет иметь её падение. Звонок Молотова, о котором мы уже писали - только один из подобных эпизодов. А ведь бывало и хуже - бывало, что Жукова, убеждённого в необходимости стратегической обороны, заставляли наносить бесполезные контрудары, не выслушивая никаких аргументов [3]. В общем, нервы были издёрганы у всех. И не случайно Рокоссовский, всерьёз обиженный на Жукова за сковывание своей инициативы и постоянные разносы, в итоге отдал ему должное в своих мемуарах: "В моем представлении Георгий Константинович Жуков остается человеком сильной воли и решительности, богато одаренным всеми качествами, необходимыми крупному военачальнику" [5].
К.К. Рокоссовский в 1941 году
Стремление во что бы то ни стало сохранить стратегические резервы для последующего наступления толкало Жукова порой на весьма оригинальные меры. Например, 15-го ноября 1941 года 300 немецких танков прорвали советскую оборону севернее Москвы. Это идеально вписывалось в идею "больших клещей". Восстановить положение Жуков отправил одного из лучших танковых полководцев Второй Мировой войны - Д. Лелюшенко. На просьбы последнего дать "хотя бы одну дивизию" дополнительно Жуков ответил: "У фронта резервов нет. Обойдитесь своими силами". А вслед за этим пришёл приказ: перенести штаб армии в город Димитров. Город как раз находился на острие немецкого танкового удара, именно здесь враги прорвали нашу оборону. Однако, приказ есть приказ, и его надо выполнять. Лелюшенко поневоле был вынужден изыскивать в своей армии резервы, чтобы закрыть прорыв. Таким "резервом" оказался он сам: пришлось командарму лично сесть в КВ и вести своих танкистов в контратаку. Но немцев остановили [6].
Д. Лелюшенко в 1941 году
1-го декабря 1941 года немцы, осознав свою оплошность, решились-таки нанести удар в центре позиций, удерживаемых Жуковым. Однако, к этому времени резервы уже были подтянуты. Позиции Жукова прикрывали минные поля. По немецким танкам била артиллерия. То, что было последним резервом немецкого командующего фон Бока, за три дня оказалось полностью израсходовано. Жуков же свои стратегические резервы сохранил.
Георгий Константинович, как уже говорилось, правильно определил момент перехода советских частей в наступление. Теперь его задачей стало избежание излишних потерь. "Побеждают малой кровью", - любил повторять Жуков на Халхин-Голе. Теперь, под Москвой, ценность каждой солдатской жизни многократно возрастала. 9 декабря Георгий Константинович отдаёт приказ: "1. Категорически запретить вести фронтальные бои с прикрывающими частями противника. Запретить вести фронтальные бои против укреплённых позиций, против арьергардов оставлять небольшие заслоны и стремительно их обходить, выходя как можно глубже на пути отхода противника. 2. Гнать противника днём и ночью. В случае переутомления частей выделять отряды преследования. 3. Действия наших войск обеспечить противотанковой обороной, разведкой и постоянным охранением, имея в виду, что противник при отходе будет искать случая контратаковать. Жуков" [7]. Как можно глубже на пути отхода... Это значит, что немцы окажутся вынуждены или покидать укреплённые позиции, или окажутся в окружении, где их можно будет легко додавить блокадой. Человеческие жизни не расходовались в лобовых столкновениях. 20 января - новый приказ: "Приказываю преследование вести стремительно, создав на главных направлениях сильные ударные группировки и продвигая их параллельно отходящим главным силам противника. Преследование широким фронтом с равномерным распределением сил, приводящее только к выталкиванию противника, категорически запрещаю". Во главе наступающих войск Жуков думает не только о том, как сберечь столь необходимые солдатские жизни (Красная Армия пошла в контрнаступление, не имея численного превосходства над противником), но и о том, чтобы нанести врагу максимальный урон. Мало отогнать немцев от Москвы - важно сделать так, чтобы когда они остановятся и займут оборону, их сил оказалось бы недостаточно для эффективного противодействия советским войскам. Иначе - необходимость штурмовать хорошо укреплённые позиции, иначе - лишние жертвы, а в перспективе - новый переход фашистов в наступление. Отдельно оговаривалось требование "не давать врагу отводить технику и останавливаться в населённых пунктах" [8].
В ходе наступления Жукову приходилось порой изыскивать неожиданные решения с учётом возможностей имевшейся в его распоряжении техники. Например, однажды возникла необходимость ликвидировать немецкий корпусной штаб. Единственным способом для этого был удар с воздуха. Но действовать бомбардировщиками не позволяла погода. Штаб имел хорошую систему противовоздушной обороны - поэтому посланные против него штурмовики понесли бы слишком высокие потери. И Жуков приказывает штурмовать этот штаб истребителями - как более манёвренными и более скоростными самолётами. Задействовать решили самолёты ЛаГГ-3, недавно поступившие в войска. На следующий день четыре звена истребителей атаковали германский штаб и расстреляли его. Партизаны подтвердили: штаб уничтожен [9].
Таким образом, в ходе Битвы за Москву перед Жуковым стояли две задачи. Сначала, на оборонительном этапе, нужно было продержаться до подхода из тыла стратегических резервов, не давай противнику ни штурмовать Москву, ни окружить её. А заодно - не прозевать момент, когда наступательный порыв немцев выдохнется и вовремя перейти в контрнаступление. Затем перед Жуковым встала задача, не тратя понапрасну солдатские жизни, отбросить немцев от Москвы, нанеся им максимально возможный урон [10]. Со всеми этими задачами Георгий Константинович успешно справился, сумев грамотно распорядиться имеющимися у него войсками и их сильными сторонами.
__________________________________
Примечания
[1] Яковлев Н.Н. Жуков. - М.: Молодая Гвардия. - 1992. - с. 160 - 161.
[2] Там же, с. 167 и 173.
[3] Впрочем, удар конно-механизированной группы Белова под Серпуховом таки возымел действие."Малые клещи" вермахта были сорваны - вместо запланированного наступления генералу Клюге пришлось несколько дней отбиваться от Белова.
[4] В конечном итоге прав оказался Рокоссовский. Оборона его армии действительно была прорвана немцами, и пришлось принимать авральные меры для спасения положения. См. здесь.
[5] Рокоссовский К.К. Солдатский долг. См. здесь
[6] Яковлев Н.Н. Указ. соч. - с. 171.
[7] Там же, с. 182.
[8] Там же, с. 189.
[9] Там же, с. 183.
[10] Эйфория, охватившая Сталина, Жуковым не разделялась. Георгий Константинович понимал, что рано или поздно отступление немцев остановится, они укрепятся, займут оборону, а потом снова перейдут в наступление. Максимально обескровить врага, чтобы не позволить ему снова развернуть полномасштабное наступление на Москву - вот что предстояло Жукову. Изучение опыта Московской битвы подсказывало ему, какими силами должен был бы располагать враг, чтобы его наступление на советскую столицу оказалось успешным. Надо было не дать немцам собраться с такими силами