«В монашестве гораздо труднее, чем на войне!»
Как Герой Советского Союза монахом стал
Валерий Анатольевич Бурков известен как один из последних офицеров, получивших звание Героя Советского Союза. Кадровый военный во втором поколении, авианаводчик, он потерял в Афганистане обе ноги, пережил три клинические смерти, выжил и вернулся в армию. В 90-е сделал блестящую политическую карьеру, был советником Президента РФ, депутатом. А потом - Бурков пропал. Исчез из публичного пространства. С 2009 по 2016-й - словно дыра в его биографии. Вернулся в 2016 году - уже как инок Киприан. На вопрос, что произошло за эти годы, отвечает: «Я учился быть христианином».
Готовясь к встрече с отцом Киприаном (Бурковым), изучив интервью прошлых лет, погрузившись в военные, афганские песни, которые сам писал и исполнял Бурков, я ожидала увидеть, наверное, совсем другого человека. Валерий Анатольевич принял постриг совсем недавно, летом 2016 года, и большую часть своей жизни он все-таки - военный, офицер, политик.
Нас встретил исполинского роста человек, с лучистыми глазами и седой бородой - так что наш оператор забывался и норовил-таки взять у него благословение как у священника: мирского в этом облике почти не осталось. И к слову, ни за что нельзя и подумать, что отец Киприан уже более 20 лет ходит на протезах!
Монашество стало логичным продолжением жизни Героя Советского Союза, но вместе с тем - это уже совсем другой человек. Уже не тот, который получал высшую военную награду, медаль «Золотая звезда», в 1991 году...
Валерий Бурков
Война - противоестественное явление
«Путь человека к Богу, - рассказывает отец Киприан, - идет через всю жизнь. Христос сказал: «Се, стою у дверей и стучу. Если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему и с ним вечерять буду». И вот таких «стуков» в моей жизни было много, причем явных!»
Одним из самых серьезных поводов задуматься, переосмыслить жизнь, конечно, стала война.
…Однажды ему, молодому офицеру, выпускнику Челябинского высшего военного авиационного училища штурманов, приснился сон: как он подорвался на мине. Казалось бы, хуже не придумаешь. Бурков поделился этим сном со своим товарищем. «Не дай Бог! Лучше застрелиться», - сказал он тогда…
1979 год. Начинается война в Афганистане. В составе ограниченного контингента советских войск в страну уехал полковник Анатолий Иванович Бурков, отец Валерия. В октябре 1982 года домой придет известие о его гибели: Бурков-старший спасал экипаж подбитого вертолета, сам был подбит, сгорел вместе с Ми-8 (экипаж остался жив).
Орденом Красной Звезды Анатолий Иванович был награжден посмертно.
Валерий Анатольевич в армии - с середины 70-х, получив высшее военное образование, служил на Дальнем Востоке, а после смерти отца - буквально вырвал у командования разрешение лететь в Афганистан, хотя по состоянию здоровья мог не лететь. Кто-то думал - едет мстить, а на самом деле он ехал, потому что обещал отцу приехать - в их последний долгий разговор.
К войне как таковой отец Киприан относится однозначно: это не игра, не место, где играют мускулами, а вещь страшная, глубоко противная человеку:
«Когда во время первой боевой операции я увидел убитых и раненых, я вам скажу, меня мутило, тошнило, в общем, было очень неприятно. Война - это психологическая травма в любом случае, потому что ты каждый день видишь смерть, кровь, трагедии. Хотя к смерти привыкнуть нельзя, но все равно включается какая-то внутренняя защита, и ты по-другому начинаешь воспринимать происходящее. И на войне ты постоянно стоишь перед выбором: преступить нравственный закон, Богом в нас вложенный, или нет».
Как-то Бурков не остался в стороне, когда можно было бы и остаться - спас от смерти человека. Война есть война, схватили душмана, оказалось, что вроде это никакой не душман, обычный афганец, но чтоб не таскать его с собой и не сомневаться, враг он или не враг, отпускать его или нет (а врага отпускать нельзя и таскать за собой тоже опасно), начальство решило «пустить его в расход».
Бурков не дал этого сделать командиру батальона, к большому облегчению самих солдат, которым был отдан соответствующий приказ. До сих пор он считает, что это его единственный в жизни, на войне настоящий поступок.
Любой военный, говорит он, ненавидит войну:
«Нет людей, которые ненавидели бы войну больше, чем военные, особенно те, кто уже повоевал. Я бы никому не пожелал поучаствовать в боевых действиях! Это очень тяжелое дело, противоестественное».
Проклятый сон в руку
...Сон сбылся в апреле 1984 года. В ходе очередной Панджерской операции молодой майор подорвался на мине. Местность горная, его эвакуировали на вертолете, с большими сложностями. Пока лежал на скале, ждал помощи, терпел боль, переживал и думал об одном: как мама все это переживет? Сначала отец погиб, теперь сын подорвался - как она это вынесет?
Госпиталь, три клинические смерти, врачам чудом удалось сохранить офицеру руку, ноги пришлось ампутировать.
«Когда я утром после ранения очнулся, лежал под простыней, правая рука в гипсе, левой рукой снял простынку, смотрю - там остатки ног загипсованы. Передо мной вдруг, словно какая-то икона, возник образ Алексея Маресьева, летчика Великой Отечественной войны. Я подумал: "Он летчик, и я летчик, и я тоже советский человек. Почему я должен быть хуже, чем он? И рукой махнул: ерунда! Новые ноги сделают!" И - как отрубило: я больше не переживал. Был абсолютно уверен, что останусь в армии, вернусь в боевой строй».
В один из дней, когда Бурков был уже на протезах, приехал тот самый товарищ, с которым он поделился когда-то своим страшным сном. «Ну что, - говорит, - стреляться будешь? - Нет, ты что!». Сон оказался вещим, и это был тот самый «стук» из иного мира, потому что такие совпадения наводили на вопросы: откуда такая информация, которая вдруг сбывается? И свет в конце туннеля, который он видел во время клинической смерти - откуда это все?..
- Отец Киприан, - спрашиваю, - Неужели ни разу не задавались вопросом: за что вам это?
- Нет. Хотя в песне задавался, но это, скорее, образно: «Да за что же вы так меня, боги? Лежал я распятый на голой скале, стиснув зубы и сжав свои нервы». Нет, не было таких переживаний. Я же поехал в Афганистан осознанно, понимал, чем там может закончиться моя служба.
