"Ростовская область, Тацинский район..." часть 2.
Первая часть.
Обед.
Преимущество посёлков состоит в том, что дома ты не только завтракаешь и ужинаешь, но и обедаешь. Даже если рабочий день. И бабушка исправно приходила домой на обед. Всегда. Другой разговор, в каком виде она приходила.
Ростовская область, Тацинский район - рай для любителей ягод и фруктов. Сливы, вишни, абрикосы, всякая всячина и… тютина. Сладкие, сочные, чёрные ягоды росли на деревьях, опускавших свои, отяжелевшие от чёрного богатства, ветви до самой, разгорячённой южным солнцем, земли. Они манили бабушку. Поблёскивая боками, выныривая из-под резной листвы, они будто шептали: иди сюда, съешь меня… И Матриархица, как последняя лошица, теряла силу воли и пёрлась в белом платье под раскидистые ветви. Домой она заявлялась пятнистая, как сочинский талисман-леопард. Смотрела в зеркало, костерила себя и тютину громкими междометьями, скидывала платье и запиралась с ним в ванной комнате, заранее зная, что никакие ухищрения ей не помогут. Сок тютины вечен. К тому моменту, когда уже должен был появиться к обеду дед, она выплывала из своей кельи в одной комбинации с синими от сока тютины губами и с печальными, полными скорби, глазами, в которых можно было прочитать некролог. Над кудрявой, крашеной головой её, витал дух преждевременно умерщвлённого её же собственной тупостью белого платья. Очередного по счёту.
- Пошли суп наливать, - говорила она, и медленно переставляя босые ноги волочилась на кухню.
По мере того, как всё сильнее разливался по округе супный запах, настроение Матриархицы улучшалось. Она выглядывала в кастрюле куски курицы и радостно предвкушала, как они через минуту перекочуют в её тарелку.
- Давай, давай, - торопила она меня, - Режь хлеб. И, вот, на уже, - передавала мне тарелки с супом.
Я ставила их на стол, с подозрением и неприязнью косясь на огромные пучки петрушки, накиданные сверху. Прямо на суп. И, о чудо!
- Ба!
- Чего тебе?
- Ба, тут червяк плавает.
- Где?
- Ну, в супе же.
- Подумаешь, червяк. Это фруктовый червяк. Не страшно.
- Да? Ну ладно. Значит, дед будет есть суп с фруктовым червяком.
- Как дед?! - половник в руке у бабушки выделывал замысловатый кульбит, - Это в его тарелке?
- Ага, - кивала я.
- Так чего же ты стоишь? Вытаскивай его скорее!
И Матриархица, хватая очки, зависала над тарелкой с супом. Ловля фруктового червя отвлекала её от скорбных мыслей минут на пять.
А окончательно она забывала о красивом ещё утром платье, когда садилась есть. Мысли о пище теснили в её голове все печали и тревоги. Всё в той же комбинации, она заливала в себя суп и жаловалась, как же жарко в доме.
- Да нормально, - пожимала я плечами.
- Де ж нормально? Аж в груди печёт.
- А-а-а… Ну да… - я многозначительно смотрела на её грудь, обнимающую тарелку с горячим супом, - Так ты это, может со стола-то её приберёшь?
Матриархица удивлённо приподнимала нарисованные брови, наклоняла голову и, начиная вибрировать от присвистывающего смеха, вешала клеймо уже на меня:
- Вот паразитка!
Продолжение следует...
Обед.
Преимущество посёлков состоит в том, что дома ты не только завтракаешь и ужинаешь, но и обедаешь. Даже если рабочий день. И бабушка исправно приходила домой на обед. Всегда. Другой разговор, в каком виде она приходила.
Ростовская область, Тацинский район - рай для любителей ягод и фруктов. Сливы, вишни, абрикосы, всякая всячина и… тютина. Сладкие, сочные, чёрные ягоды росли на деревьях, опускавших свои, отяжелевшие от чёрного богатства, ветви до самой, разгорячённой южным солнцем, земли. Они манили бабушку. Поблёскивая боками, выныривая из-под резной листвы, они будто шептали: иди сюда, съешь меня… И Матриархица, как последняя лошица, теряла силу воли и пёрлась в белом платье под раскидистые ветви. Домой она заявлялась пятнистая, как сочинский талисман-леопард. Смотрела в зеркало, костерила себя и тютину громкими междометьями, скидывала платье и запиралась с ним в ванной комнате, заранее зная, что никакие ухищрения ей не помогут. Сок тютины вечен. К тому моменту, когда уже должен был появиться к обеду дед, она выплывала из своей кельи в одной комбинации с синими от сока тютины губами и с печальными, полными скорби, глазами, в которых можно было прочитать некролог. Над кудрявой, крашеной головой её, витал дух преждевременно умерщвлённого её же собственной тупостью белого платья. Очередного по счёту.
- Пошли суп наливать, - говорила она, и медленно переставляя босые ноги волочилась на кухню.
По мере того, как всё сильнее разливался по округе супный запах, настроение Матриархицы улучшалось. Она выглядывала в кастрюле куски курицы и радостно предвкушала, как они через минуту перекочуют в её тарелку.
- Давай, давай, - торопила она меня, - Режь хлеб. И, вот, на уже, - передавала мне тарелки с супом.
Я ставила их на стол, с подозрением и неприязнью косясь на огромные пучки петрушки, накиданные сверху. Прямо на суп. И, о чудо!
- Ба!
- Чего тебе?
- Ба, тут червяк плавает.
- Где?
- Ну, в супе же.
- Подумаешь, червяк. Это фруктовый червяк. Не страшно.
- Да? Ну ладно. Значит, дед будет есть суп с фруктовым червяком.
- Как дед?! - половник в руке у бабушки выделывал замысловатый кульбит, - Это в его тарелке?
- Ага, - кивала я.
- Так чего же ты стоишь? Вытаскивай его скорее!
И Матриархица, хватая очки, зависала над тарелкой с супом. Ловля фруктового червя отвлекала её от скорбных мыслей минут на пять.
А окончательно она забывала о красивом ещё утром платье, когда садилась есть. Мысли о пище теснили в её голове все печали и тревоги. Всё в той же комбинации, она заливала в себя суп и жаловалась, как же жарко в доме.
- Да нормально, - пожимала я плечами.
- Де ж нормально? Аж в груди печёт.
- А-а-а… Ну да… - я многозначительно смотрела на её грудь, обнимающую тарелку с горячим супом, - Так ты это, может со стола-то её приберёшь?
Матриархица удивлённо приподнимала нарисованные брови, наклоняла голову и, начиная вибрировать от присвистывающего смеха, вешала клеймо уже на меня:
- Вот паразитка!
Продолжение следует...