Ф.Инголл. "Последний из Бенгальских улан". Глава 14. "В погоне за курицами".
Глава 14. "В погоне за курицами". Часть 1. Оглавление предыдущих глав.
(Название главы - аллюзия на выражение, означающее бурную, но бесполезную деятельность, бесцельные метания, много усилий и - ничего. К 1945г. Инголл дослужился до заместителя командира, а потом Вр. и.о. командира своего 6го Собственного герцога Коннаутского уланского полка).
Де Хевилэнд DH82а.
Однако война еще не закончилась. 6й уланский полк провел зиму 1944-45 годов в Италии, и к февралю 1945 года мы оказались за Апеннинами, в виноградниках к северу от Равенны, на равнинах Ломбардии.
Это была низменность, и две реки, Сенио и Сантерно, текли через виноградники на расстоянии около 3 миль друг от друга. На этих узких и не очень глубоких реках были дамбы и насыпи против наводнений высотой около 35 футов над окружающей сельской местностью, крутые и непреодолимые для любого транспортного средства или танка. На практике немцы сделали их еще более неприступными; рабочие Тодта, немецкая организация труда, прокладывали туннели, облицовывали и укрепляли берега бетоном. Кроме того, этот район был насыщен вражескими противотанковыми и пулемётными позициями. И все же именно по этой местности нам предстояло наступать.
В этом районе узкий участок удерживался кавалерийскими частями британской 2й бронетанковой бригады, спешенными, чтобы дать пехоте возможность отдохнуть и подготовиться к предстоящему весеннему наступлению. 6й уланский, приданный 2й бронетанковой, прорвался через немецкие позиции и теперь находился в укрепленных фермах, окруженных колючей проволокой и минными полями. Местами мы были менее чем в 100 ярдах от немецких позиций, возвышающихся над нами. Мы участвовали в яростных гранатных сражениях, обычно по ночам, каждая сторона запускала «ракеты» по невидимому противнику. Время от времени они скатывали на нас бочки с взрывчаткой, с гениально хитроумными часовыми взрывателями. У нас был перевес в артиллерии, и мы вели непрерывный огонь; немцы, со своей стороны, применяли небельверферы и ракеты с разрушительным эффектом. Характерное завывание небельверферов нервировало само по себе, а прямое попадание ракеты могло разрушить большую каменную ферму.
Поэтому это была довольно неприятная неделя, или две, для тех, кто участвовал в этих позиционных боях. Это, однако, позволило нам собрать подробные сведения о силах и диспозиции противника. К концу февраля мы были освобождены от роли пехоты и выведены в тренировочную зону. Все чины полка с нетерпением ожидали вновь «верховую» роль и возможность прорыва.
Тренировки длилась месяц, мы готовились для долгожданного весеннего наступления. 6й уланский в составе 8й индийской дивизии, которая была частью британского V корпуса, должен был подготовиться к предстоящим передвижениям в этой трудной местности.
Штаб дивизии организовал для меня полет над вражескими позициями на реках Сенио и Сантерно - «линией Ирмгард», как немцы называли эту оборонительную линию в долине реки По. Я не был слишком уверен в том, на что решился, и мои немногочисленные иллюзии окончательно развеялись, когда я встретился с летчиком, майором Королевской артиллерии; он подвел меня к артиллерийскому самолету-разведчику, невероятно хрупкому на вид «Цыганскому мотыльку». (Скорее всего имеется в виду самолет Де Хэвилэнд DH60 или его разновидность DH82. м.К.)
Майор посмеялся над моим выражением лица и объяснил, что немцы никогда не будут стрелять в нас из-за страха, что мы вызовем на них артиллерию.
«Но какой-нибудь тупой краут («капустник» - прозвище немцев) может просто решить пострелять из «Шпандау», - возразил я, добавив, - Я хочу стальную каску».
Он посмотрел на меня так, словно окончательно убедился, что все кавалеристы дебилы, - «Какого черта ты будешь делать со стальной каской?»
«Сяду на нее», - ответил я, и мы оба рассмеялись.
Мы провели увлекательный час, кружа над тщательно замаскированными немецкими позициями, и я получил очень хорошее представление о местности на и за линией фронта. Попеременно сверяя карты и реальную топографию подо мной, я начал осознавать чудовищность стоящей перед нами задачи. Изрезанное бесчисленными каналами и рвами, это было не самое подходящее место для легких бронированных машин 6го уланского.