Но вот служба и закончилась. Отец погиб, сын потерял ноги - для чего? Бурков потом ответил сам себе на этот вопрос, написал песню:
«Что же я сумел понять, как ответить, что сказать? Да, за счастье ребятишек, пусть чужой страны детишек, стоит жить и умирать».
И хотя в одном из радиоинтервью отец Киприан - тогда еще Валерий Анатольевич Бурков - обмолвился о том, что афганская война была не нужна, и это становилось понятно тем, кто провел там некоторое время… но для офицера служба есть служба, долг есть долг, он и его отец были так воспитаны:
«Родина сказала: «Афганский народ нуждается в помощи», - и мы ехали помогать афганскому народу».
Никогда не думал, что так можно рыдать
Афганский период заканчивался. Война, говорит отец Киприан, при всех ее ужасах дала ему внутренний стержень, которого не было раньше. Он рассказывает о переоценке всей жизни, которая там произошла. Вспоминает о людях, которые жертвовали там собой:
«Я вам простой пример приведу, он красноречивей любых описаний. Это произошло на боевой операции. Наши саперы, как полагается, шли впереди, и случилось так, что духи выскочили из-за дувалов прямо перед ними и в упор открыли огонь.
Командиру, старшему лейтенанту, с которым мы только вчера чай пили, разговаривали, пуля попала в живот. А сержанту, который шел рядом с ним, полчерепа снесло - мозги просто наружу. И в таком состоянии он все равно оттащил своего командира, и только после этого умер. По сути дела, он не дал его добить, а сам погиб».
Отец Киприан признается, что после войны стал сентиментальным - прорвались эмоции, которые там волей-неволей пришлось сдерживать.
- А Вы плакали когда-нибудь? - спрашиваю.
- В связи с войной или с чем-то мирским - не плакал. Но на похоронах отца разрыдался, когда читал его прощальное письмо и дошел до строк: «Не жалей меня мама, я не страдаю, и не трудная жизнь у меня, я горел, я горю и сгораю, но не будет стыда за меня». Он же именно сгорел в том вертолете. Но потом рыдания, и гораздо большие, у меня были связаны с Богом. Я в жизни не думал, что так можно рыдать - целый потоп из души шел, очистительный потоп...
Наступает 1985-й год. Валерий Анатольевич Бурков действительно возвращается в строй после года, проведенного в госпитале. Идет учиться в Военно-воздушную академию имени Ю.А.Гагарина. И встречает свою будущую жену - Ирину.
Вот тогда отпали последние сомнения, из-за которых переживал еще в госпитале: «Думал: как девчата ко мне с таким ранением отнесутся? Я же был холостым тогда. В скором будущем узнал, как: нормально!».
После первого курса они поженились. Журналисты как-то расспрашивали Ирину, долго ли Валерий за ней ухаживал, на что она сказала: «Да вы что! Это я за ним полгода ухаживала, чтоб он поверил, что я буду хорошей женой!». И Бурков сдался, поверил.
Пройдут годы, и жена даст свое согласие на постриг Валерия в монахи.
Митрополит Питирим и Патриарх Алексий
1991-1992 годы. Валерий Анатольевич занимается проблемами инвалидов в качестве председателя Координационного комитета по делам инвалидов при Президенте России, с 1992 по 1993 годы работает советником Президента по вопросам лиц с ограниченными возможностями. Отставание в этой области немалое, многое приходится начинать фактически с нуля. Например, то, что мы сегодня знаем как «безбарьерное пространство», закладывалось именно тогда.
А Господь стучит в двери... Однажды Валерий Анатольевич возглавляет делегацию, которая направляется на конференцию по проблемам инвалидов в Рим. В состав делегации включен также митрополит Питирим (Нечаев). В свободное время владыка рассказывал Валерию о православии, о его отличии от католицизма, водил по храмам - католическим и православным, они много беседовали. Но, как говорит отец Киприан, в одно ухо влетело - в другое вылетело. Была и встреча с патриархом Московским и всея Руси Алексием, так что «стуки были ого-го какие!».
И где-то в памяти осталась еще один маячок - образ бабушки, жившей когда-то по соседству: вся в черном, с толстой, старинной Библией, которую она читала.
Валерий был тогда мальчишкой лет десяти, и ему с тех самых пор очень хотелось эту таинственную Библию прочитать. Но, говорит, как обычно бывает - всегда было некогда, суета сует!..
Внешне - «в шоколаде», внутри - одиночество
2003 год. Бурков вновь возвращается в политику, возглавляет партию «Русь» на выборах в Государственную Думу России. В 2008-м входит в состав Курганской областной Думы. Снова - социальная работа, попытки помочь людям.
2009 год. У Валерия Буркова есть все, о чем может мечтать обычный человек. Карьера идет в гору - в администрации президента его рассматривают как приоритетную кандидатуру в списке кандидатов на пост губернатора. Есть семья, вырос сын, есть призвание, успех - все сбылось, жизнь состоялась. «А в душе - пустота, - рассказывает отец Киприан. - Я зашел в мирской жизни в полный тупик, в пустоту и одиночество, в полное разочарование жизнью. Хотя внешне был, наоборот, "в шоколаде"».
В интернете можно отыскать фантастические версии его поворота к вере - через знакомство с экстрасенсами и тут же - с монахами; через полтергейста в его доме и тут же - с чудодейственным, убийственным действием на врагов рода человеческого освящения дома святой крещенской водой; через автомобильную аварию. На самом деле, как говорит отец Киприан, он больше не мог не откликаться на «стук», Бог слишком явно, лично призывал его.
А авария действительно была: снова он оказался на волосок от смерти, в четвертый раз, и снова Господь спас, уберег. Но авария случилась уже потом. Это, говорит отец Киприан, была совершенно реальная месть демонов, пожелавших избить и убить его за крещение мусульман…
А в 2009 году, еще не сложив с себя депутатских полномочий, Бурков встал на путь к Богу. Со всей скрупулезностью стал изучать Новый Завет, духовную литературу, святых отцов. И провел свой первый Великий пост в 2010 году. И на Пасху, как он говорит, принял своего рода присягу на верность Господу!
О первой своей исповеди отец Киприан рассказывает с иронией и сам над собой смеется:
«Я пришел на исповедь с семью листами - отчет о проделанных грехах был шикарный! Я подошел к этому делу как военный человек, как аналитик - все построчно, плюсики, минусы, где надо, словом, все, как положено!
