(no subject)
Ни в коем случае не хочу оправдывать жену Аршавина, которой англичане показались скучными, а английская кухня - недостаточно изысканной. Девушка могла бы вести себя поскромнее, это понятно. Однако реакция британских таблоидов и вовсе не лезет ни в какие ворота. Во всяком случае, в русской традиции такое отношение к внешней критике считается недопустимым, хотя за последние годы границы запретного и сузились.
Сталкиваясь с иностранцем, русский человек всегда стыдится своего поведения (хотя пытается скрыть этот стыд за бравадой и развязностью, а иной раз может и отомстить за чувство униженности), но такая рефлексия, видимо, вовсе не свойственна европейцам. Вопрос "правильно ли я себя веду в своем собственном доме" - вспомните советский трепет перед любым приезжим с Запада - был, видимо, изначально русским, его и не могло не быть из-за межкультурного положения страны. Именно в России бытовали представления о наличии у нации какой-то коллективной совести, причем они выживали даже в то время, когда мало кого можно было заподозрить в излишней любви к ближнему.
Совесть же европейских народов включается не в любых, а лишь в определенных, предусмотренных традицией ситуациях, например, при размышлениях о тех, кого принято относить к категории "жертв". Понятно, что британские СМИ вряд ли позволят себе подобные выпады против "своих" пакистанцев, которые довели их страну до состояния, когда, по свидетельству протоиерея Иоанна Ли, жители некоторых кварталов "с первого взгляда отличали резаную рану от пакистанского ножа от резаной раны от карибского ножа".
Это все становится понятнее, если вспомнить "Пышку" Мопассана, эмигрантские будни персонажей Ремарка и такие фотодокументы. Впрочем, можно вспомнить и немецких бюргеров. Есть в этом равнодушии какая-то связь с последующей толерантностью к ранам от пакистанских и карибских ножей.
Сталкиваясь с иностранцем, русский человек всегда стыдится своего поведения (хотя пытается скрыть этот стыд за бравадой и развязностью, а иной раз может и отомстить за чувство униженности), но такая рефлексия, видимо, вовсе не свойственна европейцам. Вопрос "правильно ли я себя веду в своем собственном доме" - вспомните советский трепет перед любым приезжим с Запада - был, видимо, изначально русским, его и не могло не быть из-за межкультурного положения страны. Именно в России бытовали представления о наличии у нации какой-то коллективной совести, причем они выживали даже в то время, когда мало кого можно было заподозрить в излишней любви к ближнему.
Совесть же европейских народов включается не в любых, а лишь в определенных, предусмотренных традицией ситуациях, например, при размышлениях о тех, кого принято относить к категории "жертв". Понятно, что британские СМИ вряд ли позволят себе подобные выпады против "своих" пакистанцев, которые довели их страну до состояния, когда, по свидетельству протоиерея Иоанна Ли, жители некоторых кварталов "с первого взгляда отличали резаную рану от пакистанского ножа от резаной раны от карибского ножа".
Это все становится понятнее, если вспомнить "Пышку" Мопассана, эмигрантские будни персонажей Ремарка и такие фотодокументы. Впрочем, можно вспомнить и немецких бюргеров. Есть в этом равнодушии какая-то связь с последующей толерантностью к ранам от пакистанских и карибских ножей.