Портрет Микрофюрера в интерьере-2
Продолжение. Начало здесь.
3. Дела нацистские.
Пристав к берегу, мы взяли на борт бердского жителя, приятеля Гриши. Приятель был необходим потому, что принёс ещё две полторашки пива. Нацист и сочувствующий были уже кривы, как атаганы, но на ногах держались и рассуждали ещё здраво, хотя сделались невероятно разговорчивы. Гость, назовём его Юрий, однако же был не хуже. Поначалу он стеснялся меня и пытался придать своей речи интеллигентность, но потом решив, очевидно, что я подружка Микрофюрера, расслабился и заговорил привычным языком. Микрофюрер, завернувшийся в российский флаг, чтобы меньше докучала мошка, пребывал в том состоянии, когда его мог волновать только один вопрос - национальный. Поэтому он приступил к Юрию с основным вопросом: како веруеши. Тот сначала не понял.
- Ну, вы фашист? - в лоб спросила я.
- Да нет, не фашист. Но этих, которые с чурками борются, понимаю.
Далее Микрофюрер начал объяснять идейную платформу и политическую программу своего движения.
- Вот я сейчас читаю «Удар русских богов» и «Майн кампф». На девяносто пять процентов это говно, но пять процентов - истина! Гитлер совершил одну ошибку - знаете, какую? Славяне ведь тоже относятся к арийцам! Вот и моя бабушка, ветеран войны, ей 85 лет, считает, что немцы то неправильно сделали, что всех коммунистов под корень не вывели.
- Сейчас говорят: скинхеды, скинхеды! А не понимают, что реальность изменилась. Ну что проку - взять биту и идти чурок ебошить? Этих, которые дворы метут и фруктами торгуют? Так на их место тут же другие наползут. Тут у нас возле магазина торгуют узбеки. Я с ними перетёр, ну, вышел на того, кто их сюда доставляет. Они ведь как: один влез, тянет другого, и создают общину. А мы что этому можем противопоставить? Сейчас вот от нас люди уходят. А почему? Потому что говорят мне: «Давай возьмём биты, пойдём и будем всех подряд ебошить!» Ну, можно найти себе Равшана какого-нибудь и ёбнуть его - а толку-то? Систему надо менять! Надо своих людей двигать во власть, националистов. И чтобы они в свою очередь тоже продвигали своих.
Юрий вдруг оживился.
- Брат, - вскричал он, - нам тебя, вас в Бердске так не хватает!
Из диалога, воспроизводить который долго и нудно, следовало вот что. Бердск держал известный криминальный авторитет, прославившийся тем, что его фирма строит «говённые дома», как выразились беседующие. Но «порядка» в городе он так и не сумел навести, потому что туда стали проникать «чурки». А между тем, было бы лучше, если бы по такому же принципу, по какому стягиваются в общины представители «некомплиментарных наций», в город проникли и загнездились бы в нём орлы из ДПНИ.
- Можно землю купить, построить дом. А рядом потом свои подтянутся и тоже построят дома. Мы так везде делаем, где оседаем. Вот у нас в *** община. В деревне. Там мужики пить бросают и работают. Мы запустили кирпичный завод. Вычистили заиленные озёра, сделали пруды, запустили карпов. У нас там хозяйство. Пожалуйста, приезжай, живи, работай. Но никаких чужих, никаких чурок. Но русские люди - они хотят на всё готовое. А я всё поднимаю с нуля. - Микрофюрер зло и жёстко сжимает губы. - А если что, то до нас просто так не добраться. Дорога идёт через овраг, он хорошо с двух сторон простреливается. Я вот инструктор по стрельбе и ножевому бою. Обучаю ребят. Не будет у нас, как в Приморье, не достанут.
