Bravo и noble
Севилья - город бескомпромиссный: много солнца, резкие тени, тучные сады, вызывающая роскошь андалусского барокко ("Если вы предпочитаете минимализм, Севилья - не ваш город", - приговаривает обычно наш приятель Хосе, севильянец, историк и гид по совместительству). Здесь самый невыносимый летний зной, самые экзальтированные процессии на Страстную Неделю, и самые чувствительные афисьонадос собираются на местную арену для боя быков.
Размахивая белым платком, болельщики требуют награды для матадора
Коррида - это фокус, сгусток, квинтэссенция праздника, который включает в себя много выпивки, песен, танцев и (ай!) любви во всех ее плотских проявлениях.
Когда я говорю "выпивка", просто представьте себе старые бодеги в кварталах Триана и Ареналь, где на стенах висят бычьи головы - старые трофеи 60-70 годов, пыльные бутылки с хересом, оливки размером с кулак младенца, пожелтевшие фотографии Манолете на стенах, объявления «у нас можно курить (а ваше здоровье - это ваше личное дело)», старого смуглого бармена за стойкой и ни одного свободного места.
К вечеру выходного дня все это человеческое море сгущается вокруг Маэстранцы.
Курро Ромеро, великий
venta
пасодобль
Вчера мы смотрели первую корриду - так называемую «мано а мано», когда два матадора соревнуются в мастерстве друг с другом: по три быка на каждого.
Себастьен Кастелла
Моранте де ла Пуэбла
Зрители:
Предвкушение: сигара и rebujito, херес с содовой.
Бык
Эстокада
А сегодня мы сидим с Альфредо Ковильей за круглым столом, на котором три бокала с хересом и накрытая салфеткой тарелка с угощением. Альфредо - матадор. Мы обсуждаем вечный вопрос, что выше статусом - Mосква или Питер севильская Маэстранца или мадридская Лас Вентас.
Один удачный вечер в Мадриде на Лас Вентас может решить все финансовые проблемы. Собрать полную арену в Барселоне не может никто, разве только Хосе Томас*, но он - один такой.
*Говорят, матадор Хосе Томас - нумеро уно, первый среди равных, или «второй Манолете», что не менее почетно. Но я его в деле не видела.
Да, соглашается Альфредо, но арена в Севилье - особенная, она дает имя и признание. Он говорит, что в Севилье - больше чувства, больше понимания, больше того особого духа, в конце концов, который возникает из соединения солнца, стоицизма и адреналина. в Севилье труднее выйти с арены через главные ворота (это высший приз для успешного матадора. В Мадриде для этого надо получить всего два трофея, в Севилье - целых три).
Даниэль Луке, лучший матадор Севильи
И вот тут я созрела для того, чтобы написать, что наслаждаюсь боем быков. Без лицемерных извинений и не испытывая неловкости. Я не считаю, что любовь к корриде делает меня жестокой. На трибуне арены я не истекаю печалью о судьбе животного, - ощущения от боя быков гораздо более глубокие и подлинные, чем те, что дает любое из доступных мне цивилизованных развлечений (кроме, может быть, мужской эстафеты).
За тем исключением, что коррида - не развлечение. Ну или, ладно, не только развлечение. Это драма, временами настоящая трагедия.
Антонио Феррера
Каталонский поэт Пере Химферер точно назвал корриду "визуальной поэмой в развитии". Большой атавистический балет, много поэзии и пластики, учащенный пульс, чистота линий, кровь и песок, варварское сочетание красного на золотом. Страх перед человеческой смертью (маловероятной в эпоху скорой помощи, но все еще возможной) и острые ощущения, когда ее удается избежать.
Но побывав однажды на арене, где быка убивают, захотелось оказаться там, где они обитают. Андалусия для этого - самое подходящее место. Севильская арена - как сердце в кровеносной системе, связана с десятками ганадерий - усадеб, где на вольных хлебах, но под зорким присмотром пасется toro de lidia, иберийский боевой бык.
Ruta de toros, «дорога быков» - главная дорога, которая соединяет Севилью с Кадисом, и идет через «бычью страну» с эпическим андалусским лунным пейзажем, геометрией оливковых рощ («масличная равнина распахивает веер, запахивает веер», как писал Федерико наш Гарсиа Лорка). Здесь пасутся стада быков, избранные среди них через четыре года после рождения будут отобраны для арены.
Finca, или ферма в 40 километрах к юго-западу от Севильи, куда мы направляемся, называется La Calera. Это большей частью закрытый мир.
