«Я вернусь в свое Отечество…» (день памяти поэта Е.А. Боратынского)
11 июля - день памяти поэта пушкинской плеяды Евгения Боратынского. Родившись в Кирсановском уезде Тамбовской губернии, он, в отличие от многих представителей дворянского сословия, всю свою жизнь прожил в России, и лишь последние месяцы провел за границей, предприняв с семьей - женой и детьми - путешествие по Европе: Берлин, Потсдам, Лейпциг, Дрезден, Франкфурт и Майнц, Кельн, Брюссель, Париж, Марсель, Неаполь. «Европейское пилигримство» - так характеризовал его в письмах сам поэт.
И.И. Вивьен. Портрет Е.А. Боратынского.
1826
Значение латинского слова «пилигрим» то же что и русского «паломник» - поклонник святых мест. Идя от монастыря к монастырю, от церкви к церкви, средневековые паломники-пилигримы, преодолевая усталость, холод, голод и соприкасаясь со святынями, стремились к самосовершенствованию. В более поздние периоды истории цель путешествий стала меняться, но всегда, пускаясь в дальние странствия, человек, так или иначе, продолжал искать дорогу к счастью и ответ на вопрос о смысле жизни, искать выход из тяжелых жизненных ситуаций, надежду на спасение.
Путешествие по Европе было для Евгения Боратынского тоже своего рода «паломничеством». Его целью было соприкосновение с ценностями культуры, в лоне которой он был с детства воспитан: французский язык, западная литература и философия, классическая музыка европейских композиторов, рассказы «дядьки-итальянца» Боргезе о счастливой, солнечной Италии.
Местечко Байя в окрестностях Неаполя. Акварель неизвестного художника. 19 в.
Однако, оказавшись в 43-летнем возрасте в Европе, Боратынский не смог найти в ней ряда ценностей, которые хотел увидеть. И хотя поначалу в Берлине ему понравился городской порядок, а в Париже - народ («приветливый, умный, веселый и полный покорности закону»), все же первые впечатления уже тогда несли долю некоторых разочарований, которые исподволь находили отражение в образах легкой иронии в письмах на Родину. И лишь Италия - последний оплот европейской культуры, существовавшей нераздельно с естественной природой, - в полной мере оправдала ожидания Боратынского, который писал о ней в своих письмах: «В три дня, как на крыльях, перенеслись мы из сложной общественной жизни Европы в роскошно-вегетативную жизнь Италии - Италии, которую за все ее заслуги должно бы на карте означить особой частью света… Понимаю художников, которым нужна Италия. Это освещение, которое без резкости лампы выдает все оттенки, весь рисунок человеческого образа во всей точности и мягкости… находится только здесь под этим дивным небом. Здесь, только здесь, может образоваться и рисовальщик, и живописец…»
Окрестности Неаполя. Цветная литография. 19 в.
Именно Италия, «земля обетованная», стала 11 июля 1844 года (по новому стилю) местом смерти поэта. Его жизненное странствие окончилось в Неаполе, навсегда запечатлевшись в поэзии как духовное пилигримство.
Среди творческого наследия поэта выделяются письма последних месяцев жизни в Европе, написанные друзьям и родственникам в Россию. Сегодня они воспринимаются как некое завещание, адресованное его потомкам:
«Поздравляю вас, любезные друзья, с новым годом…; желаю вам его лучше парижского, который не что иное, как привидение прошлого, в морщинах и праздничном платье. Поздравляю вас с будущим, ибо у нас его больше, чем где-либо; поздравляю вас с нашими степями, ибо этот простор, который ничем не заменят здешние науки; поздравляю вас с нашей зимой, ибо она бодра и блистательна и красноречием мороза зовет нас к движению лучше здешних ораторов; поздравляю вас с тем, что мы в самом деле моложе 12-ю днями других народов и посему переживем их, может быть, 12-ю столетиями…» (Париж, декабрь 1843 г.).
«…Теперь мы устремлены в прекрасную и классическую Италию, но замечу: жизнь в чужих краях тем особенно прекрасна, что начинаешь больше любить свое отечество. Благоприятства более теплого климата не столь велики, как думают, достижения цивилизации не столь блестящи, как полагают. Жители, коих я видел доселе, не стоят русских ни сердцем, ни умом… Я вернусь в свое отечество исцеленным от многих предубеждений и полным снисходительности к некоторым недостаткам, которые у нас есть и которые мы с удовольствием преувеличиваем…» (Марсель, апрель 1844 г.).
