Everything was eternal until it was no more
Английское название мне нравится больше. Автор, кстати, русскоязычный и зовут его Алексей Юрчак. Книга невероятно интересная, по моим скудным воспоминаниям, а также по воспоминаниям мамы - очень верная.
Он, собственно, пишет о том, почему, с одной стороны, СССР казался незыблемым, а с другой - когда он развалился, это не вызвало у людей большого удивления.
Там для меня было несколько важных моментов:
1. Поздний СССР вовсе не был тоталитарным государством, в котором личность была полностью подавлена, люди были рабами пропаганды, или же их подавляли силовыми способами, а публично люди лицемерили, изображая радость на первомайской демонстрации. Дело было так: из-под неизменных готовых формул, которые использовались всеми и во всех ситуациях (народ и партия едины, коммунистический интернационализм, решения такого-то съезда) постепенно вымывался буквальный смысл. Повторение этих формул несло в себе минимальную смысловую нагрузку - "в целом мы поддерживаем существующий режим" (и в целом до перестройки действительно поддерживали, и многие верили в идеалы социализма, а проблемы считали отдельными недостатками или пороками конкретных людей), буквально они не воспринимались. Люди выходили на первомайскую демонстрацию - просто как на праздник весны, например.
[Spoiler (click to open)]
2. Категория "воображаемый запад". За неимением точной информации о том, как оно реально загнивается при капитализме, люди придумывали себе свой запад - прекрасный, полный всего интересного и удивительного, почти сказочный мир. Советская пропаганда фактически работала против себя - никакой реальной неприязни к западу практически не было, западное равнялось престижному, погоня за "лейблами" и "фирмой". Местами это выглядело совсем жалко - как, например, коллекционирование пивных банок из других стран. Иногда мне кажется, что многие наши западники так по сей день эти банки и коллекционируют, и очень расстраиваются, если подвергать ценность коллекции сомнению. Ведь столько лет потрачено, столько веры вложено, а ты им - это мусор, выкинь. Это жестоко.
3. Дропауты, "выпавшие" - поколение дворников и сторожей, кочегаров и т.п. СССР в конце его жизни был полон ниш для желающих существовать мимо него (но не против него) - было немало рабочих мест, позволявших быть формально занятыми, тратить на работу очень мало времени, получать мало денег, и спокойно в оставшееся время заниматься чем угодно - музыкой, живописью, историей и т.п. Но результат творчества куда-то протащить на широкую аудиторию было очень трудно.
4. Собственно, одна из важнейших внутренних причин падения СССР в том, что люди все больше жили мимо него - мимо коммунизма, партии и правительства, достижений и тэ пэ. Своей частной жизнью, привычно кивая головой в ответ на нужные формулы. Из-под всей идеологической риторики постепенно уходил смысл любой, кроме сугубо ритуального. Поэтому когда и формулы перестали повторяться - мало кто протестовал: они и так не были фактически основаны ни на чем. "Карл Маркс и Фридрих Энгельс - не муж и жена, а четыре разных человека".
5. Система образования, разветвленная, бесплатная, доступная, с массой кружков - фактически воспитывала человека достаточно свободомыслящего (потому что знание и обучение думать освобождает), более свободомыслящего, чем могла выдержать идеологическая система. Такой парадокс самоуничтожения - образование было слишком хорошим для должного уровня идеологизации. Юрчак пишет о некоторых кружках, в которых замечательные педагоги могли делать вещи совершенно удивительные - за государственный счет, будучи свободными от давления необходимости окупаться. И там были оазисы свободомыслия - он описывает литературный и археологический кружки в Ленинградском доме пионеров, например.
6. Диссиденты и "поборники режима" - и те, и другие основной массой населения воспринимались как чуждые, так как они определялись через буквальное понимание советской идеологии. Это я вижу до сих пор: антисоветчина неизбежно привязывает человека к худшим особенностям советской идеологии и действительности - догматичности, нетерпимости, ненависти к инакости и различиям. Если говорить о времени сегодняшнем, то нам нужна не антисоветчина и не возвращение в СССР - нужно вообще мыслить вне категории "проклятый совок/борцы с проклятым совком". Новое время - новые задачи. (Я спросила маму, как относились к диссидентам. Она сказала, что да, как к чужим, что - когда она лично встречалась - люди произвели впечатление очень злобных; это, сказала она, возможно, вполне извинительно, если они реально пострадали от режима - но все равно отталкивало. Юрчак пишет о том, что кто-то из диссиды подставил доверившихся людей во имя борьбы с режимом - это довольно характерно, кмк, "двуногих тварей миллионы для нас орудие одно").
То есть - это было общество очень странное, местами абсурдное, местами и жестокое - но в целом совершенно не похожее на описание тоталитарного режима, каким его рисует западная наука. Его падение было обусловлено его внутренними противоречиями, в том виде система была не слишком жизнеспособна, но то, что пришло ему на смену, было более жестоким, на мой взгляд.
(Кстати, адок 90-х вовсе не был результатом "неэффективной экономики совка" и он не был неизбежным, а вовсе наоборот - был рукотворным, и сделали его наши младореформаторы, хотя, возможно, и из лучших побуждений; но об этом из другой книги и в другой раз).
