И ещё раз: почему они пьют?
За окном ветер, просто таки буря. Ощутимо холодает. Цветы придётся заносить в дом - те, которые домашние. Остальным придётся, как и высаженным на клумбы и диким собратьям, ждать мороза.
Сегодня разговаривали с одной хорошей приятельницей. Вспоминали своих родителей и прародителей, своих мужчин и задавались вопросом: все эти люди не были маргиналами - напротив, их можно назвать не просто способными, но даже талантливыми. Да, были в их жизни потери, но ей же ей, нечего Бога гневить - бывают и страшнее, да и вообще: где оно, то горчичное зерно из дома, в котором никто не умрал? Так чего ж они пили?
Как говорил мне один Бывший Алкоголик, "алкаши и творческие люди - одного поля ягоды. Ты не представляешь, какой креатив прёт, когда выпить хочется, а не дают! Такое изобретёшь!.." Так-то оно так, да почему же пьющие пускают весь свой творческий потенциал на добывание выпивки? С чего им вообще начинает хотеться выпить?
Тут мне пришло в голову, что часто принимаются пить люди, которые хотят странного. Эта гениальная формулировка Стругацких блистательно, на мой взгляд, отражает желание человека не просто выйти за рамки обыденности, но соприкоснуться с запредельным. В сущности, как показали А.К. Байбурин и А.Л. Топорков, в русской традиционной культуре, именно аграрной, крестьянской, совместное праздничное застолье рассматривалось как некое коллективное странствие за пределы профанного мира, в праздничную надмирность. Отсюда, возможно, употребление таких глагольных форм как "вздрогнем!" или "поехали!" Совместное застольное употребление алкоголя должно было давать (и, собственно, даёт) ощущение объединения отдельных людей в единое праздничное тело. Вот поэтому тот, кто не пьёт - не уважает нас, ибо не хочет с нами сливаться. И чёрт его знает, что ему, трезвому, на фоне нас, едущих в наш пьяный трип, в голову придёт. Проще и правильней такому на всякий случай загодя морду набить.
Это культурно-теоретическое обоснование крестьянских праздничных застолий. А были ещё и кабаки, с их невероятной и страшной субкультурой, показанной в "Службе кабаку". Но кабак - это уже следующий шаг на пути остраннения (отнюдь не в смысле Шкловского).
Странное многолико. Поэтому, пожалуй, было бы неверное утверждать, что пьяница получает только иллюзию прикосновения к странному. Нет, он прикасается к нему - но только с одной стороны. Переживание трансперсонального есть, однако пьяный никогда не знает, что именно ему придётся переживать. Мой Первый Алкоголик говорил мне:
- Я понял, что такое "вихри враждебные веют над нами"! Я их почувствовал. Это такое чёрное, оно крутит тебя изнутри, ты уже себе не принадлежишь...
Да - и, добавлю я, настолько не принадлежишь, что бросаешься с криками на капот едущей навстречу машины. Хорошо, никто не пострадал - водителя в этом случае мне было бы жальче.
Надо заметить, что когда он работал (он был музыкант), он не пил. Тем не менее, странного он искал и хотел испытать его пределы. Но странное беспредельно - надо ли удивляться, что однажды он чуть не ушёл в страну без воды навсегда?
Самое страшное, когда человеку хочется странного, но догадал его чёрт родиться в таком окружении, где странное не признаётся, изгоняется и высмеивается. Самый известный литературный пример - гриновская Ассоль. Хорошо, что Артуру Грею удалось увезти её из Каперны, но что бы она делала, если бы этого не случилось? Гораздо страшней, потому что ближе к правде жизни, рассказы Василия Макаровича Шукшина. Когда-то я не могла его читать - мне было тошно и душно. Позже я оценила его умение показать атмосферу существования людей, когда "кроме жизни, нет жизни никакой" (как выразился Жозеп Карнэ). Если в такой среде появляется тяга к странному, другого пути к нему нет, кроме протоптанной коллективным праздничным телом дорожки. У интеллигенции в городе свои тараканы: там часто жизнь духа и умение соприкасаться со странным заменялось и заменяется образованностью и внешними впечатлениями от культурных событий. Душность атмосферы в подобном окружении ничуть не меньше той, в которую были погружены шукшинские персонажи.
