Американская лебеда. Чикагский дневник Лены Родиной
Лена Родина
Мы кидаемся под какой-то невыразительный куст, торчащий посредине поля для гольфа, и Нэнси срывает зеленый росток. «Знаешь, что это?» - торжественно спрашивает она меня. «Знаю, - отвечаю я. - Это, Нэнси, лебеда». Нэнси удивлена, да и я, впрочем, тоже. За час нашей прогулки по парку на южной стороне Чикаго и прилегающему к нему гольфовому полю (игроки в гольф удивленно таращились, но вежливо молчали) мы сорвали кучу сорняков, и почти все они были мне знакомы с детства: подорожник, лопух, дикий виноград, мокрица, крапива, пастушья сумка и прочая неблагородная зелень, обильно произраставшая в огороде моей бабушки, а также в лесах и полях моей далекой родины.
Для большинства среднестатистических американцев эти сорняки - экзотика, и они не знают ни их названия, ни предназначения. При этом термин urbanforagingстановится здесь все более популярным, и само занятие - сбор сорняков в городских парках с целью использования этих трав в медицинских или питательных целях - модное нынче поветрие в кругах американских хипстеров.
Нэнси, специалист по urban foraging, самопровозглашенная «поедательница сорняков» (weedeater), берет по 20 долларов с человека за экскурсию в одном из городских парков, на которой она рассказывает о дикорастущих травах и их применении. Во время такой экскурсии я понимаю, что хорошо знакома с растениями, о которых вещает Нэнси. Моя бабушка рассказывала, как во время войны из лебеды пекли хлеб, в детстве я прикладывала подорожник к порезам и ушибам, траву с неаппетитным названием «мокрица» добавляла в салат, а крапиву - в суп. Я говорю об этом Нэнси, а она рассказывает мне, что ее подруга из Польши поделилась с ней похожим опытом: то, что для американцев сейчас считается новым экологическим движением, для жителей Восточной Европы - старые способы выжить и советы наполовину с бабушкиными мудростями. «Я люблю общаться с русскими и поляками, потому что они понимают, что у трав бывают разные названия, - поясняет мне Нэнси. - Американцы просто говорят: вот трава. А вот деревья. Разве они должны как-то по-особенному называться?»
Читайте продолжение на нашем сайте
Мы кидаемся под какой-то невыразительный куст, торчащий посредине поля для гольфа, и Нэнси срывает зеленый росток. «Знаешь, что это?» - торжественно спрашивает она меня. «Знаю, - отвечаю я. - Это, Нэнси, лебеда». Нэнси удивлена, да и я, впрочем, тоже. За час нашей прогулки по парку на южной стороне Чикаго и прилегающему к нему гольфовому полю (игроки в гольф удивленно таращились, но вежливо молчали) мы сорвали кучу сорняков, и почти все они были мне знакомы с детства: подорожник, лопух, дикий виноград, мокрица, крапива, пастушья сумка и прочая неблагородная зелень, обильно произраставшая в огороде моей бабушки, а также в лесах и полях моей далекой родины.
Для большинства среднестатистических американцев эти сорняки - экзотика, и они не знают ни их названия, ни предназначения. При этом термин urbanforagingстановится здесь все более популярным, и само занятие - сбор сорняков в городских парках с целью использования этих трав в медицинских или питательных целях - модное нынче поветрие в кругах американских хипстеров.
Нэнси, специалист по urban foraging, самопровозглашенная «поедательница сорняков» (weedeater), берет по 20 долларов с человека за экскурсию в одном из городских парков, на которой она рассказывает о дикорастущих травах и их применении. Во время такой экскурсии я понимаю, что хорошо знакома с растениями, о которых вещает Нэнси. Моя бабушка рассказывала, как во время войны из лебеды пекли хлеб, в детстве я прикладывала подорожник к порезам и ушибам, траву с неаппетитным названием «мокрица» добавляла в салат, а крапиву - в суп. Я говорю об этом Нэнси, а она рассказывает мне, что ее подруга из Польши поделилась с ней похожим опытом: то, что для американцев сейчас считается новым экологическим движением, для жителей Восточной Европы - старые способы выжить и советы наполовину с бабушкиными мудростями. «Я люблю общаться с русскими и поляками, потому что они понимают, что у трав бывают разные названия, - поясняет мне Нэнси. - Американцы просто говорят: вот трава. А вот деревья. Разве они должны как-то по-особенному называться?»
Читайте продолжение на нашем сайте