Славянские представления о регулах и их роли в жизни девушек и женщин. Вступительная часть.
Специально в заголовке назвала тему сегодняшней беседы, чтобы дяденьки и лица обоего пола, которым вера или убеждения не позволяют читать о подобном, под кат не лазили.
У Козинцева (не у режиссёра, а у его сына, Александра Григорьевича, антрополога) я прочла, что человек стал человеком тогда, когда у самок гоминид эструс (один-два раза в год) сменился регулярным ежемесячным кровотечением. Как, когда, каким образом это произошло - увы, никто не знает. Исследование раскопанных археологами костяков не может дать ответ на этот вопрос - по крайней мере, пока. Это сделало предков Человека Неразумного намного более конкурентоспособными по сравнению с другими гоминидами, у самок которых мог по-прежнему сохраняться эструс, за счёт того, что "наши" самки были готовы к оплодотворению буквально каждый месяц.
Но опять же увы, именно эта физиологическая особенность, дающая преимущество роду человеческому, сделало женщин "нечистыми" - если не навсегда, то очень надолго. Причём если мы обратимся к традиционным культурам, то поймём, что речь идёт не только и не столько о реальной грязи, сколько именно о сакральной нечистоте. Попробуем представить, как такой взгляд на явление мог сложиться.
По всей видимости, наши далёкие предки крови боялись. Не потому, что были такие нервные и падали в обморок, порезав палец обсидиановым ножом. Нет, им гораздо чаще, чем нам, приходилось наблюдать гибель и травмы своих соплеменников, они охотились, свежевали туши убитых животных, сражались с чужаками, посягавшими на их территорию... Но при этом они были наблюдательны и заметили, во-первых, что, учуяв запах крови, мало того что сбегаются хищники и слетаются птицы-стервятники, так ещё и налетают полчища мух и разных прочих неприятных насекомых. Разумеется, первобытные люди ещё не знали, что мухи на лапках разносят дизентерию, холеру и разные другие инфекционные болезни. Но они видели, что укусы некоторых видов мух долго болят, могут образоваться язвы - словом, возникает кожная нечистота. Стало быть, кровь привлекает опасных сущностей: ведь никто не гарантирует, что мухи или, скажем, те же гиены, набежавшие на запах крови антилопы, поваленной львами - это действительно звери, а не колдуны или старики соседнего племени, перевоплотившиеся в своих родовых животных и вынюхивающие, как бы нашему племени навредить.
Во-вторых, люди, наверное, в очень глубокой древности заметили, что раненое животное или человек, истекая кровью, умирают. И напротив: хищники, поедающие мясо с кровью, или люди, попившие крови животного (или другого человека - уж наверняка баловались наши предки каннибализмом, который, впрочем, мог иметь ритуальные корни, но суть от этого не меняется), умножают свои силы, особенно по весне (в тех местах земли и в те эпохи, когда людям уже приходилось сталкиваться с холодной зимой). Поэтому они увязали кровь и жизнь, кровь и душу, о чём писал ещё блаженной памяти Фрезер. Мы ведь и до сих пор называем человека, полного жизненных сил, полнокровным. Однако в древние времена пролитая кровь была тем опасна, что выпускалась на волю чужая душа - зверя ли, человека... Попробуй, предскажи, что она начнёт делать, покинув до времени своё тело. Скорее всего, ничего хорошего. Отсюда все сохранившиеся у "примитивных" народов обычаи, требующие просить прощения у убитого на охоте зверя, а убитого врага с его разгневанной душой - нейтрализовывать.
А теперь представьте, что из женщины кровь льётся день, другой, а иногда и третий (полагаю, что у первобытных женщин с их физическими нагрузками регулы не были слишком длительными и болезненными), а умирать она при этом даже и не думает. Может быть, несколько слабее становится. Вокруг мухи летают, запах - не то чтоб неприятный, но опасный: вдруг на него не только мухи, но и тигр какой-нибудь саблезубый притащится или сумчатый волк? И потом: самый тягостный вопрос в этом случае - вот вытекло из неё изрядное количество души, а в ней-то что осталось? Ведь каждый месяц утекает душа, если только внутри нет плода. Вот не отсюда ли идёт такое устойчивое по самым разным культурам представление о "пустоте" женщины, об отсутствии у неё собственной души?
И ещё одно любопытное представление могло сложиться из отождествления крови и души. Я впервые столкнулась с ним, читая переводной памятник древнерусской литературы под названием "Толковая Палея". До появления в 1499 г. перевода Ветхого Завета (арх. Геннандий, Новгород), эта книга была основным источником отдельных ветхозаветных историй, обильно переслоенных вялой руганью в адрес "поганых жидовинов" и "естественнонаучными" экскурсами. Среди последних было поучение о том, что тело ребёнка зачинается из менструальной крови матери и семени отца (тогда как современная медицина установила, что в период истечения зачатие возможно, но случается крайне редко). Я не знаю, был ли этот пассаж переведён с греческого или вставлен славянскими редакторами, но подобное же представление фигурирует, например, в Тибетском медицинском каноне. если полистать этнографическую литературу, то можно найти аналогичные взгляды и у других народов.
Это - примерное представление о том, как у людей, разбитых на разные расы, народы и культуры, сложилось примерно одинаковое отношение к месячным истечениям: с одной стороны, весьма опасливое, с другой - с оттенком восхищения, т.к. истекающая душа, не приводящая к смерти женщины, явно обладает некими магическими свойствами.
