День в истории. Про "изувера Джона Брауна"
Джон Браун
2 декабря - международный день борьбы за отмену рабства. А ещё - годовщина со дня казни американского борца против рабства Джона Брауна (1800-1859).
Увы, современное поколение чаще всего и понятия не имеет, кто такой Джон Браун. Даже не уверен, упоминается ли он в нынешних школьных учебниках, которые едва ли не на каждой странице исправно восславляют великих крепостников, а отнюдь не борцов с рабством... В советском учебнике новой истории, по которому я учился, Джон Браун не только упоминался, но и характеризовался в самых восторженных выражениях. Из того учебника мне запомнилась фраза Джона Брауна о США, написанная им перед казнью и ставшая крылатой или, как теперь говорят, мемом: «Я, Джон Браун, ныне совершенно уверен, что преступления этой греховной страны не могут быть смыты ничем иным, кроме как кровью». Ещё он писал: «Я с радостью приму смерть ради миллионов, которых великая христианская республика лишила всех прав». И ещё старый учебник цитировал строчку боевой песни, которую пели потом северяне во время гражданской войны в США: «Джон Браун лежит в земле сырой, но дух его ведёт нас в бой».
«Последние минуты Джона Брауна». Картина Томаса Ховендена. 1884
Любопытно отметить, что ненавидели Джона Брауна и советские диссиденты... не рискну, конечно, утверждать, что все или большинство из них (иные, может быть, и не подозревали о нём), но мы имеем весьма сочное свидетельство Раисы Орловой о словах Евгении Гинзбург (писательницы и матери Василия Аксёнова), она говорила:
«Вашу книгу о Джоне Брауне... я прочла с интересом. Многое узнала. Но герой мне отвратителен. Он - настоящий революционер. Ни себя, ни других не жалеет. Вы слишком снисходительны к нему. Нет, таким людям нельзя прощать. От них все несчастья. Ведь негров всё равно в конце концов освободили бы безо всяких кровопролитий, и уж, конечно, без этого изувера Джона Брауна. А впрочем, мне ни до каких негров дела нет. Я была в рабстве похуже, чем дядя Том».
Такие дела...
А это свидетельство очевидца казни полковника Томаса Джексона: «Он держался с неустрашимой твёрдостью… Меня очень волновала мысль, что передо мной стоит пышущий здоровьем мужчина, который через несколько мгновений войдёт в вечность. Я подавал ходатайство, чтобы его освободили. Сама мысль, что через минуту он умрёт с пожеланием: „Изыди, одержимый, в геенну огненную!“ казалась мне ужасной. Я надеюсь, что он был готов к смерти, хотя это и сомнительно».