Сказка на ночь
Написался немного жутковатый рассказ об ужасах аспирантуры и прочем-разном.
- Привет, малыш! - Янек улыбался доброй усталой улыбкой. - Ты как?
- Лучше всех, подонок.
На женщин и на правду обижаться было бессмысленно, поэтому он просто побарабанил пальцами по столу рядом с пустой пиалой.
- Что там у тебя? - Рада пригляделась к чайнику: на керамическом боку синела луна над развалинами ворот. - Извини, мне еще выступать.
- Закажем черный. Как вы поладили с господином Ху?
- Без проблем. После того как ты смылся непонятно куда, мы немного пообщались, а потом он провел меня лисьими тропами и вывел через лавку в квартале от дома.
- Я так и думал, что ты выберешься.
На снег, дождь и Янека обижаться было бессмысленно, поэтому Рада села за столик.
- Судя по пепельнице, ты ждешь грека, - предположила она. - Ты его хоть раз дождался?
- Адамиди всегда приходит, и никогда - вовремя.
- Так тебе и надо.
- Я стараюсь относиться к таким вещам философски. Во-первых, пока в мире есть Адамиди, в нем есть постоянство. Даже если небо упадет на землю, первыми словами будут «Виноват, слегка опоздал». Во-вторых, - у меня было время, чтобы составить трактат, - он дает мне возможность остановиться, подумать о вечном, иногда даже выспаться. В-третьих, у каждого есть свое чудовище. И хорошо, если это не ты сам.
- Чудовище, хочешь сказку на ночь?
- Страшную?
- Да. С Томашем, моим кузеном, творится неладное.
Рукава платья до локтей открывали тонкие смуглые руки. От Рады пахло малиной и едва заметно - чем-то неуместным, вроде машинного масла.
- Рассказывай подробно, - попросил Янек. Он любил слушать ее голос. Позади был тяжелый день, и слова то и дело тонули в джазе, похожем на прибой тихой ночью. Мелодия была знакомой. «Looking everywhere, haven't found him yet...» Надо будет как-нибудь попросить Раду спеть...
- ...Томашу приснился этот его чернокнижник, фон Люттен. Он заявил, что диссертация о нем - сплошной пасквиль, потребовал, чтобы Томаш не смел защищать работу в ее нынешнем виде, и даже сообщил, в каком архиве хранятся его бумаги…
- Нашлись?
- Туда не так-то просто попасть, - ответила Рада. - Потом началась чертовщина. Его статьи одна за другой пропадали в редакции, а вместо них выходили статьи, в которых опровергались все его выводы.
- Автор - знакомый?
- Нет. Какой-то А. Ц. Конотоп.
- Скорее всего, псевдоним. Томаш носил статьи в один и тот же журнал?
- Он у нас вообще один, «Исторические записки». Знаешь такой?
- Конечно. Редакция у них в том году горела. Знаешь, малыш, у таких странностей обычно есть рациональное объяснение. Не худо бы разведать, кто там работает. Возможно, какая-нибудь аспирантка набивает перо или решает личные проблемы.
- Тогда это свинство. Я уже начинаю бояться за Томаша. На днях в библиотеке с ним случилось что-то скверное.
Рада поймала взгляд Янека, обернулась и фыркнула. Кали, будто ей мало было черных кудряшек, зверски накрашенных глаз и колец на пальцах, нацепила шаль с красными розами.
- Дай погадаю, жемчужная! - Кали взяла пиалу Рады, легонько повращала ей…. - Так, дальняя дорога, пустые хлопоты…
- Еще раз подкрадешься - поставлю в угол, - проворчала Рада.
- Вижу! - Кали вгляделась в пиалу. - Безлюдный зал Библиотеки. Гудят зеленые лампы. Чуть сутулый молодой человек с тонкими южными чертами, непременно в золотых очках, печатает, вздрагивая от каждого шороха. Внеся последние правки в статью, он оставляет допотопный ноут и направляется к двери. За спиной слышны шаркающие шаги. Томаш выдоходит, не оборачиваясь. Он долго пьет кофе из пластикового стаканчика. Наконец он берет себя в руки, подходит к двери читального зала и, замерев от скрипа двери, заглядывает внутрь. За ноутом сидит его двойник с восковым лицом. Он поднимает мертвые глаза и говорит: "За свою жизнь ты совершил много мерзостей, парень, и терпение высших сил достигло предела. Тебе не стоило пить кофе из автомата".
