Страх барона Османа: зачем архитекторам отбирать улицу у толпы (часть 1)
Почему бы не построить метро, чтобы бедняки могли ездить на работу из периферийных районов в центр? Или расширить улицы, чтобы в случае чего по ним могли проехать армейские фургоны? Этим градостроительным решениям уже больше 100 лет. Социолог Ричард Сеннет в книге «Плоть и камень» рассказывает о проектах, которые отчасти определили внешний вид современного городского пространства. Сайт «Теории и практики» публикует отрывок о том, как английские и французские архитекторы XIX века строили парки, бульвары и метро, вытесняя с улицы толпу.
Alfred Leete, The Lure of the Underground, 1915-1928
Риджентс-парк
В XVIII веке и парижские, и лондонские градостроители создавали парки как городские легкие, а не как убежища посреди города, какими были сады Средних веков. Это концепция «парка как легких» делала обязательной охрану растительности. В 1750-е годы власти Парижа огородили прежде общедоступный королевский парк Тюильри, чтобы обезопасить деревья, дающие городу целительный воздух. Знаменитые лондонские площади, сооружение которых началось в XVIII веке, к началу следующего столетия тоже были обнесены оградами. […] Обустройство Риджентс-парка и строительство Риджент-стрит, предпринятое в начале XIX века архитектором Джоном Нэшем по указанию будущего короля Георга IV, было самым масштабным из всех лондонских градостроительных проектов; в его основе лежал все тот же принцип «парка как легких», хотя и приспособленный для города, где были возможны гораздо более высокие скорости.
Риджентс-парк, созданный из прежнего Мэрилебон-парка, занимает огромную площадь. Нэш решил выровнять всю эту территорию и превратить ее в городские легкие не столько за счет деревьев, сколько за счет травы […]. Можно подумать, что просторное, абсолютно плоское пространство, сплошь засаженное травой, как будто специально создано для организованных групп, которые действительно время от времени пользовались им в период правления королевы Виктории. Но проект Нэша препятствовал такому применению открытого пространства, поскольку парк оказался окружен стеной быстро движущегося транспорта. Дорога, проложенная снаружи вдоль ограды Риджентс-парка, служила окружной магистралью с огромной транспортной нагрузкой […].
Хотя для Лондона Джона Нэша и были характерны высокие скорости, он отнюдь не выглядел как пространство, идеально приспособленное для нужд индивидуума. Городские площади, возникшие в XVIII веке, были призваны всячески замаскировать тот факт, что большую часть лондонской застройки составляли отдельные частные дома. Великолепные резиденции, выходившие на площади, строились группами по 15-20 зданий и должны были производить впечатление полной монолитности: лондонские строительные регламенты того времени, особенно закон 1774 года, запрещали любые опознавательные знаки и внешние различия на фасадах. В Блумсбери монотонность застройки контрастировала с многообразной растительностью парков, расположенных в центрах площадей: кроме всего прочего, такой контраст создавал четкую границу между домом и городом, между частным и публичным пространствами.
Хотя Риджентс-парк гораздо обширнее этих более ранних площадей, строения, смотрящие на него через запруженную транспортом улицу, были спроектированы Нэшем так, как будто все они были одинаковы: особняки, окружавшие парк, он объединил в сплошные террасы с помощью щедрого применения лепнины. Лепная штукатурка - это инструмент, с помощью которого архитектор создает иллюзии: во влажном состоянии ей легко придать вид массивного руста, как на ренессансном дворце, или изящных, тщательно проработанных колонн. Покрыв лепниной фасады террасных домов Риджентс-парка, Нэш объединил эти огромные здания, задав богатым орнаментом общий ритм, продолжающийся от дома к дому.
Но этот же материал может обозначать и социальную разобщенность. Особняки, выстроившиеся в шеренгу вокруг парка, почти кичились своим великолепием. Самой своей утонченностью они как будто прочерчивали границу между пространством парка и расположенной за его пределами городской тканью, фрагментированной, нищей и беспорядочной. Преобразования Нэша вытеснили бедноту, прежде обитавшую в некоторых частях парка, к северу, в районы Чок-фарм и Кэмден-таун. И поток транспорта, и линия богатых домов, превращенных лепниной в сплошную стену, и сама огромная площадь парка делали его пространство практически неприступным. Неудивительно, что в первые годы своего существования Риджентс-парк по большей части пустовал. Нэшу удалось соединить быстрое движение с тем, что градостроители окрестили удобным термином «разуплотнение». Более того, это быстрое движение было движением индивидуального транспорта, частных экипажей и карет.
