Лунная гонка: соревнование двух систем или «продажа» Луны американцам? -2.0
Высадку советских космонавтов отменить. Лунная ракета Н1 близка к успеху - закрыть! (1974)
Хотя в 1970 году Политбюро отменило облёт Луны, задача высадки космонавта на Луне пока не снималась, и под эту задачу продолжалась разработка советской лунной ракеты Н1 (илл.19). Это означало угрозу «лунного» контрнаступления СССР. Но в 1974-76 г.г. и эта работа была остановлена якобы по причине отсутствия успехов. Между тем изучение исторических материалов выявляет иную картину.
До победы полшага и два года на подготовку
Гигантская ракета Н1 была детищем С.П. Королёва. После его смерти работой руководил его преемник на посту академик В. П. Мишин (илл.19). Высота ракеты составляла 105м, масса - около 3000 т, полезная нагрузка ~ 90-100т. «Лунный комплекс Н1-Л3 создавался не как аналог отработанных ракет-носителей, а как колоссальный шаг вперед. Н-1 по своей стартовой массе был на порядок больше замечательного носителя “Восток”».
С самого начала было запланировано 6 испытаний Н1. Заметим, что несравненно более простая первая советская межконтинентальная ракета Р-7 («Восток») полетела только с четвёртого пуска. С 1969г по 1972 год было проведено четыре испытания Н1. Все они закончились авариями, но шаг за шагом в работе над ракетой был достигнут значительный прогресс.
Во время четвёртого испытания первая ступень отработала 95% от положенного ей времени, прежде чем взорвался насос №4. Промедли «нечистая сила» ещё 7 секунд с этим насосом, и первая ступень к радости её создателей и огорчению американцев отработала бы всё, что ей положено.
Очень расстроен был руководитель испытаний Б.Е. Черток. Так хотелось полного успеха. И, тем не менее, «конструктора и все службы космодрома несказанно радовались. Было ясно - до победы полшага». Ведь оставалось ещё два испытания. И уже готовы новые и очень надёжные двигатели. «Даже самые осторожные умы называли 1976 год как крайний срок, когда новая машина будет полностью отлажена».
У Политбюро, однако, были другие планы.
Утверждённую программу испытаний отменить, подготовленные испытания отменить, все готовые ракеты уничтожить!
После четвёртого испытания в напряжённой работе прошло почти 2 года. Б.Е. Черток так пишет об этом периоде: «В 1974 году было еще не поздно взять реванш в лунной гонке. Готовился пуск H1 № 8 с новыми двигателями. Я уверен: через один-два пуска ракета начнет летать. Тогда за три-четыре года мы способны осуществить лунную экспедицию и создать лунную базу. С H1 (связаны) межпланетные и другие не столь фантастические перспективы… Тем самым обойдем американцев. Мы способны на гораздо большее». И вот, в середине этого самого 1974 года, когда всё готово к испытаниям новой ракеты с новыми двигателями, В.П. Мишина отстраняют от руководства «королёвской фирмой», а на его место назначают давнего соперника покойного Королёва - В.П. Глушко (илл.20). Подготовленные испытания отменяют.
Илл.20. Главный конструктор, академик В. П. Глушко - основной «исполнитель» закрытия проекта Н1.
«…Зачем надо было запрещать пуски двух практически собранных ракет? Запуск их не мешал работам по новой тематике, они начались более чем два года спустя. А опыт запуска этих двух ракет дал бы ценный материал. Трудно было объяснить решение об уничтожении задела для семи комплектов ракет-носителей тем специалистам, чьим трудом они были созданы» - недоумевает В.П. Мишин [5].