Рада вяло похлопала.
- Я бы сама хотела знать, как все было, но Томаш не хочет ничего рассказывать. Уже неделю как он спит у меня на диванчике в обнимку с ноутом. Он пьет мои настойки и стонет по ночам. Жалко мальчика до смерти. Через полгода ему надо защищаться. Если его не допустят из-за статей, или если вместо него защитится этот чертов Конотоп, Томаш свихнется, и мне придется жить с сумасшедшим историком.
- Да, с этим надо что-то делать, - пробормотал Янек.
- У тебя чай невкусный, - заметила Кали.
* * *
Она вновь наполнила пиалу, высыпала в нее добрую половину сахарницы, поперчила…
- Вот! Так - гораздо лучше. Чем там, кстати, кончилось дело спятившего историка?
Словно в театре, и без того неяркий свет стал меркнуть. Янек закурил сигарету, и будто бы вслед за этим, в синеве один за другим стали зажигаться светильники.
- Я пообщался с одной знакомой, - ответил он. - Действительно, был в редакции такой А. Ц. Конотоп. Бедняга долго пил и под конец сгинул после ночного пожара. Боюсь, что он в буквальном смысле сгорел на работе. Вряд ли кто-то стал бы в шутку подписываться его именем. Скорее всего, они потеряли статьи или что-то напутали, и в печать ушли старые материалы Конотопа.
- А как ты объяснишь то, что статьи - погромные?
- Мнительность.
- Опять ждешь своего Годо? - Рада подсела за столик и положила перед собой папку. - А у меня новость: мы нашли наше чудище. Томаш списался с ним, хотел ехать сегодня, но занемог. Пришлось мне тащить его статью.
- Ежиш Мария, - пробормотал Янек. - Куда?
- В редакцию, это в желтом особнячке на Лоева. Между прочим, Конотоп оказался очень милым. Чаем напоил, долго извинялся, говорил, что из-за ремонта у них все вверх дном. Он, оказывается, тоже занимался фон Люттеном. Посмотрел статью, сказал: есть что обсудить, и лучше бы Томашу подойти с ней лично. Мальчик даже повеселел, когда узнал. Хоть какая-то ясность.
- Рад за него, - бледно улыбнулся Янек.
- Ладно, я пошла петь. Оставьте мне кусочек пирога с черникой. Только не перчите.
Стоило Раде отвернуться, как пальцами Кали изобразила крадущуюся походку, приподняла край папки со статьей и сунула туда нос.
- А! Цэ! Конотоп! - возликовала она. - Я знала, я знала, что у него типичное раздвоение! Кстати, хороший сюжет. Аспирант свихнулся, когда придумывал критические отзывы оппонентов. Завел почтовый ящик на имя светила, начал переписку сам с собою… Отрецензировал диссертацию, выступил на защите за себя и за оппонента, а так как все спали, никто и не заметил… Итак, Томаш писал две статьи. Одну, разгромную, подписывал «А. Ц. Конотоп», а может, вовсе никак не подписывал, и нес в редакцию на Лоева. А так как там - хаос, ее и печатали за милую душу…
- Нет никакой редакции на Лоева.
- Как - нет?
- Они съехали год назад. Там одни головешки.
Кали пискнула от восторга. Янек попытался представить, что услышит завтра от общих знакомых.
- Мертвяк решил уволочь историка вместе с его диссером, - смакуя, произнесла Кали.
- Может, и не сам он так решил, - Янек повел глазами в сторону, где слышались тамтамы, - но в целом похоже на правду. Я же говорил, у странных событий обычно есть рациональное объяснение.
- О, Дамир пришел! Я знаю, с кем испробую астровизор, - Кали ласково взяла Янека за плечо и прошептала ему на ухо: - Завтра я пойду навещать Томаша; что ему посоветовать?
Янек покосился на Дамира и вспомнил, что давно собирался купить бронежилет.
- Прекратить втягивать в это дело Раду. За милю обходить психиатров, за две - улицу Лоева. Всеми правдами и неправдами пролезть в архив. Перед защитой начертить на полу круг. И главное - никогда не связываться с Адамиди.