Главный дом сельский усадьбы прост, но изящен. Мощные камни, бугенвилеи во всю стену, апельсиновые деревья у ворот. Большой зал украшен, кроме прочего, старыми журнальными вырезками, и двумя бычьими головами, с латунными табличками-пояснениями: где, когда и кем был убит. Вот так: быки получают свою посмертную славу.
Приходит Альфредо, молодой человек в клетчатой кепке и traje corto - андалусском сельском костюме, - матадоры обычно выступают в них на деревенских фериях, где не требуется парадный, шитый золотом «костюм света».
Матадор Альфредо Ковилья - очень примечательный персонаж, и не только своей неожиданно русой шевелюрой. Кстати, и «профессиональное» прозвище, сценический псевдоним у него под стать: El Rubio de San Diego - «Блондин из Сан Диего».
Он длинный как шомпол, чуть более высокий, чем надо (высокие не так пластичны - посмотрите на центровых в баскетболе). Несмотря на серьезные тренировки на выносливость, матадоры не похожи на накачанных гимнастов. Превзойти быка силой все равно невозможно. Но зато подготовка матадора похожа на подготовку олимпийцев. Очень трудно, не имея достаточно физических сил, работать с 4-5-килограммовым плащом капоте, сохранять предельную концентрацию все 20-30 минут боя. Малейшая потеря сосредоточенности, пелена перед глазами, - и бык не будет ждать, пока матадор переведет дыхание.
Кое-что выясняется уже при знакомстве: Альфредо колумбиец, из почтенной семьи, а свое желание выступать на арене он исполнил просто: сбежал из дому за океан. В Испании он обзавелся четырехмесячным младенцем, пробитым бычьим рогом легким и амбициями. Осенью, когда здесь заканчивается сезон, все главные звезды отбывают на гастроли в Латинскую Америку. Тогда-то настает и час Альфредо - на родном континенте он попадает в один картель (афишу) со знаменитостями. Вот выступал он в прошлом сезоне с Антонио Феррера: но буквально вчера Феррера отрезал ухо быку на Маэстранце под овации публики, а Альфредо лечит рану, тренируется и водит гостей по ганадерии.
Альфредо, как и многие молодые матадоры, работает и на ферме, и на арене. Своя арена есть на каждой финке. Здесь проводят отбор, - нет, не быков - коров. От бодливой коровы будущему боевому быку передается не менее 70% бойцовских качеств.
На арене бык и матадор - партнеры. Достоинства быка зрители оценивают не менее строго, чем мастерство матадора. Но если тушу убитого быка провожают свистом (он оказался ленив или труслив) - это позор в первую очередь для заводчика, он теряет престиж и деньги.
"Бизнес фермы - оливковые и пробковые деревья, и еще охота - говорит Ковиллья. - Быки - это дань традиции и престиж. "
Быки свободно бродят по 1 600 гектарам усадебных неудобий, ограниченный только заборами, которые отмечают границы собственности. Ничто не должно смирять их агрессивный характер. Молодые быки-трехлетки, называемые novillos, часто устраивают потасовки между собой, старшие животные (быки выходят на арену в четыре года), держатся более степенно и уединенно.
Вблизи боевой бык выглядит как притаившийся в зарослях бронепоезд.
Новильос
Бодливая корова
Когда мы выходим на арену усадьбы, я вспоминаю первую виденную мною корриду, и рассказываю Альфредо, какое впечатление произвели на меня miuras - особая порода «тяжелых» 700-килограммовых быков, отличающихся свирепостью. Настоящие адские создания. Альфредо, который до сих пор держался довольно сдержанно, преображается. Миура, говорит он, и корчит страшную рожу. - Он выбегает на арену, из глаз - огонь, из ушей - дым, роет копытом песок арены. Глаза навыкате, дыхание тяжелое. Ты стоишь перед ним, а он обводит тебя глазищами вот так, снизу вверх, мол, это еще кто? И не успеваешь расправить капоте - бросается с рогами наперевес.
Альфредо показывает, как управляться с мулетой и капоте
племянница хозяина выгребает щенков, заснувших под капоте
Бык никого не боится. Кроме этих маленьких андалусских собак.
Даже среди звезд корриды очень немногие выходят биться с «тяжелыми» быками. Таких матадоров зовут «гладиаторами», и знают поименно. Есть бойцы, а есть артисты, поясняет Альфредо. Есть те, кто показывает мастерство и даже элегантность. А есть те, кто - отчаянное презрение к опасности. Каждый - индивидуальность.