Если бы причиной закрытия было бы недовольство Политбюро технической стороной вопроса, то логично было бы ожидать закрытия сразу после четвёртого испытания в 1972 году. Но людям дали ещё почти два года на доработку ракеты. И они сделали всё возможное. Единственно, что могло разрушить уверенность в успехе, это новые пуски, окажись они неудачными. Но их-то и не допустили. Так что дело тут не в технике. И не в нехватке денег, потому что через два года был с нуля запущен в три раза более дорогой проект новой ракеты с такими же параметрами («Энергия»). Черток по этому поводу пишет, что Глушко, запрещая испытания, «знал то, чего не знали тогда мы, участники этой работы».
В начале 1974 года Устинов собрал у себя близких людей для решения судьбы Н1. Предстояло подготовить приговор, который должен быть доложен Политбюро, а затем оформлен постановлением. Никто из создателей Н1 приглашен не был. Самый близкий в те годы к Устинову из 1006главных конструкторов Пилюгин мог разрушить предполагаемое единство» (и тоже не был приглашён) [12].
Илл.21. Д.Ф. Устинов - секретарь ЦК по оборонной промышленности, кандидат в члены Политбюро, с 1976 г. - член Политбюро и Министр обороны СССР.
Вот как проходило это совещание по воспоминаниям его главного научно-технического эксперта профессора Ю.А. Мозжорина, директора ЦНИИМАШ (в сокращении):
Во вступительном слове Дмитрий Федорович отметил, что лунная программа провалена, причина в ненадежности двигателя Кузнецова, пора выйти с предложением в Политбюро о закрытии программы. А теперь послушаем точку зрения головного института, - завершил он.
Я испытывал большую неловкость, так как мнение секретаря ЦК уже изложено. Описал значимость отечественных исследований Луны с помощью автоматических аппаратов. Поэтому значимость нашей лунной (пилотируемой) экспедиции исчезла. Отказ от неё не должен сопровождаться прекращением отработки Н1. Вопрос о неотработанности двигателя снят. Развитие космической техники приводит к резкому росту массы космических объектов. Поэтому потребность в сверхтяжелых носителях не исчезнет с закрытием лунной программы. Закрытие Н1 отбросит нас далеко назад...
Илл.22. Профессор Ю.А. Мозжорин, директор головного института, выступивший против заранее оглашённого политического приговора
Я оказался в единственном числе. В заключение Устинов поручил подготовить проект доклада в Политбюро. В то время как я, сидя в своем кабинете, обдумывал ситуацию, позвонил (министр) Афанасьев: - Ты замечательно и убедительно выступал. Продолжай работать! Могу объяснить неожиданную реакцию Сергея Александровича только одним. Ему не хотелось закрывать программу. Однако Афанасьев видел, что сопротивляться такому решению просто опасно. Поэтому мое храброе выступление, вопреки давлению секретаря ЦК, не могло не доставить министру удовлетворения».
А через два года другой участник совещания (Б.А. Комиссаров) сказал Мозжорину: «А ты был прав, выступая против закрытия Н1. Мы совершили ошибку». Итак, кто похвалил храброго Мозжорина сразу после совещания, кто через два года. А с самого начала совещания его участники осознали из слов Устинова - приговор Н1 уже вынесен в Политбюро и обжалованию не подлежит. И технические подробности здесь лишь декорация уже принятого политического решения.
С самой процедурой закрытия проекта Политбюро немного «потянуло». Если первый приказ Глушко издал в 1974 году, то окончательно весь проект закрыли лишь в 1976 году. Напрашивается такое сравнение. Представьте, что на высоких переговорах одна сторона взяла на себя обязательство прекратить производство некоего типа ракеты. И прекратила. Но завод по производству этой ракеты сохранила. И КБ при нём оставила и всё, всё прочее, что позволяло в любой момент возобновить только что остановленное производство. Будет ли это беспокоить партнёра по переговорам? Бесспорно. Незакрытый завод (в данном случае незакрытый проект Н1) нервировал партнёра. А раз так, то можно и плату получить дополнительную за окончательное решение вопроса.
Полёты советских АМС к Луне прекратить!