- И что же делать, если хочется странного? - спрашивали мы с приятельницей друг друга. - Как быть, чтоб не скатиться в пьянство?
Пустить свой алкоголический креатив в творчество? А то вы не знаете, как пьют так называемые творческие люди! Заняться делом, реализуя свои таланты? А ты пей, да дело разумей. Как будто работа кому-то мешала пить!
Оказалось, мы с ней не знаем, что же делать. Мне легко рассуждать: странное сопровождает меня едва ли не с рождения. Моя странная мать. Её странные друзья. Их странные интересы и невероятной силы стремление к запредельному. Папаша Д., местами дурак и повсеместно антисемит, всё-таки научил меня основам странствий туда, куда хочется прийти, без всяких подручных средств вроде алкоголя, мухоморов и прочей дряни. Несколько вдохов - и не висните у меня на ногах, ребята, я скоро вернусь. Щи в духовке. А как быть тем, кто, как один мой приятель, разменивая пятый десяток, "наконец-то ожил и начал разговаривать" - а до этого предпочитал бытовые темы, так как не с кем было говорить о странном?
Не знаю.
Наверное, кого-то держит вера в Бога: понимание того, что и тело твоё, и таланты, и сама жизнь даны тебе в долг Им, и ты просто не имеешь права, пардон, просирать всё это. Кто-то начинает ходить по психологическим тренингам, особенно трансперсональным. Кого-то держит ответственность перед близкими - стыдно, например, перед детьми и страшно за них. Кто-то способен устыдиться самого себя. Упомянутый выше Бывший Алкоголик рассказывал мне:
- Проснулся я как-то раз утром, посмотрел в зеркало на свою рожу синюю - стыдно стало невозможно. И после этого сразу бросил пить.
И правда - бросил. Аминь.
И всё же, как мне кажется, если хочется странного, то без Бога - ни до порога, уж в каком бы обличье ни представал Бог (за такую формулу мне, человеку воцерковлённому, следует надавать по шее, но я отдаю себе отчёт, что credo у всех своё).
Потому что Бог не выдаст. И пьяная свинья не съест. Даже если ты заблудился в поисках странного.
...Но может, я и ошибаюсь.
Сегодня разговаривали с одной хорошей приятельницей. Вспоминали своих родителей и прародителей, своих мужчин и задавались вопросом: все эти люди не были маргиналами - напротив, их можно назвать не просто способными, но даже талантливыми. Да, были в их жизни потери, но ей же ей, нечего Бога гневить - бывают и страшнее, да и вообще: где оно, то горчичное зерно из дома, в котором никто не умрал? Так чего ж они пили?
Как говорил мне один Бывший Алкоголик, "алкаши и творческие люди - одного поля ягоды. Ты не представляешь, какой креатив прёт, когда выпить хочется, а не дают! Такое изобретёшь!.." Так-то оно так, да почему же пьющие пускают весь свой творческий потенциал на добывание выпивки? С чего им вообще начинает хотеться выпить?
Тут мне пришло в голову, что часто принимаются пить люди, которые хотят странного. Эта гениальная формулировка Стругацких блистательно, на мой взгляд, отражает желание человека не просто выйти за рамки обыденности, но соприкоснуться с запредельным. В сущности, как показали А.К. Байбурин и А.Л. Топорков, в русской традиционной культуре, именно аграрной, крестьянской, совместное праздничное застолье рассматривалось как некое коллективное странствие за пределы профанного мира, в праздничную надмирность. Отсюда, возможно, употребление таких глагольных форм как "вздрогнем!" или "поехали!" Совместное застольное употребление алкоголя должно было давать (и, собственно, даёт) ощущение объединения отдельных людей в единое праздничное тело. Вот поэтому тот, кто не пьёт - не уважает нас, ибо не хочет с нами сливаться. И чёрт его знает, что ему, трезвому, на фоне нас, едущих в наш пьяный трип, в голову придёт. Проще и правильней такому на всякий случай загодя морду набить.
Это культурно-теоретическое обоснование крестьянских праздничных застолий. А были ещё и кабаки, с их невероятной и страшной субкультурой, показанной в "Службе кабаку". Но кабак - это уже следующий шаг на пути остраннения (отнюдь не в смысле Шкловского).