На ферме около 600 быков на ферме (и приблизительно 180 коров), но только несколько из них получили indulto - прощение на арене. Таким быкам, всего нескольким из тысяч - продемонстрировавших бойцовский дух и благородство, могут подарить жизнь и вернуть на ганадерию. Там "прощёному" быку залечат раны и сделают производителем. Остаток жизни, а это еще лет 20 - он проведет как набоб, в холе, сытости, с гаремом из 40 коров. Их потомство, надеется заводчик, будет воплощать свирепость, проворство и силы.
Оправдываются надежды? - спрашиваем у Альфредо. Бык как дыня - пожимает он плечами. - Пока не разрежешь - не поймешь.
Алехандро Талаванте
Быков, заслуживших "индульто", никогда больше не выпускают на арену. Бык - интеллектуальное животное. В его характере есть нечто, что делает его совершенно особенным. Бой не случайно строго ограничен 20 минутами - после этого бык уже разгадывает все уловки матадора и становится смертельно опасен для человека.
Бык должен быть bravo и noble. Смелым и благородным. Про смелость - вроде все понятно. Благородство быка требует пояснения. Это не совсем порода, хотя физические стати быка всегда оцениваются особо. Это боевой порыв, нападение в открытую. Это особый дар составлять пару с матадором, откликаться на его действия. Помогать ему показать наилучшее представление. Бык должен сражаться от первой терции до завершающей фаэны. Его не надо к этому принуждать, агрессия у него в крови.
Все мы хоть раз в жизни, да убили комара. И в этом вся разница: каждый выбирает противника по себе. Кто комара, а кто боевого быка - агрессивный 600-килограммовый снаряд. Я могу принять нападки на бой быков только со стороны строгих вегетарианцев, тех, кто считает, что чечевичная похлебка и размножение почкованием спасут мир. Во всем остальном, где есть кровь - есть и жизнь, и смерть, смерть быка, убитого шпагой на дуэли.
Мой мир - антропоцентрический. Тем, кто пытается очеловечить быка, чтобы разделить его боль, я могу только предложить представить, что все наоборот: не бык - человек, но Вы - бык. Предположите, что Вам дают выбор: прожить 35 лет по колено в навозе, питаться силосом (что может быть приравнено к тюремной баланде) , и наконец, встав в очередь за забой, умереть от рук какого-нибудь чернорабочего мясокомбината в прорезиненной униформе. Или жить свободно на сотнях гектаров земли, среди себе подобных, и войдя в силу, провести вечер на арене против маленького испанца в розовых чулках.
(с) Aitor Lara
"Коррида - это не бой. Коррида - это танец, - объясняет Альфредо. - Танец, где смерть попеременно витает то надо одним, то над другим. Это не убийство быка человеком. или человека - быком. Это триумф жизни над смертью."
Размахивая белым платком, болельщики требуют награды для матадора
Коррида - это фокус, сгусток, квинтэссенция праздника, который включает в себя много выпивки, песен, танцев и (ай!) любви во всех ее плотских проявлениях.
Когда я говорю "выпивка", просто представьте себе старые бодеги в кварталах Триана и Ареналь, где на стенах висят бычьи головы - старые трофеи 60-70 годов, пыльные бутылки с хересом, оливки размером с кулак младенца, пожелтевшие фотографии Манолете на стенах, объявления «у нас можно курить (а ваше здоровье - это ваше личное дело)», старого смуглого бармена за стойкой и ни одного свободного места.
К вечеру выходного дня все это человеческое море сгущается вокруг Маэстранцы.
Курро Ромеро, великий
venta
пасодобль
Вчера мы смотрели первую корриду - так называемую «мано а мано», когда два матадора соревнуются в мастерстве друг с другом: по три быка на каждого.
Себастьен Кастелла
Моранте де ла Пуэбла
Зрители:
Предвкушение: сигара и rebujito, херес с содовой.
Бык
Эстокада
А сегодня мы сидим с Альфредо Ковильей за круглым столом, на котором три бокала с хересом и накрытая салфеткой тарелка с угощением. Альфредо - матадор. Мы обсуждаем вечный вопрос, что выше статусом - Mосква или Питер севильская Маэстранца или мадридская Лас Вентас.
Один удачный вечер в Мадриде на Лас Вентас может решить все финансовые проблемы. Собрать полную арену в Барселоне не может никто, разве только Хосе Томас*, но он - один такой.
*Говорят, матадор Хосе Томас - нумеро уно, первый среди равных, или «второй Манолете», что не менее почетно. Но я его в деле не видела.
Да, соглашается Альфредо, но арена в Севилье - особенная, она дает имя и признание. Он говорит, что в Севилье - больше чувства, больше понимания, больше того особого духа, в конце концов, который возникает из соединения солнца, стоицизма и адреналина. в Севилье труднее выйти с арены через главные ворота (это высший приз для успешного матадора. В Мадриде для этого надо получить всего два трофея, в Севилье - целых три).