Луна сдана полностью (1976)
После окончательного закрытия Н1 у американцев оставалась последняя головная боль. За 17 предыдущих лет СССР направил к Луне около 17 успешных аппаратов (не считая «Зонды»). Снимки лунной поверхности советские АМС передавали неплохие (илл.23), и они могли ненароком заснять и районы якобы совершённых высадок. И если там обнаружится лунная «целина», то удастся ли тогда предотвратить утечку этой крамольной информации?
Илл.23. Советский окололунный спутник «Луна-19» и переданное им на Землю изображение лунной поверхности
Но Политбюро вновь приняло приятное для американцев решение. Закрыв проект Н1, в том же 1976 году СССР прекратил посылать к Луне и автоматические аппараты. И это после непревзойдённых доныне успехов «Зондов», «Лун» и «Луноходов». Сдача Луны стала полной.
«А когда стала проводиться эта непонятная политика, не с приходом ли Брежнева и его политики «разрядки»?», спросил автора один уважаемый коллега. По-видимому, да. Потому что с Н.С. Хрущёвым, судя по мемуарам Мишина, Чертока и Каманина, у космических специалистов было полное взаимопонимание. А вот с приходом Брежнева ситуация стала меняться. «Известно, как изводило Сергея Павловича общение с аппаратными чинами брежневской администрации. С какой горечью Королев, другие талантливые организаторы отечественной промышленности наблюдали, как наши конкуренты набирают темп, а у нас лучшие начинания вязнут в бюрократической трясине».
Как тут не вспомнить слова ветерана журналистики Г.В. Смирнова: «Наши видные ракетчики подозревали, будто в высших эшелонах власти действуют какие-то тайные силы, препятствующие разработке новых перспективных ракетно-космических систем!» А такая политика неминуемо требовала постоянной «разъяснительной» работы среди советских специалистов. Она нацеливалась на выявление и подавление в самом зародыше сомнений, относительно истинности высадок на Луне.
Акция прикрытия: разъяснять победу США в лунной гонке, к несогласным применять оргмеры (1969 г. и далее)
«Приказано считать, что они там были»
Через полгода после «облёта» Луны США готовились объявить о первой «высадке на Луну». Видимо, американцам нужно было провести зондаж (разведку), как отнесутся советские специалисты к новой и гораздо более крупной порции дезинформации. Нужно это было знать и Политбюро. Ведь публичные сомнения наших специалистов могли испортить всю политическую игру вокруг Луны и политики разрядки. И вот, в июле 1969 года по Постановлению Правительства и ЦК и под непосредственным надзором со стороны секретаря ЦК по идеологии М.А. Суслова (лицо №2 в государстве) был впервые нарушен запрет на посещение иностранцами главного города советской космонавтики - Звёздного. В Центр подготовки советских космонавтов прибыл главный исполнитель «облёта» Луны командир «Аполлона-8», полковник Ф. Борман.
Полковник (илл.24) был незаурядной личностью. После окончания элитной военной академии он преподавал там же термодинамику и механику жидких сред, что уже говорит о его высоких способностях. В 1967 году он - член комиссии по расследованию причин пожара на корабле А-1, и сделал, по мнению Р. Рене, всё, чтобы «замять» истинные причины трагедии, в которой погибли три астронавта. Затем от НАСА он руководит работами по переустройству корабля. После возвращения из СССР назначен директором программы долговременных орбитальных станций (Field Director of NASA's Space Station Task Force). В момент визита Борман работает в Белом доме по политическому обеспечению лунных полетов.