По плану Джона Нэша транспортный поток должен был направляться в парк не из тех кварталов, лежавших сразу за великолепными стенами, чьи обитатели вряд ли могли позволить себе карету, а из центра города. Южная оконечность Риджентс-парка переходила в Риджент-стрит - широкий бульвар, также спроектированный Нэшем […].
Риджент-стрит также задумывалась как артерия для огромного движущегося потока, но в этом случае он состоял не только из карет, но и из пешеходов. По ее сторонам также выстроились шеренги масштабных одинаковых зданий, но здесь они были наделены новой коммерческой функцией: все первые этажи Нэш спланировал как сплошную линию торговых помещений, в то время как в более старых городских домах лавки всегда беспорядочно переделывались из жилых комнат. Взяв за основу принцип лондонского торгового пассажа - перекрытой стеклянной крышей базилики, вдоль оси которой выстраивались магазины, - Нэш приспособил его к пространству улицы.
Риджент-стрит стала важнейшей вехой в градостроительстве. Она соединила постоянный и напряженный поток движения с единой функцией на уровне первого этажа. Такая структура создала разрыв между самой улицей и кварталами позади ее зданий, подобный тому, что наблюдался чуть севернее, в спроектированном Нэшем парке. Торговля не распространялась по боковым улицам […]. Наличие у улицы единственной функции создавало пространственное разделение, напоминающее разделение труда: магазины, выходившие на Риджент-стрит, предлагали предметы роскоши состоятельным клиентам, а в помещениях чуть в стороне находились конторы и ремесленные мастерские, работа которых вовсе не обязательно имела какое-то отношение к жизни улицы.
Ансамбль Риджентс-парка и Риджент-стрит придал движению новое общественное значение. Использование транспортного потока в качестве подвижного ограждения Риджентс-парка, сокращавшего количество его посетителей, позволило предотвратить скапливание на его территории толп, сплоченных общей целью. Прямолинейное движение пешеходов по Риджент-стрит создавало и по-прежнему создает давление, из-за которого там сложно собрать неподвижную толпу - скажем, для того, чтобы произнести перед ней речь. Вместо этого и парк, и улица обеспечивали преимущество отдельному движущемуся телу. […] Джон Нэш не оставил никаких письменных свидетельств, что такие социальные последствия входили в его намерения. Как и многие другие английские архитекторы, он презирал теоретизирование. Тем не менее напряженное движение на монофункциональной улице было необходимым первым шагом к тому, чтобы спешащий по своим делам индивид получил преимущество в городской толпе.
Источник.
Джон Нэш. Проект Риджентс-парка, 1812
Alfred Leete, The Lure of the Underground, 1915-1928
Риджентс-парк
В XVIII веке и парижские, и лондонские градостроители создавали парки как городские легкие, а не как убежища посреди города, какими были сады Средних веков. Это концепция «парка как легких» делала обязательной охрану растительности. В 1750-е годы власти Парижа огородили прежде общедоступный королевский парк Тюильри, чтобы обезопасить деревья, дающие городу целительный воздух. Знаменитые лондонские площади, сооружение которых началось в XVIII веке, к началу следующего столетия тоже были обнесены оградами. […] Обустройство Риджентс-парка и строительство Риджент-стрит, предпринятое в начале XIX века архитектором Джоном Нэшем по указанию будущего короля Георга IV, было самым масштабным из всех лондонских градостроительных проектов; в его основе лежал все тот же принцип «парка как легких», хотя и приспособленный для города, где были возможны гораздо более высокие скорости.
Риджентс-парк, созданный из прежнего Мэрилебон-парка, занимает огромную площадь. Нэш решил выровнять всю эту территорию и превратить ее в городские легкие не столько за счет деревьев, сколько за счет травы […]. Можно подумать, что просторное, абсолютно плоское пространство, сплошь засаженное травой, как будто специально создано для организованных групп, которые действительно время от времени пользовались им в период правления королевы Виктории. Но проект Нэша препятствовал такому применению открытого пространства, поскольку парк оказался окружен стеной быстро движущегося транспорта. Дорога, проложенная снаружи вдоль ограды Риджентс-парка, служила окружной магистралью с огромной транспортной нагрузкой […].