Странное многолико. Поэтому, пожалуй, было бы неверное утверждать, что пьяница получает только иллюзию прикосновения к странному. Нет, он прикасается к нему - но только с одной стороны. Переживание трансперсонального есть, однако пьяный никогда не знает, что именно ему придётся переживать. Мой Первый Алкоголик говорил мне:
- Я понял, что такое "вихри враждебные веют над нами"! Я их почувствовал. Это такое чёрное, оно крутит тебя изнутри, ты уже себе не принадлежишь...
Да - и, добавлю я, настолько не принадлежишь, что бросаешься с криками на капот едущей навстречу машины. Хорошо, никто не пострадал - водителя в этом случае мне было бы жальче.
Надо заметить, что когда он работал (он был музыкант), он не пил. Тем не менее, странного он искал и хотел испытать его пределы. Но странное беспредельно - надо ли удивляться, что однажды он чуть не ушёл в страну без воды навсегда?
Самое страшное, когда человеку хочется странного, но догадал его чёрт родиться в таком окружении, где странное не признаётся, изгоняется и высмеивается. Самый известный литературный пример - гриновская Ассоль. Хорошо, что Артуру Грею удалось увезти её из Каперны, но что бы она делала, если бы этого не случилось? Гораздо страшней, потому что ближе к правде жизни, рассказы Василия Макаровича Шукшина. Когда-то я не могла его читать - мне было тошно и душно. Позже я оценила его умение показать атмосферу существования людей, когда "кроме жизни, нет жизни никакой" (как выразился Жозеп Карнэ). Если в такой среде появляется тяга к странному, другого пути к нему нет, кроме протоптанной коллективным праздничным телом дорожки. У интеллигенции в городе свои тараканы: там часто жизнь духа и умение соприкасаться со странным заменялось и заменяется образованностью и внешними впечатлениями от культурных событий. Душность атмосферы в подобном окружении ничуть не меньше той, в которую были погружены шукшинские персонажи.
- И что же делать, если хочется странного? - спрашивали мы с приятельницей друг друга. - Как быть, чтоб не скатиться в пьянство?
Пустить свой алкоголический креатив в творчество? А то вы не знаете, как пьют так называемые творческие люди! Заняться делом, реализуя свои таланты? А ты пей, да дело разумей. Как будто работа кому-то мешала пить!
Оказалось, мы с ней не знаем, что же делать. Мне легко рассуждать: странное сопровождает меня едва ли не с рождения. Моя странная мать. Её странные друзья. Их странные интересы и невероятной силы стремление к запредельному. Папаша Д., местами дурак и повсеместно антисемит, всё-таки научил меня основам странствий туда, куда хочется прийти, без всяких подручных средств вроде алкоголя, мухоморов и прочей дряни. Несколько вдохов - и не висните у меня на ногах, ребята, я скоро вернусь. Щи в духовке. А как быть тем, кто, как один мой приятель, разменивая пятый десяток, "наконец-то ожил и начал разговаривать" - а до этого предпочитал бытовые темы, так как не с кем было говорить о странном?
Не знаю.
Наверное, кого-то держит вера в Бога: понимание того, что и тело твоё, и таланты, и сама жизнь даны тебе в долг Им, и ты просто не имеешь права, пардон, просирать всё это. Кто-то начинает ходить по психологическим тренингам, особенно трансперсональным. Кого-то держит ответственность перед близкими - стыдно, например, перед детьми и страшно за них. Кто-то способен устыдиться самого себя. Упомянутый выше Бывший Алкоголик рассказывал мне:
- Проснулся я как-то раз утром, посмотрел в зеркало на свою рожу синюю - стыдно стало невозможно. И после этого сразу бросил пить.
И правда - бросил. Аминь.
И всё же, как мне кажется, если хочется странного, то без Бога - ни до порога, уж в каком бы обличье ни представал Бог (за такую формулу мне, человеку воцерковлённому, следует надавать по шее, но я отдаю себе отчёт, что credo у всех своё).
Потому что Бог не выдаст. И пьяная свинья не съест. Даже если ты заблудился в поисках странного.
...Но может, я и ошибаюсь.