К сожалению, приходится признать: для последнего, пусть и самого продолжительного акта "войны против государства", всё готово. Множество юношей и девушек, выросших в своей стране, являются здесь посторонними и ненужными людьми. У них не осталось никаких иллюзий по поводу возможного диалога с государством, которое травит их за один только образ их мыслей. Они не видят никаких путей в жизни, кроме борьбы против "антирусской государственной машины". Возможно, их головы набиты более чем возмутительным вздором, пусть они толком и сами не знают, в чём заключается единственный для них путь спасения России, но в них нет и следа личной корысти, что делает их чрезвычайно привлекательными в глазах остального населения. У "белого подполья" уже возник пантеон павших героев, сотни заключённых в тюрьмы "братьев" и мессианский блеск в глазах: "Россия - последняя надежда белого человечества". У них нет ни единого центра управления, ни единой доктрины, ни единого источника финансирования. Поэтому, в случае развития ситуации по наихудшему, наиболее кровавому, сценарию, никакое управление "Э" не вынесет тотальной террор-войны с сетевой структурой, имеющей сотни тысяч потенциальных неофитов, чьи ряды будут только неуклонно умножаться по мере углубления кризиса и роста социальной напряженности в нашем обществе.
(Сам Микрофюрер, кстати, с тем самым мессианским блеском в глазах время от времени напоминает, что и его могут посадить на пять лет по «русской» статье (282 УК).
- Брат! - почти простонал Юрий. - Приезжай, я тебя кое с кем познакомлю! Порядок нам нужен, ты не представляешь, как люди хотят порядка, как заебал этот бардак! Помогите нам навести порядок!
Было дано торжественное обещание сделать первый шаг по превращению соседнего с нами города в чисто русский.
- Как нужно правильно строить национальную политику? - рассуждал Микрофюрер. - Во всех странах есть титульные нации. У нас тоже есть. Россия - для русских. И для тех народов, которые испокон веку жили рядом с русскими.
- Испокон веку - это сколько в точном измерении, - не выдержала я.
- Ну… Исторически, - туманно пояснил мой собеседник. - Всякие татары, башкиры, мордва, народы Сибири должны иметь равные права с русскими. Но Кав-каз, Средняя А-зи-я, - он покачал перед самым своим носом указательным пальцем, - ни-ни-ни! Пусть приезжают, пусть работают, но прав у них таких же, как у представителей титульной нации и комплиментарных народов, не будет.
- А евреи?
- Евреев мы уважаем. Они создали подлинно национальное государство.
Однако как будут обстоять дела с правами у евреев и цыган в будущем национальном раю, мне так и не удалось выяснить.
* * *
Провожая меня до дому, Микрофюрер сетовал:
- Почему, если я надену майку со звездой Давида, это будет считаться нормально? И не скажи ничего, потому что это разжигание национальной розни! А если с надписью «Я русский», то это уже нацизм, все дела?
Последней опорной точкой нынешней ситуации - и одновременно точкой невозврата - стало желание власть предержащих уничтожить русский национализм как политический фактор, вместо того, чтобы найти определённый баланс интересов.
- А мне один опер сказал: «Ты на Робин-Гуда или какого благородного разбойника не канаешь. Ты канаешь на бывшего зека, который собрал преступную группировку и готовит зеков будущих".
Мучеников за правое дело?
А то итог может быть настолько непредсказуемым, что даже фантазировать на эту тему боюсь. Ну, например, - хотелось бы знать, в кого будут принимать ребятишек на площади Павших Борцов под памятником Неизвестному Скинхеду?
* * *
- Мама, ты что, вообще сбрендила?! - крикнула мне дочь, которой я позвонила, чтобы сказать, с кем я иду и куда, и назначить время контрольного звонка. Позже она выговаривала мне: у тебя, мол, такой вид, будто у тебя прабабушка из Израиля выехала, а ты с нацистами едешь незнамо куда! Искали б потом тело в Бердском заливе… Ну, вот потому и поехала, что вид такой. Будто предки поднялись из долины Иавока или из табора пришли. Надо же мне знать, на что рассчитывать… Бить-то, если что, будут не по паспорту, где, кстати, национальность не зафиксирована, а по моей излишне жёлтой и носатой роже. Некомплиментарной.
Не приведи Господь мне дожить до того момента, когда они придут не ко мне, а за мной. Одна надежда - наш-то Микрофюрер раньше сопьётся. Да что проку? «Они везде». И самое страшное не то, что везде они, а что везде полно «понимающих» и «сочувствующих». Tomorrow Belongs to Me?
