200 лет назад. Константин Аксаков: публика против народа
Константин Аксаков. Сейчас трудно понять, что в облике Константина Сергеевича необычного для русского дворянина первой половины XIX века. А ведь тогда один тот факт, что он отпустил бороду, да ещё стал носить русский кафтан (хотя на этом снимке он не в нём) вызвал вмешательство самого царя! От Аксакова от высочайшего имени потребовали побриться и русскую одежду на публике больше не надевать...
Сегодня, 10 апреля, исполняется 200 лет со дня рождения Константина Сергеевича Аксакова (1817-1860), одного из основоположников кружка славянофилов. Очень прихотливы и неожиданны бывали порой повороты течений идейной мысли в России... Сейчас нам трудно понять, почему Герцен говорил, что славянофилы и западники были как двуглавый орёл или двуликий Янус: головы смотрели в разные стороны, а сердце билось одно. Кружок западников, таких, как Герцен и Огарёв, породил русских ультра-западников, марксистов: это нам всё разжевал Ленин. Ну, а славянофилы, хотя сами они были вроде бы консерваторы и монархисты, породили другое, параллельное революционное течение: народников. Чтобы понять, что общего могло быть между революционерами и славянофилами, достаточно перечитать блестящий текст Константина Аксакова: "Опыт синонимов: публика и народ", написанный почти ровно 160 лет тому назад, в 1857 году. В нём, как в капле воды - всё мировоззрение славянофилов. Текст существует в нескольких вариантах, вот один из них.
"Было время, когда у нас не было публики. "Возможно ли это?" - скажут мне. Очень возможно и совершенно верно: у нас не было публики, а был народ. Это было ещё до построения Петербурга. Публика - явление чисто западное и была заведена у нас вместе с разными нововведениями. Она образовалась очень просто: часть народа отказалась от русской жизни и одежды и составила публику, которая и всплыла над поверхностью. Она-то, публика, и составляет нашу постоянную связь с Западом; выписывает оттуда всякие, и материальные и духовные, наряды, преклоняется перед ним, как перед учителем, занимает у него мысли и чувства, платя за то огромной ценой: временем, связью с народом и самою истиною мысли. Публика является над народом, как будто его привилегированное выражение, в самом же деле публика есть искажение идеи народа.
Разница между публикой и народом у нас очевидна (мы говорим вообще, исключения сюда нейдут). Публика подражает и не имеет самостоятельности: все, что она принимает чужое, принимает она наружно, становясь всякий раз сама чужою. Народ не подражает и совершенно самостоятелен; а если что примет чужое, то сделает его своим, усвоит. У публики свое превращается в чужое. У народа чужое обращается в свое. Часто, когда публика едет на бал, народ идет ко всенощной; когда публика танцует, народ молится. [...] Публика выписывает из-за моря мысли и чувства, мазурки и польки; народ черпает жизнь из родного источника. Публика говорит по-французски, народ по-русски. Публика ходит в немецком платье, народ - в русском. У публики - парижские моды. У народа - свои русские обычаи. Публика (большею частью, по крайней мере) ест скоромное; народ ест доступное. Публика спит, народ давно уже встал и работает. Публика работает (большей частью ногами по паркету) - народ спит или уже встаёт опять работать. Публика презирает народ - народ прощает публике. Публике всего полтораста лет, а народу годов не сочтёшь. Публика преходяща - народ вечен. И в публике есть золото и грязь, и в народе есть золото и грязь; но в публике грязь в золоте, в народе - золото в грязи. У публики - свет (monde, балы и проч.), у народа - мир (сходка). Публика и народ имеют эпитеты: публика у нас почтеннейшая, народ православный. "Публика, вперёд! Народ - назад!" - так многозначительно воскликнул один хожалый."
Конечно, революционеры выкинули из набора ценностей Аксакова религию, она была им чужда. Но любовь к народу и нелюбовь к "публике" они унаследовали от него. Кстати, несколько лет назад мне довелось сфотографировать и подержать в руках аксаковскую рукопись этого знаменитого текста. Как ни удивительно, но он был записан... в свадебный альбом. И это так понятно... Как Чацкий проповедовал в предельно неподходящих для этого местах, на балу (и тоже, кстати, обличал "смешные, бритые, седые подбородки"), так же приходилось и славянофилам. Поскольку "светская жизнь" оставляла крайне мало подходящего места для идейной проповеди (чтобы не сказать - вовсе никакого), им и приходилось писать свои обличительные воззвания в свадебных альбомах...