Визит начался 2 июля и закончился 10 июля, за 6 дней до старта А-11. Борман очень спешил «быть на рабочем месте в момент полета А-11». Казалось, раз так спешишь, то приезжай позже. Но Борману нужно именно «до». Ведь для политического обеспечения первой «высадки» очень важно укрепить доверие советских специалистов рассказом об «облёте Луны» из первых уст? И, судя по записи Н.П. Каманина, ему многое удалось:
«5 июля мы принимали Бормана с семьей. Главком Кутахов, маршал Руденко, я и космонавты с женами встретили гостей на пороге Дома офицеров. Кутахов зачитал приветственную речь, Борман рассказал о полете «Аполлона-8», ответил на вопросы, продемонстрировал и подарил космонавтам 15-минутную киноленту с видами Луны с расстояния 100 километров и видом Земли над лунным горизонтом. За ужином произносили тосты. Волынов преподнес госпоже Борман палехскую шкатулку, а Борману и его сыновьям - часы «Полет». Борман снял свои часы и вручил их Титову: «Они были со мной в полете вокруг Луны». Борман произвел на всех очень благоприятное впечатление. Он блестящий и остроумный оратор, тонкий дипломат и политик».
Вернувшись в США, тонкий политик мог доложить примерно следующее: «Возражений не услышал. Оппозиция нашим «полётам», если и есть, то подавлена. Приём оказан радушный. Можно «лететь на Луну»!». И через неделю «Аполлон-11» стартовал «на Луну».
Б.Е. Черток писал об этом времени, что «такого сочетания собственных поражений с чужими победами не приходилось переживать со времен войны». Вот и воспользуемся гипотетическим примером на военную тему. Представьте, что в тяжёлые дни 1941 года в Москву по приглашению советского правительства прибывает представительный немецкий полковник и рассказывает, как успешно немецкая армия громит советскую. Подняло бы это боевой дух наших военных и всего советского народа? Нетрудно представить мощное деморализующее воздействие от визита Бормана на советских специалистов. Так зачем Политбюро пригласило Бормана в Звёздный, как не для активной «промывки мозгов» сомневающимся в облёте Луны? При этом ни один членов Политбюро не удостоил Бормана личной аудиенцией. Видимо, посчитали, что актёр члену Политбюро - не пара. И никаких негативных комментариев с американской стороны на это не прозвучало. Вершители политики отлично понимали, что к чему.
(...)
Продолжение здесь: https://cont.ws/post/281743
Хотя в 1970 году Политбюро отменило облёт Луны, задача высадки космонавта на Луне пока не снималась, и под эту задачу продолжалась разработка советской лунной ракеты Н1 (илл.19). Это означало угрозу «лунного» контрнаступления СССР. Но в 1974-76 г.г. и эта работа была остановлена якобы по причине отсутствия успехов. Между тем изучение исторических материалов выявляет иную картину.
До победы полшага и два года на подготовку
Гигантская ракета Н1 была детищем С.П. Королёва. После его смерти работой руководил его преемник на посту академик В. П. Мишин (илл.19). Высота ракеты составляла 105м, масса - около 3000 т, полезная нагрузка ~ 90-100т. «Лунный комплекс Н1-Л3 создавался не как аналог отработанных ракет-носителей, а как колоссальный шаг вперед. Н-1 по своей стартовой массе был на порядок больше замечательного носителя “Восток”».
С самого начала было запланировано 6 испытаний Н1. Заметим, что несравненно более простая первая советская межконтинентальная ракета Р-7 («Восток») полетела только с четвёртого пуска. С 1969г по 1972 год было проведено четыре испытания Н1. Все они закончились авариями, но шаг за шагом в работе над ракетой был достигнут значительный прогресс.
Во время четвёртого испытания первая ступень отработала 95% от положенного ей времени, прежде чем взорвался насос №4. Промедли «нечистая сила» ещё 7 секунд с этим насосом, и первая ступень к радости её создателей и огорчению американцев отработала бы всё, что ей положено.
Очень расстроен был руководитель испытаний Б.Е. Черток. Так хотелось полного успеха. И, тем не менее, «конструктора и все службы космодрома несказанно радовались. Было ясно - до победы полшага». Ведь оставалось ещё два испытания. И уже готовы новые и очень надёжные двигатели. «Даже самые осторожные умы называли 1976 год как крайний срок, когда новая машина будет полностью отлажена».