Хотя для Лондона Джона Нэша и были характерны высокие скорости, он отнюдь не выглядел как пространство, идеально приспособленное для нужд индивидуума. Городские площади, возникшие в XVIII веке, были призваны всячески замаскировать тот факт, что большую часть лондонской застройки составляли отдельные частные дома. Великолепные резиденции, выходившие на площади, строились группами по 15-20 зданий и должны были производить впечатление полной монолитности: лондонские строительные регламенты того времени, особенно закон 1774 года, запрещали любые опознавательные знаки и внешние различия на фасадах. В Блумсбери монотонность застройки контрастировала с многообразной растительностью парков, расположенных в центрах площадей: кроме всего прочего, такой контраст создавал четкую границу между домом и городом, между частным и публичным пространствами.
Хотя Риджентс-парк гораздо обширнее этих более ранних площадей, строения, смотрящие на него через запруженную транспортом улицу, были спроектированы Нэшем так, как будто все они были одинаковы: особняки, окружавшие парк, он объединил в сплошные террасы с помощью щедрого применения лепнины. Лепная штукатурка - это инструмент, с помощью которого архитектор создает иллюзии: во влажном состоянии ей легко придать вид массивного руста, как на ренессансном дворце, или изящных, тщательно проработанных колонн. Покрыв лепниной фасады террасных домов Риджентс-парка, Нэш объединил эти огромные здания, задав богатым орнаментом общий ритм, продолжающийся от дома к дому.
Но этот же материал может обозначать и социальную разобщенность. Особняки, выстроившиеся в шеренгу вокруг парка, почти кичились своим великолепием. Самой своей утонченностью они как будто прочерчивали границу между пространством парка и расположенной за его пределами городской тканью, фрагментированной, нищей и беспорядочной. Преобразования Нэша вытеснили бедноту, прежде обитавшую в некоторых частях парка, к северу, в районы Чок-фарм и Кэмден-таун. И поток транспорта, и линия богатых домов, превращенных лепниной в сплошную стену, и сама огромная площадь парка делали его пространство практически неприступным. Неудивительно, что в первые годы своего существования Риджентс-парк по большей части пустовал. Нэшу удалось соединить быстрое движение с тем, что градостроители окрестили удобным термином «разуплотнение». Более того, это быстрое движение было движением индивидуального транспорта, частных экипажей и карет.
По плану Джона Нэша транспортный поток должен был направляться в парк не из тех кварталов, лежавших сразу за великолепными стенами, чьи обитатели вряд ли могли позволить себе карету, а из центра города. Южная оконечность Риджентс-парка переходила в Риджент-стрит - широкий бульвар, также спроектированный Нэшем […].
Риджент-стрит также задумывалась как артерия для огромного движущегося потока, но в этом случае он состоял не только из карет, но и из пешеходов. По ее сторонам также выстроились шеренги масштабных одинаковых зданий, но здесь они были наделены новой коммерческой функцией: все первые этажи Нэш спланировал как сплошную линию торговых помещений, в то время как в более старых городских домах лавки всегда беспорядочно переделывались из жилых комнат. Взяв за основу принцип лондонского торгового пассажа - перекрытой стеклянной крышей базилики, вдоль оси которой выстраивались магазины, - Нэш приспособил его к пространству улицы.
Риджент-стрит стала важнейшей вехой в градостроительстве. Она соединила постоянный и напряженный поток движения с единой функцией на уровне первого этажа. Такая структура создала разрыв между самой улицей и кварталами позади ее зданий, подобный тому, что наблюдался чуть севернее, в спроектированном Нэшем парке. Торговля не распространялась по боковым улицам […]. Наличие у улицы единственной функции создавало пространственное разделение, напоминающее разделение труда: магазины, выходившие на Риджент-стрит, предлагали предметы роскоши состоятельным клиентам, а в помещениях чуть в стороне находились конторы и ремесленные мастерские, работа которых вовсе не обязательно имела какое-то отношение к жизни улицы.
Ансамбль Риджентс-парка и Риджент-стрит придал движению новое общественное значение. Использование транспортного потока в качестве подвижного ограждения Риджентс-парка, сокращавшего количество его посетителей, позволило предотвратить скапливание на его территории толп, сплоченных общей целью. Прямолинейное движение пешеходов по Риджент-стрит создавало и по-прежнему создает давление, из-за которого там сложно собрать неподвижную толпу - скажем, для того, чтобы произнести перед ней речь. Вместо этого и парк, и улица обеспечивали преимущество отдельному движущемуся телу. […] Джон Нэш не оставил никаких письменных свидетельств, что такие социальные последствия входили в его намерения. Как и многие другие английские архитекторы, он презирал теоретизирование. Тем не менее напряженное движение на монофункциональной улице было необходимым первым шагом к тому, чтобы спешащий по своим делам индивид получил преимущество в городской толпе.
Источник.
Джон Нэш. Проект Риджентс-парка, 1812