Недавно, несколько месяцев назад, я решил проверить, сохраняет ли старый текст Аксакова своё воздействие на либералов, какое он имел 160 лет назад. И передал его одному знакомому ультралибералу, который сейчас находится за решёткой. Мне была интересна его реакция. И она была именно такой, как и следовало ожидать, текст за 160 лет совершенно не выдохся и не утратил крепости. (Кому интересно, она приведена ниже).
А вот он, этот свадебный альбом:
Вот страницы с "Народом и публикой" и подписью К. С. Аксакова.
С юбилеем, Константин Сергеевич!
P. S. Вот что написал в некрологе о Константине Аксакове Герцен: "Рано умер Хомяков, ещё раньше Аксаков; больно людям, любившим их, знать, что нет больше этих деятелей благородных, неутомимых, что нет этих противников, которые были ближе нам многих своих...
Да, мы были противниками их, но очень странными. У нас была одна любовь, но не одинакая.
У них и у нас запало с ранних лет одно сильное безотчётное, физиологическое, страстное чувство, которое они принимали за воспоминание, а мы за пророчество, - чувство безграничной, обхватывающей всё существование любви к русскому народу, к русскому быту, к русскому складу ума. И мы, как Янус или как двуглавый орёл, смотрели в разные стороны, в то время как сердце билось одно."
P. P. S. А вот текст того современного либерала (кто читает мой блог, догадается, о ком идёт речь, тэги ему в помощь). "Насчёт... текста Аксакова - да, конечно, это полная чушь. :) Определение "публики" он впрямую не даёт, но косвенно - это, мол, те, кто "отказались от русской жизни", заимствует всё с Запада, преклоняется перед ним и т.д. О, если бы всё было так просто!! Если бы, одев европейский кафтан и даже кое-как освоив иностранный язык, любой тут из варвара и генетического раба становился бы сразу настоящим европейцем! Т. е. - прежде всего свободным гражданином, который учреждает (нанимает) се6е власть как бухгалтера/завхоза, а не лижет зад сакральному властителю, ползая перед ним на коленях. Дурак Аксаков пустейшую видимость принимает за суть, "публика", якобы противоположная "народу", - это у него все те, кто ОДЕТ не по-народному; а что по сути-то те и другие одинаковы (рабы) - он не замечает!.. :)) Не говоря уж - чтобы выбиться в чистую публику, нужна, например, такая вещь, как образование. У кого учиться русскому Ваньке, как не у Запада, если в России первый крупный учёный - это Ломоносов, первый университет - только с 1755 г. А до тех пор - что было у русских, наука, или одни иконы и посты? Ломоносов сам долго учился на Западе, пока стал способен кого-то чему-то учить в России. То есть он, по логике Аксакова, "подражал Западу", что у Аксакова предосудительно само по себе. Бредовая логика, если честно. "Всё, что она [публика] принимает, чужое". Ну да, например, вся химия, которую изучал на Западе Ломоносов, была "чужая", так как алхимики средних веков были на Западе, но их почему-то не было в России... С медициной и пр. науками до XIX века - аналогично. Кто бы говорил, но не эти азиаты, отставшие от мира минимум лет на 500 уже при Аксакове...
А о том, что "публика" говорит по-французски и ходит в немецком платье, он пишет так, как будто это что-то плохое. :)) Нет уж, когда в 1917 году рухнула монархия - надо было вот именно "публику", как уже имеющую кое-какое образование и понятие о цивилизованной жизни, всячески развивать и тащить наверх, а не скармливать её звероподобной биомассе из самых низов, как это сделали Ваши идейные предшественники. В результате - цивилизованные слои истребили напрочь, а биомассу цивилизовать за 100 лет так и не удалось... :(((
И если "публика" (по Аксакову) постов не держит, да даже и обжирается, - это, sorry, ещё совсем не повод её расстреливать!!! Можно быть аскетом и гордиться этим, на здоровье, - но никто не давал этим аскетам права всех остальных принуждать к тому же, тем паче - расстреливать!".