Он, собственно, пишет о том, почему, с одной стороны, СССР казался незыблемым, а с другой - когда он развалился, это не вызвало у людей большого удивления.
Там для меня было несколько важных моментов:
1. Поздний СССР вовсе не был тоталитарным государством, в котором личность была полностью подавлена, люди были рабами пропаганды, или же их подавляли силовыми способами, а публично люди лицемерили, изображая радость на первомайской демонстрации. Дело было так: из-под неизменных готовых формул, которые использовались всеми и во всех ситуациях (народ и партия едины, коммунистический интернационализм, решения такого-то съезда) постепенно вымывался буквальный смысл. Повторение этих формул несло в себе минимальную смысловую нагрузку - "в целом мы поддерживаем существующий режим" (и в целом до перестройки действительно поддерживали, и многие верили в идеалы социализма, а проблемы считали отдельными недостатками или пороками конкретных людей), буквально они не воспринимались. Люди выходили на первомайскую демонстрацию - просто как на праздник весны, например.
[Spoiler (click to open)]
2. Категория "воображаемый запад". За неимением точной информации о том, как оно реально загнивается при капитализме, люди придумывали себе свой запад - прекрасный, полный всего интересного и удивительного, почти сказочный мир. Советская пропаганда фактически работала против себя - никакой реальной неприязни к западу практически не было, западное равнялось престижному, погоня за "лейблами" и "фирмой". Местами это выглядело совсем жалко - как, например, коллекционирование пивных банок из других стран. Иногда мне кажется, что многие наши западники так по сей день эти банки и коллекционируют, и очень расстраиваются, если подвергать ценность коллекции сомнению. Ведь столько лет потрачено, столько веры вложено, а ты им - это мусор, выкинь. Это жестоко.
3. Дропауты, "выпавшие" - поколение дворников и сторожей, кочегаров и т.п. СССР в конце его жизни был полон ниш для желающих существовать мимо него (но не против него) - было немало рабочих мест, позволявших быть формально занятыми, тратить на работу очень мало времени, получать мало денег, и спокойно в оставшееся время заниматься чем угодно - музыкой, живописью, историей и т.п. Но результат творчества куда-то протащить на широкую аудиторию было очень трудно.
4. Собственно, одна из важнейших внутренних причин падения СССР в том, что люди все больше жили мимо него - мимо коммунизма, партии и правительства, достижений и тэ пэ. Своей частной жизнью, привычно кивая головой в ответ на нужные формулы. Из-под всей идеологической риторики постепенно уходил смысл любой, кроме сугубо ритуального. Поэтому когда и формулы перестали повторяться - мало кто протестовал: они и так не были фактически основаны ни на чем. "Карл Маркс и Фридрих Энгельс - не муж и жена, а четыре разных человека".
5. Система образования, разветвленная, бесплатная, доступная, с массой кружков - фактически воспитывала человека достаточно свободомыслящего (потому что знание и обучение думать освобождает), более свободомыслящего, чем могла выдержать идеологическая система. Такой парадокс самоуничтожения - образование было слишком хорошим для должного уровня идеологизации. Юрчак пишет о некоторых кружках, в которых замечательные педагоги могли делать вещи совершенно удивительные - за государственный счет, будучи свободными от давления необходимости окупаться. И там были оазисы свободомыслия - он описывает литературный и археологический кружки в Ленинградском доме пионеров, например.
6. Диссиденты и "поборники режима" - и те, и другие основной массой населения воспринимались как чуждые, так как они определялись через буквальное понимание советской идеологии. Это я вижу до сих пор: антисоветчина неизбежно привязывает человека к худшим особенностям советской идеологии и действительности - догматичности, нетерпимости, ненависти к инакости и различиям. Если говорить о времени сегодняшнем, то нам нужна не антисоветчина и не возвращение в СССР - нужно вообще мыслить вне категории "проклятый совок/борцы с проклятым совком". Новое время - новые задачи. (Я спросила маму, как относились к диссидентам. Она сказала, что да, как к чужим, что - когда она лично встречалась - люди произвели впечатление очень злобных; это, сказала она, возможно, вполне извинительно, если они реально пострадали от режима - но все равно отталкивало. Юрчак пишет о том, что кто-то из диссиды подставил доверившихся людей во имя борьбы с режимом - это довольно характерно, кмк, "двуногих тварей миллионы для нас орудие одно").
То есть - это было общество очень странное, местами абсурдное, местами и жестокое - но в целом совершенно не похожее на описание тоталитарного режима, каким его рисует западная наука. Его падение было обусловлено его внутренними противоречиями, в том виде система была не слишком жизнеспособна, но то, что пришло ему на смену, было более жестоким, на мой взгляд.
(Кстати, адок 90-х вовсе не был результатом "неэффективной экономики совка" и он не был неизбежным, а вовсе наоборот - был рукотворным, и сделали его наши младореформаторы, хотя, возможно, и из лучших побуждений; но об этом из другой книги и в другой раз).