Иеромонах Пантелеимон (Гудин) (ныне - исполняющий обязанности настоятеля патриаршего подворья при храме в честь иконы Божией Матери «Спорительница хлебов» в станице Приазовской), который меня исповедовал, поглядел на мою таблицу грехов и сказал: "Да… Я такого еще не видел".
Я исповедовался, а напоследок говорю: "Знаете, а вот что касается гордыни, я вот тут как-то у себя не нашел..." Иероманах посмотрел на меня ласково и сказал, улыбаясь: "Ничего, ничего! Господь еще откроет". На следующий день утром я причастился, потом зашел в церковную лавку. Только переступил порог, вижу книгу "Господи, помоги изжить гордыню". Я ее купил и весь день над собой ухахатывался: вот слона-то я и не приметил!»
В его окружении много военных людей, людей, которым достаточно, чтоб "Бог был в душе". А ему - недостаточно. «Я всегда - говорит, - на это отвечаю: "Друг мой! А с чего ты это взял? Бога даже не спросил, прикарманил Его себе, в свою душу!"».
Многим советским офицерам сложно перестроиться, с того, во что верили с младых ногтей, на новое мировоззрение. А он перестроился: «Препятствие - исключительно внутреннее: мы привыкли жить тем или иным образом, нам не хочется отказываться от своих взглядов. Ничего более! Нам просто лень даже задуматься. Суета сует!»
Сложно было отвергнуть свои ложные представления обо всем. Буквально каждая строка Нового Завета вызывала сопротивление, сомнение: а кто сказал, что Христос - Бог? Почему я должен в это верить?
«Но Слово Божие действует таким образом, - объясняет отец Киприан, - Что, как бы ты не сопротивлялся, в глубине сердца своего ты понимаешь: здесь - Истина!»
Отец Киприан вспоминает, как впервые увидел по телевизору беседу со священником.
Послушал и подумал: "А за что же их расстреливали при советской власти? Они же любовь проповедуют".
Но вот один батюшка, выступающий по телевизору, оказался совсем юный, и боевой офицер Бурков, конечно, усмехнулся:
"Ну чему этот молодой священник, безусый юнец, может меня научить? Вот я прошел огонь и воду, и медные трубы, а он что? Салага, моря не видал!". Но все-таки слушал, слушал и… «в какой-то момент почувствовал, что я, со всем своим жизненным опытом, дурак-дураком по сравнению с молодым священником, через которого Бог говорит! Несколько позже до меня дошло, почему: он говорил не свое, а Слово Божие, а в нем - истинная сила».
Они мне как дети!
2010 год. Валерий Бурков снимает с себя депутатские полномочия.
Перестает давать интервью, отказывается от участия в радио и телепередачах: «Тому, кто познает Бога, уже не до этой суеты». От привычных за эти годы выступлений перед школьниками тоже отказался, потому что перестал понимать - что им теперь говорить. Раньше - говорил о патриотизме, о любви к Родине, о нравственности, а потом понял на себе самом, что все это пустое без Бога, что и любовь-то без Бога - не любовь. Так, чувства, а чувства изменчивы.
Однажды Героя Советского Союза все-таки дозвались на телевидение, уговорили: сказали, что в передаче к 9 мая на Первом канале будет участвовать супружеская пара, фронтовики, он согласился - с детства, говорит, питал чувство восхищения к ветеранам, уважение к этим людям необычайного мужества, благородства и терпения. Люди-кремень! Поехал только ради ветеранов и…понял окончательно, что он «потерянный для телевидения человек!».
Начался новый этап жизни: «Я познавал Бога, Священное Писание, учился на богословских курсах - занимался изменением ума, покаянием. Всеми способами, которые нам открыты». Но помимо этого, поскольку вера без дел мертва, появляется и новое дело…
Его дача в Подмосковье становится своего рода реабилитационным центром, куда приходят люди с серьезными жизненными проблемами: алкоголики, люди, пострадавшие от сект, бывшие колдуны, экстрасенсы, просто заблудшие.
«Приходили такие люди, - рассказывает отец Киприан, - которые дошли до ненависти ко всему. Они ненавидят Россию, людей, детей, одним словом, все, что должно бы радовать. В их жизни - просто ад, одна сплошная боль, сплошная ненависть и ничего больше. Человек же не сразу приходит к такому состоянию, его довели до ручки. Как правило, все идет от детско-родительских отношений. Так что это не вина его, а беда... А ненависть побеждается только любовью: это долгий, кропотливый процесс».
Как ни странно, приходили даже баптисты, было немало мусульман, 12 из них приняли крещение.
"Они все мне как дети", - говорит отец Киприан. - Говорят мне: Батько!"
Бывший депутат обеспечивал их едой и кровом, вместе с ними изучал православие, подсказывал, что почитать, что послушать. И наблюдал, как люди менялись:
«Я просто поражаюсь милости Божьей! Как Господь меняет людей! Потом звонят мне, говорят: "Спасибо, отец Киприан, вашими молитвами все изменилось", а я готов сквозь землю провалиться - какими моими молитвами?! Молиться-то толком не могу. Для меня очевидно, что это чудо творит Господь. Я же только ретранслятор.
Когда человек открывает дверь Христу, все в его жизни начинает меняться, причем в корне. Люди удивляются, и я в свое время удивлялся: когда человек сердце свое открывает Богу, он становится счастливым! Как и я: был опустошенным и одиноким, а стал наполненным и счастливым, радующимся жизни».
Физические дефекты, говорит, ерунда по сравнению с «дефектами» души: «Ну что такое ног нет? Нет и нет, протезы есть. Лично для меня это вообще никакого значения не имеет. А вот то, что внутри тебя, от этого и зависит твое счастье или несчастье».
Так прошли 7 лет - такого полумонашеского образа жизни.
Но чего-то не хватало… «Послушания не хватало!» - говорит отец Киприан. И была потребность в чем-то большем, ощущение, что нечто еще должно произойти в жизни. Рядом с ним постоянно жили от 3 до 9 человек, а хотелось уединения.
Есть ли воля Божия, чтобы я был монахом?
А потом нежданно-негаданно случилась поездка к старцу Илию (Ноздрину), в 2015 году. На нее будущий инок Киприан не напрашивался, его пригласили. Не знал, что у отца Илия спрашивать: он ведь старец - наверное, сам скажет волю Божию. Первым делом отец Илий подошел к товарищу Буркова, с которым тот приехал, Константину Кривунову, и сказал: «Вот, священником будешь!».