У Политбюро, однако, были другие планы.
Утверждённую программу испытаний отменить, подготовленные испытания отменить, все готовые ракеты уничтожить!
После четвёртого испытания в напряжённой работе прошло почти 2 года. Б.Е. Черток так пишет об этом периоде: «В 1974 году было еще не поздно взять реванш в лунной гонке. Готовился пуск H1 № 8 с новыми двигателями. Я уверен: через один-два пуска ракета начнет летать. Тогда за три-четыре года мы способны осуществить лунную экспедицию и создать лунную базу. С H1 (связаны) межпланетные и другие не столь фантастические перспективы… Тем самым обойдем американцев. Мы способны на гораздо большее». И вот, в середине этого самого 1974 года, когда всё готово к испытаниям новой ракеты с новыми двигателями, В.П. Мишина отстраняют от руководства «королёвской фирмой», а на его место назначают давнего соперника покойного Королёва - В.П. Глушко (илл.20). Подготовленные испытания отменяют.
Илл.20. Главный конструктор, академик В. П. Глушко - основной «исполнитель» закрытия проекта Н1.
«…Зачем надо было запрещать пуски двух практически собранных ракет? Запуск их не мешал работам по новой тематике, они начались более чем два года спустя. А опыт запуска этих двух ракет дал бы ценный материал. Трудно было объяснить решение об уничтожении задела для семи комплектов ракет-носителей тем специалистам, чьим трудом они были созданы» - недоумевает В.П. Мишин [5].
Если бы причиной закрытия было бы недовольство Политбюро технической стороной вопроса, то логично было бы ожидать закрытия сразу после четвёртого испытания в 1972 году. Но людям дали ещё почти два года на доработку ракеты. И они сделали всё возможное. Единственно, что могло разрушить уверенность в успехе, это новые пуски, окажись они неудачными. Но их-то и не допустили. Так что дело тут не в технике. И не в нехватке денег, потому что через два года был с нуля запущен в три раза более дорогой проект новой ракеты с такими же параметрами («Энергия»). Черток по этому поводу пишет, что Глушко, запрещая испытания, «знал то, чего не знали тогда мы, участники этой работы».
В начале 1974 года Устинов собрал у себя близких людей для решения судьбы Н1. Предстояло подготовить приговор, который должен быть доложен Политбюро, а затем оформлен постановлением. Никто из создателей Н1 приглашен не был. Самый близкий в те годы к Устинову из 1006главных конструкторов Пилюгин мог разрушить предполагаемое единство» (и тоже не был приглашён) [12].
Илл.21. Д.Ф. Устинов - секретарь ЦК по оборонной промышленности, кандидат в члены Политбюро, с 1976 г. - член Политбюро и Министр обороны СССР.
Вот как проходило это совещание по воспоминаниям его главного научно-технического эксперта профессора Ю.А. Мозжорина, директора ЦНИИМАШ (в сокращении):
Во вступительном слове Дмитрий Федорович отметил, что лунная программа провалена, причина в ненадежности двигателя Кузнецова, пора выйти с предложением в Политбюро о закрытии программы. А теперь послушаем точку зрения головного института, - завершил он.
Я испытывал большую неловкость, так как мнение секретаря ЦК уже изложено. Описал значимость отечественных исследований Луны с помощью автоматических аппаратов. Поэтому значимость нашей лунной (пилотируемой) экспедиции исчезла. Отказ от неё не должен сопровождаться прекращением отработки Н1. Вопрос о неотработанности двигателя снят. Развитие космической техники приводит к резкому росту массы космических объектов. Поэтому потребность в сверхтяжелых носителях не исчезнет с закрытием лунной программы. Закрытие Н1 отбросит нас далеко назад...