Даниэль Луке, лучший матадор Севильи
И вот тут я созрела для того, чтобы написать, что наслаждаюсь боем быков. Без лицемерных извинений и не испытывая неловкости. Я не считаю, что любовь к корриде делает меня жестокой. На трибуне арены я не истекаю печалью о судьбе животного, - ощущения от боя быков гораздо более глубокие и подлинные, чем те, что дает любое из доступных мне цивилизованных развлечений (кроме, может быть, мужской эстафеты).
За тем исключением, что коррида - не развлечение. Ну или, ладно, не только развлечение. Это драма, временами настоящая трагедия.
Антонио Феррера
Каталонский поэт Пере Химферер точно назвал корриду "визуальной поэмой в развитии". Большой атавистический балет, много поэзии и пластики, учащенный пульс, чистота линий, кровь и песок, варварское сочетание красного на золотом. Страх перед человеческой смертью (маловероятной в эпоху скорой помощи, но все еще возможной) и острые ощущения, когда ее удается избежать.
Но побывав однажды на арене, где быка убивают, захотелось оказаться там, где они обитают. Андалусия для этого - самое подходящее место. Севильская арена - как сердце в кровеносной системе, связана с десятками ганадерий - усадеб, где на вольных хлебах, но под зорким присмотром пасется toro de lidia, иберийский боевой бык.
Ruta de toros, «дорога быков» - главная дорога, которая соединяет Севилью с Кадисом, и идет через «бычью страну» с эпическим андалусским лунным пейзажем, геометрией оливковых рощ («масличная равнина распахивает веер, запахивает веер», как писал Федерико наш Гарсиа Лорка). Здесь пасутся стада быков, избранные среди них через четыре года после рождения будут отобраны для арены.
Finca, или ферма в 40 километрах к юго-западу от Севильи, куда мы направляемся, называется La Calera. Это большей частью закрытый мир.
Главный дом сельский усадьбы прост, но изящен. Мощные камни, бугенвилеи во всю стену, апельсиновые деревья у ворот. Большой зал украшен, кроме прочего, старыми журнальными вырезками, и двумя бычьими головами, с латунными табличками-пояснениями: где, когда и кем был убит. Вот так: быки получают свою посмертную славу.
Приходит Альфредо, молодой человек в клетчатой кепке и traje corto - андалусском сельском костюме, - матадоры обычно выступают в них на деревенских фериях, где не требуется парадный, шитый золотом «костюм света».
Матадор Альфредо Ковилья - очень примечательный персонаж, и не только своей неожиданно русой шевелюрой. Кстати, и «профессиональное» прозвище, сценический псевдоним у него под стать: El Rubio de San Diego - «Блондин из Сан Диего».
Он длинный как шомпол, чуть более высокий, чем надо (высокие не так пластичны - посмотрите на центровых в баскетболе). Несмотря на серьезные тренировки на выносливость, матадоры не похожи на накачанных гимнастов. Превзойти быка силой все равно невозможно. Но зато подготовка матадора похожа на подготовку олимпийцев. Очень трудно, не имея достаточно физических сил, работать с 4-5-килограммовым плащом капоте, сохранять предельную концентрацию все 20-30 минут боя. Малейшая потеря сосредоточенности, пелена перед глазами, - и бык не будет ждать, пока матадор переведет дыхание.
Кое-что выясняется уже при знакомстве: Альфредо колумбиец, из почтенной семьи, а свое желание выступать на арене он исполнил просто: сбежал из дому за океан. В Испании он обзавелся четырехмесячным младенцем, пробитым бычьим рогом легким и амбициями. Осенью, когда здесь заканчивается сезон, все главные звезды отбывают на гастроли в Латинскую Америку. Тогда-то настает и час Альфредо - на родном континенте он попадает в один картель (афишу) со знаменитостями. Вот выступал он в прошлом сезоне с Антонио Феррера: но буквально вчера Феррера отрезал ухо быку на Маэстранце под овации публики, а Альфредо лечит рану, тренируется и водит гостей по ганадерии.
Альфредо, как и многие молодые матадоры, работает и на ферме, и на арене. Своя арена есть на каждой финке. Здесь проводят отбор, - нет, не быков - коров. От бодливой коровы будущему боевому быку передается не менее 70% бойцовских качеств.
На арене бык и матадор - партнеры. Достоинства быка зрители оценивают не менее строго, чем мастерство матадора. Но если тушу убитого быка провожают свистом (он оказался ленив или труслив) - это позор в первую очередь для заводчика, он теряет престиж и деньги.
