Детство нашего детства
Подростковое кино, которое в отечественном кинематографе сегодня фактически отсутствует, никогда не было простым жанром, поэтому и в лучшие времена на него решались не часто и немногие.
В 1975 году Серебряного Медведя за режиссуру на Белинском фестивале получил Сергей Соловьев за фильм «Сто дней после детства». Сложно сравнивать его с чем-то: этот фильм, сегодня слегка подзабытый, стоит особняком. Тема, поднятая авторами (сценарий Александра Александрова и Сергея Соловьева), лишена какого-то взрослого снисхождения, намека на забавность. Это история перерождения, вылупления из скорлупы. Можно, наверное, смотреть на подростковые проблемы со стороны и с легкой улыбкой говорить о том, что это еще не проблемы, но ведь для взрослеющего человека сейчас ничего важнее нет, чем это противостояние миру. Поэтому интонация, выбранная для фильма, верна и с психологической точки зрения, и с эстетической.
Это честность режиссера и сценаристов нежно переплетается со стихами, строчками, цитатами и отрывками. Эта поэтичность - тоже яркая краска отрочества, возраста первого прикосновения к искусству, и от того, каким будет это прикосновение, многое зависит в другой, взрослой жизни. Герои фильма «Сто дней после детства» проживают последнее лето своего детства в пионерском лагере, расположившемся в живописной помещичьей усадьбе, они здесь не только дружат, влюбляются, разбивают сердца - свои и чужие, они еще и прикасаются к миру прекрасного. Во главе со своим вожатым Сережей (Сергей Шакуров) отряд ставит драму Лермонтова «Маскарад», представляя ее на сцене старинного театра, каждый из ребят находит себя в своем герое. В этом незамутненном восприятии искусства (вновь только через себя) есть какая-то мудрость, честность: здесь нет демагогии, рассуждений о каких-то «измах», ты просто живешь вместе с персонажем, если умеешь его понять.
Наверное, именно поэтому так важно, говоря об этом фильме, подчеркнуть актерскую составляющую: филигранные работы Нины Меньшиковой и Сергея Шакурова, настолько органичные, что кажутся порой безыскусными, ни на одну секунду не входят в диссонанс с дебютами Бориса Токарева (Митя Лопухин), Ирины Малышевой (Соня Загремухина), Андрея Звягна (Лебедев), но особая нота этого ансамбля - Татьяна Друбич в роли Лены Ерголиной. Во многом именно ей принадлежит ты самая поэтическая интонация всего фильма, или, вернее сказать, лирический мотив.
Фильм наполнен аллюзиями и ассоциациями, порой его хочется назвать «Митиной любовью», порой «Повестью о первой любви», и каждая из этих, этих ассоциаций, добавляет новую краску в наше восприятие фильма.
К режиссерскому чутью, пониманию психологии, драматургической деликатности и прочим составляющим фильма нужно прибавить еще что-то очень важное - память о себе, о том, как ты видел и слышал в четырнадцать лет, о том, каким представлялся мир и каким ты представлял себя (здесь появляется еще одна ассоциация: так хорошо «помнил» себя Сэлинджер). Без этой собственной истории отрочества не сбудется подростковый фильм, наверное, потому что он должен преломлять все происходящее через героя, который в этом возрасте все преломляет через себя. И нет другой формы познания, чем познание через себя - мучительное, терзающее, порой болезненное, но сладостное своей открытостью миру, и самим миром, который обретается подростком в после этого преображения.
В 1975 году Серебряного Медведя за режиссуру на Белинском фестивале получил Сергей Соловьев за фильм «Сто дней после детства». Сложно сравнивать его с чем-то: этот фильм, сегодня слегка подзабытый, стоит особняком. Тема, поднятая авторами (сценарий Александра Александрова и Сергея Соловьева), лишена какого-то взрослого снисхождения, намека на забавность. Это история перерождения, вылупления из скорлупы. Можно, наверное, смотреть на подростковые проблемы со стороны и с легкой улыбкой говорить о том, что это еще не проблемы, но ведь для взрослеющего человека сейчас ничего важнее нет, чем это противостояние миру. Поэтому интонация, выбранная для фильма, верна и с психологической точки зрения, и с эстетической.
Это честность режиссера и сценаристов нежно переплетается со стихами, строчками, цитатами и отрывками. Эта поэтичность - тоже яркая краска отрочества, возраста первого прикосновения к искусству, и от того, каким будет это прикосновение, многое зависит в другой, взрослой жизни. Герои фильма «Сто дней после детства» проживают последнее лето своего детства в пионерском лагере, расположившемся в живописной помещичьей усадьбе, они здесь не только дружат, влюбляются, разбивают сердца - свои и чужие, они еще и прикасаются к миру прекрасного. Во главе со своим вожатым Сережей (Сергей Шакуров) отряд ставит драму Лермонтова «Маскарад», представляя ее на сцене старинного театра, каждый из ребят находит себя в своем герое. В этом незамутненном восприятии искусства (вновь только через себя) есть какая-то мудрость, честность: здесь нет демагогии, рассуждений о каких-то «измах», ты просто живешь вместе с персонажем, если умеешь его понять.
Наверное, именно поэтому так важно, говоря об этом фильме, подчеркнуть актерскую составляющую: филигранные работы Нины Меньшиковой и Сергея Шакурова, настолько органичные, что кажутся порой безыскусными, ни на одну секунду не входят в диссонанс с дебютами Бориса Токарева (Митя Лопухин), Ирины Малышевой (Соня Загремухина), Андрея Звягна (Лебедев), но особая нота этого ансамбля - Татьяна Друбич в роли Лены Ерголиной. Во многом именно ей принадлежит ты самая поэтическая интонация всего фильма, или, вернее сказать, лирический мотив.
Фильм наполнен аллюзиями и ассоциациями, порой его хочется назвать «Митиной любовью», порой «Повестью о первой любви», и каждая из этих, этих ассоциаций, добавляет новую краску в наше восприятие фильма.
К режиссерскому чутью, пониманию психологии, драматургической деликатности и прочим составляющим фильма нужно прибавить еще что-то очень важное - память о себе, о том, как ты видел и слышал в четырнадцать лет, о том, каким представлялся мир и каким ты представлял себя (здесь появляется еще одна ассоциация: так хорошо «помнил» себя Сэлинджер). Без этой собственной истории отрочества не сбудется подростковый фильм, наверное, потому что он должен преломлять все происходящее через героя, который в этом возрасте все преломляет через себя. И нет другой формы познания, чем познание через себя - мучительное, терзающее, порой болезненное, но сладостное своей открытостью миру, и самим миром, который обретается подростком в после этого преображения.