Схиархимандрит Илий (Ноздрин)
«А ведь до этой встречи у нас с Константином был разговор о священстве, - вспоминает отец Киприан. - Он сказал, отвечая на мой вопрос: «Знаешь, Валера, священником - не знаю, смогу ли быть, потяну ли, а вот диаконом - не отвергаю, может быть, это мое…».
Когда настала очередь Буркова, Герою Советского Союза ничего иного не пришло в голову, как только спросить: «Есть ли воля Божия на постриг меня в монахи?». И старец не сразу, а помолившись с минуту-другую, шлепнув его по голове, благословил.
Прошло полгода, и вдруг - звонок от иеромонаха Макария (Еременко), благочинного Казанского мужского архиерейского подворья города Кара-Балта Бишкекской и Кыргызстанской епархии: «Смотри электронную почту. Мы тебя благословляем послушником, будешь возглавлять киргизскую общину на территории РФ, будешь заниматься катехизацией и оказывать социальную помощь».
А 8 месяцев спустя, в июне 2016, точно такой же звонок: «Приезжай в апостольский пост на постриг. Владыка благословил!»
«Я думаю, - вспоминает отец Киприан, - ничего себе! Без меня меня женили! Но у меня же принцип: ни от чего не отказываться, кроме греха, конечно, тем более, если предложение или просьба исходят от священника, и ни на что не напрашиваться самому. Но все-таки - так неожиданно это произошло. Я сомневался, думал, может, следующим постом меня постригут в монахи…»
Но оказалось, что владыка уже подписал распоряжение - перенести нельзя. Так, без своей инициативы, Валерий сначала стал послушником, а затем иноком Киприаном.
И человек, который всю жизнь командовал, отдавал распоряжения, был во власти, отдал себя в полное послушание:
«Поначалу, когда читал молитвы «Да будет воля Твоя, но не моя», я вообще не понимал, как это? А куда я тогда денусь? Я всегда все сам решал, и вперед!
А со временем я понял: да нет ничего лучше, чем предать себя воле Божьей, отдать себя в послушание опытному человеку. Потому что кто же лучше Бога знает, что тебе полезно? Никто!
Инок со звездой Героя
2016 год. На второй день после пострига инока Киприана благословили надеть звезду Героя Советского Союза. Он очень удивился! Думал, что с «гражданкой» покончено, со звездой тоже, больше не придется надевать костюм. А ему говорят: это проповедь. Сначала не понял: как это? А за несколько месяцев поездок по России все встало на свои места.
«А уединения как не было, так и нет, - улыбается отец Киприан - Думал, наконец-то в келье запрусь и молиться буду, но Господь устроил иначе».
С осени 2016 года он - в разъездах по стране. Признается, что даже будучи политиком не говорил так много, как сейчас. Но сейчас, конечно, другое - проповедь.
И - никогда, кажется, не оканчивающаяся учеба. Педагогическое образование в Свято-Тихоновском университете - оно нужно для того, чтобы заниматься катехизацией; психологическое - в РПУ, чтобы лучше помогать страждущим; и учеба на миссионерском факультете - в Киргизии без таких навыков и знаний сложно. «Мы обязаны нести свет братьям-мусульманам, и надо это делать по-умному», - объясняет отец Киприан.
На мужском подворье в Кара-Балта, в Киргизии, сейчас всего 6 монахов. Живут в глинобитных кельях-землянках с печным отоплением, одну такую летом отец Киприан ремонтировал, условия самые скромные, храм не отапливается. Восстановление монастыря идет тяжело, без поддержки трудно создать даже элементарные условия для существования воскресной школы, центра душепопечения и психологической помощи. Негде расселить приезжающих даже на ночь, негде побеседовать с обращающимися к монахам за помощью, кроме своей кельи. Но ведь это не дело.
Герою Советского Союза теперь приходится поднимать свои старые связи, ездить, чтобы помочь миссии в Киргизии. Про киргизов отец Киприан говорит: простой, хороший, дружелюбный народ. И не перестает удивляться:
«Вот интересно! В Подмосковье Господь ко мне кого приводил? Киргизов и немножко казахов, инославных. Где я принял постриг? В Кыргызстане! Вот как Господь управляет. Сам бы никогда в жизни не подумал, что здесь окажусь. А раз оказался - значит, я тут нужен».
Отец Киприан не выпал из жизни. Рассказывает, что знаком с офицерами, которые сейчас служат в Сирии, что новое поколение военных выросло достойным, ими можно гордиться. Говорит о том, что отношение к армии сейчас поменялось - стало лучше. Теперь даже большой конкурс в военные училища и на службу по контракту.
"Военному что важней всего? Тыл: чтобы он знал, уходя на войну, в случае его гибели о его семье позаботятся. Тогда и умирать не страшно, потому что для тебя семья и есть твоя Родина".
Но теперь главное дело его жизни не связано ни с политикой, ни с армией, ни с общественной деятельностью:
«Главное - это проповедь. Донести до сердец людских: «Возлюби Господа всем сердцем своим, всей душой своей, всем разумением своим, всей крепостью своей, и ближнего, как самого себя.
Центр всей жизни человека - это любовь. Бог есть любовь, а пребывающий в любви пребывает в Боге, а Бог - в нем. Без Бога любви не бывает».
В 1992 году, лежа в госпитале, Валерий Анатольевич Бурков услышал выражение: «Вера горы двигает». И эти слова его укрепили, помогли сохранить оптимизм. А сейчас...
«Сейчас, - говорит отец Киприан. - я не верю, я знаю! Я просто человек знающий и убежденный через знания, что все будет хорошо для тех, кто любит Господа. А для тех, кто отвергает, ад уже здесь начинается - такие люди ко мне сейчас и приходят».
Война для Буркова продолжается, но она совсем другая. «Армия отдыхает по сравнению с монашеством!» - улыбается полковник в отставке, ныне - инок. Внутренняя война и война с духами злобы - тяжелее:
«Знаете, что я вам скажу. Есть три подвига: подвиг на войне, подвиг в миру, в повседневной жизни, и подвиг монашеский. Я имею все три опыта. Я был на войне, я жил в миру, был женат, сейчас я в монастыре.
Я вам скажу, что монашеский подвиг - гораздо сложнее остальных. Я его по тяжести поставил бы на первое место! Но и по радости - тоже на первое… Как говорят, если бы люди знали, какие трудности есть в монашестве, никто бы не пошел в монастырь. Но если б знали, какая радость доступна монахам, пошли бы все!»
Подготовила Валерия Михайлова. Видео, фото: Виктор Аромштам.