Продолжение: http://maria-gorynceva.livejournal.com/309665.html
http://maria-gorynceva.livejournal.com/311125.html
Ссылки на пост очень вдохновляют на продолжение.
У Козинцева (не у режиссёра, а у его сына, Александра Григорьевича, антрополога) я прочла, что человек стал человеком тогда, когда у самок гоминид эструс (один-два раза в год) сменился регулярным ежемесячным кровотечением. Как, когда, каким образом это произошло - увы, никто не знает. Исследование раскопанных археологами костяков не может дать ответ на этот вопрос - по крайней мере, пока. Это сделало предков Человека Неразумного намного более конкурентоспособными по сравнению с другими гоминидами, у самок которых мог по-прежнему сохраняться эструс, за счёт того, что "наши" самки были готовы к оплодотворению буквально каждый месяц.
Но опять же увы, именно эта физиологическая особенность, дающая преимущество роду человеческому, сделало женщин "нечистыми" - если не навсегда, то очень надолго. Причём если мы обратимся к традиционным культурам, то поймём, что речь идёт не только и не столько о реальной грязи, сколько именно о сакральной нечистоте. Попробуем представить, как такой взгляд на явление мог сложиться.
По всей видимости, наши далёкие предки крови боялись. Не потому, что были такие нервные и падали в обморок, порезав палец обсидиановым ножом. Нет, им гораздо чаще, чем нам, приходилось наблюдать гибель и травмы своих соплеменников, они охотились, свежевали туши убитых животных, сражались с чужаками, посягавшими на их территорию... Но при этом они были наблюдательны и заметили, во-первых, что, учуяв запах крови, мало того что сбегаются хищники и слетаются птицы-стервятники, так ещё и налетают полчища мух и разных прочих неприятных насекомых. Разумеется, первобытные люди ещё не знали, что мухи на лапках разносят дизентерию, холеру и разные другие инфекционные болезни. Но они видели, что укусы некоторых видов мух долго болят, могут образоваться язвы - словом, возникает кожная нечистота. Стало быть, кровь привлекает опасных сущностей: ведь никто не гарантирует, что мухи или, скажем, те же гиены, набежавшие на запах крови антилопы, поваленной львами - это действительно звери, а не колдуны или старики соседнего племени, перевоплотившиеся в своих родовых животных и вынюхивающие, как бы нашему племени навредить.
Во-вторых, люди, наверное, в очень глубокой древности заметили, что раненое животное или человек, истекая кровью, умирают. И напротив: хищники, поедающие мясо с кровью, или люди, попившие крови животного (или другого человека - уж наверняка баловались наши предки каннибализмом, который, впрочем, мог иметь ритуальные корни, но суть от этого не меняется), умножают свои силы, особенно по весне (в тех местах земли и в те эпохи, когда людям уже приходилось сталкиваться с холодной зимой). Поэтому они увязали кровь и жизнь, кровь и душу, о чём писал ещё блаженной памяти Фрезер. Мы ведь и до сих пор называем человека, полного жизненных сил, полнокровным. Однако в древние времена пролитая кровь была тем опасна, что выпускалась на волю чужая душа - зверя ли, человека... Попробуй, предскажи, что она начнёт делать, покинув до времени своё тело. Скорее всего, ничего хорошего. Отсюда все сохранившиеся у "примитивных" народов обычаи, требующие просить прощения у убитого на охоте зверя, а убитого врага с его разгневанной душой - нейтрализовывать.
А теперь представьте, что из женщины кровь льётся день, другой, а иногда и третий (полагаю, что у первобытных женщин с их физическими нагрузками регулы не были слишком длительными и болезненными), а умирать она при этом даже и не думает. Может быть, несколько слабее становится. Вокруг мухи летают, запах - не то чтоб неприятный, но опасный: вдруг на него не только мухи, но и тигр какой-нибудь саблезубый притащится или сумчатый волк? И потом: самый тягостный вопрос в этом случае - вот вытекло из неё изрядное количество души, а в ней-то что осталось? Ведь каждый месяц утекает душа, если только внутри нет плода. Вот не отсюда ли идёт такое устойчивое по самым разным культурам представление о "пустоте" женщины, об отсутствии у неё собственной души?
И ещё одно любопытное представление могло сложиться из отождествления крови и души. Я впервые столкнулась с ним, читая переводной памятник древнерусской литературы под названием "Толковая Палея". До появления в 1499 г. перевода Ветхого Завета (арх. Геннандий, Новгород), эта книга была основным источником отдельных ветхозаветных историй, обильно переслоенных вялой руганью в адрес "поганых жидовинов" и "естественнонаучными" экскурсами. Среди последних было поучение о том, что тело ребёнка зачинается из менструальной крови матери и семени отца (тогда как современная медицина установила, что в период истечения зачатие возможно, но случается крайне редко). Я не знаю, был ли этот пассаж переведён с греческого или вставлен славянскими редакторами, но подобное же представление фигурирует, например, в Тибетском медицинском каноне. если полистать этнографическую литературу, то можно найти аналогичные взгляды и у других народов.
Это - примерное представление о том, как у людей, разбитых на разные расы, народы и культуры, сложилось примерно одинаковое отношение к месячным истечениям: с одной стороны, весьма опасливое, с другой - с оттенком восхищения, т.к. истекающая душа, не приводящая к смерти женщины, явно обладает некими магическими свойствами.
Продолжение: http://maria-gorynceva.livejournal.com/309665.html
http://maria-gorynceva.livejournal.com/311125.html
Ссылки на пост очень вдохновляют на продолжение.