3. Дела нацистские.
Пристав к берегу, мы взяли на борт бердского жителя, приятеля Гриши. Приятель был необходим потому, что принёс ещё две полторашки пива. Нацист и сочувствующий были уже кривы, как атаганы, но на ногах держались и рассуждали ещё здраво, хотя сделались невероятно разговорчивы. Гость, назовём его Юрий, однако же был не хуже. Поначалу он стеснялся меня и пытался придать своей речи интеллигентность, но потом решив, очевидно, что я подружка Микрофюрера, расслабился и заговорил привычным языком. Микрофюрер, завернувшийся в российский флаг, чтобы меньше докучала мошка, пребывал в том состоянии, когда его мог волновать только один вопрос - национальный. Поэтому он приступил к Юрию с основным вопросом: како веруеши. Тот сначала не понял.
- Ну, вы фашист? - в лоб спросила я.
- Да нет, не фашист. Но этих, которые с чурками борются, понимаю.
Далее Микрофюрер начал объяснять идейную платформу и политическую программу своего движения.
- Вот я сейчас читаю «Удар русских богов» и «Майн кампф». На девяносто пять процентов это говно, но пять процентов - истина! Гитлер совершил одну ошибку - знаете, какую? Славяне ведь тоже относятся к арийцам! Вот и моя бабушка, ветеран войны, ей 85 лет, считает, что немцы то неправильно сделали, что всех коммунистов под корень не вывели.
- Сейчас говорят: скинхеды, скинхеды! А не понимают, что реальность изменилась. Ну что проку - взять биту и идти чурок ебошить? Этих, которые дворы метут и фруктами торгуют? Так на их место тут же другие наползут. Тут у нас возле магазина торгуют узбеки. Я с ними перетёр, ну, вышел на того, кто их сюда доставляет. Они ведь как: один влез, тянет другого, и создают общину. А мы что этому можем противопоставить? Сейчас вот от нас люди уходят. А почему? Потому что говорят мне: «Давай возьмём биты, пойдём и будем всех подряд ебошить!» Ну, можно найти себе Равшана какого-нибудь и ёбнуть его - а толку-то? Систему надо менять! Надо своих людей двигать во власть, националистов. И чтобы они в свою очередь тоже продвигали своих.
Юрий вдруг оживился.
- Брат, - вскричал он, - нам тебя, вас в Бердске так не хватает!
Из диалога, воспроизводить который долго и нудно, следовало вот что. Бердск держал известный криминальный авторитет, прославившийся тем, что его фирма строит «говённые дома», как выразились беседующие. Но «порядка» в городе он так и не сумел навести, потому что туда стали проникать «чурки». А между тем, было бы лучше, если бы по такому же принципу, по какому стягиваются в общины представители «некомплиментарных наций», в город проникли и загнездились бы в нём орлы из ДПНИ.
- Можно землю купить, построить дом. А рядом потом свои подтянутся и тоже построят дома. Мы так везде делаем, где оседаем. Вот у нас в *** община. В деревне. Там мужики пить бросают и работают. Мы запустили кирпичный завод. Вычистили заиленные озёра, сделали пруды, запустили карпов. У нас там хозяйство. Пожалуйста, приезжай, живи, работай. Но никаких чужих, никаких чурок. Но русские люди - они хотят на всё готовое. А я всё поднимаю с нуля. - Микрофюрер зло и жёстко сжимает губы. - А если что, то до нас просто так не добраться. Дорога идёт через овраг, он хорошо с двух сторон простреливается. Я вот инструктор по стрельбе и ножевому бою. Обучаю ребят. Не будет у нас, как в Приморье, не достанут.