Памятник на могиле Е.А. Боратынского
на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры в Петербурге. Фото начала 20 в.
И.И. Вивьен. Портрет Е.А. Боратынского.
1826
Значение латинского слова «пилигрим» то же что и русского «паломник» - поклонник святых мест. Идя от монастыря к монастырю, от церкви к церкви, средневековые паломники-пилигримы, преодолевая усталость, холод, голод и соприкасаясь со святынями, стремились к самосовершенствованию. В более поздние периоды истории цель путешествий стала меняться, но всегда, пускаясь в дальние странствия, человек, так или иначе, продолжал искать дорогу к счастью и ответ на вопрос о смысле жизни, искать выход из тяжелых жизненных ситуаций, надежду на спасение.
Путешествие по Европе было для Евгения Боратынского тоже своего рода «паломничеством». Его целью было соприкосновение с ценностями культуры, в лоне которой он был с детства воспитан: французский язык, западная литература и философия, классическая музыка европейских композиторов, рассказы «дядьки-итальянца» Боргезе о счастливой, солнечной Италии.
Местечко Байя в окрестностях Неаполя. Акварель неизвестного художника. 19 в.
Однако, оказавшись в 43-летнем возрасте в Европе, Боратынский не смог найти в ней ряда ценностей, которые хотел увидеть. И хотя поначалу в Берлине ему понравился городской порядок, а в Париже - народ («приветливый, умный, веселый и полный покорности закону»), все же первые впечатления уже тогда несли долю некоторых разочарований, которые исподволь находили отражение в образах легкой иронии в письмах на Родину. И лишь Италия - последний оплот европейской культуры, существовавшей нераздельно с естественной природой, - в полной мере оправдала ожидания Боратынского, который писал о ней в своих письмах: «В три дня, как на крыльях, перенеслись мы из сложной общественной жизни Европы в роскошно-вегетативную жизнь Италии - Италии, которую за все ее заслуги должно бы на карте означить особой частью света… Понимаю художников, которым нужна Италия. Это освещение, которое без резкости лампы выдает все оттенки, весь рисунок человеческого образа во всей точности и мягкости… находится только здесь под этим дивным небом. Здесь, только здесь, может образоваться и рисовальщик, и живописец…»
Окрестности Неаполя. Цветная литография. 19 в.
Именно Италия, «земля обетованная», стала 11 июля 1844 года (по новому стилю) местом смерти поэта. Его жизненное странствие окончилось в Неаполе, навсегда запечатлевшись в поэзии как духовное пилигримство.
Среди творческого наследия поэта выделяются письма последних месяцев жизни в Европе, написанные друзьям и родственникам в Россию. Сегодня они воспринимаются как некое завещание, адресованное его потомкам:
«Поздравляю вас, любезные друзья, с новым годом…; желаю вам его лучше парижского, который не что иное, как привидение прошлого, в морщинах и праздничном платье. Поздравляю вас с будущим, ибо у нас его больше, чем где-либо; поздравляю вас с нашими степями, ибо этот простор, который ничем не заменят здешние науки; поздравляю вас с нашей зимой, ибо она бодра и блистательна и красноречием мороза зовет нас к движению лучше здешних ораторов; поздравляю вас с тем, что мы в самом деле моложе 12-ю днями других народов и посему переживем их, может быть, 12-ю столетиями…» (Париж, декабрь 1843 г.).
«…Теперь мы устремлены в прекрасную и классическую Италию, но замечу: жизнь в чужих краях тем особенно прекрасна, что начинаешь больше любить свое отечество. Благоприятства более теплого климата не столь велики, как думают, достижения цивилизации не столь блестящи, как полагают. Жители, коих я видел доселе, не стоят русских ни сердцем, ни умом… Я вернусь в свое отечество исцеленным от многих предубеждений и полным снисходительности к некоторым недостаткам, которые у нас есть и которые мы с удовольствием преувеличиваем…» (Марсель, апрель 1844 г.).
Памятник на могиле Е.А. Боратынского
на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры в Петербурге. Фото начала 20 в.