[link]
Валерий Анатольевич Бурков известен как один из последних офицеров, получивших звание Героя Советского Союза. Кадровый военный во втором поколении, авианаводчик, он потерял в Афганистане обе ноги, пережил три клинические смерти, выжил и вернулся в армию. В 90-е сделал блестящую политическую карьеру, был советником Президента РФ, депутатом. А потом - Бурков пропал. Исчез из публичного пространства. С 2009 по 2016-й - словно дыра в его биографии. Вернулся в 2016 году - уже как инок Киприан. На вопрос, что произошло за эти годы, отвечает: «Я учился быть христианином».
Click to viewГотовясь к встрече с отцом Киприаном (Бурковым), изучив интервью прошлых лет, погрузившись в военные, афганские песни, которые сам писал и исполнял Бурков, я ожидала увидеть, наверное, совсем другого человека. Валерий Анатольевич принял постриг совсем недавно, летом 2016 года, и большую часть своей жизни он все-таки - военный, офицер, политик.
Нас встретил исполинского роста человек, с лучистыми глазами и седой бородой - так что наш оператор забывался и норовил-таки взять у него благословение как у священника: мирского в этом облике почти не осталось. И к слову, ни за что нельзя и подумать, что отец Киприан уже более 20 лет ходит на протезах!
Монашество стало логичным продолжением жизни Героя Советского Союза, но вместе с тем - это уже совсем другой человек. Уже не тот, который получал высшую военную награду, медаль «Золотая звезда», в 1991 году...
Валерий Бурков
Война - противоестественное явление
«Путь человека к Богу, - рассказывает отец Киприан, - идет через всю жизнь. Христос сказал: «Се, стою у дверей и стучу. Если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему и с ним вечерять буду». И вот таких «стуков» в моей жизни было много, причем явных!»
Одним из самых серьезных поводов задуматься, переосмыслить жизнь, конечно, стала война.
…Однажды ему, молодому офицеру, выпускнику Челябинского высшего военного авиационного училища штурманов, приснился сон: как он подорвался на мине. Казалось бы, хуже не придумаешь. Бурков поделился этим сном со своим товарищем. «Не дай Бог! Лучше застрелиться», - сказал он тогда…
1979 год. Начинается война в Афганистане. В составе ограниченного контингента советских войск в страну уехал полковник Анатолий Иванович Бурков, отец Валерия. В октябре 1982 года домой придет известие о его гибели: Бурков-старший спасал экипаж подбитого вертолета, сам был подбит, сгорел вместе с Ми-8 (экипаж остался жив).
Орденом Красной Звезды Анатолий Иванович был награжден посмертно.
Валерий Анатольевич в армии - с середины 70-х, получив высшее военное образование, служил на Дальнем Востоке, а после смерти отца - буквально вырвал у командования разрешение лететь в Афганистан, хотя по состоянию здоровья мог не лететь. Кто-то думал - едет мстить, а на самом деле он ехал, потому что обещал отцу приехать - в их последний долгий разговор.
К войне как таковой отец Киприан относится однозначно: это не игра, не место, где играют мускулами, а вещь страшная, глубоко противная человеку:
«Когда во время первой боевой операции я увидел убитых и раненых, я вам скажу, меня мутило, тошнило, в общем, было очень неприятно. Война - это психологическая травма в любом случае, потому что ты каждый день видишь смерть, кровь, трагедии. Хотя к смерти привыкнуть нельзя, но все равно включается какая-то внутренняя защита, и ты по-другому начинаешь воспринимать происходящее. И на войне ты постоянно стоишь перед выбором: преступить нравственный закон, Богом в нас вложенный, или нет».
Как-то Бурков не остался в стороне, когда можно было бы и остаться - спас от смерти человека. Война есть война, схватили душмана, оказалось, что вроде это никакой не душман, обычный афганец, но чтоб не таскать его с собой и не сомневаться, враг он или не враг, отпускать его или нет (а врага отпускать нельзя и таскать за собой тоже опасно), начальство решило «пустить его в расход».
Бурков не дал этого сделать командиру батальона, к большому облегчению самих солдат, которым был отдан соответствующий приказ. До сих пор он считает, что это его единственный в жизни, на войне настоящий поступок.
Любой военный, говорит он, ненавидит войну:
«Нет людей, которые ненавидели бы войну больше, чем военные, особенно те, кто уже повоевал. Я бы никому не пожелал поучаствовать в боевых действиях! Это очень тяжелое дело, противоестественное».
Проклятый сон в руку
...Сон сбылся в апреле 1984 года. В ходе очередной Панджерской операции молодой майор подорвался на мине. Местность горная, его эвакуировали на вертолете, с большими сложностями. Пока лежал на скале, ждал помощи, терпел боль, переживал и думал об одном: как мама все это переживет? Сначала отец погиб, теперь сын подорвался - как она это вынесет?
Госпиталь, три клинические смерти, врачам чудом удалось сохранить офицеру руку, ноги пришлось ампутировать.
«Когда я утром после ранения очнулся, лежал под простыней, правая рука в гипсе, левой рукой снял простынку, смотрю - там остатки ног загипсованы. Передо мной вдруг, словно какая-то икона, возник образ Алексея Маресьева, летчика Великой Отечественной войны. Я подумал: "Он летчик, и я летчик, и я тоже советский человек. Почему я должен быть хуже, чем он? И рукой махнул: ерунда! Новые ноги сделают!" И - как отрубило: я больше не переживал. Был абсолютно уверен, что останусь в армии, вернусь в боевой строй».
В один из дней, когда Бурков был уже на протезах, приехал тот самый товарищ, с которым он поделился когда-то своим страшным сном. «Ну что, - говорит, - стреляться будешь? - Нет, ты что!». Сон оказался вещим, и это был тот самый «стук» из иного мира, потому что такие совпадения наводили на вопросы: откуда такая информация, которая вдруг сбывается? И свет в конце туннеля, который он видел во время клинической смерти - откуда это все?..
- Отец Киприан, - спрашиваю, - Неужели ни разу не задавались вопросом: за что вам это?
- Нет. Хотя в песне задавался, но это, скорее, образно: «Да за что же вы так меня, боги? Лежал я распятый на голой скале, стиснув зубы и сжав свои нервы». Нет, не было таких переживаний. Я же поехал в Афганистан осознанно, понимал, чем там может закончиться моя служба.