Изготовленные «Дженерал Моторс», наши 6-колесные бронированные автомобили были, как правило, очень надежными транспортными средствами для внедорожных прогулок, но есть пределы даже для гусеничных машин.
(Имеются в виду уже не «Хамберы», а М8 «Грейхаунды», появившиеся в полку с октября 1944г. м.К.)
Итак, мы тренировались на наших машинах целыми днями, пытаясь подготовиться к опасностям, которые как я теперь знал, нам встретятся. Иногда мы намеренно загоняли машину в канаву, чтобы посмотреть, как снова ее вытащить. Это было нелегко. Однажды меня осенила одна небольшая идея. Ранее на Ближнем Востоке у нас было много «битв» с песком, и инженеры придумали устройство, которое, как я подозревал, могло оказаться и здесь не менее полезным. Я отправился в главный инженерный парк к югу от Равенны и там нашел, что хотел: 18-футовые «желоба для песка» (настилы) из армированной стали.
Под вращающейся башней наших броневиков была широкая наклонная боковая панель, на каждом конце которой инженеры приварили крепкий крюк; при транспортировке настилы были подвешены на этих крюках, вися свободно, но надежно. В Пустыне мы часто сталкивались с рыхлым песком, но, снимая и укладывая их на песок, мы обнаружили, что машины могут продвигаться. Теперь они будут использоваться, чтобы помочь нам пересечь болотистую местность и дамбы.
Настилы и маты для песка входили в комплект самовытаскивания и видны на многих фотографиях Северо-африканской кампании. С металлическими настилами понятно, а маты делали из крепкой парусины-канваса, часто одна сторона была песочного (или в цвет машины) цвета, а другая - красно-белая для быстрой идентификации с воздуха.
Вскоре я получил ремонтную мастерскую, чтобы приварить крюки на наших машинах, и мы повесили на них «желоба». Моя идея заключалась в том, что, когда взвод из трех машин столкнется с препятствием, где настил мог бы помочь, один экипаж снимает и устанавливает его с двух других машин, в то время как они, в свою очередь, прикрывают эту операцию пулеметным и пушечным огнем. И действительно, «желоба» оказались очень полезными.
Весна пришла в долину реки По. Погода была хорошая, и большое наступление было неизбежно. Немецкие войска испытывали горечь поражения по всей Европе, но на линии Ирмгард они все еще стойко держались. Дата штурма была окончательно определена: 9 апреля 1945 года.
Британский V корпус первоначально собирался атаковать реку Сенио с двух сторон: 8я индийская дивизия справа и Новозеландская дивизия слева в обход города Луго. Генерал Рассел, командир 8й дивизии, решил атаковать на узком фронте четырьмя батальонами из двух своих бригад в первой волне. Как только пехота перейдет реку, инженеры должны будут взорвать проходы в береговых насыпях и пустить в воду один или два специально приспособленных танка «Шерман», с мостом, который приварен к корпусу вместо башни и пушки. Они послужат основой для штурмового моста, по которому 6й уланский полк пересечет реку, чтобы прикрыть правый фланг пехотных бригад, наступающих на вторую цель - реку Сантерно.
"Шерман Тваби", Италия, апрель 1944г. Справа внизу - мостовой танк 28го штурмового эскадрона 2й Новозеландской дивизии. Позже Инголл "проедется" по новозеландцам в своих мемуарах, но возможно именно этим танком он воспользовался при форсировании Сенио.
V корпусу противостоял LXXVI танковый корпус 10й германской армии. 8я индийская должна будет столкнуться с тремя вражескими дивизиями: 98й пехотной, 362й пехотной и 42й егерской дивизиями. В резерве у них были 29я и 90я панцергренадерские, а также далеко на севере, защищавшая вход в перевал Бреннер, элитная 1я парашютная дивизия.
При такой концентрации врага в этом районе нашим самым жизненно важным оружием будет элемент неожиданности. За несколько недель до нападения силы союзников совершали постоянные финты и диверсии, чтобы ввести врага в заблуждение относительно наших намерений. Секретность была строгой, и каждый танк, пушка и траншея были замаскированы. Но у нас также была внушительная поддержка, в том числе 250 истребителей-бомбардировщиков и 500 тяжелых бомбардировщиков - и, недавно добавленная к нашим силам, итальянская дивизия «Кремона».
