Неправильный попаданец. Часть 2 (Тапычки приветствуются)
Начало http://mihalchuk-1974.livejournal.com/906718.html
Через три дня.
Белоснежная чайка парила над водами Северного моря. Старые люди говорят, что эти птицы - души погибших пиратов, в наказание за разбой и жадность лишенные богами чувства сытости. Может и так, доподлинно сие неизвестно. Однако, если это действительно так, то эта самая чайка, видя с высоты происходящее на поверхности моря, наверное, искренне веселилась. Ибо, судя по картине внизу, чайки никогда не переведутся.
С высоты полета птицы погоня выглядела даже красиво. Впереди, по серо-стальной глади моря, шел тяжелый, пузатый корабль с двумя мачтами, на которых должны были бы быть полотнища парусов. Но недавний шторм оторвал пузану его серые крылья, и сейчас надежная, прочная, но довольно неуклюжая посудина пыталась оторваться от преследователя на веслах. Если бы чайка в вышине небес могла бы высказать свое мнение, то она бы сказала одно слово: «Безнадежно». Потому что франкский корабль настигал матерый хищник, подобный бело-черной касатке, что легко догоняет гигантского кита и рвет его на части еще живого, выпуская в глубину моря мутно-красные облака. Хотя больше преследователь все же напоминал стремительную смертоносную рептилию. Узкий плавно изогнутый корпус, весла-лапы толкающие его по водной глади, оскаленная клыкастая голова, словно в предвкушении свежей крови, в возбуждении пробующая воздух раздвоенным языком. Стелящийся по легким волнам, наследницам позавчерашнего шторма, «дракон» постепенно настигал свою жертву. Чайка, сложив крылья «нырнула» пониже. Птица чувствовала скорую поживу.
Под ритмичный, древний напев, который постепенно звучал все быстрее и быстрее «дракон» мощно разгонялся. Свободная смена гребцов уже достала из сундуков мягко сверкающее железо. С легким звоном тело облила железная, масляно поблескивающая чешуя, на голову опустился стальной шлем, из-под полукружий наглазников яростно сверкнуло серым, мозолистые руки-лопаты привычно подняли из рундука прямой клинок в ярко-красных ножнах, и подцепили железные колечки подвеса слева на широком кожаном боевом поясе. В левую ладонь легла рукоять круглого щита из липовых досок, обтянутого по «лицу» кожей и выкрашенного в угодный богам красный цвет, правая ухватила мощное древко «крылатого» копья, которым с одинаковой легкостью можно было и колоть и рубить. В золоте бороды промелькнула улыбка-оскал.
- О-дии-и-ин! - прокричал, воздев копье в небеса Харальд-ярл.
- О-ооо-ддди-и-ин!!! - рык без малого восьми десятков луженых глоток, был слышен даже плывущей в небесной сини чайке. Птица дернулась, и бестолково замахав крыльями, попыталась подняться повыше. Харальд, глядя на ее метания захохотал.
Воины уже облачившиеся в боевое железо стали менять гребцов. Заменить гребцов в нужный (не раньше и не позже)момент тоже было своеобразным искусством, которым в полной мере владели только северяне, да и то далеко не все. Требовалась идеальная «сплаванность» всей команды и большая практика, чтобы все прошло идеально, иначе, при любой оплошности грозный «дракон» мог потерять ход, и погоню пришлось бы начинать практически заново. Уж не говоря о том, что в подобной ситуации сидящие в полном вооружении на румах хирдманы к моменту боя вымотались бы до предела, и толку при абордаже от них было бы немного. А одоспешить к моменту схватки требовалось всю команду. Так что облаченные в доспехи воины буквально «ныряли» по очереди на место гребцов подхватывая поднятые весла, и тут же входили в ритм гребли, задаваемый хриплым голосом Хьярви-корабела. Хирдманы потихоньку стали подтягивать Хьярви, и скоро весь корабль восторженно ревел старинную боевую песню.
«Змей» уже просто летел по волнам, поднимая форштевнем пенный бурун. К моменту, когда до пузатого франка осталось пять перестрелов все воины на «Длинном змее» уже были одеты в доспехи.
Отложив копье и щит, Харальд подошел к дубовой клетке.
-Ну что Скиди, готов? Один ждет. - Ухмыльнувшись, Харальд достал из-за пазухи висящий на золотой цепи большущий ключ, и вставив его в огромных размеров висячий замок с хрустом провернул. Ловко подцепив замок клинком меча, Харальд сбросил его на палубу, и тотчас отошел за двух гигантов-хирдманов в полном боевом. Дружинники, в каждом из которых было по шесть с лишним футов роста, прикрывшись щитами, настороженно наставили копья на дверь клетки. Скрипнув на железных навесах, дверь отворилась, и на палубу «Змея» на четвереньках выполз человек.