- Привет, малыш! - Янек улыбался доброй усталой улыбкой. - Ты как?
- Лучше всех, подонок.
На женщин и на правду обижаться было бессмысленно, поэтому он просто побарабанил пальцами по столу рядом с пустой пиалой.
- Что там у тебя? - Рада пригляделась к чайнику: на керамическом боку синела луна над развалинами ворот. - Извини, мне еще выступать.
- Закажем черный. Как вы поладили с господином Ху?
- Без проблем. После того как ты смылся непонятно куда, мы немного пообщались, а потом он провел меня лисьими тропами и вывел через лавку в квартале от дома.
- Я так и думал, что ты выберешься.
На снег, дождь и Янека обижаться было бессмысленно, поэтому Рада села за столик.
- Судя по пепельнице, ты ждешь грека, - предположила она. - Ты его хоть раз дождался?
- Адамиди всегда приходит, и никогда - вовремя.
- Так тебе и надо.
- Я стараюсь относиться к таким вещам философски. Во-первых, пока в мире есть Адамиди, в нем есть постоянство. Даже если небо упадет на землю, первыми словами будут «Виноват, слегка опоздал». Во-вторых, - у меня было время, чтобы составить трактат, - он дает мне возможность остановиться, подумать о вечном, иногда даже выспаться. В-третьих, у каждого есть свое чудовище. И хорошо, если это не ты сам.
- Чудовище, хочешь сказку на ночь?
- Страшную?
- Да. С Томашем, моим кузеном, творится неладное.
Рукава платья до локтей открывали тонкие смуглые руки. От Рады пахло малиной и едва заметно - чем-то неуместным, вроде машинного масла.
- Рассказывай подробно, - попросил Янек. Он любил слушать ее голос. Позади был тяжелый день, и слова то и дело тонули в джазе, похожем на прибой тихой ночью. Мелодия была знакомой. «Looking everywhere, haven't found him yet...» Надо будет как-нибудь попросить Раду спеть...
- ...Томашу приснился этот его чернокнижник, фон Люттен. Он заявил, что диссертация о нем - сплошной пасквиль, потребовал, чтобы Томаш не смел защищать работу в ее нынешнем виде, и даже сообщил, в каком архиве хранятся его бумаги…
- Нашлись?
- Туда не так-то просто попасть, - ответила Рада. - Потом началась чертовщина. Его статьи одна за другой пропадали в редакции, а вместо них выходили статьи, в которых опровергались все его выводы.
- Автор - знакомый?
- Нет. Какой-то А. Ц. Конотоп.
- Скорее всего, псевдоним. Томаш носил статьи в один и тот же журнал?
- Он у нас вообще один, «Исторические записки». Знаешь такой?
- Конечно. Редакция у них в том году горела. Знаешь, малыш, у таких странностей обычно есть рациональное объяснение. Не худо бы разведать, кто там работает. Возможно, какая-нибудь аспирантка набивает перо или решает личные проблемы.
- Тогда это свинство. Я уже начинаю бояться за Томаша. На днях в библиотеке с ним случилось что-то скверное.
Рада поймала взгляд Янека, обернулась и фыркнула. Кали, будто ей мало было черных кудряшек, зверски накрашенных глаз и колец на пальцах, нацепила шаль с красными розами.
- Дай погадаю, жемчужная! - Кали взяла пиалу Рады, легонько повращала ей…. - Так, дальняя дорога, пустые хлопоты…
- Еще раз подкрадешься - поставлю в угол, - проворчала Рада.
- Вижу! - Кали вгляделась в пиалу. - Безлюдный зал Библиотеки. Гудят зеленые лампы. Чуть сутулый молодой человек с тонкими южными чертами, непременно в золотых очках, печатает, вздрагивая от каждого шороха. Внеся последние правки в статью, он оставляет допотопный ноут и направляется к двери. За спиной слышны шаркающие шаги. Томаш выдоходит, не оборачиваясь. Он долго пьет кофе из пластикового стаканчика. Наконец он берет себя в руки, подходит к двери читального зала и, замерев от скрипа двери, заглядывает внутрь. За ноутом сидит его двойник с восковым лицом. Он поднимает мертвые глаза и говорит: "За свою жизнь ты совершил много мерзостей, парень, и терпение высших сил достигло предела. Тебе не стоило пить кофе из автомата".