Но вот служба и закончилась. Отец погиб, сын потерял ноги - для чего? Бурков потом ответил сам себе на этот вопрос, написал песню:
«Что же я сумел понять, как ответить, что сказать? Да, за счастье ребятишек, пусть чужой страны детишек, стоит жить и умирать».
И хотя в одном из радиоинтервью отец Киприан - тогда еще Валерий Анатольевич Бурков - обмолвился о том, что афганская война была не нужна, и это становилось понятно тем, кто провел там некоторое время… но для офицера служба есть служба, долг есть долг, он и его отец были так воспитаны:
«Родина сказала: «Афганский народ нуждается в помощи», - и мы ехали помогать афганскому народу».
Никогда не думал, что так можно рыдать
Афганский период заканчивался. Война, говорит отец Киприан, при всех ее ужасах дала ему внутренний стержень, которого не было раньше. Он рассказывает о переоценке всей жизни, которая там произошла. Вспоминает о людях, которые жертвовали там собой:
«Я вам простой пример приведу, он красноречивей любых описаний. Это произошло на боевой операции. Наши саперы, как полагается, шли впереди, и случилось так, что духи выскочили из-за дувалов прямо перед ними и в упор открыли огонь.
Командиру, старшему лейтенанту, с которым мы только вчера чай пили, разговаривали, пуля попала в живот. А сержанту, который шел рядом с ним, полчерепа снесло - мозги просто наружу. И в таком состоянии он все равно оттащил своего командира, и только после этого умер. По сути дела, он не дал его добить, а сам погиб».
Отец Киприан признается, что после войны стал сентиментальным - прорвались эмоции, которые там волей-неволей пришлось сдерживать.
- А Вы плакали когда-нибудь? - спрашиваю.
- В связи с войной или с чем-то мирским - не плакал. Но на похоронах отца разрыдался, когда читал его прощальное письмо и дошел до строк: «Не жалей меня мама, я не страдаю, и не трудная жизнь у меня, я горел, я горю и сгораю, но не будет стыда за меня». Он же именно сгорел в том вертолете. Но потом рыдания, и гораздо большие, у меня были связаны с Богом. Я в жизни не думал, что так можно рыдать - целый потоп из души шел, очистительный потоп...
Наступает 1985-й год. Валерий Анатольевич Бурков действительно возвращается в строй после года, проведенного в госпитале. Идет учиться в Военно-воздушную академию имени Ю.А.Гагарина. И встречает свою будущую жену - Ирину.
Вот тогда отпали последние сомнения, из-за которых переживал еще в госпитале: «Думал: как девчата ко мне с таким ранением отнесутся? Я же был холостым тогда. В скором будущем узнал, как: нормально!».
После первого курса они поженились. Журналисты как-то расспрашивали Ирину, долго ли Валерий за ней ухаживал, на что она сказала: «Да вы что! Это я за ним полгода ухаживала, чтоб он поверил, что я буду хорошей женой!». И Бурков сдался, поверил.
Пройдут годы, и жена даст свое согласие на постриг Валерия в монахи.
Митрополит Питирим и Патриарх Алексий
1991-1992 годы. Валерий Анатольевич занимается проблемами инвалидов в качестве председателя Координационного комитета по делам инвалидов при Президенте России, с 1992 по 1993 годы работает советником Президента по вопросам лиц с ограниченными возможностями. Отставание в этой области немалое, многое приходится начинать фактически с нуля. Например, то, что мы сегодня знаем как «безбарьерное пространство», закладывалось именно тогда.
А Господь стучит в двери... Однажды Валерий Анатольевич возглавляет делегацию, которая направляется на конференцию по проблемам инвалидов в Рим. В состав делегации включен также митрополит Питирим (Нечаев). В свободное время владыка рассказывал Валерию о православии, о его отличии от католицизма, водил по храмам - католическим и православным, они много беседовали. Но, как говорит отец Киприан, в одно ухо влетело - в другое вылетело. Была и встреча с патриархом Московским и всея Руси Алексием, так что «стуки были ого-го какие!».
И где-то в памяти осталась еще один маячок - образ бабушки, жившей когда-то по соседству: вся в черном, с толстой, старинной Библией, которую она читала.
Валерий был тогда мальчишкой лет десяти, и ему с тех самых пор очень хотелось эту таинственную Библию прочитать. Но, говорит, как обычно бывает - всегда было некогда, суета сует!..
Внешне - «в шоколаде», внутри - одиночество
2003 год. Бурков вновь возвращается в политику, возглавляет партию «Русь» на выборах в Государственную Думу России. В 2008-м входит в состав Курганской областной Думы. Снова - социальная работа, попытки помочь людям.
2009 год. У Валерия Буркова есть все, о чем может мечтать обычный человек. Карьера идет в гору - в администрации президента его рассматривают как приоритетную кандидатуру в списке кандидатов на пост губернатора. Есть семья, вырос сын, есть призвание, успех - все сбылось, жизнь состоялась. «А в душе - пустота, - рассказывает отец Киприан. - Я зашел в мирской жизни в полный тупик, в пустоту и одиночество, в полное разочарование жизнью. Хотя внешне был, наоборот, "в шоколаде"».
В интернете можно отыскать фантастические версии его поворота к вере - через знакомство с экстрасенсами и тут же - с монахами; через полтергейста в его доме и тут же - с чудодейственным, убийственным действием на врагов рода человеческого освящения дома святой крещенской водой; через автомобильную аварию. На самом деле, как говорит отец Киприан, он больше не мог не откликаться на «стук», Бог слишком явно, лично призывал его.
А авария действительно была: снова он оказался на волосок от смерти, в четвертый раз, и снова Господь спас, уберег. Но авария случилась уже потом. Это, говорит отец Киприан, была совершенно реальная месть демонов, пожелавших избить и убить его за крещение мусульман…
А в 2009 году, еще не сложив с себя депутатских полномочий, Бурков встал на путь к Богу. Со всей скрупулезностью стал изучать Новый Завет, духовную литературу, святых отцов. И провел свой первый Великий пост в 2010 году. И на Пасху, как он говорит, принял своего рода присягу на верность Господу!
О первой своей исповеди отец Киприан рассказывает с иронией и сам над собой смеется:
«Я пришел на исповедь с семью листами - отчет о проделанных грехах был шикарный! Я подошел к этому делу как военный человек, как аналитик - все построчно, плюсики, минусы, где надо, словом, все, как положено!
