Сегодня он играет джаз, а завтра и талант продаст
На сцене Александринского театра прошли показы нового балета Бориса Эйфмана «Up&Down», премьера которого состоялась в январе этого года.
Борис Яковлевич, исповедуя принцип психологизма в балете, довольно часто обращается к психологии безумия. Эта тема проходит через балеты «Красная Жизель», «Роден», «Я - Дон Кихот», «Русский Гамлет», «Чайковский», а теперь о душевном нездоровье хореограф рассказал и с опорой на Фрэнсиса Скотта Фитцджеральда. «Up&Down» («Вверх и вниз») - это вольная фантазия Бориса Эйфмана на тему романа «Ночь нежна» положенная на музыку Дж. Гершвина, Ф. Шуберта и А. Берга.
Из всего многообразия сюжетных линий автор окружает вниманием одну - взаимоотношения перспективного врача-психиатра Дика Дайвера (Сергей Волобуев) и его супруги Николь Уоррен (Мария Абашова), страдающей шизофренией. Страдания - это, вообще, пожалуй, опорный камень в структуре балета. Несмотря на название, хореограф довольно поверхностно описывает все жизненные “up” героев, смакуя при этом все “down”, опустив главного героя - не совсем по первоисточнику - и вовсе на самое дно жизненной реки. В финале балета Дик сходит с ума, возвращаясь в больницу уже не в качестве врача, а в качестве пациента.
Страдают все - Дик, Николь, отец Николь и даже Томми, любовник Николь, нет-нет да загрустит во время любовного дуэта. А зная нелюбовь хореографа к эмоциональным полутонам, можно догадаться, каков градус этого страдания. Не страдают только пациенты психиатрической клиники - бьющийся в падучей висельник, замотанная в бинты женщина-мумия и отвратительный эксгибиционист, да кордебалет, призванный создавать атмосферу века джаза (полюбилась эта эпоха постановщикам в этом сезоне!), и символизировать бездушную толпу, равнодушную к Человеку. Толпа эта нарушает сценическое одиночество героев довольно регулярно , отплясывая бодрый чарльстон на могилах душевного здоровья .
Сюжетная линия Дик - Розмэри тоже ушла далеко от романа и представлена хореографом в карикатуре, если не сказать в жанре буффонады. Розмэри (Анжела Прохорова) - вульгарная, фальшивая, легкомысленная актриска, снимающаяся в безвкусном кино, но при этом ментально абсолютно здоровая, противопоставлена Николь - утонченной, но безумной. Эйфман не дает герою шанса ни оправдаться, ни исправиться - по хореографу даже новое чувство Дика - это акт возмездия за проданный талант. Фитцджеральд, наверное, поспорил бы с такой интерпретацией - в романе встреча Дика и Розмэри становится шансом начать все сначала, глотком свежего воздуха, а не душного запаха киногримерки.
Балет сложно назвать новаторским. Борис Яковлевич верен своему стилю и выжимает из артистов максимум их физических возможностей. Мария Абашова то стремительно взбегает по Сергею Волобуеву, чтобы повиснуть у него на шее причудливым хомутом, то виснет, распятая (в этот раз героиня распята на рукавах смирительной рубашки), Анжела Прохорова топчет его красивыми ножками, Олег Марков (отец Николь) плотоядно изгибается, демонстрируя свою «порченую кровь» и расшвыривая вокруг доллары. Сам главный герой измученно мечется по сцене в сомнениях, временами припадая в поиске опоры то к ней, то к предметам мебели, однако и сцена, и стулья бессердечно игнорируют страдания героя.
Борис Эйфман, по его собственным словам, поставил этим балетом «кляксу в своей многолетней балетно-психиатрической эпопее». Самокритично, иронично и, пожалуй, не противоречит истине.
Борис Яковлевич, исповедуя принцип психологизма в балете, довольно часто обращается к психологии безумия. Эта тема проходит через балеты «Красная Жизель», «Роден», «Я - Дон Кихот», «Русский Гамлет», «Чайковский», а теперь о душевном нездоровье хореограф рассказал и с опорой на Фрэнсиса Скотта Фитцджеральда. «Up&Down» («Вверх и вниз») - это вольная фантазия Бориса Эйфмана на тему романа «Ночь нежна» положенная на музыку Дж. Гершвина, Ф. Шуберта и А. Берга.
Из всего многообразия сюжетных линий автор окружает вниманием одну - взаимоотношения перспективного врача-психиатра Дика Дайвера (Сергей Волобуев) и его супруги Николь Уоррен (Мария Абашова), страдающей шизофренией. Страдания - это, вообще, пожалуй, опорный камень в структуре балета. Несмотря на название, хореограф довольно поверхностно описывает все жизненные “up” героев, смакуя при этом все “down”, опустив главного героя - не совсем по первоисточнику - и вовсе на самое дно жизненной реки. В финале балета Дик сходит с ума, возвращаясь в больницу уже не в качестве врача, а в качестве пациента.
Страдают все - Дик, Николь, отец Николь и даже Томми, любовник Николь, нет-нет да загрустит во время любовного дуэта. А зная нелюбовь хореографа к эмоциональным полутонам, можно догадаться, каков градус этого страдания. Не страдают только пациенты психиатрической клиники - бьющийся в падучей висельник, замотанная в бинты женщина-мумия и отвратительный эксгибиционист, да кордебалет, призванный создавать атмосферу века джаза (полюбилась эта эпоха постановщикам в этом сезоне!), и символизировать бездушную толпу, равнодушную к Человеку. Толпа эта нарушает сценическое одиночество героев довольно регулярно , отплясывая бодрый чарльстон на могилах душевного здоровья .
Сюжетная линия Дик - Розмэри тоже ушла далеко от романа и представлена хореографом в карикатуре, если не сказать в жанре буффонады. Розмэри (Анжела Прохорова) - вульгарная, фальшивая, легкомысленная актриска, снимающаяся в безвкусном кино, но при этом ментально абсолютно здоровая, противопоставлена Николь - утонченной, но безумной. Эйфман не дает герою шанса ни оправдаться, ни исправиться - по хореографу даже новое чувство Дика - это акт возмездия за проданный талант. Фитцджеральд, наверное, поспорил бы с такой интерпретацией - в романе встреча Дика и Розмэри становится шансом начать все сначала, глотком свежего воздуха, а не душного запаха киногримерки.
Балет сложно назвать новаторским. Борис Яковлевич верен своему стилю и выжимает из артистов максимум их физических возможностей. Мария Абашова то стремительно взбегает по Сергею Волобуеву, чтобы повиснуть у него на шее причудливым хомутом, то виснет, распятая (в этот раз героиня распята на рукавах смирительной рубашки), Анжела Прохорова топчет его красивыми ножками, Олег Марков (отец Николь) плотоядно изгибается, демонстрируя свою «порченую кровь» и расшвыривая вокруг доллары. Сам главный герой измученно мечется по сцене в сомнениях, временами припадая в поиске опоры то к ней, то к предметам мебели, однако и сцена, и стулья бессердечно игнорируют страдания героя.
Борис Эйфман, по его собственным словам, поставил этим балетом «кляксу в своей многолетней балетно-психиатрической эпопее». Самокритично, иронично и, пожалуй, не противоречит истине.