3618. Думать смерть.
Несмотря на такую, казалось бы, непростую тему, книга читается легко, на одном дыхании.... Ну почти, на двух... Для 800 страниц текста это просто вжух! Я ее прочел за неделю.
Михаил Елизаров "Земля".
Начало романа во мне неожиданно отозвалось "Ненастьем" Алексея Иванова. В том смысле, что если Иванов в своем романе закрыл тему "афганцев", то "Земля", благодаря неуживчивости главного героя, открывает нам завесу полного, так сказать, цикла похоронных услуг: от каменщиков до гробовщиков, и от копарей до такой закрытой касты, как похоронные агенты, и таким образом может претендовать на то, чтобы стать такой вполне себе энциклопедией в этой области. Тем более, что других претендентов что-то и за километр не просматривается. Кому охота по доброй воле лезть в этот омут?!
Вторая ассоциация, догнавшая меня уже ближе к середине книги, тоже странная: "Текст" Глуховского. Потому что Кротышев (как и Илья Горюнов в "Тексте") вполне себе тянет на "героя нашего времени", по которому во все времена так любили тосковать впечатлительные барышни учительницы русского языка и литературы. Я вот правда не понимаю, почему нужно каждый раз вызывать дух бедного Печорина вместо того, чтобы обсудить что-то действительно актуальное, интересное и даже модное. А что? Лермонтов ведь тоже был когда-то таким. Ах, да, детям нельзя книги читать, там же мат, ужас-ужас!
Ну и финал, конечно, твердо ассоциируется с любой из последних книг Пелевина. И именно тут повествование начинает частично буксовать. Но, с другой стороны, это, пожалуй, довольно честная попытка описать то, что автор называет посмертием, present instant continious и.т.д. Не уверен, что эта смесь из Шопенгауэров, Хайдеггеров и прочих Беркли, которые за дымовой завесой красноречия пытаются скрыть довольно простые вещи, так уж необходима. Но это, собственно, и не для нас. Это инициация для Владимира. И он ее проходит.
По тексту рассыпано много очень завораживающих и интригующих обманок, которые по сути никуда не ведут, начиная от названий населенных пунктов до так и не раскрытой до конца тайны биологических часов. Я, например, до конца думал, что Алина - лярва, которую какие-то смертоведы и бесоебы после ритуала забыли рассыпать, и она окрепла и обрела самостоятельную силу и имя (все по науке, стр. 417). Но ошибся, и ошибка эта меня вовсе не разочаровала. Также как и на Машу я возлагал большие надежды (не на лопату, разумеется). Но тогда, спрашивается, и на фига читать книжки, если ты сам все лучше знаешь смотри бабские сериалы?! Обманываться в данном случае, по-моему, только приятнее.
Михаил Елизаров "Земля".
Начало романа во мне неожиданно отозвалось "Ненастьем" Алексея Иванова. В том смысле, что если Иванов в своем романе закрыл тему "афганцев", то "Земля", благодаря неуживчивости главного героя, открывает нам завесу полного, так сказать, цикла похоронных услуг: от каменщиков до гробовщиков, и от копарей до такой закрытой касты, как похоронные агенты, и таким образом может претендовать на то, чтобы стать такой вполне себе энциклопедией в этой области. Тем более, что других претендентов что-то и за километр не просматривается. Кому охота по доброй воле лезть в этот омут?!
Вторая ассоциация, догнавшая меня уже ближе к середине книги, тоже странная: "Текст" Глуховского. Потому что Кротышев (как и Илья Горюнов в "Тексте") вполне себе тянет на "героя нашего времени", по которому во все времена так любили тосковать впечатлительные барышни учительницы русского языка и литературы. Я вот правда не понимаю, почему нужно каждый раз вызывать дух бедного Печорина вместо того, чтобы обсудить что-то действительно актуальное, интересное и даже модное. А что? Лермонтов ведь тоже был когда-то таким. Ах, да, детям нельзя книги читать, там же мат, ужас-ужас!
Ну и финал, конечно, твердо ассоциируется с любой из последних книг Пелевина. И именно тут повествование начинает частично буксовать. Но, с другой стороны, это, пожалуй, довольно честная попытка описать то, что автор называет посмертием, present instant continious и.т.д. Не уверен, что эта смесь из Шопенгауэров, Хайдеггеров и прочих Беркли, которые за дымовой завесой красноречия пытаются скрыть довольно простые вещи, так уж необходима. Но это, собственно, и не для нас. Это инициация для Владимира. И он ее проходит.
По тексту рассыпано много очень завораживающих и интригующих обманок, которые по сути никуда не ведут, начиная от названий населенных пунктов до так и не раскрытой до конца тайны биологических часов. Я, например, до конца думал, что Алина - лярва, которую какие-то смертоведы и бесоебы после ритуала забыли рассыпать, и она окрепла и обрела самостоятельную силу и имя (все по науке, стр. 417). Но ошибся, и ошибка эта меня вовсе не разочаровала. Также как и на Машу я возлагал большие надежды (не на лопату, разумеется). Но тогда, спрашивается, и на фига читать книжки, если ты сам все лучше знаешь смотри бабские сериалы?! Обманываться в данном случае, по-моему, только приятнее.