Через три дня.
Белоснежная чайка парила над водами Северного моря. Старые люди говорят, что эти птицы - души погибших пиратов, в наказание за разбой и жадность лишенные богами чувства сытости. Может и так, доподлинно сие неизвестно. Однако, если это действительно так, то эта самая чайка, видя с высоты происходящее на поверхности моря, наверное, искренне веселилась. Ибо, судя по картине внизу, чайки никогда не переведутся.
С высоты полета птицы погоня выглядела даже красиво. Впереди, по серо-стальной глади моря, шел тяжелый, пузатый корабль с двумя мачтами, на которых должны были бы быть полотнища парусов. Но недавний шторм оторвал пузану его серые крылья, и сейчас надежная, прочная, но довольно неуклюжая посудина пыталась оторваться от преследователя на веслах. Если бы чайка в вышине небес могла бы высказать свое мнение, то она бы сказала одно слово: «Безнадежно». Потому что франкский корабль настигал матерый хищник, подобный бело-черной касатке, что легко догоняет гигантского кита и рвет его на части еще живого, выпуская в глубину моря мутно-красные облака. Хотя больше преследователь все же напоминал стремительную смертоносную рептилию. Узкий плавно изогнутый корпус, весла-лапы толкающие его по водной глади, оскаленная клыкастая голова, словно в предвкушении свежей крови, в возбуждении пробующая воздух раздвоенным языком. Стелящийся по легким волнам, наследницам позавчерашнего шторма, «дракон» постепенно настигал свою жертву. Чайка, сложив крылья «нырнула» пониже. Птица чувствовала скорую поживу.
Под ритмичный, древний напев, который постепенно звучал все быстрее и быстрее «дракон» мощно разгонялся. Свободная смена гребцов уже достала из сундуков мягко сверкающее железо. С легким звоном тело облила железная, масляно поблескивающая чешуя, на голову опустился стальной шлем, из-под полукружий наглазников яростно сверкнуло серым, мозолистые руки-лопаты привычно подняли из рундука прямой клинок в ярко-красных ножнах, и подцепили железные колечки подвеса слева на широком кожаном боевом поясе. В левую ладонь легла рукоять круглого щита из липовых досок, обтянутого по «лицу» кожей и выкрашенного в угодный богам красный цвет, правая ухватила мощное древко «крылатого» копья, которым с одинаковой легкостью можно было и колоть и рубить. В золоте бороды промелькнула улыбка-оскал.
- О-дии-и-ин! - прокричал, воздев копье в небеса Харальд-ярл.
- О-ооо-ддди-и-ин!!! - рык без малого восьми десятков луженых глоток, был слышен даже плывущей в небесной сини чайке. Птица дернулась, и бестолково замахав крыльями, попыталась подняться повыше. Харальд, глядя на ее метания захохотал.
Воины уже облачившиеся в боевое железо стали менять гребцов. Заменить гребцов в нужный (не раньше и не позже)момент тоже было своеобразным искусством, которым в полной мере владели только северяне, да и то далеко не все. Требовалась идеальная «сплаванность» всей команды и большая практика, чтобы все прошло идеально, иначе, при любой оплошности грозный «дракон» мог потерять ход, и погоню пришлось бы начинать практически заново. Уж не говоря о том, что в подобной ситуации сидящие в полном вооружении на румах хирдманы к моменту боя вымотались бы до предела, и толку при абордаже от них было бы немного. А одоспешить к моменту схватки требовалось всю команду. Так что облаченные в доспехи воины буквально «ныряли» по очереди на место гребцов подхватывая поднятые весла, и тут же входили в ритм гребли, задаваемый хриплым голосом Хьярви-корабела. Хирдманы потихоньку стали подтягивать Хьярви, и скоро весь корабль восторженно ревел старинную боевую песню.
«Змей» уже просто летел по волнам, поднимая форштевнем пенный бурун. К моменту, когда до пузатого франка осталось пять перестрелов все воины на «Длинном змее» уже были одеты в доспехи.
Отложив копье и щит, Харальд подошел к дубовой клетке.
-Ну что Скиди, готов? Один ждет. - Ухмыльнувшись, Харальд достал из-за пазухи висящий на золотой цепи большущий ключ, и вставив его в огромных размеров висячий замок с хрустом провернул. Ловко подцепив замок клинком меча, Харальд сбросил его на палубу, и тотчас отошел за двух гигантов-хирдманов в полном боевом. Дружинники, в каждом из которых было по шесть с лишним футов роста, прикрывшись щитами, настороженно наставили копья на дверь клетки. Скрипнув на железных навесах, дверь отворилась, и на палубу «Змея» на четвереньках выполз человек.