Илл.22. Профессор Ю.А. Мозжорин, директор головного института, выступивший против заранее оглашённого политического приговора
Я оказался в единственном числе. В заключение Устинов поручил подготовить проект доклада в Политбюро. В то время как я, сидя в своем кабинете, обдумывал ситуацию, позвонил (министр) Афанасьев: - Ты замечательно и убедительно выступал. Продолжай работать! Могу объяснить неожиданную реакцию Сергея Александровича только одним. Ему не хотелось закрывать программу. Однако Афанасьев видел, что сопротивляться такому решению просто опасно. Поэтому мое храброе выступление, вопреки давлению секретаря ЦК, не могло не доставить министру удовлетворения».
А через два года другой участник совещания (Б.А. Комиссаров) сказал Мозжорину: «А ты был прав, выступая против закрытия Н1. Мы совершили ошибку». Итак, кто похвалил храброго Мозжорина сразу после совещания, кто через два года. А с самого начала совещания его участники осознали из слов Устинова - приговор Н1 уже вынесен в Политбюро и обжалованию не подлежит. И технические подробности здесь лишь декорация уже принятого политического решения.
С самой процедурой закрытия проекта Политбюро немного «потянуло». Если первый приказ Глушко издал в 1974 году, то окончательно весь проект закрыли лишь в 1976 году. Напрашивается такое сравнение. Представьте, что на высоких переговорах одна сторона взяла на себя обязательство прекратить производство некоего типа ракеты. И прекратила. Но завод по производству этой ракеты сохранила. И КБ при нём оставила и всё, всё прочее, что позволяло в любой момент возобновить только что остановленное производство. Будет ли это беспокоить партнёра по переговорам? Бесспорно. Незакрытый завод (в данном случае незакрытый проект Н1) нервировал партнёра. А раз так, то можно и плату получить дополнительную за окончательное решение вопроса.
Полёты советских АМС к Луне прекратить!
Луна сдана полностью (1976)
После окончательного закрытия Н1 у американцев оставалась последняя головная боль. За 17 предыдущих лет СССР направил к Луне около 17 успешных аппаратов (не считая «Зонды»). Снимки лунной поверхности советские АМС передавали неплохие (илл.23), и они могли ненароком заснять и районы якобы совершённых высадок. И если там обнаружится лунная «целина», то удастся ли тогда предотвратить утечку этой крамольной информации?
Илл.23. Советский окололунный спутник «Луна-19» и переданное им на Землю изображение лунной поверхности
Но Политбюро вновь приняло приятное для американцев решение. Закрыв проект Н1, в том же 1976 году СССР прекратил посылать к Луне и автоматические аппараты. И это после непревзойдённых доныне успехов «Зондов», «Лун» и «Луноходов». Сдача Луны стала полной.
«А когда стала проводиться эта непонятная политика, не с приходом ли Брежнева и его политики «разрядки»?», спросил автора один уважаемый коллега. По-видимому, да. Потому что с Н.С. Хрущёвым, судя по мемуарам Мишина, Чертока и Каманина, у космических специалистов было полное взаимопонимание. А вот с приходом Брежнева ситуация стала меняться. «Известно, как изводило Сергея Павловича общение с аппаратными чинами брежневской администрации. С какой горечью Королев, другие талантливые организаторы отечественной промышленности наблюдали, как наши конкуренты набирают темп, а у нас лучшие начинания вязнут в бюрократической трясине».
Как тут не вспомнить слова ветерана журналистики Г.В. Смирнова: «Наши видные ракетчики подозревали, будто в высших эшелонах власти действуют какие-то тайные силы, препятствующие разработке новых перспективных ракетно-космических систем!» А такая политика неминуемо требовала постоянной «разъяснительной» работы среди советских специалистов. Она нацеливалась на выявление и подавление в самом зародыше сомнений, относительно истинности высадок на Луне.