Рада вяло похлопала.
- Я бы сама хотела знать, как все было, но Томаш не хочет ничего рассказывать. Уже неделю как он спит у меня на диванчике в обнимку с ноутом. Он пьет мои настойки и стонет по ночам. Жалко мальчика до смерти. Через полгода ему надо защищаться. Если его не допустят из-за статей, или если вместо него защитится этот чертов Конотоп, Томаш свихнется, и мне придется жить с сумасшедшим историком.
- Да, с этим надо что-то делать, - пробормотал Янек.
- У тебя чай невкусный, - заметила Кали.
* * *
Она вновь наполнила пиалу, высыпала в нее добрую половину сахарницы, поперчила…
- Вот! Так - гораздо лучше. Чем там, кстати, кончилось дело спятившего историка?
Словно в театре, и без того неяркий свет стал меркнуть. Янек закурил сигарету, и будто бы вслед за этим, в синеве один за другим стали зажигаться светильники.
- Я пообщался с одной знакомой, - ответил он. - Действительно, был в редакции такой А. Ц. Конотоп. Бедняга долго пил и под конец сгинул после ночного пожара. Боюсь, что он в буквальном смысле сгорел на работе. Вряд ли кто-то стал бы в шутку подписываться его именем. Скорее всего, они потеряли статьи или что-то напутали, и в печать ушли старые материалы Конотопа.
- А как ты объяснишь то, что статьи - погромные?
- Мнительность.
- Опять ждешь своего Годо? - Рада подсела за столик и положила перед собой папку. - А у меня новость: мы нашли наше чудище. Томаш списался с ним, хотел ехать сегодня, но занемог. Пришлось мне тащить его статью.
- Ежиш Мария, - пробормотал Янек. - Куда?
- В редакцию, это в желтом особнячке на Лоева. Между прочим, Конотоп оказался очень милым. Чаем напоил, долго извинялся, говорил, что из-за ремонта у них все вверх дном. Он, оказывается, тоже занимался фон Люттеном. Посмотрел статью, сказал: есть что обсудить, и лучше бы Томашу подойти с ней лично. Мальчик даже повеселел, когда узнал. Хоть какая-то ясность.
- Рад за него, - бледно улыбнулся Янек.
- Ладно, я пошла петь. Оставьте мне кусочек пирога с черникой. Только не перчите.
Стоило Раде отвернуться, как пальцами Кали изобразила крадущуюся походку, приподняла край папки со статьей и сунула туда нос.
- А! Цэ! Конотоп! - возликовала она. - Я знала, я знала, что у него типичное раздвоение! Кстати, хороший сюжет. Аспирант свихнулся, когда придумывал критические отзывы оппонентов. Завел почтовый ящик на имя светила, начал переписку сам с собою… Отрецензировал диссертацию, выступил на защите за себя и за оппонента, а так как все спали, никто и не заметил… Итак, Томаш писал две статьи. Одну, разгромную, подписывал «А. Ц. Конотоп», а может, вовсе никак не подписывал, и нес в редакцию на Лоева. А так как там - хаос, ее и печатали за милую душу…
- Нет никакой редакции на Лоева.
- Как - нет?
- Они съехали год назад. Там одни головешки.
Кали пискнула от восторга. Янек попытался представить, что услышит завтра от общих знакомых.
- Мертвяк решил уволочь историка вместе с его диссером, - смакуя, произнесла Кали.
- Может, и не сам он так решил, - Янек повел глазами в сторону, где слышались тамтамы, - но в целом похоже на правду. Я же говорил, у странных событий обычно есть рациональное объяснение.
- О, Дамир пришел! Я знаю, с кем испробую астровизор, - Кали ласково взяла Янека за плечо и прошептала ему на ухо: - Завтра я пойду навещать Томаша; что ему посоветовать?
Янек покосился на Дамира и вспомнил, что давно собирался купить бронежилет.
- Прекратить втягивать в это дело Раду. За милю обходить психиатров, за две - улицу Лоева. Всеми правдами и неправдами пролезть в архив. Перед защитой начертить на полу круг. И главное - никогда не связываться с Адамиди.