(Боевая группа «Кремона», бывшая 44я пехотная дивизия «Кремона». Как и другие в Армии Юга, они носили британскую форму и снаряжение, но старались поддерживать традиции итальянской униформы - знаки различия, эмблемы родов войск на касках, зелено-красные петлицы старой 44й дивизии... Из нового - итальянский триколор на рукаве с эмблемой на белой полосе. У боевой группы «Кремона» - пшеничный колос. м.К.)
Это регулярное соединение итальянской армии решило присоединиться к союзникам после капитуляции их страны. Очевидно, что секретность планов была крайне важна, и их нельзя было информировать раньше наших войск; потом им будет приказано провести отвлекающую атаку в другом секторе.
Если все пойдет по плану, прорвав немецкие оборонительные позиции на линии Ирмгард, уланы 6го должны будут пробиться к проходу Арджента.
Это было бутылочное горло, расположенное к югу от большого города Феррары, потенциальное препятствие для любых крупномасштабных перемещений войск на север; с болотистыми землями на западе и большим озером на востоке, через Проход проходили основная автострада с севера на юг и другие вспомогательные дороги. Он должен будет взят под контроль после преодоления сопротивления на линии Ирмгард.
Атака была начата сразу после полудня 9 апреля. 500 «Летающих Крепостей» на высоте 20 000 футов шли заранее установленным маршрутом с Адриатического моря. Их целью было положить ковер из бомб на первое препятствие, реку Сенио. Чтобы направить их к нужной реке, наши легкие зенитные батареи устроили непрерывную линию разрывов снарядов на высоте 18 000 футов на нашей стороне реки. Все шло как часы. В то время как «Летающие Крепости» вывалили свои бомбы громыхающим ливнем над немецкими линиями, наша артиллерия разнесла насыпи на берегу и область за ними.
Обстрел длился четыре часа. Грохот был ошеломляющий, и казалось сомнительным, сможет ли что-либо там сопротивляться, когда он прекратится. Дальше больше: истребители-бомбардировщики стали штурмовать и «наказывать» немецкие позиции. Тем временем пехота начала продвигаться вперед, и вместе с ними огнеметы. Наблюдая с расстояния нескольких сотен ярдов, я видел всплески пламени, изрыгающиеся в виноградниках, пожирающие все на своем пути. Дым и пламя поднимались в воздух; мне казалось, что и наша пехота тоже должна пострадать. Сейчас, когда немцы смогли точно определить реальное место нападения, они разразились жестоким ответным огнем, угрожая уже нашим жизням своей артиллерией, минометами и небельверферами.
8я индийская дивизия форсирует реку Сенио, апрель 1945г. Эта картина приводится и в книге Инголла, и в дивизионной истории.
Битва продолжалась всю ночь. Линии Тодта были хорошо подготовлены, защитники были там и готовы, когда наша пехота, наконец, поднялась на дамбы. Обе стороны вели ожесточенные рукопашные бои. Однако к утру наши передовые батальоны захватили реку Сенио. Это было самое трудное испытание, с которым дивизия столкнулась за два года войны в Италии. Потери были тяжелыми с обеих сторон. Двое индийских солдат нашей дивизии заслужили Кресты Виктории за свои действия в ту ночь.
Слева - Намдео Джадав. Справа - Али Хайдер.
(Это были Намдео Джадав (1921-1984) и Али Хайдер (1913-1999).
Намдео Джадав - сипай 1го батальона 5го Махратского полка легкой пехоты. Связной при командире роты, все кроме него убиты или ранены, спасал раненых, подавил гранатами и Томми-ганом несколько пулеметных точек, сам был ранен. С боевым кличем маратхов взобрался другой берег и увлек за собой остальных бойцов.
Али Хайдер - сипай 6го батальона 13го Стрелкового полка Приграничных сил. Был на самом левом фланге наступления полка, большие потери, остальные остановились. Хайдер и еще двое - единственные, кто перебрался на другой берег. Без приказа, по своей инициативе храбрый пуштун бросился вперед, прикрываемый двумя товарищами, и стал зачищать пулеметные точки. Был неоднократно ранен, взял несколько пленных, а там уже и другие подоспели. У себя на родине стал известен как Бахадур Али Хайдер. Бахадур, как не трудно догадаться, «герой», «храбрец», «богатырь». м.К.)