Иеромонах Пантелеимон (Гудин) (ныне - исполняющий обязанности настоятеля патриаршего подворья при храме в честь иконы Божией Матери «Спорительница хлебов» в станице Приазовской), который меня исповедовал, поглядел на мою таблицу грехов и сказал: "Да… Я такого еще не видел".
Я исповедовался, а напоследок говорю: "Знаете, а вот что касается гордыни, я вот тут как-то у себя не нашел..." Иероманах посмотрел на меня ласково и сказал, улыбаясь: "Ничего, ничего! Господь еще откроет". На следующий день утром я причастился, потом зашел в церковную лавку. Только переступил порог, вижу книгу "Господи, помоги изжить гордыню". Я ее купил и весь день над собой ухахатывался: вот слона-то я и не приметил!»
В его окружении много военных людей, людей, которым достаточно, чтоб "Бог был в душе". А ему - недостаточно. «Я всегда - говорит, - на это отвечаю: "Друг мой! А с чего ты это взял? Бога даже не спросил, прикарманил Его себе, в свою душу!"».
Многим советским офицерам сложно перестроиться, с того, во что верили с младых ногтей, на новое мировоззрение. А он перестроился: «Препятствие - исключительно внутреннее: мы привыкли жить тем или иным образом, нам не хочется отказываться от своих взглядов. Ничего более! Нам просто лень даже задуматься. Суета сует!»
Сложно было отвергнуть свои ложные представления обо всем. Буквально каждая строка Нового Завета вызывала сопротивление, сомнение: а кто сказал, что Христос - Бог? Почему я должен в это верить?
«Но Слово Божие действует таким образом, - объясняет отец Киприан, - Что, как бы ты не сопротивлялся, в глубине сердца своего ты понимаешь: здесь - Истина!»
Отец Киприан вспоминает, как впервые увидел по телевизору беседу со священником.
Послушал и подумал: "А за что же их расстреливали при советской власти? Они же любовь проповедуют".
Но вот один батюшка, выступающий по телевизору, оказался совсем юный, и боевой офицер Бурков, конечно, усмехнулся:
"Ну чему этот молодой священник, безусый юнец, может меня научить? Вот я прошел огонь и воду, и медные трубы, а он что? Салага, моря не видал!". Но все-таки слушал, слушал и… «в какой-то момент почувствовал, что я, со всем своим жизненным опытом, дурак-дураком по сравнению с молодым священником, через которого Бог говорит! Несколько позже до меня дошло, почему: он говорил не свое, а Слово Божие, а в нем - истинная сила».
Они мне как дети!
2010 год. Валерий Бурков снимает с себя депутатские полномочия.
Перестает давать интервью, отказывается от участия в радио и телепередачах: «Тому, кто познает Бога, уже не до этой суеты». От привычных за эти годы выступлений перед школьниками тоже отказался, потому что перестал понимать - что им теперь говорить. Раньше - говорил о патриотизме, о любви к Родине, о нравственности, а потом понял на себе самом, что все это пустое без Бога, что и любовь-то без Бога - не любовь. Так, чувства, а чувства изменчивы.
Однажды Героя Советского Союза все-таки дозвались на телевидение, уговорили: сказали, что в передаче к 9 мая на Первом канале будет участвовать супружеская пара, фронтовики, он согласился - с детства, говорит, питал чувство восхищения к ветеранам, уважение к этим людям необычайного мужества, благородства и терпения. Люди-кремень! Поехал только ради ветеранов и…понял окончательно, что он «потерянный для телевидения человек!».
Начался новый этап жизни: «Я познавал Бога, Священное Писание, учился на богословских курсах - занимался изменением ума, покаянием. Всеми способами, которые нам открыты». Но помимо этого, поскольку вера без дел мертва, появляется и новое дело…
Его дача в Подмосковье становится своего рода реабилитационным центром, куда приходят люди с серьезными жизненными проблемами: алкоголики, люди, пострадавшие от сект, бывшие колдуны, экстрасенсы, просто заблудшие.
«Приходили такие люди, - рассказывает отец Киприан, - которые дошли до ненависти ко всему. Они ненавидят Россию, людей, детей, одним словом, все, что должно бы радовать. В их жизни - просто ад, одна сплошная боль, сплошная ненависть и ничего больше. Человек же не сразу приходит к такому состоянию, его довели до ручки. Как правило, все идет от детско-родительских отношений. Так что это не вина его, а беда... А ненависть побеждается только любовью: это долгий, кропотливый процесс».
Как ни странно, приходили даже баптисты, было немало мусульман, 12 из них приняли крещение.
"Они все мне как дети", - говорит отец Киприан. - Говорят мне: Батько!"
Бывший депутат обеспечивал их едой и кровом, вместе с ними изучал православие, подсказывал, что почитать, что послушать. И наблюдал, как люди менялись:
«Я просто поражаюсь милости Божьей! Как Господь меняет людей! Потом звонят мне, говорят: "Спасибо, отец Киприан, вашими молитвами все изменилось", а я готов сквозь землю провалиться - какими моими молитвами?! Молиться-то толком не могу. Для меня очевидно, что это чудо творит Господь. Я же только ретранслятор.
Когда человек открывает дверь Христу, все в его жизни начинает меняться, причем в корне. Люди удивляются, и я в свое время удивлялся: когда человек сердце свое открывает Богу, он становится счастливым! Как и я: был опустошенным и одиноким, а стал наполненным и счастливым, радующимся жизни».
Физические дефекты, говорит, ерунда по сравнению с «дефектами» души: «Ну что такое ног нет? Нет и нет, протезы есть. Лично для меня это вообще никакого значения не имеет. А вот то, что внутри тебя, от этого и зависит твое счастье или несчастье».
Так прошли 7 лет - такого полумонашеского образа жизни.
Но чего-то не хватало… «Послушания не хватало!» - говорит отец Киприан. И была потребность в чем-то большем, ощущение, что нечто еще должно произойти в жизни. Рядом с ним постоянно жили от 3 до 9 человек, а хотелось уединения.
Есть ли воля Божия, чтобы я был монахом?
А потом нежданно-негаданно случилась поездка к старцу Илию (Ноздрину), в 2015 году. На нее будущий инок Киприан не напрашивался, его пригласили. Не знал, что у отца Илия спрашивать: он ведь старец - наверное, сам скажет волю Божию. Первым делом отец Илий подошел к товарищу Буркова, с которым тот приехал, Константину Кривунову, и сказал: «Вот, священником будешь!».
