Другой идиот. Книга 1 (продолжение)
ДРУГОЙ «ИДИОТ»: ИСТИННЫЙ И ПРАВДИВЫЙ, ПЕЧАЛЬНЫЙ И ФАНТАСТИЧЕСКИЙ.
(энциклопедия ответов к роману Ф. М. Достоевского «Идиот»)
ГЛАВА 6
«КРАСОТА СПАСЕТ МИР»
Фраза Мышкина «красота спасет мир» (четырежды повторенная Ипполитом в романе!) давно стала расхожим умозаключением, в которое неизменно вкладывается некий размытый, общий смысл красоты человеческой души. Эту трактовку, приторную и пошловатую, никто и никогда даже и не пытался оспорить, что и понятно - другого-то смысла у фразы все равно никто не мог найти. Однако берусь утверждать, что Достоевским в эту фразу был вложен совсем другой смысл.
«Красота - загадка» - говорит Мышкин. В романе есть человек, который сумел эту загадку разгадать. Это Ипполит. Вот он сидит на даче у князя и собирается застрелиться с первыми лучами солнца. Он хочет, чтобы если уж не его короткая жизнь, то хотя бы его смерть стала хоть чуть-чуть кому-то интересна. Он перевозбужден. Ему хочется быть в центре внимания этих последних, как он думает, людей в его жизни. Он демонстративно поднимает тост за здоровье Солнца, масонского источника жизни. И вновь обращается к князю (курсив мой):
-------------------------------
- … Правда, князь, что вы раз говорили, что мир спасет «красота»? Господа, - закричал он громко всем, - князь утверждает, что мир спасет красота!
<…> Какая красота спасет мир? Мне это Коля пересказал… Вы ревностный христианин? Коля говорит, что вы сами себя называете христианином.
-------------------------------
Обратим внимание на представленную здесь смысловую цепочку. Итак, сначала Ипполит цитирует утверждение князя, что мир спасет красота. И тут же задает ему первый, вполне практический вопрос: а вы, дескать, какую такую красоту имеете в виду, это какая такая красота спасет мир? А через короткую паузу следует второй, заключительный вопрос, буквально как выстрел: а вы вообще сами-то христианин? Именно так: с ударением на христианина. Прилагательное «ревностный» тут, конечно, вторично. Вон и Коля рассказывал Ипполиту, что князь себя христианином называет. Не ревностным, а просто - христианином.
Почему же Ипполит увязывает два своих вопроса в единое целое? Почему на утверждение князя, что красота спасет мир, с подковыркой вопрошает: что это еще за красота такая и христианин ли князь в принципе? И почему князь на два эти вопроса предпочел не отвечать? Потому что князь - не христианин. А значит, и красота, про которую он говорил, тоже не христианского происхождения!..
Так что же это за красота такая, которая, по утверждению масона Мышкина, должна спасти мир? Чья она? Конечно, масонская. Ибо в устах масона Красота - это не что иное, как важнейшая компонента масонской религиозной философии!
Вольными каменщиками, имеющими своей целью уничтожение христианства, было разработано учение о своей, масонской, Троице - в противовес Троице христианской.
Таким образом, если христианская религия признавала Троицу как Бога-отца, Бога-сына и Святого Духа, то в соответствии с масонским учением своей собственной Троицей вольные каменщики считали Мудрость, Силу и Красоту.
Именно так и говорил об этом известный английский теософ-масон Фостер Бейли (Алиса Бейли): «Бог выражает Себя в Своей вселенной как Мудрость, Сила и Красота. Это масонская дань Троице Божества. И неизменным подтверждением этой активной Троицы служат масонские ритуалы» (1).
Именно такой, масонский, подтекст мы встречаем в рассуждениях князя (сына Света, согласно масонской терминологии) про видение им божественного света, охватывающего его перед припадком. И хотя эти приступы, говорит Мышкин, и грозят ему реальной потерей разума, но зато одна эта предваряющая приступ минута божественного света есть не что иное, как «красота и молитва» - результат «восторженного молитвенного слития с самым высшим синтезом жизни», или, иначе говоря, с Архитектором Вселенной.
Таким образом, своей знаменитой фразой «Красота спасет мир» князь Мышкин лишь утверждал очевидную для всякого масона истину - что мир спасет масонская Троица, когда ее третий элемент (Красота) заключит масонское божество в единое целое.
Совершенно очевидно, что если в романе есть Красота, то должны присутствовать и первые два элемента масонской Троицы - Сила и Мудрость. Есть ли они в тексте? Конечно, есть. И самое интересное, что находятся они рядом с Красотой! Вернее, рядом с Красотой воплощенной - с Настасьей Филипповной. Чего и следовало ожидать. Ведь Настасья Филипповна, по ревнивому намеку Аглаи, это пушкинский «образ чистой красоты», которому беззаветно служит «рыцарь бедный».
Настасья Филипповна - это трижды повторенная Аглаей «чистая красота». А еще она, по выражению Мышкина, «ослепляющая красота», «странная красота», и т. д.
Вывод ясен: Настасья Филипповна оказалась действительно настолько красива, что увидевший ее портрет Мышкин тут же отождествил ее… ой нет, вовсе не с рыцарской прекрасной дамой, как простовато предположила Аглая. Князь отождествил Настасью Филипповной с божественной красотой. Вернее, так: с масонской божественной Красотой! С воплощенной божественной ипостасью. С третьим элементом масонской Троицы.
«КАКАЯ СИЛА?»
А теперь внимательно перечтем в романе то место, где Аделаида рассматривает принесенный Мышкиным в малую гостиную портрет Настасьи Филипповны (курсив мой):
-------------------------------
- Этакая сила! - вскричала вдруг Аделаида, жадно всматриваясь в портрет из-за плеча сестры.