К сожалению, приходится признать: для последнего, пусть и самого продолжительного акта "войны против государства", всё готово. Множество юношей и девушек, выросших в своей стране, являются здесь посторонними и ненужными людьми. У них не осталось никаких иллюзий по поводу возможного диалога с государством, которое травит их за один только образ их мыслей. Они не видят никаких путей в жизни, кроме борьбы против "антирусской государственной машины". Возможно, их головы набиты более чем возмутительным вздором, пусть они толком и сами не знают, в чём заключается единственный для них путь спасения России, но в них нет и следа личной корысти, что делает их чрезвычайно привлекательными в глазах остального населения. У "белого подполья" уже возник пантеон павших героев, сотни заключённых в тюрьмы "братьев" и мессианский блеск в глазах: "Россия - последняя надежда белого человечества". У них нет ни единого центра управления, ни единой доктрины, ни единого источника финансирования. Поэтому, в случае развития ситуации по наихудшему, наиболее кровавому, сценарию, никакое управление "Э" не вынесет тотальной террор-войны с сетевой структурой, имеющей сотни тысяч потенциальных неофитов, чьи ряды будут только неуклонно умножаться по мере углубления кризиса и роста социальной напряженности в нашем обществе.
(Сам Микрофюрер, кстати, с тем самым мессианским блеском в глазах время от времени напоминает, что и его могут посадить на пять лет по «русской» статье (282 УК).
- Брат! - почти простонал Юрий. - Приезжай, я тебя кое с кем познакомлю! Порядок нам нужен, ты не представляешь, как люди хотят порядка, как заебал этот бардак! Помогите нам навести порядок!
Было дано торжественное обещание сделать первый шаг по превращению соседнего с нами города в чисто русский.
- Как нужно правильно строить национальную политику? - рассуждал Микрофюрер. - Во всех странах есть титульные нации. У нас тоже есть. Россия - для русских. И для тех народов, которые испокон веку жили рядом с русскими.
- Испокон веку - это сколько в точном измерении, - не выдержала я.
- Ну… Исторически, - туманно пояснил мой собеседник. - Всякие татары, башкиры, мордва, народы Сибири должны иметь равные права с русскими. Но Кав-каз, Средняя А-зи-я, - он покачал перед самым своим носом указательным пальцем, - ни-ни-ни! Пусть приезжают, пусть работают, но прав у них таких же, как у представителей титульной нации и комплиментарных народов, не будет.
- А евреи?
- Евреев мы уважаем. Они создали подлинно национальное государство.
Однако как будут обстоять дела с правами у евреев и цыган в будущем национальном раю, мне так и не удалось выяснить.
* * *
Провожая меня до дому, Микрофюрер сетовал:
- Почему, если я надену майку со звездой Давида, это будет считаться нормально? И не скажи ничего, потому что это разжигание национальной розни! А если с надписью «Я русский», то это уже нацизм, все дела?
Последней опорной точкой нынешней ситуации - и одновременно точкой невозврата - стало желание власть предержащих уничтожить русский национализм как политический фактор, вместо того, чтобы найти определённый баланс интересов.
- А мне один опер сказал: «Ты на Робин-Гуда или какого благородного разбойника не канаешь. Ты канаешь на бывшего зека, который собрал преступную группировку и готовит зеков будущих".
Мучеников за правое дело?
А то итог может быть настолько непредсказуемым, что даже фантазировать на эту тему боюсь. Ну, например, - хотелось бы знать, в кого будут принимать ребятишек на площади Павших Борцов под памятником Неизвестному Скинхеду?
* * *
- Мама, ты что, вообще сбрендила?! - крикнула мне дочь, которой я позвонила, чтобы сказать, с кем я иду и куда, и назначить время контрольного звонка. Позже она выговаривала мне: у тебя, мол, такой вид, будто у тебя прабабушка из Израиля выехала, а ты с нацистами едешь незнамо куда! Искали б потом тело в Бердском заливе… Ну, вот потому и поехала, что вид такой. Будто предки поднялись из долины Иавока или из табора пришли. Надо же мне знать, на что рассчитывать… Бить-то, если что, будут не по паспорту, где, кстати, национальность не зафиксирована, а по моей излишне жёлтой и носатой роже. Некомплиментарной.
Не приведи Господь мне дожить до того момента, когда они придут не ко мне, а за мной. Одна надежда - наш-то Микрофюрер раньше сопьётся. Да что проку? «Они везде». И самое страшное не то, что везде они, а что везде полно «понимающих» и «сочувствующих». Tomorrow Belongs to Me?