Схиархимандрит Илий (Ноздрин)
«А ведь до этой встречи у нас с Константином был разговор о священстве, - вспоминает отец Киприан. - Он сказал, отвечая на мой вопрос: «Знаешь, Валера, священником - не знаю, смогу ли быть, потяну ли, а вот диаконом - не отвергаю, может быть, это мое…».
Когда настала очередь Буркова, Герою Советского Союза ничего иного не пришло в голову, как только спросить: «Есть ли воля Божия на постриг меня в монахи?». И старец не сразу, а помолившись с минуту-другую, шлепнув его по голове, благословил.
Прошло полгода, и вдруг - звонок от иеромонаха Макария (Еременко), благочинного Казанского мужского архиерейского подворья города Кара-Балта Бишкекской и Кыргызстанской епархии: «Смотри электронную почту. Мы тебя благословляем послушником, будешь возглавлять киргизскую общину на территории РФ, будешь заниматься катехизацией и оказывать социальную помощь».
А 8 месяцев спустя, в июне 2016, точно такой же звонок: «Приезжай в апостольский пост на постриг. Владыка благословил!»
«Я думаю, - вспоминает отец Киприан, - ничего себе! Без меня меня женили! Но у меня же принцип: ни от чего не отказываться, кроме греха, конечно, тем более, если предложение или просьба исходят от священника, и ни на что не напрашиваться самому. Но все-таки - так неожиданно это произошло. Я сомневался, думал, может, следующим постом меня постригут в монахи…»
Но оказалось, что владыка уже подписал распоряжение - перенести нельзя. Так, без своей инициативы, Валерий сначала стал послушником, а затем иноком Киприаном.
И человек, который всю жизнь командовал, отдавал распоряжения, был во власти, отдал себя в полное послушание:
«Поначалу, когда читал молитвы «Да будет воля Твоя, но не моя», я вообще не понимал, как это? А куда я тогда денусь? Я всегда все сам решал, и вперед!
А со временем я понял: да нет ничего лучше, чем предать себя воле Божьей, отдать себя в послушание опытному человеку. Потому что кто же лучше Бога знает, что тебе полезно? Никто!
Инок со звездой Героя
2016 год. На второй день после пострига инока Киприана благословили надеть звезду Героя Советского Союза. Он очень удивился! Думал, что с «гражданкой» покончено, со звездой тоже, больше не придется надевать костюм. А ему говорят: это проповедь. Сначала не понял: как это? А за несколько месяцев поездок по России все встало на свои места.
«А уединения как не было, так и нет, - улыбается отец Киприан - Думал, наконец-то в келье запрусь и молиться буду, но Господь устроил иначе».
С осени 2016 года он - в разъездах по стране. Признается, что даже будучи политиком не говорил так много, как сейчас. Но сейчас, конечно, другое - проповедь.
И - никогда, кажется, не оканчивающаяся учеба. Педагогическое образование в Свято-Тихоновском университете - оно нужно для того, чтобы заниматься катехизацией; психологическое - в РПУ, чтобы лучше помогать страждущим; и учеба на миссионерском факультете - в Киргизии без таких навыков и знаний сложно. «Мы обязаны нести свет братьям-мусульманам, и надо это делать по-умному», - объясняет отец Киприан.
На мужском подворье в Кара-Балта, в Киргизии, сейчас всего 6 монахов. Живут в глинобитных кельях-землянках с печным отоплением, одну такую летом отец Киприан ремонтировал, условия самые скромные, храм не отапливается. Восстановление монастыря идет тяжело, без поддержки трудно создать даже элементарные условия для существования воскресной школы, центра душепопечения и психологической помощи. Негде расселить приезжающих даже на ночь, негде побеседовать с обращающимися к монахам за помощью, кроме своей кельи. Но ведь это не дело.
Герою Советского Союза теперь приходится поднимать свои старые связи, ездить, чтобы помочь миссии в Киргизии. Про киргизов отец Киприан говорит: простой, хороший, дружелюбный народ. И не перестает удивляться:
«Вот интересно! В Подмосковье Господь ко мне кого приводил? Киргизов и немножко казахов, инославных. Где я принял постриг? В Кыргызстане! Вот как Господь управляет. Сам бы никогда в жизни не подумал, что здесь окажусь. А раз оказался - значит, я тут нужен».
Отец Киприан не выпал из жизни. Рассказывает, что знаком с офицерами, которые сейчас служат в Сирии, что новое поколение военных выросло достойным, ими можно гордиться. Говорит о том, что отношение к армии сейчас поменялось - стало лучше. Теперь даже большой конкурс в военные училища и на службу по контракту.
"Военному что важней всего? Тыл: чтобы он знал, уходя на войну, в случае его гибели о его семье позаботятся. Тогда и умирать не страшно, потому что для тебя семья и есть твоя Родина".
Но теперь главное дело его жизни не связано ни с политикой, ни с армией, ни с общественной деятельностью:
«Главное - это проповедь. Донести до сердец людских: «Возлюби Господа всем сердцем своим, всей душой своей, всем разумением своим, всей крепостью своей, и ближнего, как самого себя.
Центр всей жизни человека - это любовь. Бог есть любовь, а пребывающий в любви пребывает в Боге, а Бог - в нем. Без Бога любви не бывает».
В 1992 году, лежа в госпитале, Валерий Анатольевич Бурков услышал выражение: «Вера горы двигает». И эти слова его укрепили, помогли сохранить оптимизм. А сейчас...
«Сейчас, - говорит отец Киприан. - я не верю, я знаю! Я просто человек знающий и убежденный через знания, что все будет хорошо для тех, кто любит Господа. А для тех, кто отвергает, ад уже здесь начинается - такие люди ко мне сейчас и приходят».
Война для Буркова продолжается, но она совсем другая. «Армия отдыхает по сравнению с монашеством!» - улыбается полковник в отставке, ныне - инок. Внутренняя война и война с духами злобы - тяжелее:
«Знаете, что я вам скажу. Есть три подвига: подвиг на войне, подвиг в миру, в повседневной жизни, и подвиг монашеский. Я имею все три опыта. Я был на войне, я жил в миру, был женат, сейчас я в монастыре.
Я вам скажу, что монашеский подвиг - гораздо сложнее остальных. Я его по тяжести поставил бы на первое место! Но и по радости - тоже на первое… Как говорят, если бы люди знали, какие трудности есть в монашестве, никто бы не пошел в монастырь. Но если б знали, какая радость доступна монахам, пошли бы все!»
Подготовила Валерия Михайлова. Видео, фото: Виктор Аромштам.
[link]