"Бизнес фермы - оливковые и пробковые деревья, и еще охота - говорит Ковиллья. - Быки - это дань традиции и престиж. "
Быки свободно бродят по 1 600 гектарам усадебных неудобий, ограниченный только заборами, которые отмечают границы собственности. Ничто не должно смирять их агрессивный характер. Молодые быки-трехлетки, называемые novillos, часто устраивают потасовки между собой, старшие животные (быки выходят на арену в четыре года), держатся более степенно и уединенно.
Вблизи боевой бык выглядит как притаившийся в зарослях бронепоезд.
Новильос
Бодливая корова
Когда мы выходим на арену усадьбы, я вспоминаю первую виденную мною корриду, и рассказываю Альфредо, какое впечатление произвели на меня miuras - особая порода «тяжелых» 700-килограммовых быков, отличающихся свирепостью. Настоящие адские создания. Альфредо, который до сих пор держался довольно сдержанно, преображается. Миура, говорит он, и корчит страшную рожу. - Он выбегает на арену, из глаз - огонь, из ушей - дым, роет копытом песок арены. Глаза навыкате, дыхание тяжелое. Ты стоишь перед ним, а он обводит тебя глазищами вот так, снизу вверх, мол, это еще кто? И не успеваешь расправить капоте - бросается с рогами наперевес.
Альфредо показывает, как управляться с мулетой и капоте
племянница хозяина выгребает щенков, заснувших под капоте
Бык никого не боится. Кроме этих маленьких андалусских собак.
Даже среди звезд корриды очень немногие выходят биться с «тяжелыми» быками. Таких матадоров зовут «гладиаторами», и знают поименно. Есть бойцы, а есть артисты, поясняет Альфредо. Есть те, кто показывает мастерство и даже элегантность. А есть те, кто - отчаянное презрение к опасности. Каждый - индивидуальность.
На ферме около 600 быков на ферме (и приблизительно 180 коров), но только несколько из них получили indulto - прощение на арене. Таким быкам, всего нескольким из тысяч - продемонстрировавших бойцовский дух и благородство, могут подарить жизнь и вернуть на ганадерию. Там "прощёному" быку залечат раны и сделают производителем. Остаток жизни, а это еще лет 20 - он проведет как набоб, в холе, сытости, с гаремом из 40 коров. Их потомство, надеется заводчик, будет воплощать свирепость, проворство и силы.
Оправдываются надежды? - спрашиваем у Альфредо. Бык как дыня - пожимает он плечами. - Пока не разрежешь - не поймешь.
Алехандро Талаванте
Быков, заслуживших "индульто", никогда больше не выпускают на арену. Бык - интеллектуальное животное. В его характере есть нечто, что делает его совершенно особенным. Бой не случайно строго ограничен 20 минутами - после этого бык уже разгадывает все уловки матадора и становится смертельно опасен для человека.
Бык должен быть bravo и noble. Смелым и благородным. Про смелость - вроде все понятно. Благородство быка требует пояснения. Это не совсем порода, хотя физические стати быка всегда оцениваются особо. Это боевой порыв, нападение в открытую. Это особый дар составлять пару с матадором, откликаться на его действия. Помогать ему показать наилучшее представление. Бык должен сражаться от первой терции до завершающей фаэны. Его не надо к этому принуждать, агрессия у него в крови.
Все мы хоть раз в жизни, да убили комара. И в этом вся разница: каждый выбирает противника по себе. Кто комара, а кто боевого быка - агрессивный 600-килограммовый снаряд. Я могу принять нападки на бой быков только со стороны строгих вегетарианцев, тех, кто считает, что чечевичная похлебка и размножение почкованием спасут мир. Во всем остальном, где есть кровь - есть и жизнь, и смерть, смерть быка, убитого шпагой на дуэли.
Мой мир - антропоцентрический. Тем, кто пытается очеловечить быка, чтобы разделить его боль, я могу только предложить представить, что все наоборот: не бык - человек, но Вы - бык. Предположите, что Вам дают выбор: прожить 35 лет по колено в навозе, питаться силосом (что может быть приравнено к тюремной баланде) , и наконец, встав в очередь за забой, умереть от рук какого-нибудь чернорабочего мясокомбината в прорезиненной униформе. Или жить свободно на сотнях гектаров земли, среди себе подобных, и войдя в силу, провести вечер на арене против маленького испанца в розовых чулках.
(с) Aitor Lara
"Коррида - это не бой. Коррида - это танец, - объясняет Альфредо. - Танец, где смерть попеременно витает то надо одним, то над другим. Это не убийство быка человеком. или человека - быком. Это триумф жизни над смертью."