Акция прикрытия: разъяснять победу США в лунной гонке, к несогласным применять оргмеры (1969 г. и далее)
«Приказано считать, что они там были»
Через полгода после «облёта» Луны США готовились объявить о первой «высадке на Луну». Видимо, американцам нужно было провести зондаж (разведку), как отнесутся советские специалисты к новой и гораздо более крупной порции дезинформации. Нужно это было знать и Политбюро. Ведь публичные сомнения наших специалистов могли испортить всю политическую игру вокруг Луны и политики разрядки. И вот, в июле 1969 года по Постановлению Правительства и ЦК и под непосредственным надзором со стороны секретаря ЦК по идеологии М.А. Суслова (лицо №2 в государстве) был впервые нарушен запрет на посещение иностранцами главного города советской космонавтики - Звёздного. В Центр подготовки советских космонавтов прибыл главный исполнитель «облёта» Луны командир «Аполлона-8», полковник Ф. Борман.
Полковник (илл.24) был незаурядной личностью. После окончания элитной военной академии он преподавал там же термодинамику и механику жидких сред, что уже говорит о его высоких способностях. В 1967 году он - член комиссии по расследованию причин пожара на корабле А-1, и сделал, по мнению Р. Рене, всё, чтобы «замять» истинные причины трагедии, в которой погибли три астронавта. Затем от НАСА он руководит работами по переустройству корабля. После возвращения из СССР назначен директором программы долговременных орбитальных станций (Field Director of NASA's Space Station Task Force). В момент визита Борман работает в Белом доме по политическому обеспечению лунных полетов.
Визит начался 2 июля и закончился 10 июля, за 6 дней до старта А-11. Борман очень спешил «быть на рабочем месте в момент полета А-11». Казалось, раз так спешишь, то приезжай позже. Но Борману нужно именно «до». Ведь для политического обеспечения первой «высадки» очень важно укрепить доверие советских специалистов рассказом об «облёте Луны» из первых уст? И, судя по записи Н.П. Каманина, ему многое удалось:
«5 июля мы принимали Бормана с семьей. Главком Кутахов, маршал Руденко, я и космонавты с женами встретили гостей на пороге Дома офицеров. Кутахов зачитал приветственную речь, Борман рассказал о полете «Аполлона-8», ответил на вопросы, продемонстрировал и подарил космонавтам 15-минутную киноленту с видами Луны с расстояния 100 километров и видом Земли над лунным горизонтом. За ужином произносили тосты. Волынов преподнес госпоже Борман палехскую шкатулку, а Борману и его сыновьям - часы «Полет». Борман снял свои часы и вручил их Титову: «Они были со мной в полете вокруг Луны». Борман произвел на всех очень благоприятное впечатление. Он блестящий и остроумный оратор, тонкий дипломат и политик».
Вернувшись в США, тонкий политик мог доложить примерно следующее: «Возражений не услышал. Оппозиция нашим «полётам», если и есть, то подавлена. Приём оказан радушный. Можно «лететь на Луну»!». И через неделю «Аполлон-11» стартовал «на Луну».
Б.Е. Черток писал об этом времени, что «такого сочетания собственных поражений с чужими победами не приходилось переживать со времен войны». Вот и воспользуемся гипотетическим примером на военную тему. Представьте, что в тяжёлые дни 1941 года в Москву по приглашению советского правительства прибывает представительный немецкий полковник и рассказывает, как успешно немецкая армия громит советскую. Подняло бы это боевой дух наших военных и всего советского народа? Нетрудно представить мощное деморализующее воздействие от визита Бормана на советских специалистов. Так зачем Политбюро пригласило Бормана в Звёздный, как не для активной «промывки мозгов» сомневающимся в облёте Луны? При этом ни один членов Политбюро не удостоил Бормана личной аудиенцией. Видимо, посчитали, что актёр члену Политбюро - не пара. И никаких негативных комментариев с американской стороны на это не прозвучало. Вершители политики отлично понимали, что к чему.
(...)
Продолжение здесь: https://cont.ws/post/281743