Форсирование реки Сенио по мосту из двух специализированных "Черчиллей", 10 апреля 1945г. Картина выше и фото здесь хорошо показывают местность - река, насыпи вдоль берегов и проходы, сделанные в них.
С первыми лучами следующего утра через Сенио были наведены четыре переправы, и противотанковые орудия и джипы стали переправляться. К середине утра мост, установленный на затопленных танках «Шерман», был готов. Настал наш черед. Но с таким количеством войск и такими ограниченными возможностями моста форсирование было медленным. Мы попали под тяжелый обстрел из 88-мм орудий немцев. К полудню, однако, я перебросил свой штаб, за ним следовал полковой артиллерийский взвод французских 75-мм пушек, установленных на полугусеничных бронетранспортерах, который я послал развернуть свои орудия в саду в нескольких сотнях ярдов от моста; они будут защищать наш правый фланг, пока я переправлю остальную часть полка через реку.
Официальное название в Британской армии для этой машины "75мм, самоходный, автокар". Слева - САУ 1го Короля Драгунского гвардейского полка, Италия. 7 мая 1945г., справа - 27й уланский полк в Медзано. Италия. Внизу цветные реконструкции их окраски и эмблем.
Я стоял на жалюзи двигателя моего броневика, наблюдая за продвижением артиллерийского взвода, когда это произошло. «Летающие Крепости» были над головой, сотни их двигались величественным парадом к своей следующей цели, реке Сантерно. Позади меня мост продолжал обстреливаться немцами, но среди этой какофонии я неожиданно услышал новый звук: совсем не как грохот орудий, он был похож на капли дождя, стучащие по опавшим сухим листьям. Я посмотрел наверх. Тяжелые бомбардировщики летели прямо и безмятежно к Сантерно - но между ними и мной небо было полно падающих «дэйзи каттеров» (косилка маргариток). Это 40-фунтовые противопехотные бомбы, которые взрываются, практически не оставляя воронок, - но смертельно опасные для тех, кто не находится в укрытии.
«Ложись!» - заорал я взводу и бросился вниз головой в открытую башню моей машины, чуть не сломав шею адъютанту.
Конечно, люди не услышали меня. Никто из них не поднял случайно глаза и, по-видимому, не понял, что это за странный шум. Этот трагический инцидент дорого нам обошелся. Артиллерийский взвод был полностью выведен из строя. Из 40 погибло 20 человек, и все орудия поражены. Среди погибших было двое моих офицеров, и несколько хороших сержантов получили тяжелые ранения.
Позднее я узнал, что и наши тыловые эшелоны также попали под этот удар, приближаясь к переправе, чтобы пересечь реку. Лейтенант Август Риккарди, наш итальянский офицер связи и убежденный сторонник дела союзников, был тяжело ранен, как и Балвант Сингх. Сингх был нашим винным управляющим клуба и в течение двадцати лет верно служил 6му уланскому; в начале войны он добровольно записался в Индийский корпус общего обслуживания, чтобы остаться в полку и заботиться о комфорте своих сахибов.
Взвод состоял главным образом из мусульман и индусов из высших каст, и теперь я столкнулся с интересной, но печальной религиозной проблемой. Я знал, что мусульманских мертвецов нужно хоронить лицом к Мекке, но индусы совсем другое дело. В Имперской индийской армии все религиозные верования и обычаи были священны, и я хотел быть уверен, что сделаю все правильно. Погребение мертвых не было задачей, которая в нормальных условиях стояла бы передо мной. Обычно в бою поток жертв идет с фронта в тыл, но здесь мы были в изоляции, с очень маленьким шансом вывезти наши потери, как минимум, в ближайшие 24 часа. Был теплый весенний день, и я не мог просто оставить наших товарищей там, где они пали.
Я решил узнать у моего старшего индийского офицера, полкового рисалдар-майора, который был индуистом. Он был на своем посту в тылу, поэтому я вызвал его по рации, чтобы спросить совета.
Он не колебался. «Их следует временно похоронить, полковник cахиб», - сказал он мне, - «Если у вас есть какой-нибудь шнур или веревка, зажгите ее и вложите в правую руку мертвого человека, перед тем как похоронить его. Если нет шнура, используйте зажженную сигарету».
Так мы и сделали.