- Где? Какая сила? - резко спросила Лизавета Прокофьевна.
- Такая красота - сила, - горячо сказала Аделаида, - с этакою красотой можно мир перевернуть!
-------------------------------
Нет сомнений, что в этом отрывке обнаруживается второй элемент масонской Троицы - Силу. Ведь именно сила повторяется здесь трижды и контекстно связана с красотой, то есть с Настасьей Филипповной.
Интересно и то, что Достоевский применяет здесь тот же прием (уточняющий вопрос), что и с выражением Мышкина о красоте. «Какая красота спасет мир?» - требовал у князя ответа Ипполит. «Какая сила?» - так же требовательно вопрошает Лизавета Прокофьевна. И получает удивительный ответ: такая красота - сила, поясняет Аделаида. С такой Красотой (с такой Силой) мир можно перевернуть!
Что это значит? Это значит, создать перевернутый мир. Мир противоположный. Масонский мир. С перевернутой верой и с противоположным Христом.
«ЗДЕСЬ - ПРЕМУДРОСТЬ!»
Остается найти последний (он же первый) компонент масонской Троицы - Мудрость. Мы обнаруживаем ее спустя полгода, в первый день по возвращении князя в Петербург с утренним московским поездом. Прямо с вокзала Мышкин идет в домик Лебедева, чтобы узнать, где теперь находится Настасья Филипповна, вновь сбежавшая от Рогожина (теперь уже назад, в Петербург), и снова из-под венца:
-------------------------------
- Вы меня за маленького принимаете, Лебедев. Скажите, серьезно она оставила его теперь-то, в Москве-то?
- Серьезно, серьезно, опять из-под самого венца. Тот уже минуты считал, а она сюда в Петербург и прямо ко мне: «Спаси, сохрани, Лукьян, и князю не говори…» Она, князь, вас еще более его боится, и здесь - премудрость!
И Лебедев лукаво приложил палец ко лбу.
-------------------------------
Достоевский прекрасно знал библейские тексты. И отнюдь не случайно он сделал Лебедева толкователем Апокалипсиса («Я же в толковании Апокалипсиса силен и толкую пятнадцатый год»). Поэтому, когда Лебедев, с лукавством высказывая свое наблюдение, что Настасья Филипповна боится князя еще больше, чем Рогожина, употребляет при этом типично библейское выражение («здесь - премудрость!»), - нет сомнений, что говорит он это с особым смыслом. С каким же? Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны найти это выражение там, куда чаще всего заглядывает сам Лебедев, - в Апокалипсисе. И мы это выражение там находим!
Откровение Иоанна Богослова, тринадцатая глава (курсив мой): «Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть» (Откр. 13:18). Как видим, фраза Лебедева идентична выражению из Апокалипсиса, хотя звучит и с легким синонимичным искажением, не влияющим на смысл (премудрость - мудрость).
Как известно, речь в этой строфе Апокалипсиса идет об антихристе. Что это может значить? Только то, что Настасья Филипповна чувствует в тихом, смиренном Мышкине его губительную антихристианскую сущность. Мышкин - масонский антихрист, фанатичный разрушитель христианства. Это и страшит в князе православную Настасью Филипповну.
ЧИСЛО ЗВЕРЯ
Число 666 из Апокалипсиса, число зверя, на которое намекает фраза Лебедева, сама являющаяся цитатой из Откровения Иоанна, - есть ли это число в романе? Конечно. Правда, существует оно там нарочно в разделенном виде, однако его легко обнаружить, поскольку связано это число неизменно с самыми дьявольскими вещами - с деньгами и зверствами.
1) Число 600 - это шестьсот рублей, который Павлищев ежегодно платил Шнейдеру за князя («Шнейдер получал по шестисот рублей в год»). Та же сумма повторяется и при уплате Павлищевым за содержание второго своего воспитанника - Антипа Бурдовского;
2) Число 60 - это шестьдесят копеек за ножик с оленьим черенком, которым Рогожин зарежет Настасью Филипповну («Вот и этот предмет в шестьдесят копеек. „Конечно, в шестьдесят копеек, не стоит больше!“ - подтвердил он теперь, и засмеялся»). Показательно, что именно в тот момент, когда ножик видит в витрине лавки князь, в нем оживает его внутренний демон:
Но он выбежал из воксала и очнулся только пред лавкой ножовщика в ту минуту, как стоял и оценивал в шестьдесят копеек один предмет, с оленьим черенком. Странный ужасный демон привязался к нему окончательно и уже не хотел оставлять его более.
Этой же цифрой соотносится в романе и рыцарь-тамплиер XII столетия, людоед, съевший шестьдесят католических монахов («умертвил и съел лично и в глубочайшем секрете шестьдесят монахов»).
3) Число 6 - это дважды убитые в романе шесть детей. Это прежде всего всё тот же людоед-тамплиер, убивший и съевший «несколько светских младенцев, - штук шесть, но не более». А также закоренелый душегуб (из рассказа Ипполита), из чистого удовольствия заколовший шестерых детей («Какой-нибудь из «несчастных», <…> заколовший шесть штук детей, единственно для своего удовольствия…»).
СНОСКИ К ГЛАВЕ 6:
1) Фостер Бейли. Дух масонства. М.: Свет, Амрита-Русь. 2015. - 224 с.
2) Местергази Е. Г. Вера и князь Мышкин. Опыт «наивного» чтения романа «Идиот». / Роман Ф. М. Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения: Сб. работ отечеств. и зарубеж. ученых / Под ред. Т. А. Касаткиной. М.: Наследие, 2001. - 560 с. - Стр. 291-318.
Начало, Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6
Наталья Воронцова-Юрьева